Послание было написано от руки, и в нем говорилось:
Гидеон. Мы с Хильдой прибудем вскоре. Тебе придется кое-что объяснить. Дафна.
Дафна. От одного этого имени у Уиллоу все внутри заныло. До этого времени она не допускала ни единой мысли о женщине, с которой Гидеон был помолвлен, но теперь она не могла позволить себе такой роскоши. Очевидно, Дафна была готова бороться за то, что она справедливо считала своим.
Слезы навернулись на глаза Уиллоу, и она тяжело опустилась на стул, подперев подбородок руками. Какие были у нее шансы против такой девушки, как Дафна, которая выросла в Нью-Йорке, получила образование в отличных школах и знала, как должна себя вести настоящая леди?
Она пыталась утешить себя воспоминаниями о том, как Гидеон любил ее сегодня утром во дворе. Но вскоре ее уверенность сменилась горькой подавленностью. Боже правый, чем не воспользовался бы мужчина, чтобы получить так щедро предложенное ему удовольствие, с любовью или без?
Глядя на телеграмму заплаканными глазами, Уиллоу ясно поняла, что Гидеон воспользовался ею и что для любви места не было.
Придя через некоторое время в себя, Уиллоу нагрела восковую печать в пламени спички и приложила ее на прежнее место. Когда Гидеон вернулся из города, она сидела за пианино в гостиной, наигрывая песенку, которой научила ее Дав, с удовольствием, призванным скрыть ее сердечную боль.
Гидеон громко засмеялся и, подойдя, встал позади нее, согревая и раня ее плечи своими сильными руками. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею, она вздрогнула и чуть было не разрыдалась. Она сильнее ударила по клавишам.
Он сел рядом с ней на длинную скамью, прижимаясь бедром к ее бедру, и она почувствовала, как его карие глаза буравят ее, стремясь заглянуть внутрь.
Гидеон взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Музыка оборвалась жалким диссонансом.
– Что случилось?
Взгляд Уиллоу был затуманен слезами, и в глазах рябило, но гордость укрепила ее.
– Тебе телеграмма из Нью-Йорка.
Гидеон мгновенно и тревожно отодвинулся. С его загорелого лица сбежала краска, и рука медленно отпустила ее подбородок. Спустя минуту он поднялся со скамьи и посмотрел сверху вниз на Уиллоу так, словно она была незнакомкой.
– Где она? – прошептал он.
Уиллоу лениво пожала плечами, хотя сердце ее разбилось на тысячи маленьких кусочков.
– На столе, – ответила она с достоинством, – на кухне.
Он поспешил туда с такой серьезностью, что это еще сильнее ранило Уиллоу. Меньше чем через минуту он вернулся. Уиллоу показалось, что прошел целый месяц.
– Дафна едет сюда, – сказала Уиллоу, даже не пытаясь скрыть, что прочла телеграмму, предназначенную ее мужу.
– Да, – ответил он каким-то отстраненным, бесцветным голосом.
Уиллоу подняла к клавишам онемевшие руки и снова начала играть. Песня была слишком печальная, и Гидеон быстро вышел из дома.

ГЛАВА 8
Дом Маршаллов стоял на открытом месте, если не считать растущих у пруда деревьев, среди которых и укрылся в предрассветный час этим летним утром Венсел Тадд. Как только взошло солнце, он увидел, как муж вышел из дома через заднюю дверь и направился к конюшне.
Венсел спокойно рассудил, что кое в чем лавочник Маккалоу был прав. Гидеон Маршалл был достаточно сильным, чтобы с веточкой ходить на гризли, и к тому же выглядел чертовски здорово. Несмотря на внешний лоск и привлекательную физиономию, этот парень, как показалось Тадду, был на самом деле весьма крепким.
Маршалл вышел из конюшни, прыгнул на спину танцующего вороного жеребца и, прежде чем уехать, бросил в сторону дома непонятный Венселу взгляд.
Венсел вздохнул. Было очень рано и воздух все еще оставался холодным, но с началом дня даже под сенью этих шепчущихся деревьев станет жарко. Иногда он думал, стоила ли шкура Стивена Галлахера того, чтобы терпеть из-за нее столько неудобств и столько неприятностей, не говоря уже об опасности. Гидеон Маршалл едва ли обрадуется, найдя в своих владениях человека, который прячется там и следит за его домом.
Ненависть и плата в двадцать пять тысяч долларов за голову Галлахера укрепила Венсела. Когда он начинал сомневаться, ему надо было только вспомнить тот случай в Баннаке, когда этот преступник застал его врасплох в борделе. На Венселе тогда была ночная рубашка, и Стивен Галлахер буквально прибил этот наряд к стене – с Венселом внутри него.
Венсел закипел при воспоминании о том унижении, когда он висел в шести дюймах над полом в спальне борделя, связанный собственной одеждой. Так или иначе, чего бы ему это ни стоило, он должен увидеть Стивена Галлахера мертвым. В конечном счете совсем неважно, повесят этого ублюдка или застрелят, лишь бы он был мертв.
