— Какой-то я все-таки непутевый муж. Всю ночь мерз в заброшенном павильоне, а прийти к тебе и попросить у тебя прошения за свои прегрешения не догадался. Но лучше поздно, чем никогда. Скажи, Элисса, ты меня прощаешь?
— Да, — промурлыкала она.
Ричард нагнулся и поцеловал ее. Его поцелуй был нежен и легок, как прикосновение лепестка. Но в нем был и огонь, который мог в любое время разжечь костер чувственности, если бы они дали ей волю.
Элисса была рада, что Ричард вернулся. Кроме того, ее радовало, что теперь она знает кое-что о его прошлом. Это знание должно было помочь ей правильно понимать поступки мужа и соответствующим образом на них реагировать.
Поцелуй стал затягиваться, пока Элисса не решила прервать его:
— Теперь я понимаю, милорд, какой именно голод тебя одолевает.
— Ты угадала: я так проголодался, что готов тебя съесть. — Ричард снова заключил ее в объятия и страстно поцеловал.
На мгновение она поддалась властному зову чувственности, но только на мгновение.
— Нас ждет Уил, — напомнила она Ричарду. — Кроме того, тебе следует подкрепиться. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя случился голодный обморок.
Улыбка Ричарда была неотразимой.
— Ты права. Мне необходимо как следует поесть, потому что ближе к ночи мне понадобятся силы.
Элиссе стало так жарко, что на мгновение показалось, будто за окном светит не скромное солнце Англии, а испепеляющее солнце пустыни.
Дотронувшись пальцем до своих слегка припухших губ, она сказала:
— А еще тебе необходимо побриться. От твоей щетины у меня на губах и на щеках раздражение.
— Извини, я не хотел царапать тебе кожу, — бросил он через плечо, направляясь к тазику для умывания. — Нив области щек и губ, ни… — добавил он с улыбкой, — ни где-либо еще…
— От таких разговоров у меня самой может случиться обморок, — с улыбкой сказала она, направляясь к гардеробу, чтобы достать чистую рубашку для Ричарда.
— Между прочим, я нашел в павильоне портрет некоего джентльмена, — сообщил он, снимая камзол и бросая его на кровать.
Она покраснела, но на этот раз отнюдь не от приятного смущения. Сказать по правде, она совсем забыла о том, что портрет находится в павильоне. В противном случае она давно бы уже велела слугам его сжечь.
— Это портрет Уильяма. Когда он умер, я отнесла портрет туда — как говорится, с глаз долой. Кроме того, у меня не было никакого желания, чтобы его видел Уил: мне не хотелось, чтобы картина напоминала ему о смерти отца, поскольку это могло его опечалить. Так что с тех пор портрет хранится в павильоне.
— Уил похож на отца. Конечно, он не вылитый Уильям Лонгберн, но похож, — заметил Ричард, намыливая себе лицо и шею.
Руки у Элиссы сжались в кулаки.
— Не думаю, — сказала она, стараясь говорить спокойно.
Ее сын не похож на Уильяма и не будет напоминать его даже в малейшей степени — уж она, Элисса, сделает для этого все! Он вырастет достойным и благородным человеком и будет относиться к женщинам с уважением.
— Так это хорошо или плохо? — поинтересовался Ричард, бросая в ее сторону любопытный взгляд.
— Это ни хорошо, ни плохо. Это — никак. Уил похож на меня, вот и все, — ровным голосом сказала она.
— Как бы то ни было, Уильям Лонгберн — отец твоего сына, и мне, естественно, хотелось бы узнать о нем побольше. Если не ошибаюсь, он был старше тебя? — спросил Ричард, шаря по туалетному столику в поисках бритвы.
Элисса обнаружила бритву под чистым полотенцем, достала ее и протянула мужу.
— Да, он был старше.
— А как вы познакомились?
— Мой отец познакомился с ним в Лондоне и пригласил к нам в гости. В то время я была глупенькой молоденькой девушкой, которая только и мечтала о том, как бы поскорее влюбиться и выйти замуж. Уильям ничего не рассказывал о своей семье, своих друзьях, да и вообще был человеком неразговорчивым.
Теперь-то Элисса знала, что молчание мужчины — дурной знак, но тогда она была слишком молода и тщеславна, чтобы это понимать. К тому же Уильям Лонгберн умел говорить комплименты, превознося ее грацию и красоту, и этого с нее было достаточно.
— Значит, он был, что называется, скрытным человеком?
— Чрезвычайно.
— Но ты все-таки в него влюбилась, несмотря на то что он был неразговорчивым?
Глаза Ричарда, казалось, сверлили ее насквозь, требуя от нее говорить правду и только правду. Элисса не выдержала его взгляда и отвернулась.
Через минуту послышалось едва слышное поскрипывание — Ричард начал соскребать бритвой щетину с подбородка Элисса повернулась, но снова встретилась с ним взглядом — он смотрел на нее в зеркало, даже когда брился. В его глазах отражалась печаль, и Элисса, как ни странно, почувствовала облегчение.
