Она взяла его исхудавшую руку, стараясь найти силы, чтобы улыбнуться в ответ на шутку.
— Как вы себя чувствуете?
Султан вздохнул.
— Так, словно я трое суток пролежал голым на песке под палящим солнцем. Вы не смогли бы утолить мою жажду несколькими глотками воды?
Шарлотта наполнила из хрустального графина пиалу и поднесла ее к потрескавшимся губам султана. В его карих глазах она заметила след замешательства, вызвавший у нее тревогу.
— Вы не хотели бы что-нибудь поесть? Я могу послать за свежими фруктами или сыром.
Халиф покачал головой и снова откинулся на шелковые подушки.
— Нет, мрачно ответил он, — я не голоден. — Он взял ее руку. Теперь, по прошествии времени, лубки с его пальцев уже сняли, но раны все еще были покрыты струпьями, а новые ногти только начали отрастать. — Пожалуйста, — продолжал он. Я бы не хотел оставаться один.
Она улыбнулась и кивнула, чтобы подбодрить его, от души надеясь, что они не станут частью добычи для банды мародерствующих пиратов. Хотя ее страхи, пожалуй, напрасны, подумала она. Если даже на борту таинственного корабля окажется шайка головорезов, Патрик с командой смогут дать им достойный отпор.
— Я не собираюсь покидать вас, — мягко отвечала она, вспомнив, как ее мачеха, бывшая отличной сиделкой, умела успокаивать больных, легко достигая своей целя с помощью ласковых слов и сочувствия. В очередной раз Шарлотта с особенной теплотой вспомнила Лидию.
— Тогда поговорите со мной, — словно малое дитя, попросил Халиф. — Расскажите мне о тех местах, откуда вы родом.
Неожиданные слезы подступили к глазам Шарлотты, и, проглотив комок в горле, она сказала:
— Я выросла в маленьком городке под названием Гавань Куад.
— Гавань Куад, — повторил Халиф, не выпуская ее руки и глубоко вздыхая.
Шарлотта постаралась овладеть своими чувствами. Когда она вернется в штат Вашингтон, она соберет всех своих юных братьев и кузин и подробно расскажет им обо всем; о султанском дворце, о корабле Патрика и о пиратах. Тогда уж она сможет дать волю чувствам и вести себя, как хочет, а не так, как того требуют обстоятельства.
— Это очень красивое место, — задумчиво продолжала она. — Там растут деревья с такими густыми кронами, что даже удивительно, сколько в них скрывается белок. Они всегда зеленые — в основном это ели, кедры и сосны, — и на фоне голубого неба их кроны кажутся чернильно-черными. А вода! Она совершенно синяя, а иногда бывает — я имею в виду Пугетский пролив, конечно…
— Там есть горы? — голос Халифа был хриплым. Шарлотта потрогала его лоб, невольно повторяя жест, перенятый у Лидии. Она беспокоилась, так как ее пальцы коснулись сухой и горячей кожи.
— Да, — тем не менее продолжала она. — От нас видно гору Олимпик, возвышающуюся над хребтом Пениннсьюла. Зимой они все покрыты снегом, а летом белые шапки остаются лишь на вершинах. Иногда их склоны кажется пурпурными. — Она остановилась, прислушиваясь к подозрительным хрипам в легких Халифа. — А если повернуться в сторону материка в ясную солнечную погоду, то вы увидите гору, которую индейцы зовут Тахома.
— Я бы хотел повстречаться с индейцами… — прошептал Халиф. От слабости он впал в состояние беспокойной полудремы, не приносящее отдыха.
Шарлотта несколько минут не решалась выпустить его руку, чувствуя, что над его жизнью нависла угроза, совсем не связанная с пиратами. Обернувшись, она обнаружила, что неслышно вошедший Патрик смотрит па нее. Выглядел он встревоженным.
Она осторожно положила на постель руку Халифа и пересекла комнату, чтобы тихонько переговорить с мужем.
— На нас собираются напасть пираты?
Патрик мрачно уставился на нее, словно она говорила на непонятном ему языке.
— Патрик! — всполошилась Шарлотта. Если ей угрожает оказаться с перерезанной глоткой или увезенной в другой гарем, она, по крайней мере, хотела бы об этом знать.
— Нет, то есть я не уверен. Они отправляют к берегу шлюпку с двумя людьми, а мы с Кохраном будем ждать их на пристани. — Взор Патрика обратился на спящего друга. — Как чувствует себя Халиф?
Шарлотта скрестила руки и испытующе посмотрела на Патрика, смущенная его поведением.
— Ему хуже, — сказала она честно. — У него жар, и мне не нравится, с каким трудом он дышит.
Патрик молча подошел к ложу больного и пощупал его лоб.
— Проклятье! — произнес он. — Уж не подцепил ли султан заражение крови или что-нибудь в этом духе, как ты думаешь?
Она подняла с мраморного пола миску, вода в которой уже нагрелась и приносила страждущему мало облегчения.
