Я благодарен вам за участие к моей жене. Если я что-то могу для вас сделать…
Она его перебила.
— Никто не в силах мне помочь. Я вышла за него замуж по собственной воле. Но молодые женщины почти ничего не знают о жизни. Иногда неведение слишком дорого нам обходится, мистер Грант.
О да, Коби знал это наверняка. Он вспомнил о том, как дорого обошлась ему собственная наивность, и его жалость к леди Хинидж стала еще сильнее. Ничего не добавив, он поклонился и вышел из комнаты, где мертвая красота покрывалась пылью на стенах заброшенной комнаты.
Вернувшись в гостиную, Коби обнаружил принца играющим в баккара. Ставки колебались от пяти шиллингов до десяти фунтов. Игра проходила в молчании, словно в казино, к удивлению многих неискушенных гостей.
Сэр Рэтклифф постоянно выигрывал. По его словам, удача ему улыбалась. Он подсказывал и Сюзанне, которая сидела рядом с ним и играла впервые. Она тоже выиграла значительную сумму.
Принц пригласил Коби сыграть. Леди Хинидж подсела к нему и стала советоваться с ним, подобно тому, как Сюзанна советовалась с сэром Рэтклиффом. Дина играть отказалась.
— Ты ведь не возражал? — сказала она ему позже. — Я нахожу эту игру слишком скучной.
Коби разделял ее мнение, но у него имелись свои причины для участия в игре. Одной из них была возможность внимательнее присмотреться к манере игры сэра Рэтклиффа. Вскоре леди Хинидж сказала, что слишком устала и собирается отдохнуть. Гранты тут же последовали ее примеру.
Они занимали несколько комнат: маленькую гостиную, две спальни и крохотную ванную, которая в подметки не годилась их роскошной ванной комнате на Парк-Лейн.
— Что за скучный способ проводить время, — заявила Дина, имея в виду игру в баккара.
— Верно, — согласился муж. — Я знаю гораздо лучшие способы, а ты?
— О да! — с жаром воскликнула она.
«Что ж, если у него действительно роман с Сюзанной, скоро это станет известным, ведь здесь, в Маркендейле, ничего ни от кого не скроешь. Похоже, Сюзанна снова увлеклась сэром Рэтклиффом, и это замечательно», — успела подумать Дина, прежде чем Коби увлек ее в постель, и мысли исчезли, сменившись одними лишь чувствами…
Позже, уже под утро, лежа рядом со спящей женой, Коби размышлял о леди Хинидж, сэре Рэтклиффе, двух мертвых девочках и бриллиантовом ожерелье, которое его владелица ненавидит (вернее сказать, временная владелица, поскольку обладательница фамильных драгоценностей не имеет права распоряжаться ими, а после смерти мужа обязана передать их следующей хозяйке дома).
Когда-то он читал роман Троллопа «Бриллианты Юстасов». Главная героиня, Лиззи Юстас, в отличие от леди Хинидж обожавшая свои драгоценности, отказалась расстаться с ними после смерти мужа и носила их с собой в маленьком сейфе. Затем она выкрала их, свалив вину на неизвестного вора.
Сэр Рэтклифф наверняка держит драгоценности в сейфе… там же, где и письма принца Уэльского. Насколько же надежен замок? Сможет ли человек, владеющий искусством взлома сейфов не только с помощью динамита, но и более тонкими способами, вскрыть сейф сэра Рэтклиффа?
Сегодня днем Коби провел рекогносцировку и выяснил расположение комнат на всем этаже. Главное, обставить дело так, будто в дом пробрался вор… если, конечно, удастся совершить кражу.
«На этот раз, — сказал он себе, — мне опять должно повезти».
Все прошло как нельзя лучше. Коби с удовольствием наблюдал за своей будущей жертвой на скачках и за игорным столом. Перед обедом Бьючамп остановил его на лестнице, якобы для того, чтобы поделиться впечатлением о висящей над ними картине Ричарда Уилсона.
