— Вы должны восстать, все вместе, все женщины гарема, и…
Алев прервала ее взглядом и нетерпеливым вздохом.
— Вы, американцы, все такие неуравновешенные. У вас нет никаких традиций. Позволь мне немного прояснить ситуацию: если бы я могла сейчас в одно мгновение оказаться в Англии, я бы не сделала этого. — Она взяла Шарлотту за рукав и повела в тихий уголок двора. — Ты не должна больше говорить о восстании, — ледяным тоном предупредила она. — Если султан-валид услышит об этом, она тебя жестоко накажет. Здесь мы делаем то, что нам скажут.
— Если вы делаете то, что вам скажут, — не успокаивалась Шарлотта, — зачем нужен евнух, который следит за вами?
Алев приблизила свое лицо к Шарлотте, обдав ее сладким, пряным запахом.
— Тем, кто не умеет себя вести, приходится очень скоро пожалеть об этом. — Она взмахнула одеждами и ушла.
Шарлотта некоторое время смотрела ей вслед, испытывая двойственное чувство — симпатии к этой женщине и злости на нее, — после чего вернулась к изучению высокого вяза у стены ограды.
Скрестив ноги, Патрик сидел на толстой циновке в покоях Халифа, держа в руках вторую пиалу с бозой. Смакование этого слегка перебродившего напитка было одним из любимых наслаждений Патрика в дни посещения дворца.
— Итак, сначала ее хотели продать Рахиму, — сказал, нахмурившись, Халиф.
Одет он был обычно, по-европейски, как Патрик, а не в длинные одежды и тюрбан, как можно было ожидать, черные волосы коротко подстрижены, в черных глазах было заметно беспокойство.
Патрик кивнул и улыбнулся. Он улыбался всегда, когда думал о Шарлотте, но при условии, что она его не видит в этот момент.
— Один из моих людей выиграл ее и преподнес мне в качестве подарка.
Халиф вздохнул и подсел к Патрику поближе, на вышитую подушку.
— Знаешь ли ты, мой друг, кто такой Рахим?
— Я никогда не встречал его, — пожал плечами Патрик. Он знал, что Рахим — пират с отвратительной репутацией, но отвратительная репутация — вполне обычное дело в этом мире.
Однако Халиф выглядел обеспокоенным.
— Это очень жестокий и мстительный человек, — заметил он, явно не находя слов, чтобы яснее выразить свои чувства. — Возможно, на базаре Шарлотту схватили по приказу Рахима, — значит, он хочет иметь белую рабыню. И, без сомнения, будет в ярости, что его приказание не выполнили.
Патрик нахмурился и отставил пиалу. Это очень не похоже на Халифа — беспокоиться по разным мелочам. У него достаточно хлопот и со своим королевством, которым мало владеть, но надо еще и управлять. И хотя султана никак нельзя назвать бессердечным человеком, у него просто не хватило бы времени и сил беспокоиться о каждом похищении, происшедшем в его владениях.
— Ты боишься этого человека? — спросил Патрик, увидев, как гневно вспыхнули в ответ глаза Халифа.
Халиф пробормотал под нос арабское ругательство, одно из тех жутко неприличных ругательств, которым он научил Патрика, когда они делили комнату в вестхевенской школе для мальчиков под Лондоном.
— Я ничего не боюсь, — он бросил на Патрика сердитый взгляд, — и меньше всего — неотесанных болванов пиратов, вроде Рахима. Но я вижу, ты очень печешься об этой девушке, и должен предупредить тебя как друг. Рахим не остановится ни перед чем, чтобы отплатить за то, что он наверняка расценит как несправедливость. Он не посчитает для себя зазорным перерезать горло женщине и преподнести тебе останки в корзине.
Как и Халиф, Патрик не боялся никого, по крайней мере когда дело касалось его самого. С появлением Шарлотты в его жизни возникли новые тревоги. Ее чувства к нему, какими бы они ни были, все же налагали на него некоторую ответственность.
— Я сумею защитить ее! — твердо воскликнул он. В нем взыграла оскорбленная мужская гордость. Он даже невольно схватился за рукоятку ножа, который носил с собой в кожаных ножнах на поясе.
Халиф поднял брови.
— Да, если ты будешь с ней во время нападения Рахима. Но ты слишком часто занят торговлей, Патрик. Сможешь ли ты брать ее повсюду с собой и постоянно находиться рядом с ней?
Патрик нашел эту идею весьма неприглядной, учитывая, что Шарлотта была самой беспокойной женщиной из тех, с кем он имел дело.
— Нет, — честно признался он, — а что ты предлагаешь?
— Чтобы она осталась здесь, во дворце, — ответил Халиф, беря расписанный золотом кувшин, и вновь наполнил пиалу Патрика и свою. — До того времени, как ты закончишь свой бизнес в Испании.
У Патрика от гнева перехватило дыхание — ревность, словно кинжал, ранила его сердце. Ему пришлось напомнить себе, что Халиф — старейший и самый верный из всех его друзей. И все же он спросил:
— Скажи мне прямо, какую роль будет играть Шарлотта в твоем гареме?