— Это больше похоже на пневмонию, — возразила она. — Я видела, как от нее умирали лесорубы и женщины, только что родившие детей. Болезнь набрасывается на изможденный организм.
Казалось, что взгляд капитана способен прожечь стены.
— Халиф может умереть! — прошептал он сквозь зубы, и незнакомый с ним человек мог бы сейчас испугаться за участь Шарлотты. — После всего, что пережил, он может умереть.
Только спустя несколько долгих секунд Шарлотта отважилась взять Патрика за руку.
— Мы ведь не знаем еще наверняка. Я только предполагаю, а уж меня не назовешь авторитетом в медицине.
Патрик не отрывал взора от Халифа, словно гипнотизируя неведомого врага, предлагая ему принять телесное обличье и выйти на честный поединок. Прошло немало времени, пока он снова посмотрел на Шарлотту, и она смогла различить отчаяние на дне его синих глаз.
— Мне нужно быть сейчас на берегу вместе с Кохраном, — сказал он, положив руки ей на плечи. — Постараюсь вернуться как только смогу.
Она кивнула, все еще держа в руках миску. Когда Патрик вышел, она выплеснула ее содержимое во двор и дернула за шнурок колокольчика, чтобы позвать служанку.
Рашид вернулся раньше Патрика и застал Шарлотту обмывавшей свежей холодной водой лицо, торс и подмышки Халифа.
— Что происходит? — спросила она хриплым шепотом. Был жаркий послеполуденный час, и во всем дворце стояла мертвая тишина, как и всегда в это время.
Евнух потеснил Шарлотту, чтобы помочь ей держать и поворачивать султана.
— Я всего лишь раб, — проворчал он. Страх за жизнь хозяина сделал его сварливым. — Я не могу знать обо всем.
— Неправда, — возразила Шарлотта. — До тебя первого доходят все слухи, что носятся по дворцу. Неужели слуги ничего не говорили о том, что за корабль стоит на рейде?
Рашид попытался запугать ее одной из своих гримас.
— Слуги знают еще меньше моего. Прекрасно. — Шарлотта постаралась взять себя в руки, глубоко вздохнув. Пригладив волосы и одернув платье, она сказала: — Стало быть, мне надо самой выйти на берег и разузнать, что там творится.
Евнух остановил ее, не успела она пересечь и половины комнаты. Шарлотта удивилась, с какой грацией и легкостью двигался этот крупный человек.
— Капитан не желает, чтобы ты вмешивалась.
Шарлотте до смерти надоело выслушивать, чего желает и чего не желает капитан. Она вырвалась от Рашида.
— Возможно, тебе и нравится быть рабом, — не выдержала она, — а мне — нет!
В глазах у Рашида вспыхнуло такое пламя, что она тут же пожалела о своих словах. Прикусив губу, Шарлотта попыталась было извиниться, но еще более мрачное выражение уязвленной гордости на лице евнуха быстро иссушило поток ее красноречия. Она вернулась к ложу Халифа, не сказав ни слова, — максимальная уступка обстоятельствам, на какую она была способна.
Прошло около часа в неловком молчании, пока не явился слуга, пригласивший ее к Патрику, и Шарлотта встретилась с мужем в отведенной для них комнате, рядом с покоями султана.
Капитан выглядел рассеянным, нетерпеливым и необъяснимо равнодушным к ней. Он беспорядочно заталкивал свои немногочисленные пожитки в арабские седельные сумки, с которыми обычно путешествовал верхом.
Шарлотта всполошилась.
— Ты уезжаешь? — Слова сами собой складывались в фразы обвинения и упрека. — А как же осложнения у Халифа? А как насчет пиратов в заливе, которые только и ждут возможности перерезать нас всех прямо в постели?
Патрик повесил кожаные сумки через плечо, и в глазах его полыхнул мрачный юмор.
— Это рыбаки, — вздохнул он, — а не пираты. Они уже неделю в море и зашли сюда запастись пресной водой, вот и все. А что до Халифа, я ведь могу положиться на вас с Рашидом.
Ее пронзила горечь при мысли о разлуке с Патриком, пусть и короткой, но она быстро оправилась. Она должна переносить невзгоды с высоко поднятой головой и не подавать виду, как уязвима. Это нужно для их ребенка, которому только предстоит появиться на свет.
— Я понимаю, — сказала она как можно более сдержанно.
Патрик задумчиво смотрел на нее. Шарлотта ждала, что он скажет ей на прощание, что любит ее или даже что ему ненавистна разлука, но он так и не произнес ни слова. Он просто обнял ее и поцеловал, а потом вышел, так ничего и не сказав напоследок.
Такое молчаливое прощание Глубоко ранило Шарлотту, hi) она была не из тех женщин, которые в подобных случаях способны заливаться слезами. Ее здоровая натура всегда брала верх и не давала ей распускаться.
Зная, что возле Халифа дежурит Рашид, она поспешила по лестнице к окну, из которого могла видеть, как Патрик со своими людьми скачет по освещенной сумеречным светом пустыне.
