Он решил, что как только с .делами будет покончено, он покинет и Англию, и армию навсегда.Он заказал лошадь и оставил указания, куда отправить его личные вещи, которые оставались в номере.Неловко забравшись в седло, Синклер тронулся с места. Править приходилось левой рукой, что для него было все еще непривычно. Пробормотав ругательство, он дернул поводья: лошадь не желала слушаться. Синклер выругался. Если кобыла выбросит его из седла и придавит копытами, то, с одной стороны, это и к лучшему; смерть избавит его от хлопот, — но, с другой стороны, такая смерть посрамила бы бывшего отважного гусара. Синклер, поколебавшись с минуту, спешился и заказал экипаж.Ожидая, пока подготовят карету, Синклер переминался с ноги на ногу, чувствуя себя нерадивым школьником в ожидании встречи с учителем. Он не хотел быть виконтом. То, чего он хотел, он не мог больше иметь: он не мог жить как солдат, как герой. Но он не мог представить себе, что иная жизнь способна принести ему радость, Лучше пропасть в пустыне, чем жить безумцем и отшельником в Лондоне.— Куда ехать, сир? — крикнул ему возница. Экипаж уже был подан.— В резиденцию Шрусбери в Мейфэр! — крикнул в ответ Синклер. Глава 7 На звук разбиваемого стекла Джапоника никак не отреагировала. Лицо ее сохраняло безмятежное выражение, рука, разливавшая суп, не дрогнула. Уже третий раз с утра билась посуда. Девушка постепенно осознавала, что попала в сумасшедший дом. Ее падчерицы орали, дрались и безумствовали целыми днями напролет, одним словом, вели себя как настоящие сумасшедшие.Несмотря на все старания Джапоники и предложенное щедрое жалованье, мисс Уиллоу не захотела остаться в этом доме. Она собралась и покинула жилище с такой поспешностью и таким счастливым видом, что даже младенцу было бы ясно: никаких теплых чувств по отношению к своим подопечным гувернантка не испытывала.— Я тоже не стану задерживаться, — сообщила Джапоника пустой столовой. Чтобы сохранить душевный покой, надо по возможности избегать встреч с падчерицами, и посему Джапоника взяла за правило не спускаться в столовую, пока сестры не покончат с едой.Две недели, проведенные под одной крышей с сестрами Шрусбери, окончательно убедили Джапонику в том, что в ее присутствии здесь, в Англии, нет никакого смысла. Девушки не имели ни малейшего желания меняться к лучшему. Две старшие унижали Джапонику и насмехались над ней при каждой ее попытке выразить им дружеское расположение. Младшие, зажатые в тиски страха: с одной стороны, страх расправы старших сестер, посмей они их ослушаться, с другой — перед мачехой, — чаще всего в присутствии Джапоники затравленно помалкивали.Джапоника написала лондонскому нотариусу Шрусбери, предупредив его о своих намерениях посетить его вместе с приемными дочерьми. Визит должен был состояться сегодня. Если бы не болезнь, приковавшая Джапонику к постели на две недели, она бы давно покончила с этим делом и уехала из ненавистной страны.Джапоника все еще была очень слаба. Она избегала смотреть в зеркало, готовя себя к путешествию в Лондон. Решившись все же взглянуть на себя, она обнаружила именно то, что ожидала увидеть. И чего боялась. Цвет ее лица стал болезненно желтым, щеки ввалились, глаза казались слишком большими. Даже волосы потеряли свой блеск, выглядели тусклыми и свалявшимися, так что она выбрала самый глухой чепец, чтобы закрыть их.— Это не выход в свет, — напомнила она себе…— Карета подана, миледи. — Бершем стоял в дверях столовой. — И ваши вещи погружены.— Спасибо. — Оставалось лишь сообщить девушкам, что она не вернется в Крез-Холл. После того как дела с нотариусом будут улажены, Джапоника намеревалась заказать билет на корабль до Португалии, а в ожидании отъезда пожить в Лондоне.Джапоника в тревоге прислушалась. Где-то сильно хлопнула дверь.— Вы можете проинформировать девушек, что экипаж отъезжает через пятнадцать минут. Если они опоздают, я поеду в Лондон без них.Через полчаса шесть женщин мчались со скоростью пятнадцать миль в час по направлению к Лондону.Из-под полуопущенных ресниц Джапоника наблюдала за своими воспитанницами. Она оделась по погоде — в теплые ботинки на толстой подошве и афганский салоп. Сестры вырядились, по мнению Джапоники, просто безобразно. На тонкие платья из белого муслина они нацепили боа из перьев и шелковые пелерины со шлейфом с кисточками. На белых чепцах красовались весенние цветочки и множество ярких лент, выглядевших зимой весьма нелепо. Глядя на них, казалось, что они напялили на себя все то, что сумели украдкой раздобыть в материнском шкафу.