Качество удивило, рекомендую!
Разумеется, подобные тонкости в Англии неведомы.Протянув руку, Жюстина сняла крышку с блюда и в отвращении сморщила носик, увидев опостылевший жидкий луковый суп с черствым хлебом, которым сестры питались уже две недели.– Как я мечтаю о карпе, тушенном в вине с луком, зеленью и маслом!– Тебе ничего не стоит заполучить его, – безжалостно ответила Анриетта, но вовремя уловила странное выражение, мелькнувшее на лице сестры. – Ты ничего не хочешь мне сказать?Под пристальным взглядом сестры Жюстина порозовела.– Совестно признаться, но я… да, сегодня утром я попыталась выманить лосося у приказчика из рыбной лавки!– Жюстина!Старшая сестра встряхнула тщательно расчесанными белокурыми локонами. Она признавалась всего в двух слабостях: любви к азартным играм и кокетству с юношами.– Да, да, клянусь тебе! Он был сущим херувимом – высоким, стройным, с темными кудрями и розовыми губами. Я хотела позволить ему лишь маленькую вольность, но он убежал, едва я попыталась заключить его в объятия. Увы, рыбу он унес с собой!– Господи! Напрасно ты изменила своим принципам – не беда, что мы умираем с голоду, – покачала головой Анриетта. – Тебе доводилось обнимать принцев! Какая жалость, что тебе приходится расточать ласки каким-то приказчикам из рыбных лавок!– Мне казалось, свежий лосось стоит такой ничтожной жертвы, – попыталась оправдаться Жюстина. – В конце концов, прошло столько времени с тех пор, как в последний раз красавец юноша прижимал меня к груди и осыпал поцелуями!– Если быть точными, в последний раз это случилось два месяца назад – в тот день, когда ты проиграла в фараон последние сбережения. Мама всегда говорила нам: «Mes filles , Девочки мои (фр.).
остерегайтесь смешивать вино с картами!» Надеюсь, ты помнишь эти слова?Жюстина и не подумала устыдиться – она считала «маленькую слабость», как она предпочитала именовать свою склонность к юным возлюбленным, естественной чертой широкой натуры, правда, с каждым годом все чаще замечала, что поклонников привлекают не столько ее прелести, сколько деньги. Ни один из воздыхателей ни разу не посетил Жюстину с тех пор, как пронесся слух о ее роковом проигрыше за карточным столом.Впрочем, Жюстина, давно овладевшая искусством обращать обвиняющий перст на кого угодно, только не на саму себя, без излишних церемоний заявила:– Во всем виноват любовник Ундины. Именно из-за него мы умираем с голоду. Еще до того, как он доказал свое безрассудство, упав с лошади и сломав шею, я знала – он не пара нашей милой сестричке!– Нехорошо так отзываться об умерших, – наставительно произнесла Анриетта. – Хотя мне он тоже никогда не нравился.Полностью поддержав мнение сестры, Жюстина заметила:– Самое меньшее, что мог сделать этот англичанин, – обеспечить Ундину. В конце концов, она несла ответственность перед нами, ее близкими.Анриетта гордо выпрямилась.– Неслыханно, чтобы аристократическое семейство оспаривало право верной любовницы на небольшое содержание и дом! Маленький дом на тихой, тенистой площади! Мы там никому не мешали – занимали только второй этаж. Бедняжка Ундина, какое оскорбление ей нанесли, вышвырнув нас на улицу! Неудивительно, что она сбежала, лишь бы избавиться от тягостных воспоминаний.Жюстина и Анриетта погрузились в краткое молчание, размышляя о том, разумно ли поступила их младшая сестра, неделю назад отправившаяся во Францию на поиски человека, которого уже десять лет считала умершим.– Неужели ты веришь словам месье де Вальми о том, что граф д’Артуа жив? – наконец прошептала Жюстина.