https://wodolei.ru/catalog/stoleshnicy-dlya-vannoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он и правда был довольно красив, с этими медово-рыжими волосами, вислыми белокурыми усами и золотистыми глазами. Однако в нем чувствовались скрытая злопамятность, умение лелеять и растить в себе обиду, даже по пустякам. В нем угадывалась жадность. Арианна подумала, что у некоторых женщин странный вкус в отношении мужчин.
Но она по-прежнему симпатизировала Кристине и потому сделала еще одну попытку объяснить то, что отказывался понять упрямец Кайлид.
— Если женщина по-настоящему любит мужчину, она пойдет на все, чтобы оставаться рядом с ним, чтобы рожать ему детей.
— Тогда тебя можно только пожалеть, — заметил Кайлид, кисло поджимая губы. — Вряд ли тебе хочется снова и снова рожать для нормандского ублюдка.
Арианна не успела ответить. Заглушая шум дождя, послышался все более громкий стук копыт. Ниже по склону кто-то закричал тонко и пронзительно, как раненый заяц. Арианна бросилась к двери. Кайлид, у которого недостало сил даже вскочить с тюфяка, разразился злобными проклятиями.
Через несколько секунд хижина была окружена рыцарями Руддлана. Люди Кайлида были брошены на землю со связанными за спиной руками и заткнутыми ртами. Двое верховых оттеснили Кристину к стволу дерева, не давая броситься к хижине. Девушка рыдала, закрыв лицо руками, но можно было видеть, что ей не причинили вреда.
Когда короткая атака была окончена, Арианна отошла от двери к тюфяку Кайлида. Его лицо продолжало пылать от лихорадки, но теперь на нем явственно читался страх.
— Что за незадача! — резко сказала Арианна. — Мой муж, нормандский ублюдок, взял тебя в плен до того, как ты успел сдаться добровольно.
Не дожидаясь ответа, она вышла под дождь.
Черный рыцарь оставался в седле и выглядел угрожающе. Он молча посмотрел на нее сверху вниз. Он не выразил ни малейшего удивления при виде ее, и она задалась вопросом: не знал ли он заранее, что найдет ее в гостях у Кайлида? Если только он не выследил ее.
Наконец он молча спешился.
Сейчас на его лице было выражение, от которого она постепенно начала отвыкать, — вернее, на нем отсутствовало всякое выражение. Он напоминал того Рейна, которого она увидела в день падения Руддлана, — жестокого и беспощадного, но теперь она знала его гораздо лучше. Разумеется, он тоже лучше узнал ее и не мог уже обвинить в предательстве, как случилось однажды. Позже, решила Арианна, они объяснятся.
Один из людей Рейна привел под уздцы ее лошадь. Рейн приблизился и сильным рывком подбросил Арианну в седло.
— Сэр Одо, проводите леди Арианну в Руддлан, — приказал он ровно (ей он так и не сказал ни единого слова).
— Будет исполнено, командир.
Лицо сэра Одо осталось таким же непроницаемым, как и лицо его командира, но глаза выдали то, что он чувствовал. Когда нечто подобное случилось впервые, здоровяк смотрел на Арианну недоверчиво, с разочарованием и почти отвращением, теперь же в его добрых глазах была только тревога.
«Что ж, — подумала Арианна, — если не Рейн, то хоть сэр Одо верит в то, что я не способна на предательство».
Дождь вдруг прекратился, словно источник, скрытый за слоем облаков, наконец, иссяк. Зато ветер усилился, прижимая к земле мокрую траву и норовя раздуть полы плаща Арианны. Тучи быстрее двинулись по небу, бросая изменчивую тень на мокрую землю. Откуда-то раздавался скрипучий крик перекликающихся воронов.
Арианна подхватила поводья и пустила лошадку в галоп, предоставив сэру Одо следовать за ней.
***
Ранние зимние сумерки давно наступили, когда Арианна поднялась в спальню. Как раз в тот момент, когда она открыла дверь, Рейн ступил в деревянную, обитую медными ободами лохань с горячей водой. Он не видел Арианну, так как стоял к ней спиной. От воды с благовониями поднимался душистый пар. Царивший в спальне полумрак почти не разгонял отсвет углей в жаровне и свет единственного висячего светильника в углу.
Эдит стояла над лоханью, готовясь приступить к процедуре омовения хозяина. Арианна жестом приказала ей оставить комнату, и горничная на цыпочках удалилась.
Опустившись на колени рядом с лоханью и стараясь держаться за пределами видимости Рейна, Арианна прижалась губами к шее мужа.
— Чуточку пониже, Эдит, милочка... угу, так хорошо!..
Арианна больно укусила его за ухо.
Рейн поймал ее руку и подтащил поближе, потом нажал на плечо так, что Арианна опустилась в надушенную воду, замочив грудь. Хватка у Рейна была железной, поэтому оставалось только ждать, когда он соизволит отпустить, и слушать, как горячая вода плещется о груди.
— Ты знал, что это я!
— Я учуял тебя по запаху, моя маленькая женушка.
