«Не убегай! Пусть он вновь прикоснется к тебе. Не только он дотронется до тебя, но и ты до него… Ты же этого хочешь!» Спаси Господи! Она хочет ощутить его, подчиниться ему. Неужели это для нее важнее всего, самое важное?!
— Почему ты убегаешь? — вдруг услышала она голос виконта.
— Э… гм… я…
— Э… гм?.. — повторил виконт, поймав ее руку. — Что ты вся дрожишь? Черт побери, женщина, я не собираюсь тебя бить, я лишь соблазняю тебя.
Вырвав свою руку, Лайза сказала:
— Я порядочная женщина, милорд. Я вам не давала никакого повода сомневаться в этом, поэтому, сделайте милость, уберите руки.
Скрестив руки на груди, виконт произнес:
— Никогда еще не встречал такой несговорчивой, такой вредной молодой женщины.
— Вас это бесит?..
— Нет.
— Да. Вы разгневаны, что не можете получить то, что вам хочется. Вы просто вне себя от злости. Вы даже произносите слова тем протяжным тоном, к которому вы привыкли в Америке, и вы, не моргнув глазом, пристрелили бы меня, как стреляют там, в Америке, эти головорезы, бандиты…
— Головорезы? Пристрелил? Черт возьми, женщина! Все, что я хочу, так это поцеловать тебя.
Ее пафос несколько поостыл, когда она услышала, что он не собирался нападать на, нее, как в прошлый раз. Поцелуй… Знает она, какой это поцелуй!
Ей, конечно, не следовало быть столь презрительной к нему.
Виконт прищурился, окидывая ее взглядом с ног до головы. Этот его нежный голос с хрипотцой. Нет, он не успокаивает; но почему-то странно волнует…
— Ты что-то имеешь против моего ухаживания, милая?
Застенчиво повернувшись к нему боком, она боялась показать хотя бы секундную слабость — иначе он сломит ее. В душе же она не могла простить себе, что может желать такого мужчину, который пробует женщин, как сэндвичи к чаю.
Она гордо подняла голову:
— Ваше ухаживание, милорд? Извините, но то, что вы пытаетесь сделать, это вовсе не ухаживание. Вы ведь даже не знаете меня, поэтому и любить меня не можете, а это значит, что вы хотите лишь переспать со мной. Но я не могу этого позволить.
Он ничего не сказал на это и вдруг, продолжая пристально смотреть на нее, стал развязывать галстук. Кусок черного шелка медленно скользнул по рубашке.
— Иногда с женщиной вообще не стоит долго разговаривать.
Держа галстук в руке, он набросился на нее и заключил в свои объятия. Она пронзительно кричала, пытаясь ударить его ногой. Но он поднял ее и так сильно сжал, что она не могла вздохнуть. Ее грудь была на уровне его груди. Держа ее в руках, он подошел к креслу у камина и сел, посадив ее на колени. Лайза пыталась спрыгнуть, но он рукой крепко обхватил ее за талию. Когда он набросил свой галстук ей на шею и потянул к себе, она перестала сопротивляться. Она сидела у него на коленях спиной к огню и могла теперь еще лучше разглядеть его лицо. Она вцепилась в галстук обеими руками. А он притягивал ее к себе все ближе и ближе.
— Милорд…
Он был так близок, что она ощущала на щеке его участившееся дыхание.
— Здесь нет милорда, милая, поэтому не стоит особенно беспокоиться, — сказал он и коснулся губами ее губ.
В душе Лайзы боролись два противоречивых чувства: ей приятно было ощущать прикосновение его губ, они были такими нежными, но разум и инстинкт самосохранения властно требовали остановить его, сделать что-нибудь, чтобы прекратить это. Боже, он сунул свой язык прямо ей в рот! Боже, останови его, останови!
