— Что… что ты творишь? — прошептала она, вспоминая, когда и при каких обстоятельствах он в последний раз поднимал ее на руки.
— Ты что — забыла? В соответствии с древнеримской традицией после свадьбы муж должен перенести жену на руках через порог дома, — сказал он, поднимаясь по ступенькам к двери.
— Мы не в Древнем Риме!
— Правильно, а ты — не сабинянка, и насиловать тебя я не собираюсь, — прошептал он. — Хватит с меня на сегодня потрясений!
— Ты вот упомянул о Древнем Риме и сабинянках. Значит ли это, что ты учил латынь?
— Да, учил. Я получил, что называется, классическое образование. Правда, латынь у меня всегда хромала. Греческий я знаю лучше. Должен тебе сказать, я без ума от Овидия, хотя и подозреваю, что мой учитель греческого, читая его стихи, кое-какие рискованные места в его текстах от меня скрывал.
Когда они оказались в холле и Ричард поставил ее на пол, Элисса, как ни странно, испытала разочарование.
— Слуги, кажется, все новые — я, во всяком случае, никого не узнал, — задумчиво произнес Ричард, обозревая интерьер прихожей и коридора.
Элисса, приводя в порядок платье, сказала:
— Мой муж рассчитал всех слуг, которые трудились здесь до того, как он купил имение. Он, правда, щедро с ними расплатился, но поставил им условие, чтобы после этого они уехали из здешних краев.
— Непонятно, к чему такие строгости?
— А он вообще был такой… хм… строгий.
— Ясно… — протянул Ричард. Потом, еще раз окинув взглядом холл, сказал:
— Как ни странно, обстановка здесь мне кажется знакомой.
— Ничего удивительного. Прихожая представляет собой часть холла старого дома.
— Стало быть, и камин остался с прежних времен?
— Да.
— Что ж, я очень рад, что кое-какие предметы здесь пережили период тотального разрушения.
Ричард прошел к камину и коснулся кончиками пальцев инициалов «РБ». Элисса подивилась тому, как быстро он нашел эти затертые временем детские каракули.
— От уничтожения камин спасла роскошная мраморная облицовка, — заметила Элисса. — Если бы не это, мой покойный супруг велел бы заложить его кирпичом.
Ричард с отсутствующим видом смотрел прямо перед собой — судя по всему, его мысли были далеко. Потом вернулся к действительности и сказал:
— Похоже, твой покойный муж был без ума от всякого рода орнаментов и резьбы по камню. Именно по этой причине он не стал сносить павильон у речки.
— Да, до павильона руки у него так и не дошли, — пробормотала Элисса и добавила:
— Ты уж извини. Мне очень жаль, что все так получилось.
— С какой стати тебе передо мной извиняться? — сказал Ричард, устремляя на нее пронзительный взгляд своих темных глаз. — Ведь не ты же, в конце концов, все это затеяла?
Элисса потупилась:
— Увы, все это затеяла я.
Глава 11
В глазах Ричарда промелькнуло недоверие.
— Неужели переустройство Дома затеяла ты?
— Уильяма так легко было на это подвигнуть… Я даже сама не ожидала. Мы были женаты тогда всего несколько дней. Я указала ему на осыпавшуюся штукатурку в одном из покоев, и сразу же после этого мы переехали в коттедж, а Уильям занялся перестройкой Блайт-Холла. Он сказал, что его раздражают мои жалобы на то, что я живу, как в хлеву.
Поселившись в маленьком, с тесными комнатками коттедже, я распознала истинную натуру человека, которого, мне казалось, я полюбила.
— Ты называла Блайт-Холл хлевом?
Она покачала головой:
— Никогда. Тем не менее хочу заметить, что твой дядя основательно запустил хозяйство в твое отсутствие и дом нуждался в ремонте.
— Меня удивляет другое — почему твой муж не приказал уничтожить мои инициалы, которые я в детстве выцарапал на камине? — Ричард со скептической улыбкой снова обозрел свое творение и сказал:
— Похоже, мысль о том, как оставить в этом мире свой след, не давала мне покоя и в нежном возрасте.
— Уильям хотел сменить облицовку — что верно, то верно, — но ему намекнули, что это будет стоить довольно дорого. Он подумал и решил, что дело терпит.
Элисса про себя порадовалась, что ее покойный муж так и не удосужился осуществить задуманное. Если бы Ричард не обнаружил на камине своих инициалов, то, вероятно, загрустил бы еще больше.
— А почему на этом не настояла ты? — спросил Ричард.
— С какой стати? Мне казалось, что печать прошедших лет украшает жилище и делает его уютнее.
Она всей душой стремилась к тому, чтобы поддерживать в доме уют.
Ричард осмотрел натертый воском паркет, балюстраду, широкую лестницу, которая вела из холла на второй этаж, и украшенные лепниной потолки.
— Должен признать, что этот дом комфортабельнее того, в котором я жил, и куда более современный.
— Мне тоже так кажется. Не знаю, правда, плохо это или хорошо.
