Рейн сделал шаг назад, потом другой и третий, при этом не выпуская ее из объятий и не прерывая поцелуя. Наткнувшись спиной на необъятный ствол старого дуба, Рейн повернулся так, что теперь уже Арианна прижималась к серой от возраста коре. Подол ее платья и сорочку он поднял до самой талии, скатав валиком. Одной рукой он приподнял ее за горячий круглый зад, другая проникла между ног, где тоже было горячо и очень влажно, где все было готово принять его. О, как долго, как ужасно долго он не прикасался к ней! Было совершенно непонятно, как он мог жить без этого.
Рейн даже не заметил, как пальцы оказались внутри, услышал только стон Арианны, когда та уронила голову ему на плечо. Ее внутренние мышцы конвульсивно сжались, с неожиданной силой втянув еще глубже внутрь его пальцы. Он представил свою плоть там, в этой горячей глубине, и скрипнул зубами, подавляя потребность в немедленной разрядке. Он даже не чувствовал, а слышал собственное безумное желание было как непрестанный крик внутри всего его существа.
Рейн был весь в огне и не чувствовал ни холода, ни влажности вокруг. Приподняв Арианну обеими руками, он подождал, пока ее ноги обовьются вокруг его бедер, и погрузился в нее, как в ножны. Он услышал протяжный счастливый крик. Арианна выгнулась, изо всех сил прижав бедра к его телу, зажмурившись. Она была, как раскаленный водоворот, засасывающий его в сладкие глубины, и Рейн снова почти потерял контроль над собой, отстранившись в самое последнее мгновение. Она тотчас скользнула вниз, нажимая всем весом, стараясь принять в себя всю его длину. Так глубоко, так тесно было внутри нее, что он потерялся в волнах неизъяснимой сладости, такой сладости, что просто невозможно было остановиться еще хоть раз, да и не хотелось останавливаться, не хотелось больше сдерживаться... нет, ни за что на свете... хотелось, чтобы это длилось и длилось... вечно...
Еше несколько секунд Рейн слышал свое громкое дыхание, чувствовал свою дрожь и дрожь Арианны и думал: на этот раз, на этот раз, на этот раз он возьмет ее... возьмет ее всю, душу ее и тело, она будет его... его, его, его!
Каждая мышца Рейна вдруг напряглась в конвульсивном спазме такой силы, что он закричал не слыша своего голоса. А потом он взорвался. Это случилось глубоко внутри ее тела и длилось очень долго...
***
Арианна обмякла в его объятиях. Ее тело вдруг стало очень тяжелым, и Рейн ослабил хватку, позволив ей коснуться ногами земли. Она не убрала рук, которыми цеплялась за eго плечи. Раздавшийся вздох был больше похож на долгий стон. Глаза ее выглядели неподвижными, как у человека, только что пережившего сильное потрясение, губы сильно припухли, влажные и очень яркие. Она снова вздохнула, и они задрожали.
Рейн убрал со лба жены мокрые завитки волос, взял в ладонь ее подбородок и провел большим пальцем по ее распухшим губам.
— Я сделал тебе больно?
Она поймала его палец ртом и слегка прикусила его.
— Кажется, да. Ты оцарапал меня сзади дубовой корой.
— Дай посмотреть.
Он не дал ей возможности запротестовать. Повернув спиной к себе, он бесцеремонно задрал ей подол, обнажив бедра. На одной половинке ягодиц была небольшая ссадина. Рейн присел на корточки и прижался к этому месту губами.
— Вы, сэр, человек извращенный! — воскликнула Арианна, вырываясь и отступая на пару шагов.
Вместо того чтобы вскочить на ноги, он опустился на колени среди мокрой листвы и улыбнулся без малейшего раскаяния.
Арианна почувствовала, что ей хочется смеяться во весь голос. Она закрыла рот руками, но смех рвался наружу. Тогда она засмеялась, и смех ее, полный счастья, утонул во влажном войлоке тумана.
Рейн поднялся, потянулся всем телом и протянул руки, чтобы привлечь ее к себе. Арианна с готовностью оказалась в его объятиях. Она положила ладони на его лицо и проследила черты кончиками пальцев, словно была слепой и могла узнать его только на ощупь. На этот раз губы их встретились с осторожной нежностью.
Однако поначалу нежный, неспешный и едва ли чувственный, поцелуй очень скоро стал жадным и полным страсти. Рейн понял, к чему идет дело, и поспешил отстраниться и отойти на безопасное расстояние. Он был поражен тем, какое усилие потребовалось от него, чтобы совладать с собой. И все же он не мог поступить иначе. Арианна была его женой, его беременной женой, и не годилось брать ее, прислонив к дереву как какую-нибудь смазливую вертихвостку.
