Если ты этого хочешь – ты действительно этого хочешь… – Он уронил бумаги, которые не взяла у него Мел, и они разлетелись по полу. – Тогда увидимся на этой неделе. До свидания.
Гейбриел отвернулся от Мел и вышел из комнаты, не обращая внимания на громкие протесты своей матери. Он еще надеялся, что Мел позовет его назад, скажет, что они разыграли его, что это глупая шутка, но жена молчала.
ГЛАВА 26
В первую ночь в «Гранд-отеле», расположенном рядом с баром «Длиннорогий», куда Мел заходила в поисках своего ангела-хранителя, Гейбриел заказал ванну, ужин и бутылку виски. Он отмокал в горячей воде, пока она не остыла, поковырялся в безвкусной еде и завалился в мягкую постель с бутылкой виски. Он пьянствовал все следующие три дня. Это было нетрудно. У него имелись наличные деньги, и когда очередная бутылка опорожнялась, он, не выходя из комнаты, во всю силу своих легких требовал принести следующую. Вскоре прислуга начала предвосхищать его просьбы и снабжала его виски регулярно. Они бы выразили недовольство, начни он дебоширить, но пока было виски, он вел себя тихо, оставаясь в комнате в компании с самим собой.
Он понимал, что по-детски жалеет себя, понимал даже тогда, когда старался сосредоточиться, разглядывая сквозь горлышко очередной пустой бутылки ее дно.
На третий день его снабжением спиртным занялся сам управляющий. Гейбриел смутно воспринимал управляющего, внушавшего, что никто, кроме него, делать этого не будет. Он изрек, что Гейбриел выглядит так, словно хочет кого-то убить… кого-нибудь.
Гейбриел пил в припадках ярости, чтобы утопить свое раненое самолюбие и глубокую боль. Лицо Мел преследовало его и во сне, и наяву, когда он закрывал воспаленные глаза. В моменты просветления он старался представить себе, как вернется в Колорадо и начнет строить ранчо без нее. Старался, но ничего не получалось, и он опять пил, пока все не теряло значения.
Но наутро четвертого дня Гейбриел заказал ванну и легкий завтрак, отослав управляющего, явившегося с бутылкой.
Он знал, что выглядит так, словно только что валялся под забором. Глаза опухли и налились кровью, длинные волосы спутались, лицо побледнело и заросло щетиной. Именно собственное лицо, отразившееся в зеркале с позолоченной рамой прошлой ночью, и отрезвило его. И он позволит женщине довести себя до такого? Нет. На свете много других женщин. Красивее Мелани Барнетт. Умнее Мелани Барнетт. Наверняка больше подходящих для брака, чем Мелани… Максвелл.
Но беда в том, что он не может больше ни о ком думать.
Он сказал ей, что пробудет в Парадайсе неделю, и он не собирался оставаться здесь дольше. Он подпишет ее чертовы бумаги, если она этого хочет. У него еще оставалась надежда, что она передумает и придет к нему без них.
Приняв ванну, побрившись и перекусив, он снова принялся изучать свое отражение. Лучше, но не намного. Бледный, со стеклянными глазами, он все еще похож на мертвеца.
Может быть, утешал он себя, одеваясь, он влюбился не в саму Мел, а в тип такой женщины. Он не привык к независимым и прямодушным женщинам. Женщинам, которые умеют стрелять и скакать верхом, самозабвенно танцевать фанданго. Наверняка на Западе таких много. Где еще поискать их, просто для того, чтобы убедиться, что они существуют, как не в Парадайсе?
Медленно спускаясь по широкой лестнице, Гейбриел чувствовал, что все взгляды устремлены на него, но не обращал на это никакого внимания. Какая разница, что думает прислуга и постояльцы? Он шел на охоту.
