Она убила моего брата, чтобы завладеть его поместьем. Это будет акт справедливости, — добавил он напыщенно.
— Ах, справедливости! Да, это благородная цель. И сколько же мне перепадет в звонкой монете за осуществление этого… акта?
— Я готов предложить вам сотню фунтов и безопасное убежище в моем доме.
— А почему я должен вам верить? Это может оказаться ловушкой. Награда за мою голову гораздо более существенная, чем какая-то сотня фунтов.
В глазах Реджинальда уже появился блеск предвкушения. Очевидно, он решил, что наконец-то нашел способ отделаться от преграды на пути к вожделенной цели. Его предложение не отвергли — и он еще жив! Алекс почти что читал его мысли. Жадность — какие странные фокусы выделывает она с рассудком! Реджинальд уже прикидывал, как отделаться и от Джэнет, и от Черного Валета. Любопытное наблюдение: не очень умные люди всегда считают, что они гораздо умнее, чем есть на самом деле. И очень часто они полагают, что и другие такие же мерзавцы, как они сами.
— Порукой — мое честное слово! Алекс, откинув голову, громко рассмеялся:
— Вы меня просите кого-то убить под ваше честное слово? Ну нет, мне потребуются более веские доказательства вашей честности.
— Так чего же вы хотите?
— Расписку в том, что вы мне должны сто фунтов, скрепленную лохэнской печатью с гербом. Реджинальд вытаращил глаза:
— А как вы узнали, что я из Лохэна? Алекс пожал плечами:
— Я все знаю. Я за вами еду от самого Лохэна.
— Но почему?
— В округе вы последний дворянин, у которого водятся деньги. Других я уже освободил от их денег и драгоценностей.
Алекс был уверен, что Реджинальд слышал о грабежах, приписываемых Черному Валету.
— Я ничего не хочу оставлять в письменном виде!
— Но вы же всегда можете сказать, что это карточный долг… А я верну зам расписку, как только получу деньги.
— Но зачем вам моя печать на расписке?
— Если это ловушка и меня схватят, возникнет много вопросов относительно того, как она ко мне попала. Я бы не хотел быть на вашем месте, будущий милорд, когда их станут задавать.
В душе Реджинальда шла нешуточная борьба. Люди, которых он послал в Брэмур за племянником, не вернулись. Управляющий маркиза преградил ему путь ко всем денежным источникам в Лохэне. И Камберленд до сих пор не предпринял никаких действий по отношению к Джэнет. Он был просто в отчаянном положении!
— У меня нет печати при себе, — сказал наконец Реджинальд.
— Но в Лохэне она, конечно, имеется.
— Да, — после некоторого молчания вынужден был согласиться Реджинальд.
— Завтра я буду ждать вас на этом же месте.
— Но я должен ехать в Эдинбург.
— Не советую, если вы действительно надеетесь на… акт справедливости.
Реджинальд задумался. Да, он ехал в Эдинбург, чтобы повидаться с Камберлендом и выяснить, почему тот не арестовал Джэнет. Однако сейчас можно было одним махом покончить со всеми затруднениями.
И Реджинальд кивнул в знак согласия:
— Вот и прекрасно. А пока я возьму у вас это кольцо и ваш кошелек. Хоть сколько-то монет там найдется.
— С возвратом! — предупредил Реджинальд.
— Почему же нет? Если я получу свою сотню. Реджинальд с трудом снял кольцо с пальца и протянул его Алексу.
— Отдайте мой пистолет, — попросил он.
— Видите ли, я нуждаюсь в оружии, — возразил Алекс, подбросив кольцо в воздух и снова поймав его. — Вам еще повезло, что я не отбираю у вас лошадь. Бедное животное! Вы ездите, словно куль с овсом.
Он подошел к своему коню и вскочил в седло, все еще держа пистолет в руке.
— Можете отправляться восвояси, но завтра вы должны будете ехать по этой дороге. И один. Я вас встречу где-нибудь на пути. Выезжайте из Лохэна в полдень — и не забудьте бумагу. Да, не вздумайте доносить на меня! Я хорошо знаю здешние места, и у меня есть тут друзья.
С этими словами Алекс углубился в рощицу и скрылся из виду, прежде чем Реджинальд успел собраться с мыслями.
В последние дни у них было столько дел, что время летело незаметно. Джэнет продолжала надеяться на письмо от поверенного, но он, очевидно, еще не успел навести все справки в Эдинбурге и в Лондоне.
Однако думать об этом постоянно у нее просто не было времени. Надо было шить платья для девочек, составлять меню, рассылать приглашения. Они уже получили много ответов с благодарностью и согласием посетить торжество. Конечно, окрестными лендлордами двигало прежде всего любопытство и в гораздо меньшей степени дружелюбие.
С Нилом Джэнет виделась редко. Если она просыпалась рано, вместе с Колином, то иногда видела, как Нил выезжает верхом на лошади из замковых ворот. Он, правда, сообщил ей, что его люди прочесали все окрестности, но никого из чужих не нашли. Наверное, они уже уехали.