— Вы обдумали то, о чем мы говорили в Сандригхэме, мистер Грант? Вы еще не пришли к окончательному решению?
Коби лениво ответил:
— Да, конечно, мистер Бьючамп, — и замолчал. Он отлично умел играть в «кошки-мышки».
В голосе Бьючампа появилось раздражение.
— И?
— И? — Улыбка Коби была очаровательной, как никогда. — Что ж, мистер Бьючамп, сэр, вам остается только набраться терпения. Не мешало бы добавить остроты в вашу пресную жизнь. И да, что касается Ричарда Уилсона, это одна из его лучших работ, вы не согласны?
С этими словами он сбежал по ступенькам и присоединился к Дине и леди Хинидж, которая совершенно не радовалась выигрышам своего мужа. Откровенно говоря, единственным обстоятельством, омрачающим настроение сэра Рэтклиффа, было поведение его жены. Когда вечером она вернулась в свою спальню, он догнал ее и вошел вслед за ней.
— На пару слов, — сказал он, схватив ее за руку. Женщина попыталась вырваться, но не сумела. — Какого черта та заискиваешь перед этой скотиной Грантом? Я этого не потерплю, ты слышишь? Держись от него подальше.
Все еще пытаясь вырваться, она возразила ему:
— Нет. Я твоим грязным развлечениям не мешаю. А в моих разговорах с мистером Грантом нет ничего дурного. Я буду поступать так, как захочу.
— Еще чего, — рявкнул он, выкручивая ей руку. — Ты будешь делать то, что я скажу, или пеняй на себя.
Ей опять не удалось вырваться.
— Ничего я делать не буду. Ты не имеешь права мне указывать.
На этот раз муж отпустил ее, но лишь для того, чтобы ударить по лицу тыльной стороной ладони.
— Ты слышала, что я сказал, женщина. Что-то ты обнаглела в последние дни.
— Я чиста перед тобой. Можешь ли ты сказать то же самое о себе?
Очередной удар швырнул ее на пол. Сэр Рэтклифф склонился над ней и грубо сорвал с нее драгоценности.
— К черту, женщина, ты их не заслуживаешь.
Он повернулся и вышел. Леди Хинидж с трудом поднялась на ноги. Неужели он и с Сюзанной Уинтроп так же жесток? Наверное, нет пока.
Она медленно переоделась ко сну, решив не вызывать служанку. Влезть на постель было больно: ее тело после падения было покрыто синяками. Эта ночь была далеко не первой, когда боль и стыд мешали ей уснуть.
Вскоре после полуночи леди Хинидж задремала, но ее разбудили какие-то тихие звуки. Шум доносился из спальни мужа, которую она считала пустой. Зная, что сэр Рэтклифф не привык возвращаться от Сюзанны до рассвета, леди Хинидж встала, подошла к двери его комнаты и зажгла свет, чтобы увидеть… что?
Мужчина был одет в черное, а широкий шарф, обмотанный вокруг головы, полностью скрывал его лицо. На залитом лунным светом туалетном столике стоял открытый сейф сэра Рэтклиффа, и вор вынимал из него кожаные футляры с драгоценностями. Ожерелье уже лежало на большом черном шелковом платке, расстеленном на кровати.
Почему-то леди Хинидж совершенно не испугалась. Взломщик невозмутимо продолжал рыться в сейфе. Теперь она заметила и пачку бумаг, вынутых из сейфа и аккуратно сложенных на платке.
Мгновение она и вор глядели друг на друга. Леди Хинидж подумала о том, чтобы поднять тревогу, но затем вспомнила о своей загубленной жизни, о бриллиантах, которые жгли ее кожу, и о ненависти к ним и к мужу.
Очень медленно она повернулась, погасила свет и вернулась в постель, позволив взломщику завершить свою ночную работу.