Шарлотта где-то слышала, что это плохая примети смотреть вслед тому, кого любишь, пока он не скроется из виду, но ей всякий раз хотелось еще мгновение видеть Патрика, потом еще мгновение…
Когда он въехал на высокую дюну и обернулся к ней в прощальном приветствии, сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди и она не смогла подавить глухого рыдания.
Она взмахнула рукой ему в ответ, повернулась и пошла во дворец.
Халиф проснулся через час с небольшим. У него был сильнейший жар, и он находился в полубредовом состоянии, но Шарлотте удалось уговорить его выпить несколько глотков бульона и холодной воды, после чего он впал в беспокойное забытье.
Шарлотта от усталости тоже начала грезить наяву, но Рашид вернул ее на землю, взяв за локоть.
— Идите отдохните немного, миссис Треваррен, — сказал он. — Я разбужу вас, если увижу, что ему становится хуже.
Шарлотта была с ним согласна. К тому же ей хотелось немножко побыть одной и помечтать о будущем ребенке. Она кивнула и вышла из султанской опочивальни. Но прежде чем вернуться к себе в комнату, она подошла к окну, обращенному на море, и смотрела на темные волны.
Грозный силуэт корабля по-прежнему четко виднелся на водной глади, и от его присутствия Шарлотту вдруг пробрал холод, хотя ночь была теплой. «Рыбаки». — убеждала она сама себя. Ведь Патрик с мистером Кохраном встречались с незнакомками и решили, что те не представляют опасности,
Хотя живот ее пока оставался плоским, у Шарлотты появилась привычка прикладывать иногда к нему руки, словно для того, чтобы почувствовать трепет новой жизни, зародившейся в ней. Она снова взглянула на судно и снова вздрогнула, но напомнила себе, что беременные женщины часто бывают подвержены всяким надуманным страхам и причудам.
Шарлотта наконец вошла в свою спальню о, какой пустой показалась она без Патрика! быстро почистила зубы, умылась и лила спать. Она грезила о всаднике, едущем через пустыню, залитую лунным светом, и душа ее была вместе с ним телом она оставалась во дворце.
Утром Халифу стало легче, хотя он сильно ослаб. Шарлотта читала ему вслух, то и дело уговаривая выпить еще чашечку свежей воды, и рассказывала про своего отца, дядю, братьев и сестру. Когда вскоре после полудня султан уснул. Рашид пришел сменить ее у постели больного. Он был весьма озабочен.
— Что случилось? — шепотом спросила Шарлотта.
К ее удивлению, евнух не старался уйти от ответа.
— Это все тот корабль, — сказал он, хмуря брови. — Они давно уже набрали воды, сколько им было нужно. Им больше незачем оставаться здесь.
— Надеюсь, люди Халифа несут стражу вокруг дворца.
Рашид кивнул.
— И все же мне это не нравится. У Ахмеда есть могущественные друзья, готовые на предательство — и вокруг дворца, и внутри его.
Шарлотте стало не по себе. Ей с самого начала был отвратителен брат султана, отъявленный негодяй и тупица. Последние же события доказали ею вероломство по отношению к Халифу и дьявольскую жестокость:
— Нам лишь остается быть бдительными, — только и сказала она.
Желая побыть в женском обществе, Шарлотта направилась в ту часть дворца, куда кроме женщин имели доступ лишь евнух и сам Халиф, хотя часть обитательниц гарема отнюдь не испытывала к ней дружеских чувств. Однако стоило ей войти в хамам, как вокруг собрались все султанские жены. Они горели желанием узнать, каково состояние Халифа, хотя многие откровенно завидовали ее привилегированному положению.
Пользуясь тем, что она была переводчицей, Алев постаралась поскорее удовлетворить их любопытство и увела Шарлотту в дальний уголок сада, где рос старый вяз. Шарлотта прикоснулась к его мощному стволу, вспоминая обстоятельства своего побега. Конечно, многие назвали бы ее попытку провалившейся, но, по крайней мере, она до конца боролась за свою свободу, а не сидела в бездействии, оплакивая судьбу.
Алев с неожиданной силой сжала ей руку.
— Говорят, что теперь ты любимая жена Халифа, что отныне ты не живешь в гареме оттого, что делишь с ним ложе. Это правда?
Оскорбление, проникло в самое сердце Шарлотты и растеклось ядом по жилам.
— Я замужем за капитаном Треварреном! — отчеканила она. — И я верна своему мужу. И ложе мое находится в той комнате, где мы спим с Патриком.
Алев замигала, почувствовав растерянность. Однако она мгновенно справилась с собой и продолжала:
— Так, может, ты передашь султану весточку от меня? Ты просто скажешь ему, что его сыновья живы и здоровы и что я умоляю позволить навестить его и убедиться, что он поправляется.
Гнев Шарлотты несколько поостыл. Если бы Патрик был столь тяжко болен и ей не разрешали его видеть, она возненавидела бы всех окружающих.
— Я передам все, о чем ты просишь, — мягко сказала она. — Вот только Рашид не допускает к нему никого, кроме Патрика и меня, и не думаю, что его удастся переубедить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42