Закончив раздеваться, Тор с удовольствием вытянулся на большой постели.
В квартире было тихо. В отличие от Лейфа он не держал большого штата прислуги. У него были только экономка, кухарка и горничная, да и те приходящие. Ни дворецкого, ни камердинера у Тора не было, поскольку он отлично умел справляться со всеми делами и без их помощи.
Тор вздохнул в темноте. Единственное, что ему сейчас было нужно, – это ощущение прижатого к нему мягкого женского тела и упругой груди под его ладонью. Вернувшееся желание словно огнем жгло его тело изнутри. Перед его мысленным взором предстал образ… Линдси, улыбающейся, с лебединой грацией танцующей с лейтенантом.
Проклиная себя – и Линдси заодно! – Тор безуспешно пытался заснуть.
Линдси проснулась с первым лучом солнца. Она отлично выспалась и ощущала прилив жизненной энергии. В ее привычки входило, по крайней мере трижды в неделю, надевать брючный костюм для верховой езды и высокие черные кожаные сапоги, убирать волосы под черную фуражку с козырьком и отправляться в конюшню.
Ее отец увлекался разведением чистокровных верховых лошадей. Большая часть табуна содержалась в родовом поместье в Западном Суссексе, но несколько лошадей для экипажа и езды верхом были оставлены в конюшне на краю Грин-парка, за несколько кварталов от их лондонского дома на Маунт-стрит.
Линдси обожала верховую езду и занималась ею с самого раннего детства. Отдавая дань правилам приличия, она ездила в дамском седле, но, будь ее воля, она бы предпочла ездить по-мужски, держа ноги по бокам лошади. Ей нравилось ощущение полной свободы. Именно поэтому она совершала верховые прогулки ранним утром, когда большинство лондонцев еще спят.
Линдси миновала четыре квартала быстрым шагом, наслаждаясь легким ветерком и свежей прохладой осеннего воздуха. Над головой светило появившееся после недельной облачности солнце.
– Все готово, мисс, – поклонился ей конюх, Артемус Муди, круглолицый коренастый мужчина, служивший у отца Линдси еще до ее рождения. Рядом с ним нетерпеливо перебирал копытами длинноногий гнедой мерин.
Это был пятилетний Танцор, любимец Линдси.
– Хороший мальчик, – похлопала она мерина по гладкой атласной шее.
С помощью конюха Линдси взобралась в седло и уселась по-мужски.
– Он сегодня не может устоять на месте. Хорошая прогулка ему не помешает, мисс, – улыбнулся конюх.
– Мне тоже не помешает прогуляться! – ответила Линдси, и высокий гнедой конь послушно вынес ее из конюшни на солнечный свет.
Конюх хорошо знал, что Линдси – отличная наездница, поэтому лишь отошел в сторону, когда Танцор неожиданно отпрянул вбок, испугавшись шороха листьев в кустах.
– Ну-ну, спокойно, мальчик, – похлопала его по шее Линдси, и конь, словно поняв ее слова, послушно перешел на спокойный энергичный шаг и направился в сторону скакового круга вокруг парка.
В столь раннее время там никого еще не было, и как только Танцор оказался на широком треке, Линдси пустила его в галоп. Она улыбалась бившему в лицо свежему ветру, радуясь ощущению полной власти над великолепным чистокровным конем.
Линдси нравилась городская жизнь, но не меньше ей нравилось жить в родовом поместье Ренхерст-Холл. На двенадцати тысячах акров, принадлежащих ее отцу, она чувствовала себя абсолютно свободной от чужих любопытных взглядов и могла делать все, что заблагорассудится. Она могла ездить куда ей хотелось и по целым дням не показываться дома.
Линдси давно уже собиралась съездить в поместье. Если бы не Руди, она бы отправилась туда еще на прошлой неделе, выкроив немного времени из своего плотного рабочего расписания. Но теперь она была вынуждена оставаться в городе до тех пор, пока не будет найден настоящий убийца женщин на Ковент-Гарден или пока с Руди не будут полностью сняты все подозрения.
Танцор уже начал покрываться потом, и Линдси придержала его, пустив медленной рысью. Отгоняя тревожные мысли о брате, она пыталась хоть немного расслабиться и отдохнуть в седле. Глупо было портить такое чудесное утро мыслями об убийствах и интригах.
Еще один круг – и ей придется возвращаться в конюшню, снова превращаться в горожанку и идти на работу в редакцию.
Откинувшись на спинку чугунной скамьи под платаном, Тор следил взглядом за молодым наездником. Он уже видел этого паренька несколько раз, когда приходил в парк ранним утром. Тот был умелым наездником, мастерством которого нельзя было не восхищаться.