— Ричард! Я просто думала, что люблю его, но о том, что такое любовь, не имела тогда ни малейшего представления.
Он говорил мне комплименты, льстил мне и утверждал, что с ним я буду счастлива. В скором времени, однако, я поняла, что любовь, которую, как мне казалось, я к нему испытывала, была всего лишь девичьей влюбленностью.
Ричард положил бритву на край столика. Хотя он стоял к Элиссе спиной, она по развороту плеч и его уверенным легким движениям поняла, что при последних ее словах на душе у него стало легче.
— У тебя все в порядке?
Ричард смыл с лица мыло и с удивлением на нее посмотрел.
— Все ли у меня в порядке? — повторил он ее вопрос.
Потом, отшвырнув полотенце, он неожиданно залился громким веселым смехом, чего Элисса уж никак от него не ожидала. Ей не приходилось еще видеть, Чтобы он так искренне, от души веселился.
Продолжая смеяться, он повернулся к ней и раскинул руки.
— Миледи, женушка моя милая! У меня все в порядке.
Насколько это только возможно! Я в жизни еще не был так счастлив.
— Ты счастлив, потому что я не любила Уильяма Лонгберна?
Ричард обнял ее и ласково коснулся пальцем ее щеки.
— Именно! Должен признать, что до сего дня я самым позорным образом ревновал тебя к усопшему. Хотя, как я понял из твоих намеков, великим любовником он никогда не был, тем не менее я считал, что ты испытывала к нему весьма и весьма нежные чувства.
Она склонила голову ему на грудь.
— Я тоже тебя ревновала.
— К Антонии? — спросил он, на секунду от нее отстраняясь, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Ко всякой женщине, которая позволила себе взглянуть на тебя дважды.
— Должен вам сказать, что вы загадочная женщина, миледи.
— Загадочности я научилась у вас, милорд, — сказала Элисса, со значением посмотрев на Ричарда.
— У меня? — с самым невинным видом переспросил Ричард. — Да меня так же легко понять, как… как…
— Как наш брачный договор, — весело блеснув глазами, закончила за него Элисса.
— Не напоминай мне об этом договоре, женщина! В нем сам черт не разберется.
Она продолжала прижиматься к нему щекой, лелея в себе непередаваемое ощущение, которое испытывала от прикосновения к его обнаженной груди. В следующее мгновение, однако, она встрепенулась и вскинула на него глаза: Ричард быстрыми, хорошо рассчитанными движениями развязывал тесемки на ее корсаже.
— Что ты делаешь, Ричард? — вскричала она. — Завтрак наверняка уже на столе, да и Уил нас ждет. У нас совершенно нет времени!
Ричард пожал плечами:
— Это все ты виновата.
— Я?
— Если бы ты не была такой красивой и желанной, я бы не распалился так сильно — уж потерпел бы до вечера, — сказал Ричард, подходя к кровати.
— Похоже, тебя снова надо отправить спать в павильон.
— Моя бы воля, я снес бы его до основания.
Элисса, подивившись его мрачному тону, сказала:
— А я-то думала, тебе доставляет удовольствие видеть хотя бы одно строение, оставшееся в неизменном виде от прежних времен.
— Только не это.
— Но почему?
— Очень уж этот павильон обветшал. Руины, да и только, — заметил он, натягивая на себя камзол.
— Его можно отремонтировать. По-моему, в архитектурном отношении он интересен.
— А по-моему, нет. Где у тебя щетка для волос?
Элисса взяла с полочки щетку и протянула мужу.
— А все-таки павильон мне нравится, и я бы хотела его сохранить.
— Что ж, тогда мы его сохраним, — холодно сказал Ричард, расчесывая перед зеркалом волосы.
Элисса положила ладонь ему на руку.
— Может быть, мы не будем ссориться с тобой из-за этого павильона?
Взгляд Ричарда смягчился.
— Из-за этого проклятого павильона? Ни за что!
— Меня послала за вами кухарка! — объявил Уил, неожиданно входя в комнату. — Говорит, что все стынет.
Глава 15
За завтраком Уил, не обращая внимания на лежавший перед ним хлеб с сыром, с глубочайшим вниманием слушал рассказ Ричарда о том, как он, Ричард, встретился в Лондоне с пиратами.
Элиссу пираты занимали мало. Куда больше ее интересовало прошлое Ричарда, поэтому при первой же возможности она перевела разговор на эту тему. Ричард вдохновился и взволнованным голосом поведал ей об успешной постановке и представлении своей первой пьесы.
— ..Должен заметить, что в те минуты я испытал огромную радость и удовлетворение от сознания того, что мои самые заветные мечты осуществились, — подытожил Ричард свой рассказ и, посмотрев на Элиссу затуманившимися от страсти глазами, добавил:
— Не так давно, впрочем, мне снова довелось пережить это чувство.
Элисса вспыхнула.
— Представляю, какое облегчение ты тогда испытал, — сказала она.
