Джослин резко повернул голову, чтобы посмотреть Лайзе в глаза.
— Ты полагаешь, что Ник имел какое-то отношение к тому, что произошло с Холлоуэем?
Они оба замолчали, когда к ним подошла служанка с чашками чая. Когда она ушла, Лайза продолжала свою мысль:
— У тебя осталось совсем немного друзей. Где он был, когда погиб мой брат?
Джослин вытаращил глаза от возмущения и негодования:
— Его не было рядом с твоим братом. Нет-нет, так не пойдет, Лайза, ты должна отбросить все свои дурацкие предположения.
— Но кто-то все-таки убивает твоих друзей, Джослин!
Лайза спокойно отхлебнула глоток чаю и посмотрела на стоявшую неподалеку группу людей;
— Мистер Росс, лорд Винтроп, мистер Терстонз-Кумес, мистер Фокс и ты. Осталось всего пять человек, милорд.
— Я не могу в это поверить, — сказал Джослин. — Ты хочешь сказать, что кто-то из моих друзей постоянно убивает одного за другим. Но зачем, скажи мне, пожалуйста? С какой это стати ему совершать такие ужасные, просто чудовищные преступления? Скажи, зачем?
— Мой брат…
— Был убит каким-то негодяем, который хотел завладеть его кошельком. Господи, почему женщины всегда придумывают столь несусветные глупости? Это все вымыслы твоего женского убогого ума, моя дорогая.
Лайза с грохотом поставила на стол свою чашку с блюдцем.
— Женского?
— Ник когда-то спас мне жизнь!
— Ты считаешь, что это домыслы старой девы? — выпалила Лайза и вызывающе засверкала на него глазами.
— Эшер дорог мне по причинам, которых ты никогда не сможешь понять.
Грудь Лайзы высоко вздымалась от охватившего ее чувства возмущения:
— Несусветные глупости? Ты считаешь, что я говорю несусветные глупости?
Только сейчас Джослин понял, что совершил непростительную ошибку. Он собрался с силами и как можно спокойнее поставил на стол блюдце с чашкой.
— Ну ладно, Лайза, вероятно, я слегка преувеличил.
— Преувеличил? — Лайза стала покачиваться на каблуках, стараясь сохранять спокойствие. — Значит, ты не хочешь признать, что оскорбил меня, ты всего-навсего признал, что сожалеешь о том, что позволил мне узнать свое истинное мнение обо мне.
Джослин быстро покачал головой, давая понять, что она не права.
— Нет, я не это имел в виду.
Лайза в негодовании повернулась и вихрем выскочила из гостиной, волоча за собой шлейф черного сатина. Она молнией проскочила вдоль галереи и стала быстро подниматься вверх по ступенькам, не заботясь о сохранении грациозных манер. Она даже высоко задрала края юбки, чтобы было удобней подниматься по ступенькам, ведущим в ее комнату.
«Лицемер!» — неслись в голове мысли, пока она нервно расхаживала по комнате. От ярости она даже не подумала о том, чтобы присесть. «Старая дева! Подумать только! Он такой же, как ее отец, как… как и все мужчины!» Лишь только она уступила ему, проявила к нему интерес, ублажила, потакала его слабостям, она тут же стала его милой игрушкой, объектом его поклонения. Но стоило ей намекнуть лишь однажды на то, что она способна понять нечто большее, чем пироги или корсеты, как он немедленно низвел ее до уровня несмышленого ребенка.
— К черту его!
Руки Лайзы бесцельно поглаживали фарфоровую фигурку, стоявшую на столе королевы Анны. Как бы ей хотелось запустить этой фигуркой в стену, но ведь воспитанные леди не должны совершать каких-либо эпатажных действий! Благовоспитанные леди не должны иметь агрессивных эмоций! Они не имели права даже на сексуальные чувства, да что там — прежде всего сексуальные! И в тот же самый момент она горько пожалела о том, что испытывала разрушительные сексуальные чувства в отношении Джослина Маршалла. Почему она, собственно говоря, должна беспокоиться о нем? Лицемер!
Поскольку у нее не было абсолютно никакой возможности расслабиться и преодолеть свой гнев, он преследовал ее весь оставшийся день и давал о себе знать даже поздно вечером. Следуя примеру своей матери, Лайза притворилась больной и провела весь вечер в своей комнате. Она не спеша пролистала «Журнал Элизы Кук» и прочитала эссе Мэри Карпентер, посвященное проблемам реформирования школ. Затем она написала письмо Каролине Чисхолм, которая занималась вербовкой эмигрантов в Австралию. В конце концов, когда она проделала все это, она почувствовала некоторое облегчение и к ней вернулось хорошее настроение. Ну в самом деле, чего можно было ожидать от Джослина, этого напыщенного аристократа?
Она отправилась спать, успокоенная тем, что отныне будет игнорировать все предрассудки своего любовника, касающиеся ее пола. На удивление, она быстро уснула, хотя ей казалось, что это будет весьма нелегким делом. После долгого и крепкого сна она проснулась из-за того, что совершенно не могла дышать носом. Она потерла нос, перевернулась на живот и подсунула подушку под голову. Но через секунду что-то вновь защекотало в ее носу. Она хлопнула ладонью по своей щеке.