Халиф благодушно усмехнулся и приветственно поднял пиалу.
— Ты полон гнева и раздражения, — заметил он, — словно мальчишка на школьном дворе. Я не призову твою маленькую подружку к себе в постель. Патрик. Моя честь мне дороже жизни, ты знаешь это.
Патрик отвел глаза, пристыженный своим грубым ответом на дружеское предложение, и почувствовал раздражение на Шарлотту, поставившую его в столь дурацкое положение.
— Если бы у меня была сестра, — примирительно и вполне искренне промолвил он, — я не побоялся бы доверить ее тебе.
Халиф дружески похлопал Патрика по плечу.
— Ну вот и отлично. Ты оставляешь девушку здесь, пока не освободишься.
Патрик взвесил обещание Шарлотте взять ее с собой, когда «Чародейка» снимется с якоря, с опасностью, которая грозит ей вне стен дворца. Ему действительно надо было завершить важную торговую сделку, прежде чем отправиться в другую часть света, и он просто не сможет находиться при ней ежеминутно.
— Хорошо, — с неохотой ответил он. — Пусть Шарлотта останется здесь, пока я не закончу дела на континенте.
Халиф кивнул и издал гортанный звук, означавший одобрение.
— Я пришлю ее к тебе сегодня вечером, чтобы ты попрощался с ней.
Патрик старался не думать о предстоящей разлуке с Шарлоттой и не поддаваться безысходной тоске. Он знал, что она расценит его решение как предательство.
— Я хочу, чтобы ты дал мне одно обещание, — продолжил он, поставив пиалу и поднявшись. — Шарлотту не будут наказывать по капризу твоего евнуха или твоей матери.
Султан вздохнул, и на лице его появилось выражение умудренного опытом человека, из-за чего он выглядел старше тридцати четырех лет. Он вздыхал так и тогда, когда они встретились с Патриком в первый раз и им было по двенадцать лет.
— Она должна будет подчиняться правилам гарема, как и другие, но я прослежу, чтобы вопрос о наказании Шарлотты мог решать только я.
Патрик вынужден был согласиться — он знал благородство Халифа. В этом гареме женщин баловали и даже лелеяли, и тем не менее в нем придерживались строгих правил и непослушных, несмотря на занимаемое ими положение, ожидали суровые наказания — от жестокой порки и до обезглавливания. Культура здесь была древняя, такими же были традиции, и он не мог ожидать, что давние обычаи будут пересмотрены из-за взбалмошной американки.
Халиф снова хлопнул Патрика по плечу и засмеялся.
— Не беспокойся, старина, я не отделю голову молодой леди от туловища и не велю привязать ее к воротам и отстегать кнутом, клянусь тебе.
Патрик вздохнул и невольно усмехнулся.
— Я бы не говорил так опрометчиво на твоем месте — ты не знаешь Шарлотту.
Шарлотта сидела на каменной скамеечке под вязом, прислонившись к нему спиной и глядя сквозь листву на аквамариновое небо. Она не настолько глупа, чтобы убежать сейчас, но ей необходимо выработать план. Если Алев права и Патрик обманул ее, нужно принять решительные меры.
Постепенно женщины, наслаждавшиеся прохладой во дворе, возвращались во дворец, бросая любопытные взгляды в сторону Шарлотты. Оставшись наконец одна, она подобрала свои одежды и осторожно влезла на дерево.
Много лет прошло с тех пор, как она лазала на деревья, это было еще до того, как она поехала учиться в Париж, но тем не менее она не потеряла сноровку. В две минуту, занозив в нескольких местах колени и бедра, она добралась до высоких ветвей.
Обхватив сучковатый старый ствол рукой, она потрясение взирала на красоту открывшегося перед ней бирюзового моря. В нескольких сотнях ярдов от берега покачивалась на волнах поставленная на якорь «Чародейка». Волны подступали к дворцу с севера, востока и запада, и Шарлотта обернулась, чтобы посмотреть на юг.
Насколько хватало глаз, гам расстилалась пустыня. Шарлотта разочарованно вздохнула — и в следующий момент чуть не упала с дерева, услышав пронзительный, скрипучий женский голос.
Она не понимала языка, но тон достаточно красноречиво приказывал ей немедленно спуститься.
Покраснев от возмущения (к ней обращаются в таком тоне!), Шарлотта все же подчинилась. Добравшись до земли, она оказалась лицом к лицу с маленькой сухой женщиной с большим крючковатым носом. Старая карга грозно размахивала перед Шарлоттой пальцем, окрашенным хной, не переставая верещать.
Терпение Шарлотты, отягощенное событиями последних дней, неожиданно лопнуло.
— Минуточку! Кто бы вы ни были, но я не разрешу разговаривать со мной в таком тоне.
В это время к Шарлотте подошла Алев и заставила ее замолчать, заведя ей руку за спину так, что лопатки Шарлотты сошлись вместе. Алев быстро заговорила, и по ее тону было понятно, что она пытается угодить старой женщине.
