– Хотите прочесть его, месье?– Нет. – Себастьян медленно путешествовал взглядом по ее телу. – Я не желаю знать имени дарителя, пока не определю, нравится мне подарок или нет.– Вы даже не знаете, что это за подарок, – возразила Мадлен.– Догадываюсь. – Дерзкая улыбка растянула его обманчиво мальчишеские губы. – Не могли бы вы раздеться донага? – Он увидел, как Мадлен покосилась в сторону двери. – Нас никто не потревожит. Не сомневайтесь, любоваться вами буду только я.Услышав просьбу, Мадлен составила себе окончательное представление о том, что такое благосклонность повесы.– Вы ждете, что я разденусь? Прямо здесь?Он положил ей на плечи теплые ладони.– А какую обстановку предпочитаете вы? Гостиную? Бальный зал? Чулан? Мне доводилось развлекаться там с горничными.Несмотря на душевное смятение, Мадлен не утратила здравого смысла:– Сначала прочтите письмо, месье.Маркиз недовольно нахмурился, но кивнул:– Хорошо, давайте его сюда. Поскорее покончим с письмом и перейдем к более приятным делам.Он потянулся за письмом, и Мадлен с трудом заставила себя застыть неподвижно. Маркиз не стал развязывать ленту, а тыльной стороной ладони задел округлость ее левой груди, подхватывая письмо. Мадлен полагала, что так мужчины обращаются лишь с женщинами известного сорта. Ей это не понравилось, но пришлось смириться – ведь ей предстояло стать таковой, и не без помощи маркиза.Себастьян поддел пальцем запечатанный воском край свернутого листа, еще свисающего с шеи Мадлен, и развернул его. Чтобы пробежать записку глазами, ему потребовалось всего несколько секунд.– Значит, вас послали заменить мою прежнюю кухарку?– Да, месье.Маркиз негромко рассмеялся и намеренно задержал ладонь на ее правой груди.– А вы уверены, что вы кухарка, а не лакомое блюдо?Сердце Мадлен ушло в пятки, она потупилась. Как легко оказалось завладеть вниманием этого мужчины! Чересчур легко!– Я оскорбил вас? – Хотя Мадлен не поднимала глаз, она почувствовала, что вопрос был искренним. – Какая досада! Прошу меня простить.Но извинение показалось ей проникнутым иронией. Мадлен робко подняла голову.– Месье, вы разрешите мне остаться у вас?– Разумеется – по крайней мере на некоторое время. – Маркиз развязал бант и снял ленту с шеи Мадлен. – Где вы предпочитаете остаться?Мадлен не скрыла удивления:– Само собой, на кухне, месье.– На кухне? Значит, маскарад продолжается? – Он пожал плечами. – Отлично. Дворецкий проводит вас на кухню. Насколько я помню, она где-то неподалеку.Мадлен наклонилась за своим багажом, но маркиз остановил ее, взяв за запястье.– Не беспокойтесь, вашими вещами займется Хорас. – Он огляделся, но не заметил никакого багажа, кроме дорожной сумки и сетки у ног Мадлен. – А где же остальное?– Это все, месье.Обдумывая ее ответ, Себастьян хозяйским жестом обнял Мадлен за плечи.– Полагаю, вы ждете от меня подарка – одного-двух платьев. Вы совершенно правы.Он взял ее за подбородок и пристально вгляделся в лицо, а другой рукой развязал ленты шляпки и снял ее.Мадлен затаила дыхание, чувствуя, как взгляд маркиза скользит по ее стриженым кудрям.– Вы не в моем стиле, но это не важно.Отложив шляпку Мадлен в сторону, он нежно погладил ладонью ее щеку и поправил смявшиеся под шляпкой локоны.– Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.Мадлен не сдержала недовольства:– Месье, мне трудно вас понять.– О, не беспокойтесь, мадемуазель. – Взглядом опытного сердцееда он за несколько секунд успел раздеть ее донага. – Уверен, когда дело дойдет до языка любви, мы прекрасно поймем друг друга.Мадлен вспыхнула:– По-моему, месье, вы ошибаетесь на мой счет.– Отнюдь, – возразил он, приближая губы к ее ушку. Мадлен попятилась, и Себастьян крепко удержал ее за руку. – В письме ясно сказано, что вам предстоит удовлетворить любые мои аппетиты.Эта ложь ошеломила Мадлен. Она вывернулась из объятий маркиза.– Не может быть! Я вам не верю!– Вот как? – В синих глазах блеснули опасные искры. – Поскольку письмо адресовано не вам, надеюсь, вы не осмелились прочесть его? – Мадлен с трудом удержалась, чтобы не выпалить, что письмо написала она сама. – Значит, остается поверить мне на слово, а я повторяю, что в письме определен круг ваших услуг. Вернее, сказано, что определить его – мое право.Мадлен впервые посетила мысль о том, что исход ее затеи может оказаться совсем не таким, как она задумала. Маркиз оказался сущим дьяволом!– Я опытная кухарка, месье. Разве вы не хотите хотя бы испытать меня?– Именно это я и намерен сделать, милочка. – Он привлек ее к себе и склонился к ее губам.Поцелуй оказался на удивление нежным, дружеским и успокаивающим, его опустошающую страсть Мадлен ощутила не сразу.– Первая проба снята. – Он улыбнулся, поблескивая глазами. – Вы действительно уверены, что предпочитаете возню с кастрюлями и сковородами более приятным занятиям?– Да. – Мадлен удивилась, услышав собственный ответ.