— Лайза, милая, — прошептал Джослин.
Она быстро открыла глаза и увидела, что рядом с кроватью на коленях стоит Джослин и теребит пальцами ее локоны. Он встал и зажег свечу, стоявшую рядом с кроватью.
— Милорд!
— Тише, — прошептал Джослин и приложил палец к губам. Затем он снова потрогал пальцами ее волосы:
Я пробудился от мечтаний о тебе,
Прервав свой сладкий сон в ночи…
Лайза выдернула из его рук свои волосы и привстала на кровати.
— Что ты здесь делаешь?
Джослин присел на край кровати рядом с ней.
— Я пришел, чтобы преклонить перед тобой колени, — он сложил вместе руки и низко опустил голову. — Прости меня, я умоляю, прости меня, о прекрасная госпожа моей жизни!
— Дурак!
Лайза старалась не улыбаться и на всякий случай быстрым взглядом окинула комнату, как будто желая убедиться, что он не привел с собой всех жильцов дома.
Джослин снова упал на колени, сложил свои руки в умоляющем жесте и протянул их к ней.
— Я не достоин поцеловать даже край твоей рубашки, даже твои розовые туфельки.
— Да тише ты, — прошептала Лайза. — Ты ведешь себя, как какой-то лунатик. Нас могут услышать.
— Нет, я не остановлюсь, пока ты не скажешь, что простила меня.
Он глубоко вздохнул и опустил голову так, чтобы можно было потереться о ее бедра.
— Я могу умереть от огорченья, если не услышу от тебя слов утешения, моя любовь.
— Я старая дева. Ты помнишь свои слова?
— Ты самая прекрасная, самая очаровательная из всех старых дев, которых только можно себе представить.
Джослин вскочил на ноги, приложил одну руку к сердцу, а вторую вытянул далеко вперед.
Прекрасная, как ночь, идешь в лучах
Звезд, на тебя глядящих с высоты.
И отражается в твоих очах
То черный мрак ночи, то свет звезды.
Он посмотрел на нее таким выразительным взглядом, что Лайза не удержалась и захохотала. Джослин бросился к ней и закрыл ее рот ладонью. Она пыталась отнять его руку, но он крепко держал ее, пока ему не удалось запрыгнуть на кровать и заменить свою ладонь жаждущими ее губ губами.
Лайза все еще хихикала, но его горячий язык проник ей в рот, и ей уже было не до смеха. Он навалился на нее своим теплым и упругим телом, и это тепло тут же передалось ей. Ее охватил пылкий жар, затуманивший ее способность мыслить и рассуждать здраво.
После нескольких поцелуев она почувствовала, как он скользнул под ее одеяло. Его руки судорожно смяли ее шелковую ночную рубашку, и мгновение спустя он сбросил с нее тонкий шелк и прижался к ней своим обнаженным телом.
— Я прощен?
Лайза прильнула своими губами к его губам и спросила себя, существует ли более приятное чувство, чем соприкосновение их горячих тел.
— Лайза.
Ей очень нравилось, когда он что-то говорил, прикасаясь губами к ее коже.
— Попроси еще раз.
— Ты простила меня?
У нее было такое ощущение, как будто бабочка порхала крылышками по ее щекам.
— Еще раз.
Он оторвался от ее тела, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Ты маленькая чертовка! Ты даже не слушаешь, что я тебе говорю.
Лайза прикусила зубами его губу.
— В таком случае тебе придется каким-то другим образом убедить меня, чтобы я тебя простила.
— Согласен, но только если ты мне пообещаешь, что не отпустишь все мои грехи слишком быстро.
16
Джослин крепко сжал зубы, чтобы подавить нахлынувшую на него зевоту. Это была идея миссис Эллиот — после грандиозного обеда послушать знаменитого лондонского тенора, который должен был развлекать публику в течение более двух часов. Он посмотрел на нее. Она неподвижно сидела неподалеку от певца и немигающими глазами следила за его движениями. Голос певца эхом отдавался в просторном музыкальном зале. Лайза сидела справа от Джослина. В какой-то момент он заметил, что она вздрогнула. Значит, она тоже засыпает, подумал Джослин. Они почти не спали всю прошлую ночь.
Даже прекрасный обед из двенадцати блюд не помог им разогнать сонливость. Джослин передернул плечами, чтобы хоть как-то взбодриться.
— Интересно, долго ли это будет продолжаться? — проворчала сидевшая рядом с ним Лайза.
Джослин отрицательно покачал головой, но как только он подумал о том, что нехорошо засыпать на концерте в окружении великосветского общества, тенор закончил петь, и весь зал разразился громкими аплодисментами. Джослин облегченно вздохнул и вместе со всеми встал, чтобы таким образом выразить признательность певцу. Миссис Эллиот бросилась к тенору, а Джослин в этот момент наклонился к Лайзе.
— Сегодня вечером? — спросил он шепотом Лайзу.
Она ответила ему лучезарной улыбкой.