Наконец она повернулась к Шарлотте и сурово ей сказала:
— Если тебя не выпороть ремнем, ты не перестанешь быть такой… такой упрямой. Это султан-валид — мать Халифа. Она обладает здесь огромной властью.
Первым естественным порывом Шарлотты было возмущение, ибо за всю жизнь никто и никогда не поднимал на нее руку. Сама мысль о наказании была унизительна, но какое-то чувство заставило ее прислушаться к словам Алев и учесть ее советы, непосредственно касающиеся этого отсталого мира.
— Сделай милость, скажи, что ты просишь у нее прощения, — проинструктировала Алев, ущипнув ее довольно чувствительно, чтобы усилить суровость этих слов.
Проглотив застрявшие в горле ругательства, Шарлотта еле заметно присела в поклоне и пробормотала извинения.
Алев снова заговорила, наверняка усиливая извинения Шарлотты. Наконец мать султана посмотрела на Шарлотту, и глаза ее сузились в красноречивом предупреждении; затем она отвернулась и зацокала на своих смехотворно высоких деревянных сандалиях.
— И ты хочешь, чтобы эта ужасная женщина стала твоей свекровью? — спросила Шарлотта, окидывая взглядом двор.
Маленькая кучка женщин, ставших невольными свидетельницами происшедшей сцены, испарилась как по волшебству.
Алев утомленно вздохнула.
— Нет, — ответила она достаточно резко, — но я должна заслужить ее одобрение, если Халиф станет моим мужем. Так что ты делала на дереве?
Шарлотта выразительно посмотрела на Алев, давая понять, что считает вопрос глупым.
— Я пыталась заглянуть за стену. Кажется, легче убежать с острова, принадлежащего дьяволу, чем отсюда.
Алев быстро схватила Шарлотту за руку и подтолкнула ее к высокому арочному входу, в котором только что скрылась султанша.
— Святая Мария, матерь Божья! — воскликнула она, очевидно позабыв на мгновение свое обращение в исламскую веру. — Ты в своем уме? Сначала ты говоришь о восстании, потом — о побеге! Ты что, действительно хочешь, чтобы тебя наказали?
Шарлотта попыталась освободиться от Алев, но беременная женщина оказалась сильнее, чем могло показаться на первый взгляд, и не отпустила ее.
— Конечно, я не хочу быть наказанной, — прошипела Шарлотта. — Но ты продолжаешь игнорировать тот факт, как и эта ненормальная старуха, что я здесь гостья. Я не принадлежу ни султану, ни какому-либо другому мужчине. Я не хочу, чтобы меня запугивали и мне приказывали!
Уже во второй раз за время их короткого знакомства глаза Алев уподобились блюдцам.
— Нет, не зря говорят, что американцев невозможно переубедить.
Они снова оказались в прохладном, наполненном пряным ароматом зале хамама.
— А теперь — никаких возражений! Тебя призывают в апартаменты султана — мы должны позаботиться о твоей внешности.
Шарлотта резко остановилась и обернулась.
— Что?!
— Халиф послал за тобой. Не можешь же ты явиться пред его очи с растрепанными волосами, полными листьев, и в разодранном платье?
Шарлотта заставила себя глубоко вздохнуть и медленно выдохнуть. Ну что ж! Похоже, у нее нет выбора и придется отправиться к султану, стираясь сохранять чувство собственного достоинства. Конечно, Патрик тоже будет там и возьмет ее под свою защиту.
На самом деле, рассуждала Шарлотта но пути, это султану понадобится защита. Как только она увидит его, она тут же сразу скажет, что думает о его варварском поведении.
Полчаса спустя, одетая в чистое, канареечного цвета широкое платье, тщательно причесанная, с волосами, перевязанными лентой, и с подкрашенными глазами, Шарлотта следовала за евнухом Рашидом по сложной системе коридоров. После бесконечных поворотов, постоянно оглядываясь, Шарлотта с трудом убедила себя, что найдет обратную дорогу в этом лабиринте. Как раз в этот момент они вошли в дверь такой высоты, какую она видела только в европейских кафедральных соборах.
Цветы в этой комнате были удивительно яркими, на стенах великолепные гобелены и ковры. На возвышении в противоположном конце комнаты, скрестив руки, стоял мужчина в красной шелковой одежде и украшенном драгоценностями тюрбане.
Шарлотта задыхалась от волнения. Султан был красив, в точности как сказала Алев. Он внушал куда больший страх, чем могла себе представить Шарлотта.
— Входи! — пригласил он.
Шарлотта в отчаянии оглядывалась пытаясь обнаружить Патрика, но не находила его, и сердце у нее упало. В этот момент становилось очевидным, что Алев была права: Патрик бросил ее, предоставив немыслимой судьбе.
Глава 4
Выполняя приказания султана, Шарлотта приблизилась к нему, но не поклонилась и не опустила взгляда. Несмотря на испуг, она не желала принимать покорную позу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42