– Боюсь, я захочу убить всякого, кто увидит тебя в этом платье.
Он почувствовал острое желание дотронуться до нее, как тогда, когда сажал ее на лошадь. Хотя она менее всего нуждалась в том, чтобы ее подсаживали. Но он держал ее тогда за тонкую талию и чувствовал пальцами ее спину.
Мел встала и принялась собирать посуду, но Гейбриел забрал у нее жестяные тарелки и чашки и поставил их на середину стола.
– Оставь мытье до завтра.
Взяв за руку, он повел ее в гостиную и остановился посередине на вытертом коврике перед догорающим камином, который еще раньше разожгла Мел.
– Ты выглядишь так, словно собралась на танцы, Мел.
Одной рукой он держал ее руку, а другую положил ей на талию. Они однажды уже танцевали так, под музыку своих сердец. Сейчас их лица были освещены, и Гейбриел, кружа Мел, бесшумно ступающую по коврику в туфлях, не мог оторвать глаз от ее лица. Он влюбился в это лицо, эти глаза и ямочки на щеках, еще не зная, как сильно может любить. Если бы только забыть ее ту, в объятиях Джейка. Воспоминание об этом не давало ему покоя даже тогда, когда не в силах удержаться, он нагнулся и поцеловал ее. Ему захотелось схватить ее, отнести в свою постель и вновь сделать своей.
Мел чуть не упала, когда он внезапно остановился и отпустил ее.
– Я должен уйти отсюда, – хрипло произнес он. Мел почувствовала боль, осознав, что он может так запросто уйти, после того как наконец поцеловал ее. Она так и стояла в гостиной, пока не услышала топот лошади, уносящейся прочь. И все же это был сдвиг. Маленький сдвиг в нужном направлении. Он все еще хотел ее. Она видела это в его глазах. Он мог говорить что угодно, но его глаза не могли солгать, только не ей.
* * *
Прошло немало времени, прежде чем Мел сняла бледно-лиловое платье и свернулась под одеялом, уткнувшись лицом в подушку. Она не могла уснуть, даже не пыталась. Кровь пульсировала в ее венах, а сердце громко стучало.
Она все еще не спала, когда вернулся Гейбриел и тихо прошел по маленькому коридору. Он на мгновение задержался напротив ее двери, и она замерла: отодвинет ли он занавеску, чтобы взглянуть на нее.
Задумался ли он хоть на секунду, что может войти к ней в комнату? Она видела страсть и боль в его глазах и знала, что его чувство сродни ее. Почему он так упрям?
Мел беспокойно ворочалась в постели, не в состоянии отключиться от своих мыслей и заснуть хоть на несколько часов. Она ложилась то на один бок, то на другой, потом на спину, на живот, но сон не шел. У нее окоченели ноги.
Отбросив одеяло, Мел заставила себя встать холодными ногами на пол. Она замерзла в тонкой ночной рубашке, но подошла к двери в комнату Гейбриела и отодвинула занавеску.
Минута промедления, и она утратит решимость.
Он ровно и тяжело дышал. Она бесшумно подошла к кровати и скользнула под одеяло рядом с ним. Он лежал на боку, спиной к ней. Медленно, чтобы не разбудить его, она прижалась к нему всем телом, чувствуя его тепло. Так она и лежала, не шевелясь, истосковавшаяся по его теплу, чувствуя себя так, словно ворует его.
Набравшись смелости, она дотронулась до завитка волос на его шее.
Звук его голоса заставил ее вздрогнуть, потому что даже ритм его дыхания при этом не изменился.
– Что ты здесь делаешь? – Вопреки ее ожиданиям, злости в его голосе не было.
У Мел перехватило дыхание. Если он выкинет ее сейчас из своей постели, у нее вряд ли найдутся силы попытать счастья еще раз.