На улице, ослепленный ярким солнцем, он почувствовал головную боль. Надвинув шляпу пониже, чтобы защитить воспаленные глаза, он нарочито неспешной походкой зашагал по тротуару. Доносившиеся запахи готовящихся обедов и сильно надушенных женщин, проходивших мимо, вызвали у него тошноту.
Парадайс был суетливым городком с «Гранд-отелем», несколькими богатыми лавками, баром «Длиннорогий», оживленной кузницей и шумным большим магазином. Город бурлил, толпы людей сновали по улицам, и Гейбриел решил, что, должно быть, сегодня суббота.
Гейбриел шел медленно, присматриваясь. Он оказался прав: кругом были хорошенькие женщины.
Некоторых он сразу отмел. Девочки из танцзала, густо накрашенные и слишком громко смеющиеся, или матроны с малышами, цепляющимися за юбку. Он остановился, наблюдая за женщинами, входящими и выходящими из дверей лавки готового платья. Много молодых и красивых. Некоторые, вероятно, даже красивее Мел. Но никого с распущенными золотыми волосами и ямочками на щеках.
Он двинулся вниз по улице и встал напротив большого магазина. Люди сновали через открытую дверь. И здесь много женщин. Женщин в повседневных широких юбках, позволяющих ездить верхом, не открывая икр. Женщины с револьверами на боку. Но он знал, что никто из них не стреляет, как Мел, не скачет на лошади, словно сливаясь с ней в одно целое, и ни разу не услышал он смеха, напоминающего музыку. Покачав головой, он побрел назад к гостинице. Дело оказалось сложнее, чем он думал. Расстроенный, он чуть было не налетел на младшую сестру Бретта Томпсона. Он не мог вспомнить, как ее зовут, но она улыбалась ему во весь рот, как старому другу.
– Мистер Максвелл, – обратилась она к нему по-детски робко. – Что вы делаете в Парадайсе?
– Привет… Аделейд, – вдруг вспомнил он ее имя. – Просто провел несколько дней в гостинице.
Он торопливо закивал, стараясь вежливо отделаться от нее, но она громко топала по дощатому настилу за ним.
– А правда, что вы привязали Мел Барнетт к стулу и заставили выйти за вас замуж? – В ее голосе было невинное любопытство.
– Правда.
– Папа очень жа… очень рассердился, когда узнал. Гейбриел пошел помедленнее, чтобы ей не приходилось бежать за ним.
– Сожалею.
– Если вы женаты на Мел, почему вы остановились в городе? – Она покраснела. – Не обращайте внимания, – выпалила она, прежде чем Гейбриел успел открыть рот. – Мне не следовало спрашивать. Просто Бретт сказал, что мистер Барнетт объявил, что Мел разводится, а я не поверила. Не похоже на Мел. Развод! Я не знакома ни с кем, кто разведен. И я смотрела на вас обоих, когда вы танцевали на вечере, и я знала, что вы любите друг друга, и это так романтично – вы приехали прямо из Бостона и женились на Мел, и вообще… – Она перевела дух и продолжила: – Конечно, папа, услышав про развод, подумал, что Бретт еще может жениться на Мел, но она быстренько все это пресекла.
Теперь Гейбриел слушал внимательно.
– Я ее сама видела и должна сказать, – тут она, вздохнув, понизила голос, – она выглядит так же ужасно, как и вы.
Впервые за несколько дней Гейбриел улыбнулся:
– Она ужасно выглядит?
Аделейд закивала, потряхивая пышными рыжими кудряшками.
– И Бретт получил от ворот поворот? Девушка закивала еще энергичнее:
– Конечно, он ужасно неромантичный. Думаю, он совсем не верит в любовь. Он хочет жениться на Мел только потому, что так велит папа, а папа хочет поженить их для того, чтобы увеличить ранчо, как будто оно и без того недостаточно большое. Из-за этого жениться не стоит.
Аделейд скрестила руки на груди – вся сплошные оборки и кружева.
– Я выйду замуж только по любви.
