Покинув зал Стрэтфилд-Корта, Джослин тихо прошел через служебный ход, комнаты прислуги и галопом поскакал по направлению к Уиллингхему. Там он сразу же нашел нужную комнату и с нетерпением стал дожидаться Лайзу. Прошло немного времени, но ему показалось, что он поседеет от столь долгого ожидания. Наконец раздался стук в дверь, и он бросился открывать ее.
— Я уже начал думать, что вы пошли не в ту комнату, мадам, — шутливым тоном сказал он.
Она быстро прошмыгнула мимо него, и он почувствовал знакомый запах лимона.
— Лайза, ты умница.
Он улыбнулся, когда она повернулась к нему, и подхватил ее тяжелую вуаль. Несколько ярдов черного сатина поблескивали в лучах утреннего солнца. Затем он развязал фиолетовую ленту на ее шляпе и снял ее. Отбросив шляпу подальше, Джослин обнял Лайзу и притянул ее к себе. Она стала что-то быстро говорить, но он не обращал на это никакого внимания, закрыв ладонью ее рот. Джослин осыпал ее поцелуями до тех пор, пока она не начала отвечать ему тем же. Она открыла рот и прикоснулась своим языком к его языку. Затем она просунула руку под его рубашку и погладила по груди. Он застонал от дикой страсти и забыл все премудрости обольщения, которым обучался столько лет.
— Джослин, — сказала она, прежде чем погрузиться в необъятное море страсти и любви.
Он еще сильнее прижал ее к себе, и они вместе опустились на ковер. Она, казалось, была не в состоянии хотя бы на минуту прервать поцелуи, чтобы сформулировать свой вопрос. Да и у него явно не было времени отвечать. Его пальцы уже достигли обжигающих своим жаром курчавых завитушек. Он с трудом оторвал свои губы от ее лица и опустил руки, так как, несмотря на свою увлеченность, не хотел пугать ее слишком быстрыми действиями.
Она тоже остановилась и с удивлением посмотрела на него. Увидев, что ему удалось пробудить в ней страстное желание, Джослин почувствовал спасительное облегчение.
Это чувство облегчения освободило его от чрезмерного напряжения. Он продолжал смотреть ей в глаза, а руки его тем временем снова гладили ее тело, постепенно продвигаясь к заветному центру. Когда она закрыла глаза и сладострастно застонала, его тело напряглось, и он вошел в нее. Он двигался ритмично, равномерно, наслаждаясь каждым так-том движения. Через некоторое время Лайза достигла высшего блаженства, о чем сказал ему ее крик, вырвавшийся из ее груди. В тот же самый момент он почувствовал, что освобождается от накопившейся за всю прошедшую ночь энергии.
Прошло немного времени, прежде чем он осознал, что лежит на Лайзе в одежде и все еще внутри нее. Он не спеша поднял голову и посмотрел на нее. Лайза внимательно следила за каждым его движением. Она провела пальцем по его губам, затем зубами слегка укусила его за нижнюю губу. Его передернуло от боли. Она охнула и захихикала.
— Прекрати это, женщина! Не смейся.
— Почему?
«Черт возьми, — подумал Джослин. — Этот глупый комар заставляет меня краснеть от смущения. Я уже много лет не краснел. Много лет».
— Просто не надо, — сказал он сквозь зубы. — Я объясню тебе это как-нибудь в другой раз.
Он поднялся с пола, поправил на себе одежду и, подперев голову руками, смотрел, как она приводит себя в порядок.
— Я настоящее чудовище, — сказал он некоторое время спустя. — Я изнасиловал тебя. Тебя — непорочную девушку.
Он бросил боковой взгляд на Лайзу, которая в этот момент сбросила с себя остатки разорванной одежды и использовала ее как накидку.
— Я испугал тебя?
— Немного, — сказала она, мило улыбаясь. — В самом начале. Но как только я прикоснулась к твоим губам, я забыла обо всем на свете. Понимаешь, именно об этом я мечтала всю прошедшую ночь. Это, должно быть, большой грех — думать о таких вещах. Но ты здесь, и я рада быть рядом с тобой и со всеми мечтами.
Она свернула комком свои панталоны и запихнула их в ридикюль. Он смотрел, как она
закрыла его, щелкнув замком, а затем посмотрела на него.
Он взял ее за руку, повел к неразобранной постели, усадил ее и сел рядом с ней, погладив ее по щеке.
— Ты в высшей степени необыкновенная молодая женщина, мисс Элизабет Мод Эллиот, — сказал он. — Ты самая необыкновенная из всех, кого мне довелось встречать.
Она заморгала глазами.
— Пожалуйста, не называй меня Мод. Я ненавижу это имя. Оно такое отвратительное.
— Мод была королевой, так же как и ты являешься королевой моих желаний.
— Я?
— Почему это тебя так удивляет?
— О, я не знаю.
Поглощенный своими собственными мыслями, он оставил эту тайну нераскрытой.
— Ты приедешь в Лондон весной?