– У меня замерзли ноги, – тихо ответила она. Гейбриел ничего не сказал и не пошевелился. Рука Мел скользнула с его шеи на грудь. Чувствуя, как он напрягся, Мел поняла, что это, вероятно, ее последняя возможность вернуть своего мужа. Она прижала свою холодную ногу к его голени. – Видишь?
Он начал поворачиваться к ней, но внезапно Мел схватила его сзади, так что ее руки оказались у него на груди, и прижалась головой к его плечу, приблизившись губами к уху.
– Не надо, – прошептала она. – Слушай меня и не перебивай: не то у меня не хватит сил сказать тебе все.
Гейбриел подчинился, и она собрала все свое мужество.
– Тогда я думала, что навсегда потеряла тебя. Ты не знаешь, как это страшно. Я казнилась и винила себя во всем, что наделала до того, как тебя убили.
Она глубоко вздохнула и еще крепче обняла Гейбриела.
– Больше всего я жалела, что не успела сказать, как сильно я тебя люблю. Я не сказала этого, потому что боялась открыться, боялась, что, несмотря на все твои слова, на самом деле ты не любишь меня… не любишь так, как люблю тебя я, всем сердцем и всей душой. Поэтому я так легко поверила, что ты предал меня. Я думала, что никто никогда не будет любить меня так сильно.
Сегодня вечером, когда мы танцевали, я вспомнила тот вечер… у Томпсонов. Лили флиртовала с тобой, буквально висла на тебе, и я ревновала. Я ненавидела ее. Я знаю, что это лишено смысла, – ведь тогда я не знала, что Маленький Макс и Гейбриел один и тот же человек. Но ты был моим другом. Ты веселил меня и слушал так, словно то, что я говорила, имело для тебя какое-то значение.
Мел опустила голову и поцеловала его в шею.
– Я не совершила ничего, за что ты бы мог ненавидеть меня, но ты не хочешь выслушать меня. Поэтому я сдаюсь. Я уступаю, Гейбриел. Если ты меня больше не любишь, если у меня больше нет моего друга Макса и моего любовника Гейбриела, тогда ты получишь этот развод. Я уеду. Я не могу так жить.
Гейбриел медленно, все еще в ее руках, повернулся к ней лицом. Если бы он никогда ее не видел, никогда больше не слышал ее голоса, он бы мог расстаться с ней. Но она была здесь, рядом с ним, и он понял, что не хочет жить без нее, что бы ни случилось тогда, когда она считала его мертвым. Он ответил ей жадным поцелуем, долгим и глубоким, и притянул ее к себе, одной рукой обняв за спину, а другую погрузив в ее волосы.
Мел провела рукой по его телу, желая как можно скорее слиться с ним воедино. Она прикоснулась губами к его губам и неохотно отстранилась, когда он снимал с нее ночную рубашку. Он любил ее, и ей казалось, что он никогда не насытится.
Позже, почти на рассвете, после короткого сладкого сна они вновь припали друг к другу. Теперь они наслаждались неспешно, из их близости исчезла прежняя жадная торопливость. Гейбриел слегка потерся своей утренней щетиной об ее щеку и улыбнулся. Его язык, дразня, трепетал между ее губ, пока она не рассмеялась чуть разочарованно и не притянула его лицо поближе, медленно раскрывая рот и все глубже проникая в его рот в сладостном поцелуе.
Гейбриел, чуть-чуть отстранившись, прошептал ей на ухо:
– Я почти забыл, как сильно хочу тебя, Мелани. Теперь я никуда тебя не отпущу.
Мел всем телом прижалась к мужу. Их объединяла сильная страсть, в этом Гейбриел прав. Но скоро он поймет, что любит ее. Она подождет. Столько, сколько будет нужно.
ГЛАВА 43
Перемыв посуду после завтрака, Мел смотрела в кухонное окно на сточную канаву. Здесь, прямо под окнами, она собиралась посадить сад. Весной… возможно, кто-нибудь из детей нанятых ими работников захочет заработать на прополке.
