Эльвина пожала плечами:
— Я не пыталась убежать, а спешила к тебе за помощью. Пожелай я убежать, зачем бы мне нестись прямо тебе навстречу?
— Не знаю, куда ты направлялась, но уж точно не ко мне в объятия. Насколько мне известно, до сих пор ты ни разу не проявляла такого желания. С тех самых пор, как я привез тебя сюда.
— Твой гнев слепит тебе глаза и делает из тебя дурака, милорд. Последуй моему совету и не поворачивайся спиной к сэру Раймонду во время боя. Я ничего не выиграю, если поменяю одного насильника на другого, убийцу первого.
С этими словами Эльвина отвернулась и начала штопать свою разорванную одежду.
Филипп нахмурился и вышел. Он еще не ответил на послание короля, да мало ли еще найдется дел более полезных, чем беситься из-за какой-то девки. Что же касается ее предупреждения, то он о нем и думать не желал. Раймонд был с ним не в одном бою, и Филипп не мог сказать, что он плохо служит. Раймонд был из числа наемников короля, а не вассал Филиппа, но они долго дрались бок о бок и доверяли друг другу.
И все же Филипп позвал охранять шатер старого вояку и вернулся к работе.
Глава 9
На следующее утро Филипп поднялся чуть свет. Эльвина свернулась клубком на постели, все еще хранившей запах его тела. В изумлении она провела ладонью по груди со следами его поцелуев и почувствовала, как отвердели соски. Она все еще желала его даже после того, что только что было между ними.
Филипп больше не пытался добиться от нее отклика, и Эльвина была благодарна ему за это, только ценой огромных усилий ей удавалось не броситься к нему в объятия.
Как поступить, чтобы не сдаться окончательно? Думать в его объятиях о своем ребенке, находящемся в плену у Марты. Может, тогда тело не предаст ее. Эльвина не могла найти противоядие к той отраве, которой коварно напитал ее Филипп. Она будет бороться с ним до тех пор, пока он не устанет от нее и не отошлет от себя. Эта мысль укрепила ее решимость. Эльвина встала, укуталась в простыню и села зашивать свою порванную одежду.
Филипп вернулся в полдень. Эльвина удивленно посмотрела на него.
— Чем обязана, милорд?
— Ты пойдешь со мной.
Что за новую пытку он придумал для нее? Может, решил отдать ее своим воинам? При этой мысли Эльвине стало дурно от страха.
— Куда вы хотите меня отвести, милорд?
— Мне нужна твоя помощь в одном деле. А теперь вставай и иди со мной, или я сам все решу, но результат едва ли тебе понравится.
— Милорд, я не могу выйти отсюда в одной рубашке. Филипп скинул с плеч короткий плащ и укрыл Эльвину до колен. Удовлетворенно кивнув, Филипп вывел ее из палатки.
Воины с любопытством смотрели им вслед. Укутанная в плащ, ниспадавший широкими складками, Эльвина казалась еще меньше, чем была. Она едва достигала плеча Филиппа. Угнаться за ним ей тоже было нелегко.
Увидев запряженную волами повозку, Эльвина вскрикнула от радости, но тяжелая ладонь Филиппа легла ей на плечо, и она поняла, что в ее положении радоваться нечему.
Прибывшие на повозке гости были под вооруженной охраной. Эльвина вздрогнула, узнав человека рядом с Тильдой. Хорошо еще, что Гандальф не видит ее наготы. Эльвина предстала перед своими друзьями как шлюха Филиппа и преступница, живущая во грехе с женатым мужчиной.
Кроткий взгляд Тильды помог ей пережить унижение этой минуты.
— Что вы здесь делаете? — обратился Филипп к молодому человеку, в котором узнал своего соперника.
— Мы пришли, чтобы забрать Эльвину домой, — заявил Гандальф.
— Ты, мой вассал и слуга, принесший клятву верности, смеешь брать мою повозку и волов и требуешь вернуть тебе женщину, которая поклялась служить мне? По какому праву ты делаешь это?
— Я поклялся вам в верности, когда вы брали в жены мою госпожу. Я знаю и то, что король дал вам право распоряжаться землей, которая меня кормит. Вы — мой барон, а я — ваш вассал, но клятва, которую дает вассал сюзерену, не обязывает меня закрывать глаза на такие преступления моего господина, как похищение людей. За Эльвину больше некому постоять, и потому прошу: дайте мне меч и копье, и я готов сразиться за право освободить ее.
Филипп раздраженно хмыкнул и, повернувшись к Тильде, спросил:
— А ты, старая женщина, тоже явилась сюда, чтобы бросить мне вызов?
— Я уже немолода и не так глупа, но вы знаете, как я люблю девочку. Позвольте мне поговорить с ней.
Эльвина наблюдала за Тильдой и Филиппом с немалым удивлением. Что за отношения возникли между Тильдой и ее самозваным господином? Насколько знала Эльвина, они прежде никогда не встречались, но теперь она сомневалась в этом.
— Так говори, — сказал Филипп, — язык ее вполне свободен.
— Эльвина, ты рассказала ему? Эльвина вскинула голову.
— Не о чем рассказывать.
