Сэр Альберт очень красочно описал карьеру истца.
— Он был офицером придворного кавалерийского полка, — провозгласил он, — с безупречным послужным списком. Позже, получив наследство, он счел своим долгом послужить стране, подал в отставку и баллотировался в парламент. В парламенте он возглавлял несколько комитетов, и если бы не подлая интрига, жертвой которой он стал в Маркендейле, его политическая карьера могла бы сложиться еще успешнее. Более того, в Маркендейле он лишился не только своей репутации, но и фамильных драгоценностей. Его жена была так сильно удручена потерей, что решила удалиться от мира, нанеся ему третий удар.
Голос сэра Альберта понизился до шепота. Коби цинично подумал, что сейчас адвокат достанет носовой платок и пустит слезу. Вообще-то сэр Альберт подумывал об этом, но решил не переигрывать.
Он сделал длинную паузу, чтобы все в зале успели посочувствовать «ужасному горю, которое обрушилось на честного и порядочного джентльмена, последнего из рода преданных слуг короны и государства», а лишь затем продолжил вступительную речь.
— Вопрос прост, джентльмены. Мошенничал или не мошенничал сэр Рэтклифф при игре в карты? Далее, подписал ли он свое признание лишь для того, чтобы спасти репутацию принца Уэльского, при условии, что тайна будет сохранена? Но тайна не была сохранена по вине одного или нескольких ответчиков, что привело моего клиента к социальному краху, а всех нас — в зал суда. Я надеюсь доказать, что он стал жертвой заговора, члены которого действовали бесчестно по причинам, которые я назову.
Кенилворт склонился к Коби и прошептал ему на ухо:
— Что за чушь насчет заговора? Он мухлевал в карты. Вот где бесчестие. Что этот бумагомаратель себе позволяет?
— Разбрасывает грязь в надежде, что к кому-нибудь да прилипнет, — прошептал Коби в ответ.
После этого сэр Альберт продолжил излагать свою версию событий, происшедших в Маркендейле. Коби в очередной раз взглянул на зрителей и заметил среди них Хендрика Ван Дьюзена. Ему-то как удалось билет достать?
Коби не знал, что в зале суда находится еще один из его знакомых. Уокер подкупил одного из приставов и теперь тайком наблюдал и за процессом, и за мистером Дилли. Мистер Дилли, как обычно, был невозмутим. Он и бровью не повел, когда сэр Альберт закончил свою речь и вызвал сэра Рэтклиффа.
По залу прошел шумок. Даже судья проявил неожиданное любопытство, очнувшись от полудремы. Сэр Рэтклифф производил впечатление «благородного баронета», как впоследствии окрестила его пресса.
Сидящие в зале светские дамы достали свои лорнеты. Виолетта обратилась к Дине громким «театральным» шепотом:
— Вылитый жулик. И что в нем нашла Сюзанна Уинтроп?
Он держался решительно, но скромно, и его манеры были безупречны. Когда у него спросили, зачем он подписал признание, если был невиновен, сэр Рэтклифф взглянул на судью, а затем на присяжных, и печальным голосом ответил:
— Я понимал, что репутации его королевского высочества принца Уэльского будет нанесен непоправимый урон, если станет известно, что он был банкометом в азартной карточной игре. Как верный слуга короны, я счел своим долгом пожертвовать собой, чтобы спасти его доброе имя.
— В таком случае, — воскликнул сэр Альберт, — зачем вы подали иск и потребовали вызвать в суд принца Уэльского, предав гласности его участие в азартной игре?
Сэр Рэтклифф принял столь горделивый вид, что Коби еле удержался от смеха. Однако некоторые из присяжных смотрели на «благородного баронета» с сочувствием.
— Потому что меня уверили, что если я подпишу признание, все это останется в тайне, и моя репутация, как и репутация принца Уэльского, не пострадает. Представьте себе мой ужас, когда я узнал, что по вине одного из ответчиков, мистера Джейкоба Гранта, эти события стали известны всему Лондону, и я столкнулся с всеобщим осуждением. Хуже того, я мог лишиться своего места в парламенте. Мне пришлось действовать, чтобы спасти свою честь.
Сэр Дарси Спенлоу вскочил на ноги.
— Ваша честь, — обратился он к судье. — Я требую вычеркнуть обвинение в адрес мистера Гранта из протокола. Это ничем не подкрепленные слухи.
Судья кивнул.
— Предупредите своего клиента, сэр Альберт, — сурово произнес он, — чтобы впредь он отвечал по существу.
— Конечно, ваша честь. Позволите продолжать?
— С этим условием.
— Скажите, сэр Рэтклифф, каково было достоинство фишек, с которыми вы играли?
— От пяти шиллингов до десяти фунтов.
Сэр Альберт повернулся к присяжным.
— От пяти шиллингов до десяти фунтов, — торжественно повторил он. — В таком случае сумма вашего выигрыша ничтожна в сравнении с размерами вашего состояния.
— Это правда, сэр.
— То есть, если игрок мошенничает, он лишь попусту рискует своей репутацией?