— Облегчение? Что ж, можно и так сказать. По крайней мере успех избавил меня от необходимости бродить по улицам, вымаливая подаяние.
— Ты не похож на человека, который что-то у кого-то вымаливает.
— Тебе надо было остаться солдатом, — безапелляционно заявил Уил, намекая на то, что Ричард упустил в своей жизни блестящую возможность, чтобы преуспеть.
— Жизнь солдата нравилась мне значительно меньше театральной жизни, — сказал с улыбкой Ричард. — К тому же мне приходилось сражаться и после того, как я стал сочинителем и постановщиком пьес.
Уил скептически скривил рот:
— Это все было понарошку. Невсамделишные сражения.
— На твоем месте я бы не стал утверждать это со всей ответственностью, — произнес Ричард. — Мне приходилось разнимать разъяренных актрис, которые претендовали на одну и ту же роль, а женщины, да будет тебе известно, существа куда более кровожадные, чем мужчины, особенно женщины самолюбивые и амбициозные. Взять хотя бы леди Кастльмейн. Я бы никому не посоветовал с ней ссориться.
— А кто она такая? — спросил Уил.
— Леди Кастльмейн — очень близкий друг нашего короля, — быстро сказала Элисса.
— Я бы сказал, и его тоже, — заметил Ричард.
Элисса бросила в его сторону предупреждающий взгляд.
— Леди Кастльмейн также близкая родственница герцога Бэкингема.
— Еще одного близкого друга короля.
— А они были твоими друзьями? — с любопытством спросил Уил.
— Господь свидетель, нет! — ответил Ричард. Придав лицу мрачное выражение, он добавил:
— Уж слишком высокое положение они занимают.
— Зато ты — хороший друг самого короля!
— Ну, не такой уж хороший, чему, признаться, я даже рад, — произнес Ричард. — Наш государь обладает многими прекрасными качествами, но он — увы! — человек непостоянный и с легкостью меняет своих фаворитов. Участь же низринутого фаворита печальна, и мне бы не хотелось оказаться на его месте.
— Да уж, чтобы оставаться в стане королевских любимчиков, необходимо иметь недюжинные дипломатические способности, — вступила в разговор Элисса. — Кстати, точно такие же способности требуются для улаживания конфликтов между актрисами, которые претендуют…
— На исключительное внимание со стороны постановщика, — закончил за нее Ричард и добавил:
— К счастью, теперь я человек женатый и далек от всей этой суеты.
— Леди Доверкорт, прибыл мистер Роутер, — объявил слуга, появляясь в дверях столовой.
— Почему ты стал таким мрачным? — спросил Ричард, заметив, что Уил свел брови на переносице. — Живот заболел?
— Пришел мой учитель, — буркнул Уил.
— И очень хороший учитель, надо сказать, — заметила Элисса.
— Нечего хмуриться, Уил, — сказал Ричард. — Радуйся, что мать предоставила тебе возможность получить образование. Я, к примеру, провел счастливейшие часы своей жизни, общаясь со своим учителем, и хочу тебе заметить, что его уроки очень мне пригодились.
— Наверное, он обучал тебя фехтованию?
— Ничего подобного! Латинскому, греческому, риторике и теологии.
— Теологии? — изумилась Элисса.
— А что в этом удивительного? — спросил Ричард, откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки. — Чему я только не учился, в том числе и теологии, курс которой мне преподал мистер Элиот.
— Я и представить себе не могла, что ты получил такое разностороннее образование, — сказала Элисса, со значением посмотрев на Ричарда.
— Да, кое-чему я научился, но, к сожалению, в моем образовании есть пробелы. К примеру, я не имею ни малейшего представления, как управлять имением и вести хозяйство. Так что пока ты, Уил, будешь заниматься у себя в комнате со своим учителем, твоя мама преподаст мне начальный курс экономики.
Хотя Элиссе и нужен был помощник в делах, даже малейший намек на то, что она может передать бразды правления в другие руки и таким образом лишиться экономической независимости, несказанно ее пугал. Тем не менее отказать Ричарду в этой, в общем, невинной просьбе она не могла.
— Очень хорошо. Займемся с тобой экономикой.
Ричард ответил ей чувственной улыбкой:
— Примите мои благодарности, миледи. Обещаю, что буду ловить каждое ваше слово. — Он посмотрел на Уила:
— Надеюсь, ты поступишь так же, как и я? В классе за партой можно почерпнуть куда больше премудрости, нежели в гимнастическом зале.
Казалось, его слова о пользе учения Уила нисколько не убедили.
— Если ты будешь хорошо заниматься с мистером Роутером, возможно, твоя мама позволит мне научить тебя кое-каким фехтовальным приемам, — добавил Ричард.
— Вот здорово! — вскричал Уил и обернулся к матери:
— Мама, ты позволишь Ричарду учить меня фехтованию?
Элисса перевела взгляд на мужа, у которого мысль обучить своего пасынка фехтовальному искусству вызвала вспышку почти детского энтузиазма, что он безуспешно пытался скрыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39