Филипп настороженно вслушивался в этот короткий диалог, но, решив, что больше ничего не узнает, заявил:
— Тогда реши, что делать с этими непрошеными гостями. Отправить их туда, откуда они пришли, или держать здесь?
— Мои слова мало что значат, милорд. Эти люди пришли сюда против моей воли, как вам хорошо известно. Я бы предпочла, чтобы они вернулись в деревню, но они не захотят, если только вы не отпустите с ними меня. Но если вам действительно интересно, что бы я предпочла, — знайте, я бы поехала с ними.
— Уведите его, — велел Филипп своей страже. — Если старуха пожелает остаться, пусть живет в шатре с Элис. Проследите за тем, чтобы Элис заплатили.
Филипп уже собирался увести за собой Эльвину, но она уперлась. Филипп вопросительно посмотрел на нее.
— Ты хочешь поселить Тильду с одной из твоих шлюх?
— Свободных шатров нет, а Элис будет рада получить несколько звонких монет. Если же она захочет продолжать заниматься своим ремеслом, то придется ей делать это где-нибудь в другом месте.
Филипп смерил свою пленницу презрительным взглядом, и Эльвина нехотя последовала за ним.
Когда они вернулись в шатер, Филипп уставился на Эльвину тяжелым взглядом.
— О чем ты, по мнению старухи, должна была мне рассказать?
— Спроси у нее, если веришь фантазиям стариков. Я ничего тебе не скажу.
— Я и так скоро все узнаю. Не хочу, чтобы присутствие в лагере твоего любовника внушало тебе ложные надежды. Ты моя собственность, и я вправе делать с тобой все, что захочу.
Он повернулся, чтобы уйти, но Эльвина остановила его вопросом:
— Что вы сделаете с ним, милорд?
— Позабочусь о том, чтобы его вызов был принят, — с угрозой во взгляде ответил Филипп. — Мужчина, увлеченный женщиной, становится ее рабом и при этом теряет рассудок. Едва ли этот мальчишка способен кого-либо ранить. — И он вышел, даже не оглянувшись.
Пришло время ужина, но Филипп так и не появился. Эльвина нервничала. Как мог он принять вызов крестьянина, который никогда не воевал? Филипп замышлял хладнокровное убийство, хотя и называл его поединком.
Эльвину утешало лишь то, что сегодня, по-видимому, никакого турнира не намечалось. В лагере было тихо.
Немного успокоившись, она уснула. Проснувшись, Эльвина увидела, что Филипп приподнялся на локте и с улыбкой смотрит на нее. Когда взгляды их встретились, он перевел взгляд на ее грудь, тесно прижатую к его груди, и только тут она поняла, как хорошо и тепло было ей ночью в его объятиях.
— Спать вместе не так уж плохо, не правда ли? — ехидно поинтересовался он.
Ладонь Филиппа скользнула по ее груди и бедру, и Эльвина, вздохнув, отвернулась и закрыла глаза, чтобы он ни о чем не догадался. Знакомая теплая волна уже поднималась в ней.
На сей раз ее притворство не обмануло Филиппа.
— Признайся, что хочешь меня так же сильно, как я тебя.
— Ошибаетесь, милорд. Берите меня, если угодно, но, нравится вам это или нет, я никогда не захочу вас.
Филипп не ударил Эльвину, как она того боялась, а нежно пожевал губами мочку ее уха, потом ласково коснулся поцелуем ее шеи, накрыл ртом губы, и она с радостью встретила его поцелуй.
Он целовал Эльвину так же нежно, так же любовно, как в первый день их знакомства. Он прижал девушку ближе к себе, и руки ее сами взметнулись ему на плечи. Глаза его горели, когда он, отстранившись, проговорил:
— Ну, скажи сейчас, что ты не хочешь меня.
Он ждал, пока она произнесет слова, которые бы освободили их обоих. Эльвина чувствовала ноющую боль внизу живота, но гордость не позволяла ей склонить голову.
— Нет. Я не желаю быть вашей шлюхой, милорд.
Глаза его сверкнули. Филипп опустился ниже и прижался бедрами к ее ногам. Губы его обхватили розовый сосок, и Эльвина вскрикнула от пронзившего ее огня.
Напрасно она пыталась вырваться. Филипп доводил ее до беспамятства. Она притянула к себе его голову. Бедра ее сами поднялись навстречу ему. Желание отравляло кровь.
— Филипп! — выкрикнула Эльвина.
Он обвел языком ее отвердевший сосок, приподнялся на локте и выжидающе посмотрел на Эльвину. В ней не осталось гордости.
— Филипп! Прошу тебя! — молила она, не в силах произнести тех слов, что он ждал от нее.
— Скажи, Эльвина. Скажи до того, как я взорвусь и мы оба лишимся того удовольствия, которое ищем.
Нежное прикосновение его руки к ее груди решило исход схватки.
— Прошу тебя, Филипп. Я хочу, чтобы ты был во мне. Этого он ждал, но отчего-то чувствовал разочарование. Со стоном, в котором слились удовлетворение и крушение надежд, Филипп вошел в нее.