– Тише, Жюстина! – в ужасе прошипела Анриетта. – Англия вновь вступила в войну с Францией по вине Наполеона Бонапарта. Не далее как на прошлой неделе месье де Вальми предупреждал: зная, что мы француженки, англичане относятся к нам недоверчиво. А теперь, когда мы остались без влиятельного покровителя-англичанина, никакие заверения не спасут нас от тюрьмы, если мы попадем под подозрение.– Ну и что? – Жюстина пожала плечами. – Сейчас мне нет до этого никакого дела. В конце концов, у нас почти не осталось приятных тем для размышления.– Значит, пора принять меры, – заявила Анриетта. – Ведь мы носим фамилию Фокан! Наша прабабушка была фавориткой самого Короля-Солнца, а двоюродная бабушка Анриетта – самой знаменитой соперницей мадам де Помпадур в борьбе за благосклонность великолепного Людовика Пятнадцатого. Мы могли бы похвастаться тем, что наш род произвел на свет пять поколений прекрасных женщин, которые с легкостью завоевывали внимание самых именитых и благородных особ Франции!– Ты считаешь, одной из нас следует найти покровителя?– Пожалуй, к нам это не относится, – пробормотала Анриетта. Мысль о поисках покровителя не вызвала у нее отвращения, но рассудок подсказывал, что шансы у нее самой и у сестры невелики.Жюстина резко выпрямилась, вмиг позабыв о своей апатии.– Анриетта, неужели ты говоришь о Мадлен?– Разумеется, – подтвердила Анриетта, – о ком же еще? Я убедила Ундину послать за Мадлен еще несколько недель назад, в тот день, когда сестре пришлось покинуть свой дом. Я думала, что присутствие дочери утешит ее. Но теперь я понимаю: меня направило божественное провидение! С приездом Мадлен кончатся все наши беды.– Но послушай, Анриетта, Ундина всегда мечтала о другой участи для своей дочери. – Жюстина понизила голос и почти благоговейно добавила: – Она хотела выдать Мадлен замуж.Анриетта нетерпеливо прищелкнула языком.– И сделать ее красоту достоянием единственного мужчины? Вздор! Разве Ундина не просила нас присмотреть за ее дочерью, если она не вернется вовремя? Вот я и забочусь о будущем Мадлен. – Анриетта с отвращением взглянула на остывающий чай. – Женщины рода Фокан не ставят перед собой цель выйти замуж, хотя иногда брак бывает удобной сделкой. Нам предначертано с гордостью носить титул любовниц. Это лучше, чем оказаться во власти мужа-англичанина, от которого несет лошадьми и отхожим местом! – Анриетта тряхнула головой, чтобы отогнать ужасающее видение. – Нет, Мадлен пойдет по нашим стопам.– Хотела бы я знать, – пробормотала Жюстина, теребя оборку атласного платья, – хватит ли ей денег, чтобы добраться сюда…– Разумеется, хватит! Я же помню, как ты ворчала каждый раз, отправляя письма Ундины, твердила, что она чересчур расточительна.– Да, я припоминаю, что Ундина каждый раз прилагала к письму кругленькую сумму. – Жюстина не поднимала головы.– Не грусти, сестра, – мягко подбодрила ее Анриетта. – Скоро Мадлен будет здесь и поприветствует нас милой улыбкой.– А если она не приедет? – прошептала Жюстина.– Обязана приехать! Письмо ее матери повергло бы в слезы даже камень. Вот увидишь, как только Мадлен появится здесь, мы вновь обретем заслуженное признание.Жюстина одернула кружевную отделку юбки.– А если Мадлен не захочет быть любовницей?– Это немыслимо! – Анриетта с треском раскрыла веер. – Ей известны фамильные традиции, хотя Ундина и пыталась сбить дочь с предначертанного пути. Как только мы объясним Мадлен, в чем дело, она охотно сыграет свою роль. На карту поставлена честь рода Фокан. Спасти нас может только Мадлен!– Бедная моя крошка, – пробормотала Жюстина, – кто же спасет ее саму?Тон сестры начинал действовать Анриетте на нервы.– Напрасно ты считаешь, что я брошу малышку на съедение волкам. Я обдумала все до мелочей. – Она грациозно опустилась в кресло. – Как нам обеим известно, очень важен выбор первого возлюбленного. Мадлен достойна богатого покровителя, истинного джентльмена, обладателя европейского лоска, утонченных манер и изощренного вкуса. Он должен быть…– Молод! – перебила Жюстина.