К несчастью, своим нарядам девочки уделили куда больше времени, чем гигиене. От сильного запаха духов, исходивших от Лорел, у Джапоники едва не начался приступ удушья. Цинния, что сидела рядом, духами не пользовалась, и от нее пахло вовсе не розами, а редькой и прелым сыром. От немытых тел девочек несло то ли вареной капустой, то ли еще чем похуже. Джапоника уткнулась носом в воротник салопа и принялась читать стихи — книжку она одолжила в библиотеке.К счастью, и девочки позаботились о том, чтобы взять в дорогу что-то для развлечения. Гиацинта трудилась над вышивкой, в то время как Лорел занялась изучением картинок, скопированных с модного журнала. Цинния и Бегония играли в слова, и только Пиона все никак не могла найти себе места, возясь с грязной французской куклой.Через некоторое время Цинния и Пиона принялись перешептываться. Джапоника хоть и понимала, что речь идет о ней, делала вид, что ничего не замечает, и тут Пиона выпалила:— Есть ли на свете тигры, которые пьют из чашек? Джапоника улыбнулась. Вчера вечером она пыталась развлечь девочек рассказами о Персии. Гиацинта и Лорел очень быстро осадили своих младших любознательных сестер.— Я была бы счастлива рассказать вам историю, но ваши сестры считают, что я забиваю вам голову чепухой.— Именно чепухой, — процедила Гиацинта.— Пусть чепуха, — заикаясь, проговорила Пиона, — но я хочу послушать про тигров. — Девочка отчаянно зачесалась. — Пожалуйста, расскажи.Джапоника встретилась взглядом с Гиацинтой. Выражение лица последней было весьма кислым.— Я вижу, что мой рассказ вам совсем неинтересен, но вы можете меня не слушать. Вам ведь есть чем заняться. — Джапоника кивнула на пяльцы.Гиацинте не оставили выбора.— Чепуха, — повторила она, с яростью втыкая иголку в ткань.— Итак, на чем мы остановились?Пиона подалась вперед в напряженном ожидании.— Когда тигр выпил весь чай!— Ах да! Моя мама рассказала эту историю, когда я была вдвое младше тебя. Всегда, когда позволяла погода, наши соседи пили чай в саду. Но однажды традиционное предвечернее чаепитие было нарушено большим переполохом. В сад влетел перепуганный слуга и сообщил, что ручная мангуста, которую моя соседка привезла из Индии, поймала в кладовой крысу.— Кто такая мангуста?— Это такой зверек, похожий на хорька.— Хищник вредитель, — непререкаемым тоном заявила Цинния.— В самом деле? В Индии мангусту часто держат дома как собаку или кошку. Скорее, как кошку. Только она куда более активная. И полезная. Мангуста убивает даже ядовитых змей.— Змей? — воскликнула Лорел. — Тоже мне нашли тему! Мне сейчас будет плохо!— А как насчет тигра? — гнула свое Пиона.— Ах да, непрошеный гость. — Джапоника похлопала девчушку пальцем по носу. — Пока хозяйка занималась тем, что отдавала распоряжения, как избавиться от крысы, за чайным столом никого не осталось. Но по возвращении она обнаружила, что чай был выпит и все бисквиты съедены. След из крошек вел в близлежащие заросли. — Джапоника жестом изобразила след из крошек. Она прекрасно понимала, что ее аудитория состоит из пяти человек, хотя трое и не желали признавать своей заинтересованности. — Движимая любопытством, хозяйка проследила, куда ведут крошки. Вот она раздвинула траву у края сада и… Что бы вы думали? Из зарослей на нее смотрели два желтых глаза.— Господи! И что было потом? — возбужденно воскликнула Пиона.— Как что? Не успела дама пошевельнуть и пальцем, как два глаза исчезли…— Исчезли? — разочарованно протянула Пиона.— Глаза исчезли. Но как только исчезли глаза, леди увидела роскошную полосатую шкуру тигра, прогуливавшегося в тростнике возле пруда. Когда он вышел на открытое пространство, она увидела, что вокруг шеи у него была повязана ее самая лучшая льняная салфетка. А на салфетке виднелось пятно от джема: того самого, что подавали в тот вечер к чаю. Она могла прийти к единственному заключению: тигр пробрался в сад и угостился чаем!— Не верю ни одному слову! — заявила Цинния, откинулась на сиденье и сложила руки на груди.— Не могу тебя за это винить, — согласилась Джапоника, — ибо до сих пор никто не видел тигров, забиравшихся так далеко на юг. Друзья той леди тоже ей не поверили. Но не прошло и недели, как другие соседи стали рассказывать о встрече с тигром во время чаепития. Вскоре после описанных событий до Бушира дошли слухи о том, что местный торговец чаем, потерявшийся где-то в индийских джунглях, был съеден хищником. Ходили слухи, что душа торговца, переселившись в тело тигра, все никак не может обрести покой, заставляя того бродить по окрестностям и угощаться чаем. И тогда во всех буширских домах люди стали оставлять нетронутой чашку чаю и блюдце с печеньем для торговца в облике тигра, чтобы ему не пришлось воровать чай, а наоборот, чувствовать себя желанным гостем.