— Сюда идет твой отец, — Джослин показал кивком головы в сторону приближающейся фигуры Ричарда Эллиота.
— Господи, сохрани и помилуй, — тихо прошептала Лайза.
Джослин сочувственно посмотрел на нее.
— Ты не будешь возражать, если я сбегу отсюда? — сказала она.
— Давай быстрее. Я отвлеку его.
Он видел, как Лайза быстро направилась к выходу, скрываясь за массивной фигурой леди Августы, затем повернулся, чтобы встретить ее отца.
— А, Эллиот! — с напускной радостью сказал он. — Это был грандиозный обед. У вас отличный повар.
— Еще бы! — довольно сказал Эллиот и остановил проходившего мимо слугу, чтобы взять у него бокал красного вина. — Знаете ли, я привез его из Парижа.
— Превосходно.
Эллиот подошел поближе и взял Джослина за руку.
— Мой дорогой Радклифф, могу ли я поговорить с вами наедине?
— Как пожелаете.
Джослин последовал за Эллиотом из музыкального зала через весь дом в другой его конец, где находились личный кабинет хозяина и офис. Кабинет представлял собой большую комнату с панелями из красного дерева и массивной мебелью, обтянутой кожей цвета красного вина. Все это создавало впечатление чисто мужской комнаты. Они сели в глубокие кресла, стоявшие у камина. Эллиот предложил Джослину сигары, но тот вежливо отказался. Эллиот выбрал одну из них, зажег и, громко пыхтя, стал раскуривать ее. Затем он уставился на угольки, тлевшие в камине.
— Вы неплохо знаете мою дочь, Радклифф, — начал он.
— Мисс Эллиот, — очаровательная леди, — осторожно сказал Джослин.
— Вы ее уже достаточно хорошо знаете, — повторил Эллиот.
Джослин настороженно взглянул на Эллиота. Не раз настойчивые и сердобольные папаши пытались заставить его жениться на своих дочерях. Джослин чувствовал себя спокойно и не нарушал воцарившегося молчания. Он еще не был готов связать себя обременительными узами брака, даже с Лайзой.
Эллиот наконец прервал молчание:
— В той мере, в какой я могу рассчитывать на вашу откровенность, милорд, я осмеливаюсь спросить вас о ваших дальнейших планах.
Джослин протянул руку к столику и налил себе немного виски.
— В настоящее время у меня нет абсолютно никаких планов.
К удивлению Джослина, Эллиот лишь молча кивнул головой.
— Я ожидал именно такого ответа, — сказал Эллиот. — Я хорошо знаю вашу репутацию, милорд.
— Вы знающий человек, Эллиот.
— Более знающий, чем вы можете себе представить, — загадочно ответил Эллиот. Он выпустил большую струю дыма и стал наблюдать, как она медленно приближалась к Джослину. — Могу ли я быть с вами полностью откровенным?
Джослин отхлебнул глоток виски.
— Это будет в высшей степени интересно.
Эллиот некоторое время молча пыхтел сигарой и внимательно наблюдал за клубами дыма. Затем он посмотрел на своего гостя. Джослину стало не по себе от этого взгляда, так как он почувствовал в нем хватку матерого ростовщика, мастера всяческих сделок и твердолобого торговца.
— Вы играете с моей дочерью, — неожиданно резко сказал Эллиот. — Я полагаю, что вам следует сделать окончательный выбор.
Обычные повадки необычного мелкого купца, подумал Джослин. Этот негодяй бросил свою дочь на прилавок, как какой-нибудь кусок говяжьей печени. Боже мой, ему не следует ни в коем случае поддаваться на уговоры этого мясника-нувориша.
— Ваше предположение ошибочно, — вежливо сказал Джослин. — Мисс Эллиот вполне взрослая и самостоятельная леди. Она хорошо знает, чего хочет в жизни. — Джослин мило улыбнулся Эллиоту. — По крайней мере, она сама мне так сказала.
Он ожидал, что Эллиот потеряет самообладание и заорет на него. Но вместо этого старик молча кивнул головой, как будто соглашаясь с его доводами. Прежде чем ответить Джослину, он молча пожевал кончик сигары.
— Вы мне нравитесь, Радклифф, — сказал он наконец. — У вас есть мужество. Далеко не каждый человек может выжить в тех условиях, в которых удалось выжить вам. Война, все эти дикари в Америке. — Эллиот поймал взгляд Джослина и пристально посмотрел ему в глаза:
— И многое другое.
Джослин спокойно отнесся к словам собеседника. Этот старикашка вознамерился угрожать ему. Но это его ошибка. Этот негодяй не может поразить его финансовыми средствами, да и не из тех он людей, кого можно легко запугать. Было бы лучше, если бы этот Эллиот отдавал себе отчет в том, что ему бесполезно тягаться с Джослином. Джослин слегка приподнял брови и сделал еще один глоток виски. Пусть Эллиот поднимает свои ставки в этой игре.
— Ну хорошо, — проворчал Эллиот. — Я подумал, что мне следует дать вам выход из положения, но вы оказались довольно упрямым осленком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41