Эльвина закричала. Она давно уже потеряла контроль над собой и теперь жила лишь в мире страсти. Затем пришел и его черед. Эльвина чувствовала, что подошла совсем близко к точке, откуда начинается полет.
Филипп убрал прядь волос с ее раскрасневшегося лица.
— Ты все еще борешься со мной, маленький викинг.
— Я не могу по-другому, милорд, — ответила она, тоже испытывая разочарование. Тело ее ныло, требуя разрядки, но Эльвина не желала насилия. Она должна отдавать себя по собственной воле или не отдавать совсем.
— Все еще будет, колдунья, все еще будет.
Потом Филипп подарил ей долгий поцелуй, поцелуй-обещание, давший ей знать, что осада только началась. Эльвина обвила руками его шею, упиваясь этой краткой минутой нежности и его лаской, ибо догадывалась, что пройдет немало времени, прежде чем она снова узнает ее вкус.
Они встали и молча оделись.
После завтрака Филипп удивил Эльвину, протянув ей плащ, в котором она выходила накануне.
— Я хочу кое-что показать тебе, — сказал он, отвечая на ее вопросительный взгляд.
Эльвина дрожащими руками закрепила пряжку на плече. Она инстинктивно чувствовала, что обязана этому выходу в свет Гандальфу.
— Он всего лишь крестьянин, милорд, — осторожно заметила девушка, когда они с Филиппом вышли из шатра.
Филипп остановился и удивленно посмотрел на нее.
— Я еще не сказал тебе, куда мы идем. С чего ты взяла, что это связано с твоим нахальным другом?
— Он хороший человек и добросовестно работает на твоих полях. Его земля дает вдвое большие урожаи, чем у других. У него особый дар обращения с растениями и животными. Если бы ты чаще общался со своими людьми и меньше воевал, ты знал бы, что он не опасен. Филипп потемнел лицом и посмотрел в сторону большого шатра.
— Ты говоришь как колдунья или как любовница? Может, у него и с женщинами особый дар, если они хотят быть только с ним?
Эльвину удивила горечь в его тоне. Что случилось с Филиппом за последний год? Что сделало его таким вздорным и желчным? Неужели брак так разочаровал Филиппа? Невеста принесла ему много земель и много рыцарей, ставших теперь его вассалами. К тому же сама леди Равенна молода, красива и может нарожать ему кучу сыновей.
Как ни хотелось Эльвине дерзко ответить на его гневную речь, она решила, что это не пойдет на пользу Гандальфу.
— Откуда мне знать, милорд? — только и сказала она.
Филипп бросил на нее недоверчивый взгляд.
Между тем они приблизились к площадке между шатрами, в которых жили воины. Там уже толпилось множество народу. Филипп пришел невооруженный, значит, выбрал кого-то из своих людей, чтобы ответить на вызов Гандальфа. Поскольку у того нет иного оружия, кроме дубины, судьба его предрешена.
Эльвина отвернулась, не желая становиться свидетельницей убийства. Филипп сжал ей плечо, молча приказывая смотреть вперед.
Джон, юный оруженосец Филиппа, вышел на середину и низко поклонился своему господину. В руках у юноши была лишь деревянная дубина — никакой кольчуги или щита. Филипп приветствовал участника поединка взмахом руки и пригласил второго.
Эльвина вздохнула с облегчением. Гандальф вышел бодрой походкой, золотистые, коротко стриженные волосы его сверкали на солнце, синие глаза блестели. В руках у него была такая же дубина, и он тоже поклонился своему господину. Итак, предстоял бой равных, в котором Гандальф имел шанс победить.
Филипп исподволь наблюдал за Эльвиной.
— Я не убийца, дорогая, — мрачно усмехнулся он. Ему будет дана возможность защищаться.
— А если он победит?
— Ему предоставят выбор, не имеющий, однако, отношения к тебе.
Эльвина и не надеялась, что великодушие ее мрачного рыцаря зайдет так далеко. Она лишь мечтала о том, что, победив в поединке, Гандальф спасет себе жизнь.
Между тем участники турнира скрестили дубинки. Джон был примерно одних лет с Гандальфом, но тоньше и увертливее. Джон умел драться и был специально обучен обращению с разным оружием, но на стороне Гандальфа был перевес в силе.
Каждый пытался сбить соперника с ног, дубины с силой ударялись одна о другую, пот тек по лицам, удары становились все более ожесточенными.
Эльвина следила за ходом поединка с напряженным вниманием, при каждом сильном ударе до боли сжимая руку Филиппа, вздрагивая всякий раз, как любой из соперников пропускал удар. Она не испытывала никакой гордости от сознания того, что дерутся из-за нее. Закрыв глаза, Эльвина молила Бога о том, чтобы он защитил Гандальфа ради младших братьев и сестер, которые ждали его дома.
Филипп молча окинул взглядом свою спутницу. Он слишком хорошо понимал ее состояние, чтобы наслаждаться зрелищем. Ему тоже хотелось, чтобы конец наступил поскорее. В крови этой девочки, что до боли сжимала его руку и вздрагивала от каждого удара, текла кровь ее предков-викингов, но душа Эльвины восставала против насилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40