— Именно так. Игра не стоит свеч. Значит, вы понимаете, как я был удивлен, когда меня обвинили в столь бессмысленных действиях.
Некоторые из присяжных закивали в знак согласия. Если бы решение выносилось сейчас, не было сомнений, кто стал бы победителем.
Дина тоже пришла к выводу, что сэр Рэтклифф держится неплохо. Он подробно объяснил свою манеру игры, сказав:
— Да, я клал фишки на карты, на которые ставил, но никогда не перемещал их после окончания игры, чтобы уменьшить или увеличить свои ставки.
После этого возникло еще несколько острых моментов. Было упомянуто о краже бриллиантов. Сэр Рэтклифф подтвердил, что эта потеря сильно его расстроила и отразилась на его поведении во время игры, что и могло повлечь за собой ложное обвинение.
Под конец был задан прямой вопрос:
— Виновны ли вы, сэр Рэтклифф Хинидж, в мошенничестве во время игры в баккара?
Он громким и твердым голосом ответил:
— Нет, не виновен.
— Правдивы ли выдвинутые против вас обвинения?
— Нет. Я считаю, что они были сфабрикованы тем же человеком, который рассказал всему Лондону о происшедшем в Маркендейле.
В целом сэр Рэтклифф произвел благоприятное впечатление на присяжных. Сэр Альберт, по слухам, даже надеялся, что ответчики сдадутся без боя, решив, что их дело проиграно.
По возвращении домой Дина сказала мужу:
— Не думаю, что разбирательство продлится долго или что появятся сомнения в виновности сэра Рэтклиффа, как бы он ни хитрил.
— Можешь быть уверена, — с циничной улыбкой ответил Коби, — адвокаты сумеют растянуть этот процесс, ведь так они отрабатывают свои гонорары. А что до сэра Рэтклиффа, его доводы показались присяжным весьма убедительными. Я слышал, что сэр Альберт убежден в невиновности своего клиента и искренне верит, что мы сговорились, дабы очернить его в глазах принца.
Дина вздрогнула.
— Я беспокоюсь, — пробормотала она, — о тебе и остальных. Особенно о тебе. Как ты думаешь, они станут спрашивать о краже бриллиантов Хиниджа?
Коби покачал головой.
— Вряд ли. Не тревожься, любовь моя.
Но Дина продолжала тревожиться.
На следующее утро светские дамы явились в новых туалетах. Дина была очаровательна, и большинство присяжных мысленно согласились с Коби: да, столь юное и невинное создание не может быть женой негодяя.
Сэр Дарси приступил к перекрестному допросу сэра Рэтклиффа. Но все его усилия оказались напрасны. Напротив, чем сильнее был его напор, тем большее сочувствие к сэру Рэтклиффу пробуждалось в душах многих зрителей и присяжных, которые уже привыкли думать о нем как о жертве заговора.
— Я утверждаю, — заявил сэр Дарси, — что невинный человек не стал бы губить свою честь и репутацию, письменно признавая себя виновным в мошенничестве. Вашу подпись на документе следует рассматривать как неоспоримое доказательство вины. Что вы на это ответите?
Сэр Рэтклифф снова принял горделивый вид, вздохнул, взглянул на судью, а лишь затем обратился к своему обвинителю.
— В обычных обстоятельствах, сэр, я согласился бы с вами. Но учтите, что я офицер и джентльмен, посвятивший жизнь служению короне и государству. Я вынужден был подписать эту бумагу, чтобы спасти принца от скандала. Ради своей страны я готов был пожертвовать не только жизнью, но и репутацией… поскольку принц и ответчики обещали сохранить это в тайне.
— Но разве можно было сохранить такую тайну, сэр Рэтклифф? А так как вы и никто иной затеяли этот судебный процесс, скандал все-таки разразился. Куда же делась ваша преданность принцу?
— Причина в том, что люди, сидящие здесь, нарушили клятву молчания. Поскольку они обошлись со мной бесчестно, то и я счел себя свободным от любых обязательств.
Он повернулся и обратился к судье.
— Я уверен, что вы понимаете мои мотивы, ваша честь…
Судья вздохнул.
— Вам задает вопросы адвокат. Отвечайте ему, а не мне.
Коби знал, что в стране набирает силу движение республиканцев, и его опорой являются мелкие коммерсанты и лавочники. Весь высший свет уверен в виновности сэра Рэтклиффа, но его представителей нет в жюри. А те, кто сидит на скамье присяжных, не испытывают сочувствия к принцу и его «сторонникам», как назвал ответчиков сэр Альберт в одной из своих речей.
Сэр Дарси вздохнул, взглянул на листок бумаги и снова обратился к сэру Рэтклиффу.
— Вы заявили, сэр, что поскольку достоинство фишек, которые использовались в игре, слишком мало, у вас не было причин для мошенничества. Я правильно вас понял?
— Да. Я именно так и сказал.
— А если бы ваше финансовое положение оказалось гораздо более шатким, если бы у вас было много долгов, и ваш кредит был бы исчерпан, в этом случае риск оказался бы оправданным?