Она снова стала играть с его губами, но услышав этот вопрос, опустила руку и отвернулась.
— Нет, не думаю.
— Но твой отец преисполнен решимости выдать тебя замуж, не так ли? Это самый надежный путь вырваться отсюда.
Она резко повернулась к нему и уставилась в его глаза каким-то затуманенным взглядом.
— Выдать меня замуж? О да, как глупо с моей стороны. Я ведь совсем забыла, что ты все знаешь об этом. Да, меня снова хотят выставить на продажу на этом рынке невест.
— В таком случае ты навестишь меня в Лондоне?
Она снова заморгала глазами, и у Джослина создалось впечатление, что она лишь наполовину слушает его. Что-то несомненно встревожило ее. Возможно, что он слишком поторопился упомянуть об их регулярных встречах в будущем. Женщины всегда любят хранить свои большие фантазии, касающиеся их романтических увлечений. Они всегда мечтают о логическом завершении своих амурных отношений с мужчиной. Впрочем, у Лайзы не должно пока быть таких желаний. Ему нужно время.
Мысли вихрем проносились в его голове, а он тем временем уже боролся с очередным приступом вожделения. Она сидела рядом с ним, завернутая с ног до головы в черную ткань. Он не мог видеть ни лодыжки, ни оголенной коленки, но его неудержимо влекло к этой ткани и к тому, что за ней скрывалось. «Боже мой, — подумал Джослин, — я снова хочу ее, причем эта дикая страсть еще сильнее, чем несколько минут назад».
Пока он всеми силами старался побороть в себе новый прилив страсти и не броситься на нее в эту же минуту, ему в голову пришла другая мысль. Он начал понимать, что не сможет насытиться Лайзой в течение двух-трех недель. Разбуженная Лайзой потребность плоти совершенно очевидно требовала для своего удовлетворения гораздо большего времени. Он должен видеть ее постоянно. Но ведь старый Эллиот собирается выдать ее замуж. Он нахмурился при мысли о том, что Лайза будет делить постель с каким-нибудь ворчливым и напыщенным аристократом. Когда он повторил вопрос, в его голосе почувствовалась острая горечь разочарования.
— Мы увидимся в Лондоне?
— Возможно, милорд.
Лайза старалась не смотреть в его глаза. Но это только усилило его тревогу. Чем вызвано это нежелание?
— Что случилось?
Она резко соскочила с кровати, повернулась лицом к нему и весело улыбнулась:
— Абсолютно ничего, мой прекрасный господин, — сказала она. — Разве ты не знаешь, что одно только твое присутствие самым катастрофическим образом сказывается на моем настроении? Ты любишь меня, превращаешь меня своей любовью в сумасшедшую, а потом ожидаешь, что при этом я могу сохранить в рассуждениях здравый смысл?
После минутного колебания она добавила:
— Милорд, то есть Джослин, могу ли я притронуться к тебе?
Он снова нахмурил брови, но она посмотрела на него глазами, выражающими такое трепетное желание, что все его подозрения тут же исчезли. Он наклонил к ней голову. Лайза подошла к нему и стала расстегивать его рубашку. Затем она уложила его на спину, оголила его грудь и принялась гладить ее своей теплой ладонью. Ее пальцы нежно скользили от ямочки у горла вдоль ребер к низу живота.
Движения ее рук становились все более плавными и возбуждающими. Она расстегнула его брюки и обнажила бедра. Она гладила пальцами руки по очереди все части его тела. Джослин закусил губу, чтобы сдержать быстро нараставшее возбуждение и не застонать от удовольствия.
Она остановилась на какое-то мгновение, видимо, стараясь преодолеть остатки смущения перед тем, как снять с него последнюю одежду. Она стояла рядом с кроватью, смущенная, покрасневшая, и раздумывая над тем, стоит ли продолжать эту игру. Он почувствовал ее смущение и посмотрел на нее. Лайза сжала ладонями пылающие щеки и прошептала:
— О, ты, наверное, считаешь… считаешь меня совершенно бесстыдной.
Он спокойно улыбнулся. Если он скажет ей, что ее врожденное бесстыдство доставляет ему гораздо большее удовольствие, нежели отработанные годами приемы добропорядочных великосветских дам, то это может смутить ее еще больше. Вместо ответа он приподнялся на кровати и взял ее за руку. Затем он положил ее руку на свое бедро и посмотрел ей в глаза.
— Господи, Лайза, если ты вознамерилась окончательно поработить меня, ты избрала самый верный путь.
Она кокетливо посмотрела на него, а ее губы изобразили игривую улыбку. Она протянула руку и притронулась к самой чувствительной части его тела. У Джослина перехватило дыхание, и он застонал, потеряв над собой всякий контроль. Инстинктивно он рванулся к ней, но ее рука тут же исчезла. Она спрятала ее за спину и, все еще пребывая в смущении, бросила на него быстрый взгляд. Джослин схватил ее руку и вернул ее на прежнее место.
— Боже мой, Лайза, умоляю тебя, не останавливайся!