— Какая замечательная история! — с застенчивой улыбкой сказала Бегония.— По-моему, очень глупая сказка, — фыркнула Лорел. Пиона задрала личико кверху и, заикаясь, спросила:— А в буширских садах много всяких чудищ, вроде тигров?— Тигры не чудища. Это красивые дикие звери.— Ничего себе красавцы! Красавчики людоеды! — высказалась Лорел.— Но люди тоже едят зверей.— Я ни одного не съела! — заявила Пиона. Джапоника ласково улыбнулась:— О нет, съела, и не одного. Как ты думаешь, откуда берутся почки для пирога, ветчина и сардельки?Гиацинта фыркнула и отвернулась.— В Персии много великолепных зверей, которые совсем неопасны. Антилопы. Верблюды. Правда, верблюды бывают страшными грубиянами. — Джапоника не могла удержаться от искушения посмотреть Гиацинте в глаза. — В Индии по берегам озер и прудов живут белые цапли. Безобидные птицы, по несчастью украшенные плюмажем из нарядных перьев, которые так нравятся некоторым английским дамам. И еще там водятся павлины с замечательным радужным опереньем. Сколько в нем цветов, и не сосчитать!— У Лорел есть веер из перьев павлина, — сказала Пиона, — но она не дает нам его трогать.— Его прислал отец. Он всегда присылал каждой из нас подарки.— Наш папа был самым замечательным во всей Англии, — сказала Гиацинта и отвернулась.Джапоника задумалась. Замечательный отец? Лорд Эббот даже не счел нужным сообщить ей истинный возраст своих дочерей. А может, он продолжал считать их маленькими девочками.— Когда ты последний раз видела отца, Пиона?— Пять лет назад.— Так давно?— Маленькая обманщица! — тут же воскликнула Цинния. — Папа приезжал домой два года назад!Пиона опустила голову.— Но у меня была корь, и он не стал заходить ко мне, чтобы не заразиться.— Он не захотел с тобой встречаться? — Джапоника была в шоке и не сумела этого скрыть.— Наш папа никогда не задерживался дома, но мыслями он всегда был с нами, — торжественно заявила Гиацинта. — Каждый месяц мы получали от него посылки.— Ты хочешь сказать, что садовник получал от него посылки, — съязвила Цинния.— Сады нашего папы не имеют равных даже в столице! — запальчиво проговорила Гиацинта. — Он всю жизнь им посвятил. — Девушка смерила мачеху презрительным взглядом. — Не думаю, что вы знаете о том, насколько он известен как ученый-садовод. А вот я знакома с каждым растением из его коллекции.— На самом деле я немного знакома с садоводством и могла бы обойтись без сопровождающего в научно-познавательной прогулке по саду. — Если поездка в Лондон увенчается успехом, едва ли у Джапоники будет возможность познакомиться с любимым детищем лорда Эббота.— Папа всех нас одинаково любил, — сказала Лорел. Она не могла не вставить свое слово в строку. — Он и имена нам всем дал цветочные.— Только вот иногда забывал поздравить нас с днем рождения, — робко заметила самая младшая из сестер. — Хотела бы я, чтобы папа подольше бывал с нами.— Не переживай. Ты ведь не одна, смотри, сколько у тебя сестер. — Джапоника похлопала двенадцатилетнюю девочку по плечу.Должно быть, Гиацинта уловила жалость в тоне мачехи и вскинула голову с видом оскорбленной невинности.— В семьях аристократов не принято баловать детей. Нас воспитывают по-другому. Слишком много нежности размягчает мозги.— А мне кажется, недостаток внимания делает ребенка одиноким, — осторожно заметила Джапоника. — Но признаться, у меня было совсем другое детство — не такое, как у вас.— И где вы жили? — с любопытством спросила Цинния.— В соломенной хижине? — предположила Пиона. — Гиацинта говорит, что иностранцы только такой дом и могут себе позволить. И еще что они спят на полу.Джапоника улыбнулась:— Гиацинта права в одном. В Персии очень богатые люди имеют дома без дверей и спят на соломенных матрасах.— А дикие звери бродят в округе, распивая хозяйский чай?— О нет, в таких домах тигры не водятся. — отвечала, но воображение уже рисовало тот образ, что навеки запечатлелся в памяти. Раскрашенное под леопарда лицо Хинд-Дива. Шатер, парчовые подушки и шелковые покрывала…— Что с вами, вы как-то странно выглядите! — воскликнула Пиона с детской прямотой.С некоторым запозданием Джапоника заметила, что пять пар глаз очень пристально изучают ее лицо.— Я вспомнила об одном жителе Багдада — он был леопардом.— Вы все время говорите чепуху, — пренебрегло жительно заметила Лорел.— Но я с ним встречалась лично. Звали его Хинд-Див. Его дом был такой большой и красивый, с мраморными полами и множеством фонтанов. Вместо дверей там висели самые красивые портьеры, которые я только видела в жизни. Некоторые были сделаны из стеклянных бус, другие из шелка, все в красновато-оранжевых тонах — цветах заката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45