Кабан по-прежнему лежал на боку среди палых листьев и взрытой земли. Кровь, сочащаяся
из его груди и бока, успела пропитать сырой мох и образовала лужицу, от которой поднимался пар. Обломок древка торчал сквозь грубую щетинистую шкуру и казался слишком хрупким, чтобы убить такую махину. Открытый глаз уставился вверх, на полог листвы, до того пропитанной влагой, что с нее текло, как в дождь.
— Белый кабан... — прошептала Арианна, подходя и останавливаясь рядом с Рейном. — Значит, легенда говорила правду... только самый храбрый из рыцарей может убить такого зверя.
Глаза, которые она обратила к нему, были полны странного сияния. За всю свою жизнь Рейн ни разу не встречал такого взгляда и потому не сразу понял, что означает это сияние. Арианна была горда им. Когда он понял это, то не сразу смог поверить. Никто никогда не интересовался его подвигами, чтобы ими гордиться, никому не было дела до него. Если бы в этот момент чаща боярышника расступилась и появился огнедышащий дракон, Рейн бы прикончил его только ради того, чтобы это сияние продолжало литься из глаз Арианны.
— Мне бы с ним не совладать, если бы не ты. Звучит странно, но это дьявольское создание было повержено благодаря храбрости прекрасной леди, а вовсе не ее рыцаря!
— Нет! — запротестовала Арианна, хотя щеки ее покрылись румянцем удовольствия. — Коленки у меня так и щелкали друг о друга, как кастаньеты, пока кабан готовился к нападению! А потом и того хуже: он бросился на тебя, а я стояла столбом и вопила, словно вдруг лишилась рассудка. Зато ты вел себя как настоящий герой.
Рейн взял ее двумя пальцами за подбородок и слегка ущипнул, а потом покачал из стороны в сторону.
— Ты слишком много пререкаешься, жена!
— Только если ты заблуждаешься, муж.
Арианна предложила отделить голову кабана и торжественно отвезти ее в замок, на удивление подданным. Рейн сказал, что в жизни не слышал ничего нелепее. После долгих уговоров он неохотно согласился послать кого-нибудь вырезать из добычи пару хороших окороков.
Лошадка Арианны бросилась в паническое бегство в ту самую минуту, когда кабан напал на Рейна, поэтому пришлось возвращаться вдвоем на его коне. Верхняя одежда у каждого из них пострадала: плащ был разодран кабаньими клыками; куртка, когда кровь на ней свернулась и подсохла, стала совершенно заскорузлой. Рейн и Арианна ехали сквозь промозглый туман, и влага постепенно пропитывала их одежду и волосы, заставляя ежиться от холода.
Рейн попытался устроить жену с наибольшим удобством, но высокая передняя лука седла образовала мягкий склон, по которому Арианна тотчас сползла, прижавшись спиной к его груди, а задом — к его паху. Он попробовал придерживать ее на некотором расстоянии от себя, но, стоило коню перейти на галоп, она соскользнула снова. Так продолжалось некоторое время: он подталкивал жену вперед, а она снова сползала к нему на колени. Тело ее при этом так и вжималось в углубление, образованное его широко расставленными ногами, а груди покачивались и терлись о руку, которой он придерживал Арианну повыше талии.
— Послушай, женщина! — наконец не выдержал Рейн. — Ты едешь не на лошади, а на моем фаллосе!
В ответ она засмеялась и прижалась еще теснее. Когда они выехали из леса на болотистую равнину, тянувшуюся до самых ворот замка, туман уже поредел под солнечными лучами. Рассеянный свет омывал внушительные стены Руддлана, меняя их оттенок с кроваво-красного на более мирный, розовато-бордовый — цвет спелой земляники.
Распахнутые ворота замка неприятно зияли, изнутри доносились очень странные звуки: потрескивание и похрустывание, словно там жевало солому целое стадо коров. Встревоженный, Рейн пришпорил коня, в спешке проскакал по опущенному мосту, ворвался во двор... и натянул поводья так резко, что Арианну буквально бросило ему на грудь. Они спешились друг за другом, причем Рейн забыл помочь жене, во все глаза глядя вокруг.
— Наказание Божье! — воскликнула Арианна, медленно поворачиваясь.
Двор замка был забит мужчинами, сотнями и сотнями мужчин. Повсюду виднелись рыжие, темноволосые и белокурые головы, головы лысые и в париках, было даже несколько монашеских тонзур. Здесь были босяки в грязных обносках и богачи в шелку и бархате, здоровяки с выпирающими буграми мышц и шеями чуть потоньше бревна и изнеженные личности подозрительных наклонностей, чьи впалые щеки были напудрены, а губы ярко накрашены. Здесь были представители всех темпераментов, всех складов характера, от румяных, как спелые яблочки, улыбающихся весельчаков до субъектов с каменными лицами, подозрительно поглядывающих по сторонам. Здесь были мальчишки, едва узнавшие, для чего служит то, что находится у них между ног, и морщинистые беззубые старцы, успевшие давно об этом забыть.
Рейн со вздохом обвел глазами толпу в поисках виновника происходящего. К счастью, у того был слишком необычный цвет волос, и вскоре оранжевые локоны обнаружились в самой гуще сборища.