Гейбриел остановился посередине тротуара:
– Ты гораздо смышленее своего брата.
Аделейд рассмеялась:
– Знаю.
Непроизвольно Гейбриел поцеловал ее в лоб.
– Спасибо тебе. Когда-нибудь ты станешь замечательной женой какого-нибудь счастливца.
Аделейд все еще светилась от счастья, когда ее брат схватил Гейбриела и дернул к себе:
– Прочь руки от моей сестры, ты, грязный хлыщ. Они стояли лицом к лицу на тротуаре, привлекая внимание прохожих.
– А ты убери руки от моей жены. Слышишь, Томпсон? Держись от нее подальше.
Бретт засопел:
– Недолго она будет вашей женой, мистер.
– Это мы еще посмотрим, а сейчас она моя жена, и ты держись от нее подальше, не то я тебя так отделаю, родная мать не узнает, – при этом Гейбриел тыкал пальцем в грудь Бретта и в конце своей фразы сорвался на крик.
Бретт возвышался над Гейбриелом.
– Мне плевать, как ты обращаешься с женщинами, Максвелл, – спокойно произнес он. – Мел или мисс Пендерграсс, коли на то пошло. Гейбриел прищурился.
– Пенелопа Пендерграсс тут ни при чем. – Появление его «невесты» удивило и встревожило Гейбриела, но его затуманенный рассудок мог сосредоточиться в данный момент только на одной женщине – Мел.
– Держись подальше от моей жены, – предупредил он так тихо, что, кроме Бретта, никто этого не услышал.
Уступая, Бретт выставил вперед ладони:
– Прекрасно. Она не услышит обо мне больше, пока не станет свободной женщиной.
Довольный, Гейбриел шагнул в сторону:
– Долго тебе придется ждать.
ГЛАВА 27
Кармелита, шепотом ругаясь по-испански, с грохотом ставила на стол тарелки и чашки, рискуя расколотить что-нибудь. Барнетт молча наблюдал за ней. Кэролайн и Такер вздрагивали каждый раз, когда очередная посудина ударялась об стол. Мел заметила, что отец удивлен странным поведением Кармелиты.
Цыпленок со специями был превосходен, но Мел едва к нему притронулась, как и к воздушному печенью Кармелиты. На десерт Кармелита испекла свой знаменитый яблочный пирог. Мел увидела, что она отрезала и поставила щедрые куски пирога перед отцом, Кэролайн и Такером, затем подошла и встала около Мел.
– Мисс Мелани, вам пирога я не подаю. Наверняка вы досыта наелись тем, что осталось на тарелке, – с сарказмом заметила она.
– Я не голодна, – объяснила Мел.
– Это я заметила, – Кармелита полезла в карман фартука. – Вот ваш десерт.
Она уронила конверт на тарелку перед Мел. Хотя края его опалены, а один угол сгорел, Мел поняла, что это письмо Гейбриела.
– Откуда ты его взяла? – Мел отшатнулась от конверта, словно он мог укусить.
– Я вытащила его из своей плиты, при этом обожгла два пальца, когда ты выскочила из комнаты, словно обиженный ребенок.
– Можешь положить его обратно туда, где нашла, – приказал Ричард, поспешно вставая и протягивая руку за злополучным письмом.
– Нет, – рука Мел вспорхнула за письмом раньше, чем до него успел дотронуться отец. – Если я решила его сжечь, я сделаю это сама.
– Если! Кармелита! – Ричард повернулся к кухарке. – Почему ты не сожгла его? И, черт возьми, почему ты его так долго держала?
– Я хотела отдать его мисс Мелани, когда она немного успокоится, и тогда, может быть, откроет его и прочтет, а не будет опять бросать в огонь.
Кармелита смотрела на своего хозяина, упершись руками в бока.
– Когда она успокоилась, она в тоске слонялась по дому и я не знала, поможет ли ей то, что написано в письме, или наоборот. Поэтому я не знала, как поступить.