– Великодушен…– Галантен!– Искушенным и изобретательным любовником…– Остроумным и привлекательным!– Ты слишком многого хочешь, – сухо заметила Анриетта.– Но ведь Мадлен так молода! – умоляюще произнесла Жюстина, сочувствуя племяннице. – Ты помнишь своего первого любовника?Выражение лица Анриетты смягчилось.– Да. Но не следует терять голову. Смазливым лицом сыт не будешь. Ради своего же будущего успеха Мадлен должна выбрать титулованного покровителя с тугим кошельком.Ее прекрасные серые глаза вдруг широко распахнулись во внезапном порыве вдохновения.– О Боже, почему это до сих пор не приходило мне в голову? Среди наших знакомых есть англичанин, отвечающий всем нашим требованиям!– Так я и думала, – с тонкой улыбкой произнесла Жюстина. – Его мать была француженкой.– А отец – сущим дьяволом!Сестры с улыбкой переглянулись и произнесли хором:– Себастьян д’Арси!– Значит, надо только дождаться прибытия Мадлен. Хорошо бы она не задержалась!– Боже упаси! – пробормотала Жюстина, со страхом думая о том, что станет с ними, если Мадлен так и не приедет. Глава 2 Лондон 29 августа 1803 года
Подбирая подол черно-белого одеяния послушницы, Мадлен Фокан неловко спустилась с империала Верхняя часть экипажа с сиденьями для пассажиров.
дилижанса во дворе лондонской станции Грейт-Джордж и сразу по щиколотку утонула в грязи. Кругом толпились усталые, недовольные пассажиры, хрипели взмыленные лошади. Мадлен с трудом вынесла утомительное пятидневное путешествие из Фалмута на самом дешевом месте дилижанса. За пять миль до предместий города пассажиров, сидящих снаружи, до нитки промочил летний ливень.– Эй, поберегись!Вскинув голову, Мадлен увидела движущийся прямо на нее дилижанс и отпрянула в сторону.– Посторонитесь, мисс! – крикнул сзади кучер другого дилижанса.Она увернулась, чудом избежав удара копытом ближайшей пристяжной. Раздраженные пестротой, гулом толпы и в особенности вонью и теснотой двора, лошади фыркали и мотали головами.– Извиняюсь, мэм, – крикнул ей вслед первый кучер, взмахивая хлыстом и осаживая разгоряченных лошадей.Путешествуя на верхнем сиденье дилижанса, Мадлен вдоволь налюбовалась живописной природой Англии. Иногда на недавно проложенных ровных дорогах с заставами кучер нахлестывал лошадей, разгоняясь до одиннадцати миль в час. Но чаще дилижанс еле тащился по ухабистым колеям, дребезжа, трясясь и подскакивая, так что все суставы Мадлен теперь ныли. Впрочем, поездка в дилижансе оказалась самой легкой частью ее путешествия.Ошеломленная шумом после тихой и мирной жизни в стенах монастыря, Мадлен с трудом пробиралась в толпе почтовых смотрителей, мальчишек-курьеров, кучеров и пассажиров, которые напирали друг на друга, требуя свой багаж. Хор голосов то и дело прерывали пронзительный свист и зловещее щелканье хлыстов, от которого лошади в страхе прядали ушами.Прежде Мадлен не доводилось бывать в Англии. Оставшись во Франции, под крышей монастыря, когда ее мать и тетки бежали от революции в благополучную Англию, девушка тринадцать лет терпеливо ждала, когда за ней пришлют. Томительное ожидание отучило ее питать большие надежды. Близкие желали ей только добра – в этом Мадлен была уверена, но она давно смирилась с мыслью: рассчитывать на то, что они сдержат свои обещания, не стоит.Однако месяц назад она получила странное письмо от матери, умоляющей ее приехать в Англию. Не имея в кармане и пары су, девушка предприняла полное опасностей путешествие, надеясь лишь на молитвы.