Обычно Нил возвращался в Брэмур так поздно, что дети были уже в постели. Джэнет неусыпно следила за ними, никуда не отпуская от себя ни на шаг. Но она скучала по Нилу! Ей хотелось снова увидеть, как его глаза зажигаются радостью при виде девочек. Ей бы хотелось, чтобы он взял на руки Колина…
Да, из Нила выйдет замечательный отец. И муж. Внимательный, нежный. Муж-защитник, на которого всегда можно положиться.
В это утро все шло по уже заведенному порядку. Она встала рано и, выглянув в окно, чтобы посмотреть, как поднимается солнце, увидела спину удаляющегося Нила. Он ездил к арендаторам, решал спорные дела, давал советы по части урожая, иногда привозил съестные припасы нуждающимся. Торопился всех обеспечить самым необходимым, словно не надеялся, что сможет это сделать впоследствии.
Джэнет очень хотелось бы ездить по всем этим делам вместе с ним — говорить с женами арендаторов, выслушивать их просьбы, узнавать об их трудностях и заботах. Однако Нил стал избегать ее почти сразу же после приезда. А когда они встречались, он был сосредоточен, неулыбчив, и лишь в присутствии детей лицо его немного прояснялось.
Джэнет отошла от окна. Колин еще спал, и ей не хотелось его будить. У него всегда такое умиротворенное, спокойное личико во сне! И представить невозможно, что это тот самый непоседливый шалун, которым он сразу же станет, когда проснется.
Джэнет открыла гардероб, чтобы посмотреть на новое платье. Оно было неумолимо черного цвета, и, конечно, она будет выглядеть в нем, как покойница. Нил специально нанял портниху — причем посылал за ней в маленький городок в двадцати пяти милях от Брэмура. Платье было очень строгого покроя, с высоким воротом и пышными рукавами. К платью прилагалась накидка из темно-серой прозрачной ткани, что придавало одеянию какой-то потусторонний вид. Кроме всего прочего, Нил велел ей посильнее напудриться, чтобы лицо стало бледным…
Вздохнув, Джэнет опустилась на стул рядом со спящим Колином. Она вспомнила о брате и закусила нижнюю губу. Он где-то в окрестностях, но жизнь его висит на волоске. Достаточно малейшего промаха — и он погиб. И Нил тоже.
И все-таки пока дела обстоят не так уж плохо. Вот она сидит в тишине и смотрит, как мирно спит ее дитя.
Она дотянулась до Колина, погладила его по щечке и мысленно взмолилась, чтобы всю жизнь он прожил в мире и спокойствии.
27
Поздно ночью Нил легонько постучал в дверь к Джэнет. Девочки уже давно улеглись спать, а перед этим он долго стоял за дверью детской, слушая, как Джэнет рассказывает им сказку на ночь и поет колыбельную песенку. Не дожидаясь, пока она выйдет, он поднялся к себе. Зачем Джэнет знать, что он слоняется вокруг да около? Он совсем этого не хотел. Просто, вернувшись из долгой дневной поездки, вдруг услышал ее тихий голос в детской и невольно остановился.
Джэнет открыла не сразу. Она уже переоделась на ночь, длинные волосы ниспадали волной на спину. Увидев его, она нерешительно улыбнулась:
— Нил?
— Я хотел бы узнать, не хочешь ли ты прогуляться верхом.
— Сейчас? Ночью?
— Ночью.
— Мне тогда надо отнести Колина в детскую. Не хочу оставлять его одного.
— Я сам отнесу его, а ты переоденься… во что-нибудь более подходящее, — сказал он, довольный, что она не задает никаких вопросов. Джэнет полностью доверяет ему — и как это не похоже на то, что было всего несколько недель назад!
Он взял Колина на руки, тот сладко потянулся и одарил его блаженной улыбкой. Нил невольно усмехнулся в ответ. Глупое, наверное, у него сейчас лицо! Но пусть так, ему все равно, раз ребенок чувствует себя у него на руках как дома.
Нил взглянул на Джэнет. Она тоже улыбалась своей милой, нежной улыбкой, и ему показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у него из груди. Как она обрадуется, как будет счастлива через час! У него есть для нее подарок. Очень опасный подарок, но Нил уже пришел к убеждению, что безопасность и практичность — не всегда самое главное на свете.
Их взгляды встретились, полные понимания и любви, и ему вдруг стало жарко. Даже голова закружилась. Воздух вокруг, казалось, сгустился — он был отягощен невыразимой, страстной жаждой. Нилу стало трудно дышать. Не ошибся ли он, отвергая ее любовь? Почему он позволил дяде отравить каждое мгновение его жизни ядом сомнения? Долгие годы он считал, что для него дело чести — сопротивляться любви. Но, может быть, он просто боится любви?
Нил посадил Колина на одну руку, а другой коснулся ее волос. Джэнет схватила его пальцы, переплела со своими и прижала к щеке. Этот жест был исполнен такой любви, что сердце у него заколотилось о ребра. Как же он мечтал о таком всю свою жизнь…
Нил наклонился и нежно поцеловал ее. Какой же он болван! Зачем он избегал Джэнет все эти дни? Да еще гордился силой своей воли. А на самом деле он просто высокомерный, неумный гордец! И это ложная гордость.