— Как это понимать? Я что, дурно пахну?
— Нисколько, — ответил Рейн и странно усмехнулся. После этого он отпустил ее. Арианна выпрямилась. Прохладный воздух овеял намокший в горячей воде лиф платья, и она почувствовала, как твердеют соски. «Интересно, замечает ли это Рейн, — подумала она. Посмотрела вниз и увидела: да, замечает. Но его глаза остались непроницаемыми, даже самая малая искра тепла не смягчила их. В полумраке невозможно было определить их цвет, но она и без того знала: они кремнево-серые, жесткие и безжизненные. Встретившись с мужем взглядом, Арианна не отвела глаза. Она намылила руки и положила их ему на грудь.
Он успел согреться и был горячим. От воды поднимался пар, пахнущий фиалками, порой он становился таким густым, что черты лица Рейна колебались, как горячий летний воздух над дорогой. Вода слегка плескалась в тишине о борта лохани. Снаружи доносился стук дождя по закрытым ставням, но в спальне было уютно, тепло, даже жарко. Капелька пота скатилась по шее Арианны в выемку между грудями.
Она начала намыливать Рейну сначала плечи, потом грудь, двигаясь все ниже в медленном ритме. Мышцы его тела были плоскими, очень твердыми, ладони так и скользили по ним. Наконец они нырнули между ног, и тогда Рейн схватил их за запястья и отстранил.
— Ты еще не спросила меня, как я поступлю с твоим братцем, — сказал он довольно резко.
— Поступай с ним, как сочтешь нужным. Кстати, ты тоже не спросил меня, что я делала в его хижине.
— Он просил тебя организовать его капитуляцию по всем правилам.
— Он сам тебе это сказал?
— Да. — Рейн выпустил запястья Арианны и взял ее лицо в обе ладони. — Ты должна знать, что теперь я вполне доверяю тебе, что я считаю тебя самым преданным, самым верным из моих вассалов. Я пришел к выводу, что поступал неправильно, когда снова и снова ставил тебя перед выбором между мной и твоей кровной родней. Такой выбор слишком труден...
— Но возможен, — перебила Арианна и сделала жест, как бы прерывая поток откровений. — Рейн, я сделала выбор. Я люблю тебя, и эта любовь превыше всего остального. Так есть и так будет всегда.
Она провела кончиком пальца по суровой линии его рта, потом повторила то же движение губами и, наконец, поцеловала его.
Поцелуй был недолгим: Арианна решила на время отложить ласки. Вместо этого она вновь начала мыть мужа, потерла его ноги намыленной тканью, едва коснувшись паха, но и это заставило Рейна на миг затаить дыхание.
— Я отправлю Кайлида и его девчонку в Ирландию на первом же корабле.
«Значит, ради меня он решил сохранить Кайлиду жизнь», — подумала Арианна и почувствовала, что за это любит мужа еще сильнее, поскольку он поступал так наперекор доводам рассудка. Он знал, что, отпуская Кайлида на свободу, возможно, навлекает на свою голову дальнейшие неприятности, но все же шел на риск, чтобы сделать ей приятное.
— Очень возможно, что ты об этом пожалеешь, Рейн. Кайлид останется в Ирландии только до выздоровления.
— Тут ты права. Он не будет сидеть спокойно.
Арианна нашла пальцами одну из косточек таза, чуть выступающую на животе Рейна, потом спустилась ниже, к развилке ног, но взгляд ее оставался прикованным к глазам мужа.
— Он, конечно, вернется в Уэльс, и в этом я могу его понять, — сказала она. — Но если он вздумает снова развязать против тебя войну, возьми его в плен и вздерни на виселице. Я буду присутствовать при казни и не стану его оплакивать.
Рейн промолчал. Он уже сказал самое главное: то, что она, Арианна, — самый верный из его вассалов.
— Все-таки, муж мой, в тебе есть и кое-какая мягкость, — заметила Арианна, просовывая руку между его ног.
— Только не там, черт возьми!
Арианна улыбнулась и сжала то, на что легла ее ладонь.
Глава 25
«Хозяйка зля» — старшая кабатчица Руддлана — шумно сделала глоток, подержала во рту, потом, закатив глаза, дала ему разлиться по языку и небу и проглотила. Несколько мгновений она пребывала в глубочайшем раздумье, с поджатыми губами и взглядом, устремленным в небеса, в то время как собравшаяся толпа ждала, затаив дыхание.
— Пить можно! — наконец провозгласила «хозяйка эля» с торжественностью епископа, отправляющего мессу.
Толпа в унисон сделала выдох, похожий на порыв ветра.
Кожаная кружка с янтарной жидкостью, увенчанная шапкой пены, была передана Арианне. Та сделала маленький глоток, воскликнула: «Эль превосходен!» — и горожане разразились радостными криками. Рейну тоже подали полную кружку. Он приложился к ней и не отрывался до тех пор, пока не прикончил весь эль к полному восторгу зрителей. Пена осталась на его верхней губе ожерельем мелких пузырьков, которые он с удовольствием слизнул. Арианна подумала, что с не меньшим удовольствием сделала бы это вместо него.