Подтянув ее к себе галстуком еще ближе, он жадно поцеловал ее долгим поцелуем и почувствовал, что эта дрожащая от ужаса женщина вся в его власти. Тело Лайзы совсем обмякло. Он отпустил галстук. Одной рукой он держал ее за затылок, а другой сквозь платье трогал ее бедро. Кровь его вскипела, и он поцеловал ее взасос. Лайза застонала, и ужас окончательно охватил ее.
Боже праведный, как же она допустила все это? Она открыла глаза и подумала, что даже не помнит, когда она успела их закрыть. Схватив горсть мягких черных волос, она сильно дернула за них и в тот же момент рванулась из его объятий. Виконт взвизгнул от боли и одновременно пытался ухватить ее, задержать. Но она уже была вне досягаемости. Прижимая рукой чепец и поправляя его на ходу, она подбежала к двери. Он поднялся с кресла, но тут же остановился, видя, как она открывает дверь и пытается выйти.
— Ты сейчас же возвратишься!
Отрицательно покачав головой, Лайза все же приостановилась.
Выпятив грудь, виконт произнес:
— Ты вынуждаешь меня выгнать тебя.
— Вы дикарь…
— Послушай, милая. Я ведь только что прибыл оттуда, где женщины — большая редкость. Мужчина, который силой не берет то, что хочет, остается там без женщины вообще.
Поправляя свой фартук, Лайза даже открыла рот, услышав это.
— Но сейчас вы не в Америке, милорд. А я защищаюсь так, как это делают в Англии…
— К черту твои умствования!..
Он вдруг, как молния, метнулся к ней, и она опять оказалась в его объятиях. Поймав ее рот, он начал жадно целовать ее опять. Ей показалось, что этот поцелуй длится целую вечность. Затем он прекратил целовать ее, но лишь для того, чтобы прошептать ей:
— Черт побери, милая, забудь об этом глупом твоем достоинстве. Отдайся мне и давай найдем где-нибудь место поудобнее, такое место, где я зажгу все лампы, чтобы наконец-то получше тебя разглядеть.
Сейчас — или будет поздно! Она вся сжалась. И когда он опять приблизился к ее губам, она укусила его. Он вскрикнул, а она толкнула его в грудь изо всех сил. Он упал и, ударившись об дверь, схватился рукой за укушенную губу. А Лайза в тот же момент выбежала в вестибюль, обогнула лестницу и побежала через комнату прислуги к заднему выходу. Спускаясь по лестнице, она прислушивалась, не бежит ли он за ней, и услышала над головой его шаги.
Пробежав через кухню к задней двери и выскочив на улицу, чтобы подняться по черной лестнице к себе в комнату, она вдруг услышала голос виконта:
— Подожди!
Лайза остановилась и повернулась к нему. Он облизывал кровь с нижней губы. К ее удивлению, он улыбался:
— Черт тебя побери! И все же ты очень возбуждаешь меня.
Он глядел на нее без злобы. Лайза расслабилась и перевела дыхание. Он откинул назад упавшую на лоб прядь волос.
— Как ты считаешь, долго ли я смогу терпеть, что женщина отказывает мне?
Лайза покачала головой.
— Вот и я не знаю, — сказал он, оглядывая ее с ног до головы. — Если ты мне откажешь, то я так никогда и не узнаю, что же я упустил. Не убегай больше.
— Лишь только вы дотронетесь до меня, я сразу же закричу и позову мистера Чоука.
Он засмеялся и поставил ногу на ступеньку лестницы.
— Слышите? Я буду кричать, — упавшим голосом сказала она.
— Я знаю, — сказал виконт и спустился еще на одну ступеньку.
Если бы она только могла, она никогда бы не стала убегать от него!
— Я сейчас позову Лавдэя, — испытывая прежний ужас, проговорила Лайза.
Он остановился, и взгляд его стал свирепым.
— Я сейчас так закричу, что меня будет слышно лучше, чем гудок парохода, а Лавдэй уж непременно услышит и увидит вас.