– Прекрасно. – Себастьян отпустил ее, решив поддержать игру, ибо он был весьма доволен неожиданным развлечением, единственным после невыносимо скучной недели. Отправитель письма не поставил свою подпись – впрочем, в столь деликатных вопросах подобная скрытность в порядке вещей. Попав не в те руки, письмо грозило катастрофой. Но ни один мужчина не прислал бы красавицу приятелю только для того, чтобы она обливалась потом, ворочая кастрюли в душной кухне. Себастьян не сомневался, что после пяти минут этого каторжного труда гостья откажется от игры.– Так вы и вправду согласны готовить для меня еду? – спросил он, напирая на слово «готовить» и не скрывая иронии.– Да, месье.– Значит, вы осведомлены о моей эксцентричности в том, что касается кулинарии?– О чем, месье?– О моих привычках, капризах и пристрастиях.– Нет, месье, – уверенно отозвалась Мадлен, – но я буду рада узнать о них.– Отлично. – Маркиз отодвинул стул от стола, стоящего у окна, и предложил гостье присесть. – Вам придется делать записи.Мадлен настороженно взглянула на него:– Неужели у вас так много капризов?– Это зависит от того, насколько хороша ваша память. Итак, начнем. Если вы пожелаете что-нибудь записать, остановите меня. – Он сложил руки за спиной и принялся размеренно вышагивать по библиотеке. – Прежде всего я никогда не ем мяса по вторникам и четвергам. Я ем его лишь по воскресеньям и субботам. По понедельникам, средам и пятницам я предпочитаю пищу, начинающуюся с букв П и С соответственно. – Он сделал паузу. – Успеваете запоминать?– Да.– Умница. Тогда продолжим. – Он направился в дальний конец комнаты, объясняя на ходу: – Я не люблю молоко и сыр, но ем и то и другое вместе. Моя еда должна быть пикантной, но без примеси репчатого лука, шнитт-лука или лука-порея.Значит, остаются чеснок и лук-шалот, быстро заключила Мадлен.– Это все, месье?Он круто обернулся.– Это лишь начало. – Он вновь указал на стул у письменного стола, но Мадлен покачала головой. – Я предпочитаю толченый, а не молотый перец, и соль мелкую, как пыль. Хлеб должен быть мягким, но с хрустящей корочкой. Никаких тостов и гренок! Я питаю особую любовь к дарам моря, но ем лишь те, которые попали ко мне на стол не позже чем через час после того, как были выловлены. Я не ем риса, капусты и горошка. Ненавижу домашнюю птицу, пудинги, сливочные соусы, колбасы, ветчину, запеканки, огородные овощи зеленого и желтого цвета и куриные яйца. – Он вопросительно приподнял бровь. – Я не слишком утомил вас?Мадлен решительно покачала головой. Правда, она не думала, что мужчина со столь широкими вкусами в других сферах пожелает ограничивать себя в сфере гастрономии. Мадлен пришла к заключению, что она еще слишком неопытна.– Я хочу, чтобы кофе, а не чай мне подавали горячим и таким сладким, чтобы к нему слетались осы. Я принимаю пищу в десять утра, в два часа дня и в восемь вечера, а чай пью в половине пятого, а не в четыре. Ужин должен состоять из по меньшей мере пяти перемен, не считая десерта. И зарубите себе на носу: я ненавижу ваниль, перечную мяту, корицу и самое главное – шоколад.– Шоколад? – эхом повторила Мадлен.– Да, а что?– Ничего, месье, – ответила Мадлен. В гостях у ее тетушек маркиз заявил, что обожает шоколад. Значит, сейчас он солгал! Ладно, она постарается исполнить его приказания, а он пусть пеняет на себя. – Это все?Себастьян искоса взглянул на новую кухарку. Похоже, его странные капризы ничуть ее не удивили.– Да, но сегодня вторник, притом второй вторник месяца. Поскольку он приходится на четное число, а именно двенадцатое, у меня появляются особые требования к еде. – Игнорируя удивленно поднятые темные брови Мадлен, он задумался, готовый дать ей непосильную задачу. – Во второй вторник каждого месяца, который приходится на четное число, я предпочитаю есть мясо животного, живущего на суше, но не имеющего копыт; которое плавает в воде, но не имеет плавников и движется в воздухе, но без помощи крыльев.– Вы говорите об одном животном? – скептически осведомилась Мадлен.Он кивнул:– Представьте себе, да!– Понятно. – Мадлен заподозрила, что заслужить благодарность хозяина ей не удастся. – Мне понадобится некоторое время, чтобы освоиться на кухне – ведь я не видела ни ее, ни вашу кладовую.– Хорас покажет вам, где что находится, – лицо маркиза осветила торжествующая улыбка, – если, разумеется, вы не пожелаете заняться другим, более простым делом. – Он развел руками с неподдельной грустью, хотя в его невозможно синих глазах мелькал злорадный огонек. – Аппетиты бывают разными, мадемуазель.Мадлен удивилась: он так легко поддался на ее ложь, хотя сам способен лгать еще изощреннее!– Я бы предпочла ограничиться первым условием сделки, месье.– Хорошо, начните свои услуги с приготовления ужина. А потом мы посмотрим, где вы предпочтете развлекаться – на кухне или в спальне. – Он позвонил в колокольчик. Дворецкий явился так быстро, что Мадлен насторожилась: не подслушивал ли он под дверью библиотеки? – Хорас, проводи мадемуазель…– Миньон, – подсказала Мадлен.Себастьян расплылся в сладкой улыбке:– Проводи мадемуазель Миньон на кухню, Хорас.