Через полчаса или около того Венсел успокоился. Если он хочет сохранить ясную голову, ему нельзя думать о том, как сильно он ненавидит Галлахера. «Нет, господа, что нужно делать – следить за его сестрой».
Когда показался всадник, Венсел положил руку на рукоятку пистолета. Однако он разжал пальцы, когда увидел, что этот гость, темноволосый мужчина в отличной восточной одежде, был незнакомцем.
– Кто, черт возьми?.. – проворчал Венсел, выползая на солнце.
Всадник спешился у передней двери дома Маршаллов, привязал коня к частоколу, снял свою щегольскую шляпу с круглыми полями, проведя рукой по волосам.
Венсел ухмыльнулся. Кем бы он ни был, этот парень определенно нервничал. Может, эта сладенькая штучка там, в доме, была больше, чем казалось людям, похожа на своего старого папашу? «Интересно было бы, – подумал Тадд, – если бы тот парень с крепкими плечами вернулся домой прямо сейчас. Точно, это было бы интересно».
Если Захарий Маршалл и сомневался в целесообразности визита к жене Гидеона, все сомнения отступили, когда он увидел припухлости вокруг ее больших карих глаз и бледность щек.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она в дверях с прямотой, которая ни удивила, ни расстроила Захария.
– Я ищу Гида, – легко соврал он. Ему было известно, что брат давно в городе, где советуется о чем-то с Митчем Крубером, начальником полиции. – Он дома?
Маленький вызывающий подбородок поднялся, и в карих глазах сверкнул подозрительный огонек. Уиллоу так небрежно заколола свои темно-медовые волосы, что они, казалось, готовы были рассыпаться по плечам. От мысли, что у Гидеона и его обворожительной женушки будут наверняка белокурые дети, у Захария свело пальцы.
– Мой муж уехал в город, – натянуто сказала она. Захарий вздрогнул и обаятельно усмехнулся.
– Ты, вижу, не простила мне той роли, которую я сыграл в той неприятной истории два года назад, – лениво сказал он.
Миленькое личико немного смягчилось, в глазах показалась усмешка.
– Ты был просто подлецом, когда устроил такую шутку, – заявила она, – и Гидеон тоже. Честно говоря, не пойму, почему отец не пристрелил вас обоих.
Захарий почувствовал, что смеяться можно без опаски.
– Боюсь, он был бы прав, если бы так и сделал. Должно быть, судья очень великодушный человек.
Полная грудь Уиллоу под тканью скромного батистового платья была такой дразнящей, что Захарий старался не смотреть на нее, хотя в его воображении она была голой. Проклятье, этот Гидеон был чертовским везунчиком, и Захарию хотелось бы знать, понимает ли это его брат.
Уиллоу уже собиралась закрыть дверь, и Захарий сделал быстрое движение, подставив правый ботинок и не давая ей сделать это. В то же время он старался выглядеть прямодушным.
– Нельзя ли мне войти, миссис Маршалл? – настаивал он. – До города неблизко…
– Целых десять минут, – парировала она с усмешкой, но все же отошла от двери и впустила Захария в дом брата.
– Тебе, должно быть, довольно скучно здесь, – осторожно заметил Захарий, снимая шляпу и вслед за Уиллоу входя в безупречно чистую гостиную, залитую утренним солнцем.
Она снова подозрительно посмотрела на него своими замечательными глазами.
– Какова настоящая цель вашего визита, мистер Маршалл?
Захарий пожал плечами и опустился на стул, который, как он подозревал, был любимым стулом Гидеона. Он исподтишка бросил взгляд на пианино и снова почувствовал зависть, представив себе, как Уиллоу играет на этом инструменте нежные баллады к удовольствию своего мужа.
– Меня зовут Захарий, – сказал он настойчиво, – и мне, честно признаться, хотелось получше узнать свою новую золовку, вот и все. Ты ведь не боишься меня, Уиллоу?
Казалось, она снова оценивает его.
– Нет, я не боюсь тебя, – ответила она спустя несколько секунд. – Полагаю, в основном ты умеешь обращаться с женщинами. Ты, без сомнения, зависишь от очарования, а не от силы.
У Захария приятно засосало под ложечкой. Его захлестнула волна сладостного триумфа, которая немедленно схлынула при звуке шагов на переднем крыльце.
Когда Гидеон вошел в дом, Захарий вжался в стул, искренне сожалея о том, что не провел это утро, охотясь на зайцев.
У Уиллоу подкатил комок к горлу, когда она взглянула в лицо мужа. Какой-то миг она надеялась, что они могли бы поговорить, – Господи, прошлая ночь была страшно одинокая, потому что они спали в разных комнатах, – но огонек в его глазах не предвещал ничего хорошего. Вряд ли сегодня будет нежное примирение.
– Я не ждала тебя раньше обеда, – сказала она, потому что кто-то должен был сделать попытку.
– Вижу, – сказал Гидеон, его взгляд остановился на сжавшемся Захарии, скользнув потом к Уиллоу.