Монахини монастыря Святого Этьена из предосторожности уговорили Мадлен облачиться в одежду послушницы. Добрую половину пути через всю Францию она прошла пешком, ночуя в заброшенных сараях, а иногда – на обочинах дорог. Но даже молитвы и решимость не могли помочь пышущей здоровьем, воспитанной в монастыре девятнадцатилетней девушке преодолеть все препятствия, встречающиеся на пути. Одним из таких непреодолимых препятствий стал Ла-Манш.В Бресте нашелся только один капитан, согласившийся помочь Мадлен, да и тот оказался контрабандистом. В обмен на проезд и несколько золотых монет Мадлен согласилась переправить контрабандное вино на английский берег.Бредя по улице, гомон голосов на которой громкостью не уступал шуму на станции дилижансов, Мадлен была готова зажать уши, лишь бы не слышать оглушительных воплей уличных торговцев и лоточников, выставивших на обозрение пестрый товар.Свернув за угол, Мадлен не удержалась и замедлила шаг, с вожделением глядя на репу на прилавке. Зеленые хвостики аппетитно торчали из крутобоких и белоснежных верхних половинок корнеплода, а нижние половинки отливали лиловым, словно их окунули в чернила.У Мадлен засосало под ложечкой. За время путешествия ей часто приходилось испытывать голод. Она считала его искуплением грехов – реальных и воображаемых, но, несмотря на все старания, такое искупление давалось ей нелегко. Сейчас Мадлен снова поняла, что она эгоистичное и суетное существо из плоти и крови и что ореола святости ей не видать как своих ушей. Она хотела сберечь остатки денег, полученных от контрабандиста, но поддалась искушению и со вздохом потянулась за самой бокастой репой.– Стой, воровка!Запястье Мадлен оказалось в тисках громадной ладони с толстыми пальцами. Изумленная девушка вскинула голову, глядя в багровое лицо коренастого торговца. Редеющие волосы на его макушке торчали дыбом, грязный фартук натянулся на объемистом животе.– Я не воровка, месье, я могу заплатить. – Мадлен достала из кармана медную монету.Торговец с удивлением воззрился на деньги, но не отпустил девушку. Не торопясь он ощупал ее взглядом заплывших голубых глазок.– Знаю я вашу породу!.. Но зачем же тратить деньги?Во внезапной панике Мадлен отпрянула.– Нет, нет, месье, я передумала. Я не стану покупать вашу гнилую репу…– А ну, отпусти ее!Вздрогнув от неожиданного окрика, Мадлен и торговец огляделись: она – в надежде, а он – в досаде.В открытом ландо с нежно-розовой обивкой восседала очаровательная молодая женщина, лицо которой было искажено гневом. Ее локоны оттенка спелой пшеницы поддерживал золотой ободок, над ним грациозно покачивались два пышных пера. В ушах и на шее незнакомки сверкали бриллианты. Раздраженным движением она закрыла зонтик, который держала над головой.– Ты что, оглох, приятель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
остерегайтесь смешивать вино с картами!» Надеюсь, ты помнишь эти слова?Жюстина и не подумала устыдиться – она считала «маленькую слабость», как она предпочитала именовать свою склонность к юным возлюбленным, естественной чертой широкой натуры, правда, с каждым годом все чаще замечала, что поклонников привлекают не столько ее прелести, сколько деньги. Ни один из воздыхателей ни разу не посетил Жюстину с тех пор, как пронесся слух о ее роковом проигрыше за карточным столом.Впрочем, Жюстина, давно овладевшая искусством обращать обвиняющий перст на кого угодно, только не на саму себя, без излишних церемоний заявила:– Во всем виноват любовник Ундины. Именно из-за него мы умираем с голоду. Еще до того, как он доказал свое безрассудство, упав с лошади и сломав шею, я знала – он не пара нашей милой сестричке!– Нехорошо так отзываться об умерших, – наставительно произнесла Анриетта. – Хотя мне он тоже никогда не нравился.