– Это письмо от моего сына? – спросила Кэролайн, поднимаясь с места и протягивая руку. – Думаю, Мелани, вам следует отдать его мне, – потребовала она.
Мел крепко сжимала письмо. Это ее письмо, будет она читать его или нет. Никто другой его не увидит.
Обойдя вокруг стола, Кармелита уставилась на мать Гейбриела.
– Прошу прощения, мистер Барнетт, – начала она. – Миссис Максвелл, вы – назойливая старая ведьма. Если бы вы не совали во все свой нос, мисс Мелани и мистер Максвелл уже были бы вместе.
Кэролайн была ошеломлена.
– Со мной никогда так не разговаривали, тем более служанки. – Она повернулась к Ричарду: – Сейчас же уволь ее.
Ричард небрежно откинулся на спинку стула:
– Не знаю, Кэролайн. Возможно, она права. Пять минут назад он бы сам с радостью швырнул письмо в огонь, но в лице Мел показалось что-то такое… может быть, искра надежды, и к тому же ему совсем не понравился оценивающий взгляд Кэролайн.
– Она чертовски хорошая кухарка, и не многие женщины согласятся жить на ранчо. Ты же не останешься готовить для меня и работников, а также убирать…
– Не говори глупостей, Ричард. Она нахалка.
– Сядь, Кэролайн, – приказал он и удивился, когда она тотчас подчинилась. Он обратился к дочери: – Тебе решать. Брось его в огонь, если хочешь, или прочти, чтобы убедиться, так ли оно плохо, как ты думаешь.
Мел вертела письмо в руках, рассматривая почерк Гейбриела, четкие буквы с таким странным наклоном. Она решила, что сохранит его. Это единственное доказательство того, что он существовал на самом деле, что они были друзьями, любовниками, мужем и женой. Но она все еще не знала, сможет ли прочесть его.
А что, если он написал, что не любит ее больше? Она знала, что так оно и есть, но читать об этом было бы слишком больно. Но она должна знать.
Мел поднялась с письмом в свою комнату, заперла дверь, села перед лампой и аккуратно, стараясь не порвать место, где он написал ее имя, вскрыла конверт.
Она снова и снова перечитывала письмо, проклиная свою глупость. Как могла она подумать, что Гейбриел бросил ее? Неужели она не способна доверять человеку, которого любила? Похоже, так оно и есть.
Его длинное письмо все объясняло: его погруженность в мысли о смерти отца и решение найти убийцу Джеймса Максвелла. Ей хотелось знать, нашел ли Гейбриел его. А что, если он его убил?
Он писал о своей любви к ней, и это было правдой. Она поняла, что это правда, вновь перечитав письмо. Аккуратно сложив письмо, Мел положила его в карман блузки. Оставался только один вопрос: почему он солгал о Пенелопе?
Мел пыталась припомнить все свои разговоры с девушкой. Пенелопа ни разу не сказала напрямую, что помолвлена с Гейбриелом. Только его мать и Такер утверждали это. Она не верила Гейбриелу, а все знала сама. Пенелопа всего лишь хорошенькая девочка, любящая пустить слезу.
В решимости докопаться до истины Мел вышла из комнаты через стеклянные двери и по балкону прошла в комнату Пенелопы. Как Мел и ожидала, девушка была одна и меланхолично шмыгала носом, прикладывая платок к глазам.
– Все еще плохо себя чувствуешь? – спросила Мел, своим внезапным появлением испугав Пенелопу так, что та даже вскочила.
– Да, – ответила она. – Слишком плохо, чтобы ехать.
– Кэролайн говорила тебе, что Гейбриел вернулся? – Мел присела на край кровати.
Пенелопа кивнула:
– Она сказала, что он не подписывает бумаги. Что он хочет, чтобы ты привезла их ему в город. Она сказала, что он очень сердит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31