Вот так. – Его пальцы погрузились чуть глубже. – Миньон, ты чувствуешь, как сильно твое желание? Позволь вознаградить тебя за это. – Он передвинулся ниже и лег между ее раздвинутых ног.Очевидно, он точно знал, как она устроена и чего хочет. Умелыми прикосновениями он дарил ей неописуемую радость.Себастьян успокоил ее трепещущий живот нежным скольжением обеих ладоней, затем обнял ее бедра и слегка приподнял их, приближая к своему рту. Благодарностью ему стали протяжные стоны Мадлен. Он мечтал доставить ей удовольствие, подарить счастье за эти вздохи и стоны, самую лестную из похвал. Он ласкал ее, пока крики Мадлен не сменились всхлипами. Собственное могущество опьяняло Себастьяна. Мадлен создана для любви. И для него.Наконец он приподнялся, спустил бриджи и прижался горячей пульсирующей плотью к ее животу. Вновь заставляя Мадлен раздвинуть ноги, он улыбнулся, глядя ей в глаза. Она охотно ответила ему улыбкой.Отчетливо сознавая, что этого момента он ждал целый месяц с тех пор, как позорно бросил ее после первой ночи, он не спешил. Провел ладонью по ее шелковистой коже на животе и осыпал восхищенными ласками грудь.– Ты так прекрасна… – прошептал он, изумленный своей способностью говорить. Да, она была нежна, стройна и тем не менее оставалась существом из плоти и крови, более реальным, чем любая из женщин. Себастьян решил, что до последнего вздоха будет благодарен Мадлен за то, что она выбрала его.Эта мысль заставила его нахмуриться: откуда она взялась, да еще в такую минуту? Мужланы лгут, соблазнители лукавят, опытные развратники молчат.Он медленно вошел в нее. Мадлен изогнула спину, и он подхватил ее снизу, рывком проникая внутрь. Услышав ее стон, он мысленно проклял себя за то, что причинил ей боль. Она оказалась невозможно узкой и горячей. Но прежде чем он успел задать вопрос, она вновь изогнула спину, на этот раз коснувшись пятками соломы, и он проник еще глубже.Он задвигался в привычном ритме, с каждым ударом приподнимая ее все выше, пока наконец ее крики не слились с его стонами в совершенной гармонии, заставляя их забыть обо всем на свете.Долгое время ни один из них не мог выговорить ни слова. Впрочем, в этом не было необходимости. Он стремился пробыть в ней как можно дольше. О таком счастье он не смел и мечтать.Наконец он пошевелился и прижался щетинистой щекой к ее чувствительной коже.– Пожалуй, пора подать второй сигнал, – произнес он, но не шевельнулся.Мадлен приложила ладонь к его щеке, и он повернулся, чтобы поцеловать ее, втягивая в рот нижнюю губу со страстью, с какой до этого дразнил ее соски. Внезапно он заметил на шее Мадлен круглые красные пятна. Его клеймо. Себастьяна удивила собственная потребность заклеймить ее прикосновениями.Когда их взгляды наконец встретились, он вдруг впервые за долгие годы усомнился в своем опыте: лицо Мадлен было непроницаемым.– Тебе хорошо? – нежно спросил он.Она медленно кивнула и улыбнулась, бережно касаясь его лица, словно опасаясь разбить его.– Ты когда-нибудь прежде занимался любовью в гондоле воздушного шара?Лицо Себастьяна посерьезнело, как от боли.– Никогда. Прежде мне никогда не доводилось любить так, как сейчас.Кивнув, она благоговейно приложила палец к его губам.– Я верю тебе.