Однако подобный спектакль был бы слишком смелым, даже для веселящейся толпы. Руддлан отмечал ежегодный День эля, когда ранее приготовленный напиток объявляется готовым к употреблению. Хозяева замка были приглашены на него в качестве почетных гостей. Этот праздник чаще называли Днем церковного эля, так как на прицерковном кладбище проходила большая распродажа этого напитка, доход от которой шел в церковную кассу. Эль продавался всем желающим, а тем, кто подходил по третьему разу, полагалась бесплатно свежая лепешка.
В это время года церковный придел использовался для хранения излишков сена после завершения покоса. Его вкусный запах — настоящий запах лета — пропитал воздух так густо, что у Арианны свербило в носу. Солнце позднего июня, желтое, как кувшинка, сияло в безоблачном небе, заливая церковную площадь светом и теплом. Арианна чувствовала себя такой счастливой в этот день, что ей хотелось смеяться, кричать и петь от радости, даже плясать и прыгать... но как раз это последнее было невозможно, потому что она сама себе казалась супоросой свиньей, готовой принести двойной выводок. К счастью, беременность подходила к концу.
Эль шел нарасхват: кружка за кружкой наполнялась, опустошалась и наполнялась снова. Талиазин, с неизменной лирой на перевязи, верховодил разношерстной группой музыкантов, которую набрал здесь же, среди собравшейся на кладбище толпы. Теперь они усердно извлекали из тамбурина, волынки и пары цимбал залихватскую мелодию, пусть не слишком изысканную, зато громкую. Горожане, падкие на подобные развлечения, уже кружились парами в веселой пляске, подпевая при этом (если можно так назвать дикий рев, рвущийся из глубин согретых элем душ). Церковные колокола присоединились к какофонии, подняв оглушительный трезвон. Чтобы не оглохнуть, Арианна закрыла уши ладонями и подумывала о том, чтобы зажмуриться, так как плясуны вертелись, как спицы колес несущейся во весь опор телеги, и одним своим видом вызывали головокружение.
— А все-таки хочется потанцевать... — с завистью сказала она некоторое время спустя, заметив, что притопывает в такт музыке.
— Этого еще не хватало! — отрезал Рейн.
— Ты только посмотри, — вздохнула она, тыча пальцем в неохватный холм своего живота. — Здесь нет ни одной бочки, которая сравнилась бы со мной в размерах. Хоть бы он поскорее родился!
— Наша доченька появится на свет тогда, когда придет время, — проворковал Рейн, поглаживая то место, куда она потыкала. — Уговорами и жалобами ее оттуда не выманить.
— Ну конечно, «она»! Как же, как же! Я тебе говорила раз сто, не меньше, что на этот раз ношу сына, а не дочь.
Они пробыли на празднике ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы выпить не спеша еще по кружке эля, потом Арианна направилась в замок, опираясь на руку Рейна.
— Не стоило мне поддаваться на твои уговоры, — проворчал тот, когда она в третий раз остановилась, чтобы отдышаться (ребенок, должно быть, был роста необыкновенного, потому что сильно давил снизу на легкие).
— Мать Беатриса сказала, что надо больше гулять, — возразила Арианна. — Долгие прогулки приближают роды, а я их жду не дождусь. Если бы ты хоть раз забеременел, Рейн, ты бы понял, каково это.
— Нет уж, как Бог все устроил, так пусть впредь и будет... Кстати, не сыграть ли нам дома в шахматы, чтобы ты могла передохнуть?
— Шахматы — это скучно.
— Только потому, что я каждый раз выигрываю, верно?
Арианна протянула руку за слоном (выточенным из слоновой кости), помедлила немного и решительно передвинула фигурку по шахматному полю.
— На этот раз тебе шах, муженек.
— Ничего, игра еще не окончена, — усмехнулся Рейн. — Честно говоря, моя маленькая женушка, я просто решил немного подыграть тебе.
Самодовольная улыбка Арианны говорила: ладно-ладно выкручивайся теперь, но вдруг она превратилась в гримасу боли. Рейн тотчас вскочил, свалив со стола шахматную доску и дождем рассыпав фигурки во все стороны.
— Что, началось?
— Ничего особенного... — заверила Арианна, глубоко дыша.
— Сейчас же пойдем в спальню, я уложу тебя в постель! Ни слова! Одно-единственное возражение — и я выпорю тебя, перекинув через колено.
— Хотелось бы мне посмотреть, как ты сумеешь перекинуть меня через колено с этим пузом. Наверное, я буду похожа на перевернутую черепаху.
Все же она позволила отвести себя в спальню и уложить, тем более что Рейн явно ощутил при этом большое облегчение. Он и в самом деле был не на шутку обеспокоен состоянием жены. Последние несколько недель нервы его были на пределе и, казалось, могли лопнуть, как чрезмерно натянутые струны. В постели Арианна очень быстро уснула — слишком утомила ее прогулка в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78


А-П

П-Я