— Я сейчас вернусь, — сказал он тихо.
— Я буду готова, — так же тихо ответила Джэнет.
Она понятия не имела, что он задумал. Полночная прогулка так не соответствовала всему, что она знала о нем! А может быть, она ошибалась? И Джэнет мысленно улыбнулась этому предположению.
Она почти сразу догадалась, что они едут на озеро. Они не были там вдвоем больше восьми лет, но она узнавала каждый поворот, подъем и спуск на коротком пути. Ведь она столько раз проделывала этот путь в снах.
Один раз Нил наклонился, дотронулся до ее затянутых в перчатки рук, сжимавших поводья, и ей стало тепло и сладко на душе. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой защищенной, желанной и… любимой. Он не говорил любовных слов, но любовь чувствовалась в каждом его взгляде и жесте.
Они доехали до озера, где когда-то впервые в жизни поцеловались. Вокруг поднимались холмы, и в лунном свете Джэнет увидела на них множество белых точек. Овцы. Луна была уже на ущербе, однако ночь выдалась ясная, звездная.
Нил спешился и снял Джэнет с лошади, задержав ее в своих объятиях на секунду дольше, чем было необходимо. А затем свистнул несколько раз. Свист был резкий, пронзительный, и Джэнет с беспокойством посмотрела на Нила. А потом она увидела вышедшую из-за холма темную фигуру — и забыла обо всем на свете. Она сразу узнала эту гордую осанку, широкие плечи, высокий рост…
Джэнет бросилась в объятия брата, дрожа от восторга, облегчения и выплеснувшейся наконец немой горечи, которая копилась в сердце уже давно. Алекс нежно обнял ее.
— Моя милая маленькая сестренка! — прошептал он. Джэнет прижалась головой к его груди, вспоминая, как он подбадривал и утешал ее, когда она упала со своего первого пони. Как на правах старшего брата поддразнивал ее иногда. Она вспомнила тот мрачный, скорбный день, когда вернулась из Брэмура, брошенная Нилом. Алекс не мучил ее вопросами, он просто был с ней. А когда она согласилась выйти замуж за Аласдэра, он не отговаривал ее, только один раз спросил, уверена ли она в правильности своего выбора.
У нее с Алексом были общие родители, одна семья, одни воспоминания. Они были одной крови. Кроме них, от клана Лесли никого не осталось. Нет, Колин ведь тоже из рода Лесли! Джэнет подняла голову. Лицо Алекса было полускрытое воротником плаща и опущенными полями шляпы, и она отогнула их, чтобы лучше разглядеть его в свете луны и звезд.
Нил предупредил ее о шраме, и все-таки она еле сдержала готовый вырваться горестный крик. Ее красавец-брат, к которому женщины тянулись, словно мухи на мед! Грубый шрам от виска до подбородка изуродовал его прекрасное лицо.
Алекс скорбно улыбнулся кончиками губ:
— Извини, детеныш, не надо бы тебе этого видеть. Но бог свидетель, я не мог уехать, не повидавшись с тобой.
Горько было снова услышать это слово — «детеныш». Так он называл ее, когда она была маленькой девочкой.
— Неужели ты думаешь, что какой-то шрам может меня испугать? — спросила она, тихо и ласково провела пальцами по его изуродованной щеке. — Когда Нил сказал, что ты жив, но увидеться нам нельзя, я думала, что у меня сердце разорвется.
— А сейчас твое сердечко в порядке?
— Да. Хотя я буду по тебе скучать. Но теперь я думаю, что смогу перенести разлуку.
— Наверное, теперь ты все сумеешь перенести. Ты стала самой сильной из всех нас. Брэмур рассказал мне о твоем муже и его родственниках. Я только одного желаю — чтобы…
— Не надо, — покачала головой Джэнет и сжала руку Алекса. — Я хочу сейчас говорить только о тебе. Нил сказал, что ты заботишься о детях…
Алекс снова скорбно улыбнулся:
— Точнее было бы сказать, что это они обо мне заботятся.
— Что ты будешь с ними делать?
— Поищу им в Париже пристанище в семьях беглецов.
— А потом?
— А потом, детеныш, буду сколачивать состояние, что же еще?
Вот это было уже похоже на брата: бесстрашного, уверенного в себе, упрямого в достижении цели.
— А кто сейчас остался с этими детьми?
— Человек по имени Берк. Я могу положиться на него, как на самого себя.
Джэнет поглядела на Нила. Он повернулся к ним спиной и, не отрываясь, смотрел на озеро.
— Он тебе нравится? — тихонько спросила она.
— Да, даже несмотря на то что он воевал на стороне Камберленда.
Это была большая уступка со стороны брата — человека пылких страстей и никогда ничего никому не прощающего.
— А тебе? — полюбопытствовал Алекс, в свою очередь.
— Да, хотя у него есть свои недостатки.
— Я думаю, он тебя любит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45