Впервые за много месяцев она уснула с улыбкой на губах.
Когда дверь открылась, Коби решил, что сэр Рэтклифф вернулся из спальни Сюзанны раньше обычного. И что теперь делать?
Но это была леди Хинидж, похожая на привидение в своей длинной ночной рубашке, с распущенными седеющими волосами, с полными ужаса глазами, глядящими прямо на него. Коби хотелось зааплодировать: он ждал от нее истерики или криков, которые разбудили бы весь дом и вынудили бы его спасаться бегством…
Он решил ничего не предпринимать. Единственный шаг к ней, единственное слово могли бы разрушить ее неестественное спокойствие.
Женщина замерла. Она протянула руку, чтобы выключить свет, и молча вышла из комнаты. Весь эпизод занял не более минуты.
Только теперь Коби понял, что канат, по которому он идет, натянут гораздо выше обычного. Он не думал, что леди Хинидж его узнала. Наконец он вынул из кармана карточку и бросил ее в пустой сейф, оставленный на туалетном столике.
Последний этап опасного приключения остался позади. Рассовав добычу по карманам, Коби вылез в окно. Чтобы добраться по балкону до открытого окна собственной спальни, хватило нескольких мгновений. Принесенная из сада лестница уже стояла у стены оранжереи, чтобы создать впечатление, будто вор проник в дом снаружи.
Коби сложил письма принца в большой дорогой конверт из белой бумаги ручного отлива и запечатал искусно сделанной печатью, купленной в одном из лондонских ломбардов.
Конверт был адресован лично Его Королевскому Высочеству принцу Уэльскому. Ранним утром Коби как обычно собирался отправиться на верховую прогулку и по пути положить конверт на стол для входящей корреспонденции.
Теперь оставалось принять ванну и переодеться ко сну. Похожий на ангела, во всем белом и с вьющимися золотистыми волосами, он открыл дверь Дининой спальни и бесшумно улегся в постель рядом со спящей женой, чтобы проснуться утром в ее объятиях.
Сэр Рэтклифф Хинидж лежал в постели с Сюзанной Уинтроп. Почти рассвело, пора было уходить. Он шевельнулся; она в полудреме прижалась к нему. Проснувшись окончательно, женщина с некоторым раздражением сказала:
— Я в самом деле не знаю, что делать.
— Ты о чем? — встревожился ее любовник. Его пугало, когда женщины начинали размышлять. Лучше бы они ограничивались чувствами.
— О том, что у меня будет ребенок.
— А что можно сделать? Твой муж знает, и вроде не против.
Только этой заботы ему не хватало.
— Он понимает, что ребенок не от него, но готов признать его и сделать своим наследником; только боюсь, он может узнать, что ребенок твой.
Сэр Рэтклифф хрипло рассмеялся.
— Не думает же он, будто это работа Аполлона!
Сюзанна, уткнувшись лицом в подушку, ответила сдавленным голосом:
— Почему-то он в этом уверен. Он всегда считал Коби моим любовником.
Она умолкла и повернула к нему искаженное болью лицо.
Сэр Рэтклифф грубо возразил:
— Я полагал, его бы сильнее взволновало, если бы отцом ребенка оказался Коби, а не я. Все-таки Грант — незаконнорожденный ублюдок, а я принадлежу к известному роду.
Сквозь слезы Сюзанна ответила:
— Знаю, но он ведь всегда был уверен, что я изменяю ему с Коби, и примирился с этим. Но если он узнает, что ребенок от тебя, то наверняка рассердится. Получится, будто у меня два любовника одновременно. Он этого не потерпит.
Сэра Рэтклиффа разобрал смех.
— Неплохая шутка, при том что ты клялась мне, будто никогда не была любовницей Гранта. Но нам обоим ведь только лучше, если он будет верить, что это ребенок Гранта, так чего волноваться?