Гнев Ричарда остыл, и на смену ему пришло новое чувство, которому Элисса пока не могла подобрать названия.
— Уильям все здесь распланировал сам. Направо по коридору большая гостиная, а за ней кабинет. Слева, рядом с кухней, — столовая. Кроме того, на первом этаже две спальни для гостей. Спальни для домочадцев — на втором этаже, а над ними, под крышей, — помещения для слуг, работающих в доме.
Ричард еще раз обвел взглядом перестроенный холл и вздохнул.
— Что ни говори, а все-таки я сюда вернулся. Надо написать королю и поблагодарить его. А кстати, где наша спальня?
У Элиссы сразу пересохло во рту, и, прежде чем ответить, ей пришлось сглотнуть.
— Я сплю на втором этаже в запасном крыле.
— Значит, теперь там буду спать и я. Надеюсь, возражений нет?
Она испугалась, что у нее может задрожать голос, поэтому говорить ничего не стала, а только кивнула.
Глаза Ричарда победно сверкнули, а на губах появилась его всегдашняя улыбка.
— Я рад, что ты не предложила мне занять другую комнату. Если бы это случилось, меня преследовало бы ощущение, что я снова нахожусь в изгнании, а с меня довольно и того, первого, когда я на протяжении многих лет жил вдали от дома и родины.
— А я рада, что ты больше не гневаешься из-за того, что Блайт-Холл перестроили, — отозвалась Элисса, задаваясь вопросом, поцелует ли он ее прямо здесь, в холле — или оставит это на потом.
Хотя Ричард подошел к ней совсем близко, что-то удерживало его от того, чтобы заключить ее в объятия.
— Быть может, ты покажешь мне нашу спальню? Боюсь, если я отправлюсь на розыски сам, то просто-напросто заблужусь.
Элисса еще раз напомнила себе, что она — леди и такие пустяки, как несостоявшийся поцелуй, не должны выбивать ее из колеи. Справившись таким образом с охватившим ее разочарованием, она стала подниматься по лестнице. Ричард послушно следовал за ней. Возле спальни она остановилась, распахнула дверь и хотела было пропустить Ричарда вперед.
— После вас, дорогая женушка, — сказал он, отвесив Элиссе поклон.
Войдя в комнату, Ричард внимательно осмотрел ее. Сначала он разглядывал стены, облицованные деревянными панелями, с которых служанки каждый день стирали пыль, потом на шерстяное покрывало, натянутое на постели так туго, что оно казалось гладким как стекло. Вслед за тем Ричард осмотрел стол, стул, деревянное резное изголовье кровати, натертое воском и блестевшее как зеркало.
Сделав шаг назад, чтобы охватить взглядом всю кровать целиком, Ричард застыл на месте.
— Так вот, значит, где был зачат Уильям-младший, — пробормотал он.
— Нет, это было не здесь, — вспыхнула Элисса.
Когда Ричард снова на нее посмотрел, глаза у него были тусклыми, без блеска, а выражение лица непроницаемое.
— Не здесь, говоришь?
— Не здесь и не в этой кровати.
— Тогда, значит, в коттедже? Среди буколических красот здешней природы? Пастораль, да и только.
У Элиссы на глаза навернулись слезы, и она поспешила отойти к окну, негодуя на себя за излишнюю чувствительность.
Ричард, разумеется, не оставил ее эмоциональный всплеск без внимания.
— Это что еще такое? Плачешь по безвременно ушедшему из жизни мужу?
Элисса стиснула зубы. Никогда никому на свете не расскажет она о той ночи, когда был зачат Уил. Тогда муж швырнул ее на пол и силой овладел ею.
При всем том она даже была рада, что Ричард напомнил ей о той ночи, а заодно и обо всех других ночах, проведенных ею с Уильямом Лонгберном. Время от времени ей требовалось, чтобы кто-нибудь напоминал ей о прошлом, чтобы она снова ненароком не ступила на такой же исполненный страданий путь.
И не важно, что Ричард на первый взгляд отличается от Уильяма, как день отличается от ночи. По своей сути все мужчины одинаковы.
— Должен сказать, я безмерно удивлен твоими слезами, свидетельствующими о наличии у тебя доброго и чувствительного сердца. Будешь и дальше меня удивлять или, быть может, покажешь мне дом и расскажешь о своих слугах и арендаторах?
— Извини, но у меня накопилось множество неотложных дел — и по дому, и по хозяйству. Пусть Блайт-Холл тебе покажет Уил.
Она метнулась к двери с такой поспешностью, что можно было подумать, будто за ней гонится голодный медведь.
Ричард обругал себя последними словами. Ревность лишила его разума, и он наговорил Элиссе целую кучу гадостей. Все это как-то не вязалось с его представлениями о хорошем воспитании и вкусе. И к чему было упоминать об У иле? Ричард не сомневался, что его вопрос о том, где и как был зачат Уил, оскорбил Элиссу более всего.