Полностью поддержав мнение сестры, Жюстина заметила:– Самое меньшее, что мог сделать этот англичанин, – обеспечить Ундину. В конце концов, она несла ответственность перед нами, ее близкими.Анриетта гордо выпрямилась.– Неслыханно, чтобы аристократическое семейство оспаривало право верной любовницы на небольшое содержание и дом! Маленький дом на тихой, тенистой площади! Мы там никому не мешали – занимали только второй этаж. Бедняжка Ундина, какое оскорбление ей нанесли, вышвырнув нас на улицу! Неудивительно, что она сбежала, лишь бы избавиться от тягостных воспоминаний.Жюстина и Анриетта погрузились в краткое молчание, размышляя о том, разумно ли поступила их младшая сестра, неделю назад отправившаяся во Францию на поиски человека, которого уже десять лет считала умершим.– Неужели ты веришь словам месье де Вальми о том, что граф д’Артуа жив? – наконец прошептала Жюстина.– Тише, Жюстина! – в ужасе прошипела Анриетта. – Англия вновь вступила в войну с Францией по вине Наполеона Бонапарта. Не далее как на прошлой неделе месье де Вальми предупреждал: зная, что мы француженки, англичане относятся к нам недоверчиво. А теперь, когда мы остались без влиятельного покровителя-англичанина, никакие заверения не спасут нас от тюрьмы, если мы попадем под подозрение.– Ну и что? – Жюстина пожала плечами. – Сейчас мне нет до этого никакого дела. В конце концов, у нас почти не осталось приятных тем для размышления.– Значит, пора принять меры, – заявила Анриетта. – Ведь мы носим фамилию Фокан! Наша прабабушка была фавориткой самого Короля-Солнца, а двоюродная бабушка Анриетта – самой знаменитой соперницей мадам де Помпадур в борьбе за благосклонность великолепного Людовика Пятнадцатого. Мы могли бы похвастаться тем, что наш род произвел на свет пять поколений прекрасных женщин, которые с легкостью завоевывали внимание самых именитых и благородных особ Франции!– Ты считаешь, одной из нас следует найти покровителя?– Пожалуй, к нам это не относится, – пробормотала Анриетта. Мысль о поисках покровителя не вызвала у нее отвращения, но рассудок подсказывал, что шансы у нее самой и у сестры невелики.Жюстина резко выпрямилась, вмиг позабыв о своей апатии.– Анриетта, неужели ты говоришь о Мадлен?– Разумеется, – подтвердила Анриетта, – о ком же еще? Я убедила Ундину послать за Мадлен еще несколько недель назад, в тот день, когда сестре пришлось покинуть свой дом. Я думала, что присутствие дочери утешит ее. Но теперь я понимаю: меня направило божественное провидение! С приездом Мадлен кончатся все наши беды.– Но послушай, Анриетта, Ундина всегда мечтала о другой участи для своей дочери. – Жюстина понизила голос и почти благоговейно добавила: – Она хотела выдать Мадлен замуж.Анриетта нетерпеливо прищелкнула языком.– И сделать ее красоту достоянием единственного мужчины? Вздор! Разве Ундина не просила нас присмотреть за ее дочерью, если она не вернется вовремя? Вот я и забочусь о будущем Мадлен. – Анриетта с отвращением взглянула на остывающий чай. – Женщины рода Фокан не ставят перед собой цель выйти замуж, хотя иногда брак бывает удобной сделкой. Нам предначертано с гордостью носить титул любовниц. Это лучше, чем оказаться во власти мужа-англичанина, от которого несет лошадьми и отхожим местом! – Анриетта тряхнула головой, чтобы отогнать ужасающее видение. – Нет, Мадлен пойдет по нашим стопам.– Хотела бы я знать, – пробормотала Жюстина, теребя оборку атласного платья, – хватит ли ей денег, чтобы добраться сюда…– Разумеется, хватит! Я же помню, как ты ворчала каждый раз, отправляя письма Ундины, твердила, что она чересчур расточительна.– Да, я припоминаю, что Ундина каждый раз прилагала к письму кругленькую сумму. – Жюстина не поднимала головы.