Прошло три недели с той ночи, когда она сдалась на милость Гейбриела, но он больше не заводил речи ни о разводе, ни о ней с Джейком. Хотя порой она замечала, что он смотрит на нее с каким-то мрачным недоумением, но стоило их глазам встретиться, это странное выражение на лице Гейбриела сменялось улыбкой. Две недели назад вернулся Джейк.
Он ночевал в амбаре и иногда ел с ними в доме. Мел никогда не знала, когда именно он появится, но это ничего не меняло, за исключением того, что Гейбриел не уходил далеко от дома.
Он ни словом не обмолвился о документах на развод, но и забыть о том, что потребовал прислать эти бумаги, тоже не просил. В глубине души Мел спрашивала себя: неужели он все еще хочет избавиться от нее?
По ночам, когда они занимались любовью или когда она просыпалась в его объятиях, у нее не возникало сомнений, что он хочет ее. И тем не менее при свете дня она, случалось, вдруг улавливала в его глазах что-то такое, чего не могла и не хотела понять. В них больше не было ненависти, но и любви тоже не было. Его глаза, казалось, повсюду следовали за ней, словно боялись потерять ее из вида, словно не доверяли ей.
В то утро они собирались отправиться в город забрать новое платье, заказанное две недели назад, и сделать кое-какие покупки. Хотя Гейбриел не признавался, он наверняка хотел, чтобы она посмотрела почту, и, возможно, ее уже ждал толстый конверт от отца. В окно она посмотрела на небо, надеясь, что дождь или сильный ветер помешают их поездке, но день обещал быть ясным и погожим, только чуть-чуть прохладным.
Она задумалась и поэтому вздрогнула, когда он неожиданно обнял ее за талию.
– Ты прекрасно выглядишь, – заметил он, – стоя здесь, освещенная солнцем.
Он сказал это не из вежливости. Он никогда не знал столь чувственную, блестящую и прекрасную женщину, как она, с таким красивым овалом лица, правильным носом и ямочками на щеках, когда она улыбалась. Она прижалась к его груди, и он не увидел, как на ее лице появились эти самые ямочки.
– Давай не поедем сегодня в город, – предложила она. – Наверное, можно провести день поинтереснее.
Гейбриел повернул ее к себе лицом и целовал долго и чувственно. Этим поцелуем он словно ставил на ней клеймо, что она принадлежит только ему, и она поняла это, обняв его за шею и ладонью собрав в горсть его волосы.
Он выпустил из-за пояса красной юбки ее белую блузку и, засунув под нее руки, медленно провел ими по ее животу и груди. Она застонала, когда его пальцы оказались на ее сосках, и крепче прижалась к нему. Несмотря ни на что, физически они были созданы друг для друга. Не существовало на земле другой пары, которая бы любила так божественно.
Гейбриел опустил ее на пол, положил голову ей на грудь и провел пальцами вдоль ее ног, стаскивая с нее широкую юбку. Он целовал ее шею и покусывал за ухо. Наконец, вздохнув, признался:
– Мне кажется, ты околдовала меня. Мел играла волосами на его затылке.
– Надеюсь.
Ему было недостаточно овладеть ею прямо здесь, на полу. Гейбриел хотел заставить ее желать его до тех пор, пока это не станет для нее непереносимым. Он хотел, чтобы экстаз длился вечно, а больше всего он хотел доказать ей, что никто другой не владел ею так, как он.
Последняя мысль была мимолетной и непроизвольной, но он не мог полностью избавиться от нее, когда поднял Мел и понес к кровати.
Некоторое время спустя Гейбриел настоял на том, что еще не поздно отправиться в Силвер-Валли. Мел ничего не оставалось делать, как только собрать с пола свою одежду и снова одеться. Она и сейчас, как тогда, стоя у окна, с ужасом думала о предстоящем дне.