— Талиазин! — взревел Рейн. — Потрудись объяснить, что за чертовщину ты здесь устроил!
— Милорд! — оруженосец бросился к нему, пританцовывая от возбуждения. — Я собрал здесь всех, кто мог бы стать любовником леди Арианны.
— Наказание Божье! — повторила Арианна, у которой голова шла кругом.
— Дьявол и вся преисподняя!.. — вторил ей Рейн, обводя взглядом двор, едва вмещавший собравшуюся толпу.
Он отказывался верить собственным глазам. Проклятый мальчишка собрал в Руддлане все мужское население северного Уэльса в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет!
Внезапно его внимание привлекло сдавленное хихиканье. Арианна медленно и с интересом обводила взглядом двор. Поймав пристальный взгляд мужа, она уперла руки в бока, свирепо нахмурилась и повернулась к оруженосцу (при этом покусывая губы, как человек, который с усилием удерживается от смеха).
— И, как по-твоему, что я должна делать со всеми этими мужчинами?
— Я только выполнял приказ милорда, — ответил Талиазин, выпячивая грудь на манер молодого петушка, которому только что удалось его первое утреннее кукареканье. — Уж из такого-то количества вы, миледи, сумеете подобрать достойного кандидата.
— Чтоб духу их здесь не было! — рявкнул Рейн. — Убрать всех!
— Всех до единого? — изумился оруженосец, и глаза его стали круглыми, как колеса от телеги.
— Не так быстро, муженек!
Рейн раздраженно обернулся. Арианна, склонив голову, рассматривала красивого парня с роскошными черными волосами ниже плеч. Тот застенчиво улыбался в ответ. К своему неудовольствию, Рейн заметил, что красавец одет в очень облегающие кожаные штаны и рубаху-безрукавку, достаточно короткую, чтобы видны были крепкие, очень крепкие ляжки.
— Убрать всех, всех до единого, причем вот этого — в первую очередь! — повторил он с нажимом и ткнул пальцем в парня, чья улыбка становилась все более смелой.
Арианна засмеялась, довольная, и подхватила его под руку, наклонившись к самому уху.
— Надеюсь, милорд, вы не будете возражать, если я возьму на заметку пару-тройку самых молоденьких и хорошеньких? На случай, если вы снова вздумаете пренебрегать супружескими обязанностями?
— Как это верно, как правильно! — вмешался Талиазин, усердно кивая. — Каждому известно, что удовлетворенная жена — послушная жена, а кое-кому из женщин одного мужчины мало, поэтому мужу следует...
— Закрой рот, парень, и закрой его как следует, иначе я прикажу портному его зашить! — перебил Рейн. Впрочем, он чувствовал, что не может всерьез рассердиться, и потому улыбнулся жене. — Леди Арианна затеяла все это для того, чтобы заставить меня ревновать. Только такой болван, как ты мог принять ее слова за чистую монету.
Талиазин посмотрел на Арианну, потом на Рейна. Густые ресницы опустились, но недостаточно быстро, чтобы невозможно было заметить в черных-пречерных глазах вспышку света, похожую на яркий лунный луч. Легчайшая улыбка тронула губы парня, и он испустил театральный вздох.
— Если бы вы сказали это раньше, милорд, то избавили бы меня от множества хлопот...
Его сетования прервал звук рожка дозорного — сигнал, подаваемый в тех случаях, когда к замку приближаются верховые.
— Ну, приятель, — обратился Рейн к оруженосцу, — тебе несдобровать, если это очередные кандидаты в любовники.
Ослепительные солнечные лучи пробились сквозь сильно поредевшую пелену тумана словно для того, чтобы отразиться от серебряной кольчуги рыцаря на белом коне. Следом ехал оруженосец со щитом, пикой и соколом на перчатке левой руки.
— Да ведь это граф Хью! — воскликнула Арианна тоном, который заставил Рейна резко повернуться к ней.
Он увидел, что она улыбается и явно обрадована появлением его брата, и ощутил болезненный укол ревности. Он разозлился на себя, но знал, что не властен над своими чувствами.
Граф Хью приблизился со всей помпой, под мелодичный перезвон колокольчиков, в сиянии полированного серебра. Он спешился и стал осматриваться вокруг. При виде вавилонского столпотворения во дворе Руддлана его светлые брови взлетели вверх. К тому моменту, когда он повернулся к хозяевам замка, на его красивом лице была написана веселая озадаченность.
— Могу я узнать, что здесь происходит?
Арианна шагнула вперед и сделала перед гостем реверанс по всем правилам хорошего тона. Она адресовала Хью искренне любезную улыбку, на которую тот ответил улыбкой медленной, ленивой и многозначительной, а также откровенным взглядом, который исследовал всю Арианну от кончиков грязных охотничьих сапожек до волос, в которых застряли листья, мох и даже кусочки дубовой коры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78