Испытание воздушного шара прошло успешно. Сам капитан Уикам следил за тем, как из шара выпускают газ и складывают шелковое полотнище. Несмотря на репутацию лорда д’Арси, никто из рабочих не смотрел вслед ему и его спутнице, не шушукался и не пересмеивался, без лишних слов догадавшись, как они провели день в гондоле, став первыми в мире любовниками-воздухоплавателями.– Как ни прискорбно, война способствует развитию науки, – заметил Себастьян, словно продолжая давний спор. – Необходимость заставила твоих соотечественников возвести ее в ранг искусства.Мадлен поежилась.– По-вашему, французы кровожаднее англичан?Себастьян с силой хлестнул пони вожжами, направляя экипаж к дому.– Давай рассудим, справедливо ли это утверждение. Знаменитый химик Лавуазье помог и американцам в войне за независимость, и французам во время революции, усовершенствовав процесс производства пороха. А Французская революция отплатила ему, казнив на гильотине по обвинению в спекуляции. – Он иронически улыбнулся. – Впрочем, французы – великодушный народ. Год спустя они раскаялись в содеянном и объявили Лавуазье национальным героем. Я убежден: где бы ни был сейчас Лавуазье, он простил своему народу минутный порыв.Мадлен фыркнула:– Не знаю, стоит ли вам верить.– Должен признаться, другие французские ученые оказались удачливее. – Он перечислил несколько имен и открытий.– Похоже, вы прекрасно осведомлены о военных достижениях Франции, – подозрительно заметила Мадлен. – Почему они вас интересуют?Себастьян расцвел в очаровательной улыбке.– Я ведь тоже ученый.– И наполовину француз, – не преминула уколоть его Мадлен.Себастьян искоса взглянул на нее.– Кто тебе сказал?– Не помню. Кто-то из прислуги после одного случая упомянул о том, что ваша мать была француженкой.Мадлен отвернулась, пробудив в Себастьяне любопытство:– После какого случая?Мадлен старательно обдумала ответ. После невероятно блаженного дня и любви среди облаков она испытывала такую признательность к Себастьяну, что была почти готова открыть ему правду.– Ваша прислуга недолюбливает меня, месье, – ведь я француженка. Обо мне ходит немало слухов. Некоторые говорят, что я прибыла в Англию… с коварными замыслами.От внимания Себастьяна не ускользнула осторожность, с которой Мадлен выбирала слова. Кто-нибудь другой на его месте принял бы ее медлительность за неумение точно выразить мысль по-английски.– Что же произошло?– На следующее утро после моего приезда одна из ваших горничных получила известие о том, что ее сын, матрос, погиб при попытке французов прорвать блокаду. Не стесняясь моим присутствием, горничная обвинила в своем горе всех французов без исключения. А месье Хорас был так любезен, что напомнил ей, что ваша мать была француженкой.Себастьян заподозрил, что Мадлен что-то недоговаривает.– Почему же мне не сообщили об этом?Мадлен пожала плечами:– Ведь это сущий пустяк, месье. – Она опасалась признаться, что чуть не погибла. Горничную, потрясающую кухонным ножом, с трудом удалось обезоружить двум лакеям, но лишь после того, как Мадлен схватила кастрюлю с кипятком и пригрозила ошпарить противницу. Если бы она была беззащитна, вряд ли кто-нибудь вмешался бы прежде, чем пролилась кровь. И все-таки поступок женщины был вызван неподдельным горем. Она нуждалась в работе, а у Себастьяна, узнай он о случившемся, не оставалось бы выбора, кроме как уволить ее в назидание другим слугам, чтобы впредь они не вздумали затевать драки. – Расскажите мне лучше о научных открытиях английских ученых, Себастьян.– В другой раз. Мы уже дома.Мадлен подняла голову. Они подъехали к дому Себастьяна быстрее, чем она ожидала. У крыльца стояли лошади. Одна из них, в полной сбруе, явно принадлежала офицеру.Резко остановив пони, Себастьян пробормотал:– Похоже, у меня гости. – К своему неудовольствию, он узнал сбрую королевского конногвардейского полка. Очевидно, к нему явились из Уайтхолла. Значит, что-то стряслось.Он дернул поводья, проехал мимо парадной двери и остановился возле черного хода.– Миньон, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Войди в дом через черный ход, поднимись к себе и жди в комнате, пока я не пришлю за тобой. – Его улыбка была ощутимой, как прикосновение, но Себастьян не дотронулся до Мадлен, зная, что их могут увидеть из любого окна. – Возможно, ждать придется допоздна.Мадлен кивнула, понимая, что по каким-то причинам Себастьян не желает знакомить ее с гостями.– Хорошо, я подожду.Себастьян спустился и произнес громко, явно в расчете на чужие уши:– В Королевской ассоциации, Научная организация; проводит исследования и распространяет знания в области физики, астрономии, химии, электроники, физиологии; находится в Лондоне.

основанной графом Рамфордом перед отъездом во Францию, читают превосходные лекции по науке и философии. Если вы не против, я был бы рад посетить ее вместе с вами в следующий приезд в Лондон.Его невероятное приглашение прозвучало вполне по-деловому. «Словно он и вправду надеется когда-нибудь отправиться со мной в Лондон, – подумала Мадлен, выходя из экипажа. – Хотела бы я знать, зачем он заговорил об этом?»Себастьян поспешно отступил, заметив лакея, вышедшего, чтобы увести лошадей, и развернул экипаж, направляясь к парадной двери.Мадлен не заметила взгляда, которым обменялись лакей и вышедшая из кухни горничная. На лестнице она столкнулась со второй горничной и молча прошла мимо. Войдя к себе в комнату, она поспешно сбросила шляпку, мантилью и ботинки, рухнула на постель и мгновенно заснула.