Она не сразу поняла, на что он намекает. Когда это дошло до нее, она пришла в бешенство, но еще до того, как она успела дать выход своей ярости, Захарий дипломатично поднялся со стула и подошел к брату:
– Успокойся, Гид. Я приехал сюда повидаться с тобой, а не ухаживать за твоей женой.
Широкие плечи Гидеона чуть опустились, хотя лицо совершенно не изменилось.
– Что это за дурак прячется у пруда? – спросил он, холодно глядя на подергивающееся лицо Уиллоу.
Уиллоу подняла подбородок. По-галлахеровски. «Господи, он и вправду думает, что у нее тут прячется любовник?»
– Откуда мне знать, ты его видел, – ответила она. Захарий прыснул от смеха, но благоразумно сдержался.
Гидеон закипал. Не говоря ни слова, он пошел в кладовку и достал с верхней полки пару пистолетов сорок пятого калибра в кобуре. Он надел пояс с патронами и спокойно зарядил каждый пистолет.
– Господи, – выдохнул Захарий. – Ты что, собрался на медведя?
Ответ Гидеона был резким и острым, словно новое лезвие.
– Никто не смеет ползать по моей земле, не дав мне объяснений, – сказал он. – Убедительных, черт возьми, объяснений.
Захарий слегка побледнел:
– Черт побери, Гид, это, наверное, какая-нибудь деревенщина поит свою лошадь. Ты собираешься пристрелить человека за это?
На щеке Гидеона задергался мускул.
– Ты еще не так удивишься, узнав, за что я могу пристрелить человека, Зах. А может, и не удивишься.
Находившиеся в комнате запомнили его предостережение, но когда Гидеон вышел из дома, чтобы допросить нарушителя границы, Захарий пошел за ним.
Со временем Уиллоу рассердилась бы на мужа, потому что сейчас она не на шутку испугалась. Тот человек у пруда будет вынужден защищаться, и наверняка он был вооружен. Что, если он убьет Гидеона?
От одной этой мысли у Уиллоу кровь застыла в жилах. Гидеон был мерзавцем и распутником, но она слишком любила его, чтобы хотеть его смерти.
«Только бы он жил, Господи, – молила она, бросившись к задней двери. – Пожалуйста. Даже если он уедет обратно в Нью-Йорк с Дафной, пусть он живет!»
Захарий с Гидеоном широкими шагами шли в сторону пруда, и ни один из них не знал, что Уиллоу крадется следом за ними в высокой траве.
Она застыла на месте, когда из-за деревьев вышел Венсел Тадд, держа винтовку наготове. Его длиннотелый индейский Пони покорно трусил позади. Тадд был здоровенным мужчиной, с большим уродливым носом и всклокоченными каштановыми волосами, доходившими почти до плеч. На нем была грязная одежда из оленьей кожи, а его репутация меткого стрелка была безупречной. Он являлся Уиллоу Галлахер в самых страшных ночных кошмарах.
– Доброе утро, маленькая леди, – сказал он, поднеся палец к помятой шляпе.
Гидеон замер, узнав о присутствии жены, но не оглянулся.
– Назовите свое имя и занятие, – холодно и спокойно сказал он.
Тадд улыбнулся.
– Теперь вам не о чем беспокоиться, – сказал он и выпустил струю табачного дыма в колышущуюся зеленую траву. – Венсел Тадд, и по правде говоря, я надеялся увидеть брата этой леди.
При мысли, что этот подлый человек был так близко от ее дома, следя за ним, Уиллоу вздрогнула.
– Я был бы вам очень признателен, если бы в будущем вы держались подальше от моей земли, – строгим голосом сказал Гидеон. Но у него не было сочувствия к Стивену. Уиллоу знала – ему хотелось самому схватить его, только и всего.
Тадд пожал плечами, и несмотря на его непринужденную манеру, Уиллоу испугалась. Шесть лет этот человек не прекращал поисков Стивена, и сейчас он собирался прекратить их.
– Не хотел оскорбить вас, – сказал он.
Какое-то предчувствие заставило Уиллоу подойти ближе. Гидеон уже отвернулся от Тадда, по-видимому удовлетворенный тем, что инцидент был исчерпан. А крючковатая рука охотника за преступниками почти незаметно потянулась к ножу, висевшему у него на поясе.
– Гидеон! – крикнула Уиллоу, и он повернулся лицом к Тадду. Один из пистолетов, казалось, прыгнул в правую руку мужа.
Тадд медленно опустил руки, все еще продолжая ухмыляться с примирительным, но никак не раболепным видом.
– Вы очень проворны, мистер Маршалл, – заметил он, сплевывая, – Очень проворны. – Маленькие глазки впились в покрасневшее лицо Уиллоу. – Может, даже проворнее, чем сам Стивен Галлахер.
На Уиллоу обрушилась волна холодного ужаса. В этот миг она поняла, что могло бы случиться, если бы ее брат и муж встретились. Едва ли Стивен захотел бы сдаться. Началась бы перестрелка, и один из них погиб.
Она стояла посередине заросшего травой участка ранчо, зажав рукой рот и наблюдая за тем, как Венсел Тадд взобрался на спину своего симпатичного пони и поехал прочь, не оглядываясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29