— Ты хитра, маленькая толстушка, — сказал он, опершись рукой на перила лестницы. Он еще раз осмотрел ее с ног до головы и вдруг, повернувшись, стал подниматься вверх.
— На этот раз у тебя это сработало, но в следующий раз тебе ничто не поможет, — сказал он, не поворачиваясь, через плечо.
Он ушел. Лайза ждала, пока не услышала, что внутри дома за виконтом захлопнулась дверь. Она ждала, пока полностью не убедилась, что он не возвратится, затем пошла к себе в комнату и тут же начала собирать вещи. Ей нельзя здесь больше оставаться. Если она останется, то он непременно найдет ее опять. Нет, бежать, бежать из этого дома. Она твердила это, убеждала себя… Но в глубине души понимала, что ей совсем не хотелось уходить отсюда.
7
Лайза налила еще одну чашку чая из китайского чайника. Она сидела за столом и разбирала каракули Тоби с информацией, собранной для нее.
Выглянув из окна в сад, расположенный с противоположной стороны дома, она увидела, как падал снег. Прошлой ночью она очень поздно добралась до «Пеннантса» и потом долго не могла заснуть. Сейчас часы, стоявшие на камине, показывали четыре часа дня, и она вернулась к своему чтению.
Как и ожидалось, тот пансион оказался гнездом проституции. Ходили слухи, что у частых посетителей этого заведения были весьма странные вкусы. Поговаривали также, что управляющий пансионом помогал их удовлетворять, поскольку эти вкусы были присущи и ему. Звали управляющего Франк Фоун.
— Фоун, — повторяла про себя Лайза.
Порывшись среди бумаг на столе, она нашла бумажку, где записала имена из записки в голубом флаконе, и подчеркнула одно из имен.
— Франк Фоун. Боже милосердный, — произнесла Лайза, вскочила из-за стола и стала ходить взад-вперед. — Тоби, Тоби, — позвала она.
Тоби, занимавшийся сейчас подбором группы обслуживающего персонала для банкета у графа, услышав, что его зовут, вошел в комнату.
— Прочти это. Понимаешь, что это значит? — говорила возбужденно Лайза, протягивая ему записку. — Этот человек, кто он там на самом деле, управляющий или сводник, указан в этом списке!
— Все это действительно странно, — произнес Тоби. — Старик Билл, работающий в портовых доках, рассказал, что они обнаружили плавающий «понтон».
— Что-о-о?
— Труп, мисс, труп. Он был найден в реке. Это и был тот самый Франк. Это он.
Схватившись за спинку стула, Лайза смотрела на него, потеряв дар речи.
— Несколько парней, — продолжал Тоби, — видели, как он дрался с каким-то джентльменом. Как видно, Франк напал на него с ножом, но потом он оступился и упал в воду, ударившись головой об опору. Может быть, этот дравшийся с Франком человек сообщил в полицию о его притоне, потому что полицейские устроили там облаву, но не нашли ни одного малыша. Понимаете, никого, кроме постоянных проституток.
— О Господи! — тихо промолвила Лайза. Не понимая, что все это могло бы значить, она опустилась на стул, сложив руки на подоле юбки.
— Тоби, уже так много людей умерло. Уильям Эдвард, Эйри, Стэплтон, а теперь этот Фоун.
— Да, — задумчиво ответил Тоби, разматывая шерстяной шарф. — Лондон — большой город, где живет много людей, и постоянно кто-то умирает, а с такими, как Франк, часто случается подобное.
— Да, но не все же имена содержатся в тайных записках, которые прячут в домах сыновья герцогов.
Тоби расстегнул пуговицы на френче и сказал:
— Вы правы, мисс, и хорошо, что вы убежали оттуда, а то, не дай Бог, с вами случилось бы то, что с этим Фоуном.
— Но я не хочу прекращать свое расследование.