И еще — его сильно растревожили ее слезы. Прежде он думал об Элиссе как о женщине расчетливой и хладнокровной, с сильным, сродни мужскому, характером. Как выяснилось, это была только видимость. Он, сам того не желая, обнаружил щелочку в ее непроницаемой сияющей броне и нанес ей весьма чувствительную рану. Ее делали слабой воспоминания о покойном муже, которого она, судя по всему, все еще любила.
Он подошел к окну и выглянул наружу. Вид из окна был теперь совсем другой — не тот, что врезался в его память с детства. К примеру, не было видно павильона на берегу реки.
Ричард подумал, что это, возможно, не так уж и плохо.
Вспоминать о павильоне, вернее, о том, что было с ним связано, он не любил.
Он прислонился спиной к стене и снова окинул взглядом чисто убранную удобную комнату. Как ни странно, думал он при этом не о возвращении в Блайт-Холл, о котором мечтал на протяжении многих лет, а об Элиссе.
Впервые с тех пор, как они с Элиссой поженились, Ричард попытался здраво оценить свои шансы на счастье с этой женщиной. Когда он занимался с ней любовью, ему казалось, что его мечты о гармоничном существовании с ней претворить в жизнь не так уж трудно.
Теперь, однако, уверенности в этом у него не было. Как быть, если его надежды на счастье ни на чем не основаны?
Быть может, он, ослепленный страстью, дал волю пустым фантазиям? Быть может, нет смысла надеяться на лучшее и следует подпустить в отношения с Элиссой больше скепсиса? Это был старинный прием, к которому Ричард прибегал в отношениях с женщинами, чтобы сохранить душевный покой и оградить себя от ненужных эмоциональных потрясений и боли.
Но если он не прав и счастье, о котором он боялся даже мечтать, не миф и не его фантазии… что тогда? Тогда… он, прибегая к своим излюбленным уловкам в делах любви, выкажет себя последним глупцом, поскольку как можно еще назвать человека, который собственными руками хоронит свои надежды и упускает счастливый шанс, предоставленный ему судьбой?
Вздохнув, Ричард отлепился от стены и отправился разыскивать своего пасынка.
Вечером того же дня, после того как усталый Уил пошел спать, Ричард и Элисса расположились в креслах друг против друга в новой просторной гостиной на первом этаже. Очень скоро Ричард пришел к выводу, что его жена вести с ним разговоры не настроена. У нее на коленях лежало рукоделие, и она усердно занималась вышивкой, сосредоточив на работе все свое внимание.
Ричард потянулся к графину, налил себе бокал вина и залпом его выпил. В каком-то смысле он был даже рад, что на столе оказалось вино. Обычно выпивкой он не злоупотреблял, так как не очень полагался на способность алкоголя снимать напряжение и успокаивать нервы, но сегодня решил сделать для себя послабление.
— Быть может, завтра ты снизойдешь до меня и покажешь мне окрестности?
— Ты же здесь вырос! К чему тебе провожатый?
— Здесь все так изменилось… Ты ведь не хочешь, чтобы я провалился в какой-нибудь ров или колодец?
Она пожала плечами.
— Нет, правда, ты ведь не хочешь этого? Я, конечно, повел себя вначале не лучшим образом, но могу еще исправиться и стать лучше. Но если я сломаю себе шею, измениться в лучшую сторону мне так и не удастся.
Легчайшее подобие улыбки коснулось уст Элиссы, но с Ричарда и этого было довольно. Он был счастлив ничуть не меньше, чем это бывало при успешной постановке его пьесы, когда ему аплодировали тысячи людей.
Поднявшись с места, Ричард подошел к Элиссе и сел с ней рядом. Она вздрогнула, но не отодвинулась от него, и радость захлестнула Ричарда.
— Что это ты такое вышиваешь?
— Драпировку для этой комнаты. Хочу повесить ее здесь на стену.
Ричард наклонился к ней, чтобы получше рассмотреть ее работу.
— У тебя отлично получается.
— Ты такой же знаток вышивок, как и всего остального на свете?
— Да никакой я не знаток — с чего это ты взяла?
— Ну… ты всегда так авторитетно обо всем рассуждаешь.
— Не я один — многие пытаются делать выводы, не разобравшись в сути вопроса.
— Вот именно. Мой покойный супруг вовсе не разрушал все вокруг, как ты, возможно, считаешь. Он перестроил только дом. Все же остальные постройки — да и все имение в целом — остались в неизмененном виде. За исключением угодий в северной части — там был лес, который твой дядя продал мистеру Седжмору.
Ричард вздохнул и положив руку на ладонь Элиссы. Когда она подняла на него глаза, он сказал:
— Мне, должно быть, пора уже перестать удивляться при виде изменений, которые претерпела собственность моих родителей. Обещаю, во всяком случае, больше по этому поводу тебя не донимать и не жаловаться. Что случилось, то случилось, и твоей вины в этом нет. Постарайся меня понять, — продолжал он развивать свою мысль, придав лицу выражение меланхолической грусти. — В течение долгого времени я жил мечтой, что в один прекрасный день имение моих предков перейдет ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39