В другое время, которое, впрочем, давно миновало, она бы начала спорить с Гейбриелом, если не хотела поступать, как он. Но сейчас она беспрекословно подчинялась, чтобы радовать его, а не давать повода для огорчений.
На этот раз не было сомнений, что поездка совместная: бок о бок они проехали по главной улице и, наконец, привязали своих лошадей перед зданием почтовой станции.
Мел вошла туда одна, оставив Гейбриела ждать на тротуаре.
Она вышла с конвертом в руках, вцепившись в него так, словно от него зависела ее жизнь. Гейбриел молча шел рядом, избегая смотреть и на нее, и на конверт.
Она зашла к портнихе и забрала новое платье. Когда Мел вошла в большой магазин, он уже сделал покупки и укладывал их в седельную сумку.
Нагруженная свертками, Мел появилась в дверях магазина, когда какой-то низкорослый и довольно плотный мужчина, увлекшийся чтением газеты, налетел на Мел и рассыпал все, что она несла в руках.
– О Боже! – воскликнул мужчина, бросив газету, и принялся подбирать ее свертки. – Простите меня. Я совсем вас не видел.
По его акценту Мел догадалась, что он нездешний. Его речь слегка напоминала речь Гейбриела, когда тот приехал на ранчо Барнетта. Стоя на коленях с ее свертками в руках, мужчина взглянул на нее и улыбнулся.
– Кажется, мы с вами не знакомы, – произнес он, вставая. – Меня зовут Теренс Бирч. Я издаю «Силвер-Валли сентинел». Такая небольшая еженедельная газета, совсем неплохая, уверяю вас.
Мел взяла у него часть свертков.
– Мел Максвелл. – Она дружелюбно улыбнулась ему. – Мы с мужем живем на бывшем участке Хойта.
– Муж, – сказал он небрежно, – ну, конечно. Такая хорошенькая девушка…
Тут Гейбриел шагнул между ними и забрал у этого безобидного на вид человека оставшиеся свертки:
– Нужно смотреть, куда идете, мистер.
Бирч приподнял шляпу, резко повернулся и пошел в другую сторону.
– Зачем ты на него набросился, Гейбриел? Что он такого сделал? – Мел с трудом удержалась от желания крикнуть ему, чтобы он наконец что-то понял.
– Мне не понравилось, как он на тебя смотрел, – только и ответил Гейбриел, неся свертки, и среди них – толстое письмо, чтобы уложить в седельную сумку.
Домой они возвращались в молчании: Мел на серой кобыле, а чуть позади Гейбриел на своем жеребце. Он чувствовал странную смесь желания, гнева и стыда. Он хотел забыть, как видел ее в объятиях Джейка, но не мог. Эта картина всплывала перед ним каждый раз, когда он видел ее с другим мужчиной, даже таким безобидным, как этот коротышка, столкнувшийся с ней. Он испытывал особые мучения, когда Джейк был на ранчо, но в последнее время тот явно старался побольше отсутствовать.
Лишь обнимая Мел, Гейбриел мог на время забыть, притвориться, что она его, только его.
ГЛАВА 44
Гейбриел постарался как можно небрежнее бросить конверт на середину стола. На самом деле этот конверт казался ему живым существом, угрозой, несчастьем. Он не мог забыть, что Мел уже подписала бумаги и сделала это давно.
Мел пришла в комнату из кухни, где она складывала покупки в кладовку, и несмотря на ее робкую улыбку, Гейбриел заметил ее бледность и легкое дрожание рук. Садясь за стол, она сложила их вместе.
Он молчал, пока она медленно открывала письмо.
Она заглянула в конверт и извлекла оттуда листок, вложенный отдельно от аккуратной стопки других листов.
– Это письмо от отца, – слабым голосом пояснила она, разворачивая его и молча пробегая глазами. Затем на ее лице появилась улыбка, и она с хохотом вскочила со стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31