— Даже если бы я на самом деле испытывал финансовые затруднения (а у меня их нет), ничтожные суммы выигрышей не могли бы стать поводом для мошенничества… как раз наоборот…
Сэр Дарси печально вздохнул.
— Да или нет, сэр Рэтклифф?
— Точный ответ требует пояснений, сэр.
— Итак, вы утверждаете, что не испытываете финансовых затруднений. Я знаю, что вы потеряли крупную сумму на биржевых спекуляциях и часто играете в клубах, где ставки значительно выше, чем в Маркендейле. Не желаете пересмотреть свой ответ?
Сэр Рэтклифф и бровью не повел.
— Конечно, нет. То, что вы сказали о финансовых потерях, правда, но это ничто в сравнении с размерами полученного мной наследства. А что касается участия в азартных играх, то это обычные сплетни.
— Это вы так говорите.
Сэр Дарси взглянул на свою бумажку и объявил, что вопросов у него больше нет.
Сэр Рэтклифф выиграл и этот раунд. Все в зале встрепенулись, когда сэр Альберт объявил, что вызывает следующего свидетеля — самого принца Уэльского.
Виолетта прошептала Дине:
— Вот бедняга. Разве мог он предположить, что невинные развлечения в Маркендейле приведут его в зал суда?
— Не думаю, что его это сильно беспокоит, — ответила Дина.
Принц держался великолепно. Он отвечал на вопросы сэра Альберта своим приятным гортанным голосом, и не проявлял ни малейших признаков раздражения из-за того, что с ним обращаются, словно с простым смертным. Да, несколько джентльменов во главе с хозяином дома лордом Кенилвортом сообщили ему, что сэр Рэтклифф Хинидж жульничает во время игры в баккара.
— Кто именно выдвинул обвинение?
Принц задумался, затем взглянул на судью.
— Как я понял, все ответчики видели, как сэр Рэтклифф передвигает фишки.
— И среди них не было человека, чье мнение оказалось решающим?
— Я повторяю, все они видели, как сэр Рэтклифф жульничает.
Нет, сам он этого не видел, поскольку сидел за другим столом. Нет, у него не было причин сомневаться в честности Кенилворта и остальных ответчиков.
Да, он согласился, чтобы во избежание скандала, сэру Рэтклиффу предложили подписать признание вины и обещание никогда больше не играть в карты.
Да, он полагал, что этим все и завершится.
В конечном счете, впечатление от его ответов было благоприятным. Сэр Дарси встал, чтобы подвергнуть принца перекрестному допросу. Он спросил, почему принц согласился сохранить происшедшее в тайне.
— Я хотел проявить снисходительность и милосердие.
В зале поднялся шум, когда один из присяжных поднял руку и попросил разрешения задать вопрос.
Зрителей призвали к порядку, и, наконец, волнение улеглось.
— Я хотел бы спросить у свидетеля, когда именно он решил, что обвинение в адрес сэра Рэтклиффа правдиво?
В зале снова зашумели. Принц сохранял спокойствие.
— Поскольку свидетельства не были анонимными, повторяю, я был вынужден им поверить, другого пути не было.
«Уж это наверняка обезоружит сэра Рэтклиффа», — подумал Коби. Впоследствии выяснилось, что он ошибался: тех, кто верил в невиновность «благородного баронета», не так-то просто было переубедить.
Наконец, все закончилось, и принц вернулся в зал. Следующими свидетелями были никому не известные личности, которые клялись, что сэр Рэтклифф никогда не стал бы мошенничать в карты.
— Все они таскаются по тем же борделям, что и Хинидж, — прошептал Кенилворт на ухо Коби. — Вы только подумайте, какой может разразиться скандал, если задать им правильные вопросы!
Дошла очередь и до ответчиков. Первым вызвали Кенилворта. Лорнеты заблестели снова, но ожидания зрителей были обмануты: ничего нового они не услышали.
И только поздно вечером, во время перекрестного допроса сэр Альберт спросил:
— Раз уж вы, милорд, сумели разглядеть, как ваш друг и коллега сэр Рэтклифф передвигает фишки, чтобы увеличить свой выигрыш, то наверняка сможете сказать, на каких именно картах он производил эти манипуляции.
Кенилворт молчал. Он видел, как сэр Рэтклифф перемещал фишки, но достоинство карт давно позабыл.
Сэр Альберт заметил его колебания и приготовился нанести смертельный удар.
— Нет, милорд? Не можете вспомнить? И на основании этого хлипкого доказательства — вашей неверной памяти, вы губите репутацию человека, лишая его положения в обществе и разрушая политическую карьеру?
В отчаянии Кенилворт ответил:
— Я не помню карт, но видел собственными глазами, как сэр Рэтклифф передвигал фишки, чтобы повысить свою ставку, после того, как карта выигрывала…
— Ну, конечно, лорд Кенилворт. Вы утверждаете, что не помните карту, на которой выполнялся этот предполагаемый трюк, но помните, как сэр Рэтклифф передвигал фишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25