Но она только покачала головой, не в силах преодолеть неловкость и смущение. Он глубоко вздохнул, привстал и, схватив ее за плечи, потянул к себе. Через секунду она уже находилась на нем.
— Я забыл, — сказал он. — Извини меня, моя невинная леди. Позволь мне научить тебя.
Они провели вместе почти целый час, обучаясь любовным играм. Это было незабываемое время, но Джослин в конце концов сообразил, что этому должен был предел. Иначе они могут просто истощить себя.
Закончив свои игры, они быстро оделись, и Джослин выпроводил Лайзу первой. Окна комнаты выходили на Хай-Стрит — главную улицу города, и пока Джослин застегивал костюм и приглаживал волосы, он смотрел, как Лайза выходила из дома. Удовлетворенно улыбаясь, он видел, как она не спеша шла по тротуару, минуя небольшие группы мужчин, собравшихся перед магазинами. Лайза остановилась рядом с большим, красного кирпича зданием эпохи короля Георга, посмотрела на полированную табличку из меди, висевшую над входом, и поднялась на ступеньки крыльца.
Руки Джослина на мгновение застыли на галстуке. В тот самый момент, когда Лайза подошла к входной двери, из дома вышел молодой человек. Он отвесил ей поклон и что-то при этом сказал. Она ответила ему и взяла его под руку. Они вместе спустились со ступенек крыльца и, оживленно разговаривая, направились вниз по улице.
Кровь громко стучала в голове Джослина. Он быстро отодвинул занавеску и продолжал смотреть вслед удаляющейся любовнице и ее молодому другу. «Мужчина! У нее есть мужчина!» Он сморщил лоб в недоумении. До сих пор ему и в голову не приходило, что у Лайзы может быть другой мужчина, что она может быть неверна ему. Но теперь это было очевидно. Он вдруг понял, что одна мысль о том, что Лайза может искать встречи с другим человеком, приводит его в бешенство. Она только что ушла от него и тут же встретилась с другим.
«Господи, — подумал Джослин, — я не могу допустить этого. Как она смеет болтаться по городу, да еще с каким-то незнакомым мужчиной?»
Глубокая волна ревности накатилась на него, захлестнув его разум и заставив действовать решительно. Он быстро подхватил свою шляпу, перчатки и кнут для лошади и через секунду уже спускался вниз по лестнице, ведущей к выходу. Джослин выбежал на Хай-Стрит и быстро направился вдогонку за этой парой, перепрыгивая через большие тюки торговцев и расталкивая прохожих на тротуаре. При этом он неотрывно следил за черной накидкой Лайзы Эллиот.
Он заметил, что они повернули за угол. Джослин ускорил шаг, также повернул за угол и увидел, как они вошли в другое, более новое здание, окруженное высоким забором из мягкой кованой стали. Массивная дверь из стекла и красного дерева закрылась за ними. Охваченный безумным порывом ревности и ярости, Джослин не мог даже остановиться и обдумать свои действия. Он мигом взлетел по ступенькам вверх и распахнул входную дверь. В вестибюле он увидел удаляющуюся от него горничную. Услышав звук открывающейся двери, она повернулась к нему и вскрикнула от неожиданности.
— Где они? — громко закричал Джослин, чувствуя, как его голос разрывается от злости и гнева. Служанка сердито направилась к нему.
— Послушайте, сэр, — начала было она, — вы не имеете…
Джослин перехватил ее руку:
— Где они?
— Хозяин и мисс Эллиот?
— Да, черт их побери!
— Они в зале, сэр.
Служанка вытаращила на него глаза и показала рукой на закрытую дверь справа от вестибюля.
Джослин быстро повернулся, подошел к двери и распахнул ее. Дверь шумно хлопнула о стенку.
Они оба стояли близко друг к другу, склонив головы. При звуке хлопнувшей двери они резко повернулись и отпрянули в разные стороны. Джослин ворвался в зал и быстро направился к Лайзе, оттеснив ее от молодого человека.
— Кто этот человек? — тихим, но вместе с тем решительным голосом спросил он.
— Милорд!
— К черту твоего «милорда»! — резко выкрикнул он. — Кто этот человек? И не вздумай мне врать. Я все равно узнаю всю правду.
После этих слов молодой человек приблизился к ним. Джослин бросил на него озлобленный взгляд. Бледный, худощавый, аскетический и какой-то совершенно эфемерный, он тем не менее набрался смелости вмешаться в разговор.
— Послушайте, сэр, — сказал он, — кто вы такой?
Джослин внимательно рассмотрел его изящный внешний вид, золотистые локоны волос и какой-то легкий налет поэтического лоска. Он сузил глаза. Некоторые женщины обожают молодых людей поэтической наружности, ошибочно полагая, что это признак недюжинного интеллекта.
— Так, так, так… — протянул Джослин.
Он почувствовал привкус горячего техасского солнца и жар безводной пустыни. Он засунул пальцы рук в маленькие карманы жилетки и обошел вокруг молодого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41