Подняв указательный палец и тяжело вздохнув, Тоби решительно сказал:
— А теперь послушайте меня. Вам самой лучше туда не соваться. Вы наймете детектива, чтобы он занимался дальше этим делом.
— Это слишком дорого, я не могу тратить деньги «Пекнантс» для такого дела. Вспомни, Тоби, ведь здесь работают женщины, которым надо содержать своих детей.
— А я думаю, что дело здесь не только в деньгах… — сказал Тоби.
— А в чем же еще?
Тоби поколебался, но все же решился:
— Все дело в нем. И не смотрите на меня невинными глазками. С тех пор как вы впервые увидели его, вы стали сама не своя. Старого Тоби не проведешь! Я же вижу, что теперь что-то новое написано на вашем лице. Вы думаете о нем, и глаза у вас какие-то туманные. У меня тоже есть дочь, поэтому не думайте, что я не знаю, что означает ваш взгляд. Он явно вам не безразличен как женщине, и вам лучше бы держаться от него подальше, а не то вы закончите так же, как моя Бетти.
— Почему ты так думаешь, Тоби? И вообще, откуда ты все это взял? Откуда у тебя такие мысли?
Но она чувствовала, что слова ее звучат фальшиво, хотя она старалась всячески показать, что его подозрения беспочвенны и смешат ее. Однако остановиться она уже не могла.
— Как ты мог до такого додуматься? Ничего подобного у меня даже в мыслях не было! Кроме того, я разрабатываю новый план…
— О, только не надо больше никаких планов!
Лайза оскорбленно посмотрела на него и произнесла:
— Этот план намного лучше. Знаешь, Тоби, мы не можем прекратить сейчас расследование. Неужели ты не понимаешь? Ведь речь идет о детях!
— Их всего двое, как мы видели, и они остались с той пожилой дамой — мы это тоже видели. Может быть, им и не нужна уже наша помощь.
— Откуда ты знаешь, что эта старуха не такая же сводница? Почему ты думаешь, что она не будет их использовать для тех же целей, что и Франк?
— Знаете, мисс, мне вряд ли удастся вас убедить — вы так хитры и упрямы.
— Ну вот мы и пришли к согласию, — сказала Лайза. Она положила на колени исписанный лист бумаги и сказала:
— Отправь это сразу же. Это письмо моему отцу.
— Боже мой!
— Я придумала, как не упускать из виду виконта Радклиффа и в то же время быть уверенной, что он не будет приставать ко мне.
— Не станете, наверное, носить платье с набивкой?
— Прекрати говорить гадости, Тоби! Я просто собираюсь быть самой собой, и его интерес ко мне пропадет.
Возведя руки к небу, Тоби воскликнул:
— Вы сошли с ума! Вам не следует даже показываться ему на глаза. О женщины! Если гончий пес, такой, как он, обнюхивал вас, когда вы были толстушкой, то его нос приведет его к вам, какой бы худощавой вы ни стали.
— Папа хочет выдать меня замуж, особенно сейчас, когда не стало Уильяма Эдварда. Он хочет внука. Я притворюсь и скажу отцу, что дела в агентстве идут плохо и что вообще я извлекла урок, уйдя из дому. Именно этого ведь и ждет отец от меня. Я скажу, что согласна искать мужа, а затем предложу пригласить Джослина Маршалла к нам домой на обед. Когда отец поймет, что я пытаюсь заарканить сына герцога, он просто умрет от счастья.
— И вы думаете, что виконт приедет к вашему отцу? Маловероятно!
— Он приедет, если папа скажет, что склонен поддержать Эшера Фокса на выборах в Парламент. Виконт с особой любовью относится к мистеру Фоксу и готов на все, лишь бы обеспечить ему политическую карьеру.
Овладев собой, Тоби сказал внешне спокойным голосом:
— Слушайте меня, мисс. Не связывайте себя с ним, уйдите с его пути. Если этот высокопоставленный господин занимается грязными делами, а я думаю, что он занимается ими, то вы будете в постоянной опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41