– Не грусти, сестра, – мягко подбодрила ее Анриетта. – Скоро Мадлен будет здесь и поприветствует нас милой улыбкой.– А если она не приедет? – прошептала Жюстина.– Обязана приехать! Письмо ее матери повергло бы в слезы даже камень. Вот увидишь, как только Мадлен появится здесь, мы вновь обретем заслуженное признание.Жюстина одернула кружевную отделку юбки.– А если Мадлен не захочет быть любовницей?– Это немыслимо! – Анриетта с треском раскрыла веер. – Ей известны фамильные традиции, хотя Ундина и пыталась сбить дочь с предначертанного пути. Как только мы объясним Мадлен, в чем дело, она охотно сыграет свою роль. На карту поставлена честь рода Фокан. Спасти нас может только Мадлен!– Бедная моя крошка, – пробормотала Жюстина, – кто же спасет ее саму?Тон сестры начинал действовать Анриетте на нервы.– Напрасно ты считаешь, что я брошу малышку на съедение волкам. Я обдумала все до мелочей. – Она грациозно опустилась в кресло. – Как нам обеим известно, очень важен выбор первого возлюбленного. Мадлен достойна богатого покровителя, истинного джентльмена, обладателя европейского лоска, утонченных манер и изощренного вкуса. Он должен быть…– Молод! – перебила Жюстина.– Великодушен…– Галантен!– Искушенным и изобретательным любовником…– Остроумным и привлекательным!– Ты слишком многого хочешь, – сухо заметила Анриетта.– Но ведь Мадлен так молода! – умоляюще произнесла Жюстина, сочувствуя племяннице. – Ты помнишь своего первого любовника?Выражение лица Анриетты смягчилось.– Да. Но не следует терять голову. Смазливым лицом сыт не будешь. Ради своего же будущего успеха Мадлен должна выбрать титулованного покровителя с тугим кошельком.Ее прекрасные серые глаза вдруг широко распахнулись во внезапном порыве вдохновения.– О Боже, почему это до сих пор не приходило мне в голову? Среди наших знакомых есть англичанин, отвечающий всем нашим требованиям!– Так я и думала, – с тонкой улыбкой произнесла Жюстина. – Его мать была француженкой.– А отец – сущим дьяволом!Сестры с улыбкой переглянулись и произнесли хором:– Себастьян д’Арси!– Значит, надо только дождаться прибытия Мадлен. Хорошо бы она не задержалась!– Боже упаси! – пробормотала Жюстина, со страхом думая о том, что станет с ними, если Мадлен так и не приедет. Глава 2 Лондон 29 августа 1803 года
Подбирая подол черно-белого одеяния послушницы, Мадлен Фокан неловко спустилась с империала Верхняя часть экипажа с сиденьями для пассажиров.
дилижанса во дворе лондонской станции Грейт-Джордж и сразу по щиколотку утонула в грязи. Кругом толпились усталые, недовольные пассажиры, хрипели взмыленные лошади. Мадлен с трудом вынесла утомительное пятидневное путешествие из Фалмута на самом дешевом месте дилижанса. За пять миль до предместий города пассажиров, сидящих снаружи, до нитки промочил летний ливень.– Эй, поберегись!Вскинув голову, Мадлен увидела движущийся прямо на нее дилижанс и отпрянула в сторону.– Посторонитесь, мисс! – крикнул сзади кучер другого дилижанса.Она увернулась, чудом избежав удара копытом ближайшей пристяжной. Раздраженные пестротой, гулом толпы и в особенности вонью и теснотой двора, лошади фыркали и мотали головами.– Извиняюсь, мэм, – крикнул ей вслед первый кучер, взмахивая хлыстом и осаживая разгоряченных лошадей.Путешествуя на верхнем сиденье дилижанса, Мадлен вдоволь налюбовалась живописной природой Англии. Иногда на недавно проложенных ровных дорогах с заставами кучер нахлестывал лошадей, разгоняясь до одиннадцати миль в час. Но чаще дилижанс еле тащился по ухабистым колеям, дребезжа, трясясь и подскакивая, так что все суставы Мадлен теперь ныли. Впрочем, поездка в дилижансе оказалась самой легкой частью ее путешествия.