Себастьян вошел в гостиную стремительным раздраженным шагом. Его настроение не улучшилось при виде майора конногвардейского полка в парадной форме – синем мундире с красными галунами, в шлеме с багряным султаном. Майор вдумчиво дегустировал бренди хозяина дома. Должно быть, все до единого жители графства Кент видели его направляющимся к дому маркиза д’Арси среди бела дня.– Отчего же вы не прихватили с собой знамя с надписью крупными буквами: «Уайтхолл вызывает лорда д’Арси!»? Неужели рассчитывали, что на вас никто не обратит внимание? Проклятие! Ненавижу непредусмотрительность!– Вероятно, именно поэтому генерал Армстронг заставил меня сопровождать майора, – послышался из глубин соседнего кресла мелодичный женский голос. Гостья встала и повернулась к Себастьяну.Только благодаря многолетнему опыту Себастьян сумел сохранить выдержку.– Леди Элизабет! Какой приятный сюрприз! – воскликнул он с умеренной и деликатной теплотой в голосе, напоминающей о прежнем знакомстве.Гостья заулыбалась, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках. Для октябрьского вечера ее туалет был слишком легким, встрепанные светлые волосы, казалось, только что ласкала мужская рука.– Я удивлена, Себастьян. Похоже, вы утратили прежнюю проницательность. Когда-то вы похвалялись, что сумеете определить, долго ли я пробыла в комнате.Сегодня ему помешал неотступно преследующий его вкус и запах Мадлен. Себастьян грустно усмехнулся. Ее аромат пропитал его кожу, словно дорогие духи. Из чувства самосохранения он держался поодаль от гостьи, чтобы она не уловила красноречивое благоухание любви.Себастьян с притворным сожалением развел руками, едва гостья шагнула к нему.– Прошу прощения, леди Элизабет. Весь день я провел в разъездах, под палящим солнцем, поэтому мой аромат… оставляет желать лучшего.Гостья слегка поморщилась:– Можете не торопиться с омовением, Себастьян. Мы с майором совершили на редкость приятную поездку. Полагаю, мы найдем чем заняться, ожидая вашего возвращения. – И она одарила красавца офицера интимной улыбкой, очевидно, вознамерившись пробудить в Себастьяне ревность.Себастьян предпочитал не распространяться о том, что это чувство ему не знакомо. Некогда он старательно примечал всех соперников, но, когда дело касалось леди Элизабет, он не испытывал ни малейшего интереса к ее партнерам, будь они офицерами или штатскими.Он перевел взгляд на майора.– Как я понимаю, у вас послание для меня?Молодой офицер молча открыл отделанную золотом ташку и вынул конверт с печатью штаба полка.Себастьян с улыбкой принял его.– Полагаю, для расшифровки мне понадобится время. Прошу простить меня, если я опоздаю к ужину. А покамест я поручу роль гостеприимного хозяина дворецкому. – Он любезно поклонился леди Элизабет и удалился.
Время близилось к полуночи, когда Мадлен наконец услышала шаги за дверью. Она поужинала в одиночестве, в своей комнате, однако знала о том, что трапезу Себастьяна разделила очень красивая гостья из Лондона. Весь дом был буквально переполнен новостями о приезжих, слуги взволнованно перешептывались.Мадлен старалась не думать о том, что может означать приезд дамы. Она пыталась не придавать никакого значения тому, что у Себастьяна не нашлось даже свободной минуты, чтобы зайти к ней, и что ее отправили ужинать к себе в комнату, словно она слишком мала, бестактна или уродлива, чтобы поужинать вместе со знатными гостями. Мадлен переживала и успела возненавидеть незнакомку, которая весь вечер наслаждалась обществом Себастьяна.Она не ложилась спать, помня обещание Себастьяна зайти к ней, несмотря на поздний час. Радуясь тому, что успела выспаться вечером, она умылась и переоделась в нарядное платье. Каждый раз, закрывая глаза, она вновь ощущала покачивание гондолы и мощные толчки Себастьяна.Внезапно дверь без стука отворилась, и Мадлен вздрогнула, увидев Себастьяна в вечернем туалете. Сердце ее оборвалось.– Прошу простить меня, но… А, ты не в постели, – удивленно воскликнул он, обнаружив, что Мадлен сидит у холодного камина при свете единственной свечи. – Почему камин не растоплен?– В вашем доме я не гостья, а служанка, месье, – напомнила ему Мадлен дружелюбным тоном. – Горничные разводят огонь в камине один раз в день.– Они будут… – Себастьян осекся и подошел поближе. Топить камин в этой комнате больше не придется. Он явился сюда, чтобы сделать то, что еще четыре часа назад счел бы немыслимым. Он собирался отослать Мадлен обратно.Но пока он молчал, любуясь игрой света и тени на ее лице. Он знал более красивых, пышнотелых, опытных и смелых женщин, но в Мадлен чувствовалось нечто особенное.– Я не знаю даже твоей фамилии.Мадлен едва не проговорилась, давно решив, что время ее маскарада истекло. Себастьян должен узнать, кто она такая, как и почему обманула его… но ее остановил запах сирени.– Наверное, она красивая женщина.Себастьян удивился:– Кто?– Дама, от которой пахнет сиренью. – В темноте разглядеть лицо Себастьяна было трудно, но Мадлен не сомневалась, что он покраснел.– Бет всегда злоупотребляла духами.Бет. Не леди Элизабет, даже не Элизабет.Себастьян решал, стоит ли открыть Мадлен правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48