– Что она задумала?– Не могу знать, милорд.Хозяин дома и дворецкий шагали по задней лужайке, направляясь к виднеющемуся в отдалении пруду. Хорас выглядел совершенно растерянным – редкое явление для человека, привыкшего управлять свитой из сорока слуг в родовом гнезде покойного маркиза, на западе Уэльса.– Мадемуазель попросила моток бечевки и палку от метлы. Затем взяла в кухне вилку для мяса и привязала ее к палке. А когда она спросила, в какой стороне находится ближайший пруд, я решил, что вы должны узнать об этом, милорд.– Понятно. – Но Себастьян ничего не понимал. После разговора с француженкой-кухаркой он вернулся в лабораторию, однако продолжал думать о ней. Его гостья оказалась восхитительным созданием с пикантными кудряшками и темными глазами – не синими, не черными и не карими, но имеющими чудесный, хотя и неопределенный оттенок. Себастьян с нетерпением ждал следующей встречи, когда дворецкий зашел к нему в гардеробную и попросил выйти в парк.Они быстро шли к пруду, окруженному тенистыми деревьями и высоким тростником.– И давно она направилась сюда?– Минут десять назад, милорд. – Неодобрительное фырканье Хораса относилось явно не к кухарке. – Может, она решила поймать в пруду какую-нибудь живность к вашему ужину, милорд?– Не знаю, но сейчас мы это выясним. – Себастьян остановился в десяти ярдах от берега. – Как же я раньше не догадался? Ее послали отравить меня!– У вас есть враги, милорд? – неуверенно осведомился Хорас.– Заклятых нет, – ответил маркиз, – но наша страна воюет, а я выполняю задание штаба. Возможно, об этом пронюхал какой-нибудь шпион.– Она француженка, – напомнил хозяину Хорас, в голосе которого звучала истинно английская подозрительность по отношению ко всему французскому.Но Себастьяну в голову пришла еще более настораживающая мысль: он вспомнил предостережение Брама о том, что вызов лейтенанта Шервуда остался без ответа и что теперь бравый вояка добьется отмщения иным способом. Возможно, вскоре после получения заманчивого подарка Себастьяну предстоит корчиться в агонии, погибая от яда.– Чем еще она занималась сегодня?– Пробыла почти час в лесу, милорд, и вернулась с корзиной, полной кореньев, папоротника и грибов.– Грибов, говоришь? С какой стати? Странная девчонка, вы не находите, Хорас?– Положительно странная, милорд.– Ладно, возвращайтесь домой. Я справлюсь сам.
Мадлен убедилась, что из дома ее никто не увидит, и быстро сняла туфли и чулки, а затем подоткнула подол юбки. Юбка образовала подобие панталон, позволяющих ей двигаться гораздо свободнее. Мадлен знала, что времени у нее в обрез. Уже темнело, а лорд д’Арси недвусмысленно заявил, что возьмет в рот только мясо, пойманное всего час назад.Коснувшись ступней илистого дна пруда, Мадлен ахнула, ибо, несмотря на жаркий день, вода оказалась холодной. Она забрела в воду по колено и двинулась в сторону тенистых островков, откуда доносился нестройный хор. Увлекшись охотой, она не заметила, что с берега за ней следят.Себастьян подкрался поближе, недоумевая, почему он должен прятаться в собственном парке, когда, по сути дела, чужой здесь не он, а эта девушка. Береговой тростник скрывал его из виду, но вместе с тем мешал рассмотреть, чем занята юная леди. Внезапно тростник зашелестел, послышался плеск воды.– Ага, попался, месье Гренуи! Grenouille – лягушка (фр.).

– раздался торжествующий голос девушки.Себастьян поднялся на цыпочки и вытянул шею, но увидел лишь верхушку соломенной шляпки. Какого дьявола Миньон взбрело в голову ловить лягушек? Глава 8 Меню, лежащее перед Себастьяном, было написано изящным почерком по-английски и по-французски. Английский вариант слева гласил: Суп из репыСалат из полевой горчицы с шалотом и майонезомЛягушачьи лапки в тесте с чесночным масломЖареные грибы в бургундскомТушеный папоротник под сливочным соусомГрушевый пирог
Себастьян был приятно удивлен, однако его подозрительность не исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48