— Потому что… — теперь и ее голос был искажен болью, — я ужасно обошлась с Коби. Он всегда был честен со мной, а теперь все вокруг думают, будто я забеременела от него. Я даже намекнула на это его жене. Я не представляю, как сказать ей правду. Это же так подло… сама не знаю, зачем я это сделала…
— Зато умно, — возразил сэр Рэтклифф, вставая и натягивая тяжелый парчовый халат, — ведь я не в состоянии содержать любовницу и незаконнорожденного ребенка, и не хочу быть втянутым в бракоразводный процесс. Если твой муж ничего не имеет против Аполлона, чего ты боишься? Ты же ничего не теряешь. Я пожалуй пойду, уже поздно, а ты прекращай свое нытье. Хныканье моей жены я еще могу стерпеть, но от любовницы мне нужно кое-что другое. Так что выше нос, дорогуша, если хочешь удержать меня в своей постели.
Он никогда прежде не обращался к Сюзанне подобным тоном, но она начала ему надоедать. Обычные любовные отношения казались ему слишком пресными.
Сэр Рэтклифф весело насвистывал, направляясь по коридору к своей комнате. Вокруг не было ни души. Он отпер дверь спальни, вошел и зажег свет.
Приготовленная ко сну несмятая постель манила его к себе. Зевая, он сбросил халат и направился к ней…
И только сейчас заметил… нет, быть того не может! Это же сейф, открытый настежь и пустой, совершенно пустой, если не считать единственного клочка бумаги на дне. В ужасе сэр Рэтклифф склонился над ним и схватил карточку, чувствуя, как дует из распахнутого окна, которое он оставлял плотно закрытым.
Текст на карточке оказался простым и недвусмысленным. «Я ЗАСТАВИЛ ТЕБЯ ЗАПЛАТИТЬ ЗА ЛИЗЗИ СТИЛ, НО ЭТОГО МАЛО», — было написано заглавными печатными буквами. У сэра Рэтклиффа зашумело в ушах. На мгновение он забыл даже об утрате бриллиантов и писем принца. Кто-то знает! Кто-то разнюхал о смерти Лиззи и забрал бриллианты… и письма… чтобы отомстить.
Его жизнь под угрозой, тайна перестала быть тайной. Полночный вор украл у него не только остатки былого богатства, но и гарантии безопасности. Сжимая карточку в руке, сэр Рэтклифф тяжело опустился на кровать. Что делать? Придется заявить о краже бриллиантов. От жены это скрыть не удастся.
Что бы он ни говорил ей наедине, ему хотелось, чтобы жена продолжала носить его драгоценности. Бриллианты доказывали: он не настолько обеднел, чтобы распродавать фамильное достояние. Нет, надо заявить о краже, но умолчать о карточке, оставленной вором.
Хуже того, его единственным спасением, талисманом, оберегающим от опасности, были похищенные письма. Если их вернут владельцу, ему конец, поскольку он лишится расположения принца — своей единственной поддержки.
Сэр Рэтклифф Хинидж оказался один в бушующем океане, и спасательной шлюпки на горизонте не было.
Четвертая глава
— Говорят, что Кенилворт телеграфировал в Скотланд-Ярд, и что они обещали прислать следователя… это правда?
Виолетта кивнула. Узнав о краже знаменитых бриллиантов Хиниджа, она почувствовала себя совсем как леди Макбет («Что? Только не в нашем доме!»), но никто, как утешали ее подруги, не мог быть застрахован от столь дерзкого преступления. Вор влез на крышу оранжереи по украденной из сада лестнице. Затем у него хватило ловкости вскарабкаться на балкон, войти в спальню сэра Рэтклиффа, взломать сейф и забрать драгоценности.
Из деликатности никто так и не поинтересовался, в чьей комнате находился сэр Рэтклифф в ночь кражи.
Только один из гостей за вечерним чаем высказал мысль, заставившую настоящего вора насторожиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25