Ошеломленная шумом после тихой и мирной жизни в стенах монастыря, Мадлен с трудом пробиралась в толпе почтовых смотрителей, мальчишек-курьеров, кучеров и пассажиров, которые напирали друг на друга, требуя свой багаж. Хор голосов то и дело прерывали пронзительный свист и зловещее щелканье хлыстов, от которого лошади в страхе прядали ушами.Прежде Мадлен не доводилось бывать в Англии. Оставшись во Франции, под крышей монастыря, когда ее мать и тетки бежали от революции в благополучную Англию, девушка тринадцать лет терпеливо ждала, когда за ней пришлют. Томительное ожидание отучило ее питать большие надежды. Близкие желали ей только добра – в этом Мадлен была уверена, но она давно смирилась с мыслью: рассчитывать на то, что они сдержат свои обещания, не стоит.Однако месяц назад она получила странное письмо от матери, умоляющей ее приехать в Англию. Не имея в кармане и пары су, девушка предприняла полное опасностей путешествие, надеясь лишь на молитвы.Монахини монастыря Святого Этьена из предосторожности уговорили Мадлен облачиться в одежду послушницы. Добрую половину пути через всю Францию она прошла пешком, ночуя в заброшенных сараях, а иногда – на обочинах дорог. Но даже молитвы и решимость не могли помочь пышущей здоровьем, воспитанной в монастыре девятнадцатилетней девушке преодолеть все препятствия, встречающиеся на пути. Одним из таких непреодолимых препятствий стал Ла-Манш.В Бресте нашелся только один капитан, согласившийся помочь Мадлен, да и тот оказался контрабандистом. В обмен на проезд и несколько золотых монет Мадлен согласилась переправить контрабандное вино на английский берег.Бредя по улице, гомон голосов на которой громкостью не уступал шуму на станции дилижансов, Мадлен была готова зажать уши, лишь бы не слышать оглушительных воплей уличных торговцев и лоточников, выставивших на обозрение пестрый товар.Свернув за угол, Мадлен не удержалась и замедлила шаг, с вожделением глядя на репу на прилавке. Зеленые хвостики аппетитно торчали из крутобоких и белоснежных верхних половинок корнеплода, а нижние половинки отливали лиловым, словно их окунули в чернила.У Мадлен засосало под ложечкой. За время путешествия ей часто приходилось испытывать голод. Она считала его искуплением грехов – реальных и воображаемых, но, несмотря на все старания, такое искупление давалось ей нелегко. Сейчас Мадлен снова поняла, что она эгоистичное и суетное существо из плоти и крови и что ореола святости ей не видать как своих ушей. Она хотела сберечь остатки денег, полученных от контрабандиста, но поддалась искушению и со вздохом потянулась за самой бокастой репой.– Стой, воровка!Запястье Мадлен оказалось в тисках громадной ладони с толстыми пальцами. Изумленная девушка вскинула голову, глядя в багровое лицо коренастого торговца. Редеющие волосы на его макушке торчали дыбом, грязный фартук натянулся на объемистом животе.– Я не воровка, месье, я могу заплатить. – Мадлен достала из кармана медную монету.Торговец с удивлением воззрился на деньги, но не отпустил девушку. Не торопясь он ощупал ее взглядом заплывших голубых глазок.– Знаю я вашу породу!.. Но зачем же тратить деньги?Во внезапной панике Мадлен отпрянула.– Нет, нет, месье, я передумала. Я не стану покупать вашу гнилую репу…– А ну, отпусти ее!Вздрогнув от неожиданного окрика, Мадлен и торговец огляделись: она – в надежде, а он – в досаде.В открытом ландо с нежно-розовой обивкой восседала очаровательная молодая женщина, лицо которой было искажено гневом. Ее локоны оттенка спелой пшеницы поддерживал золотой ободок, над ним грациозно покачивались два пышных пера. В ушах и на шее незнакомки сверкали бриллианты. Раздраженным движением она закрыла зонтик, который держала над головой.– Ты что, оглох, приятель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48