И лошадь у него была превосходная. На своем родном острове Тору часто приходилось ездить верхом, и он неплохо разбирался в лошадях. Его, победителя многих скачек, считали лучшим наездником острова. Он сумел обогнать даже своих братьев, а это было очень непросто, поскольку все они были отличными наездниками.
Но на острове не было таких лошадей, как эта. Местные норвежские лошадки были сильными, но невысокими и очень мохнатыми. В них не было той красоты, которой обладал этот мчавшийся по скаковому кругу великолепный конь. Тору нестерпимо захотелось оказаться в седле вместо молодого паренька, услышать стук копыт, ощутить порывы ветра в лицо и мощь лошади под собой.
С тех пор как Тор приехал в Лондон, он ходил пешком или ездил в кебе. Глядя, как молодой всадник повернул своего коня к выходу из парка и стал постепенно скрываться из виду, Тор мысленно поклялся себе, что в один прекрасный день у него будет такой же великолепный конь.
Глава 5
В повседневном платье из красновато-коричневого шелка с широкой юбкой, с раскрытым зонтом от солнца в руках Линдси шла по улице в сторону кофейни. Кофейня «Грушевое дерево» была весьма респектабельным заведением, славившимся большим ассортиментом чая и кофе, а также крошечными сандвичами и пирожными.
Линдси намеренно пришла на десять минут позже условленного времени, надеясь, что Майкл Харви уже ждет ее. Увы, войдя в кофейню, она не увидела там лейтенанта.
Молодая белокурая официантка усадила ее за небольшой, покрытый полотняной скатертью столик, и Линдси заказала себе чашку жасминового чаю. Время шло, лейтенант все не появлялся, и Линдси решила, что он либо забыл о свидании, либо у него возникла какая-то неожиданная проблема.
Она уже допивала свой чай, когда наконец увидела Харви, направлявшегося к ней. На его лице было сердитое выражение, и приветливая улыбка Линдси тут же погасла.
Остановившись перед ней, Харви сухо произнес:
– Мне следовало бы извиниться перед вами за опоздание, но я не стану этого делать. Мне только что стало известно, кто вы такая на самом деле, и должен сказать вам, мисс Грэм, это меня не обрадовало.
О Боже! Неудивительно, что он так рассержен.
– Прошу вас, лейтенант, садитесь. На нас смотрят люди…
Поколебавшись несколько мгновений, он все же сел за столик и сурово посмотрел на Линдси:
– Рудольф Грэм приходится вам братом.
– Да, это так.
– И вы пришли сюда по его просьбе, не так ли? Вчера вы совершенно бесстыдным образом пытались выудить у меня информацию и именно за этим пришли сюда сегодня. Вы надеетесь, что я выдам вам сведения, которые окажутся полезными для вашего брата, главного подозреваемого в деле об убийствах на Ковент-Гарден.
Внутренне содрогаясь, Линдси внешне ничем не выдала своего смятения.
– Мой брат не виноват, – твердо сказала она, глядя в глаза лейтенанту. – И я пытаюсь найти способ спасти его честь. Если бы ваш брат подозревался в совершении двух жестоких убийств, вы поступили бы точно так же.
Лейтенант Харви пристально смотрел на нее, словно пытаясь прочесть ее мысли.
– Не могу не восхититься вашей преданностью. Немногие женщины способны взяться за самостоятельное расследование преступления, чтобы защитить близкого человека.
От этих слов Линдси немного успокоилась и осторожно улыбнулась:
– Прошу простить меня за обман… А вот вальсировать с вами мне действительно понравилось. Вы отлично танцуете, лейтенант.
Напряжение стало понемногу оставлять Харви.
– Поскольку у меня от вас теперь секретов нет, – продолжала Линдси, решив ковать железо, пока горячо, – может, у вас есть какие-то сведения, не составляющие тайны следствия, те, которыми вы могли бы поделиться со мной?
Лейтенант вздохнул и взмахом руки подозвал официанта.
– Раз уж я здесь, закажу хоть чашку чая…
Линдси улыбнулась. Кажется, Харви простил ее, и она была этому рада.
Спустя несколько минут официант принес чашку ароматного цейлонского чая, запах которого так понравился девушке, что она тоже заказала чашку такого же чая.
Делая мелкие глотки горячего напитка, лейтенант говорил:
– Я уже сказал вам вчера, что у меня нет полномочий разглашать информацию. Однако могу заверить вас, что если вы стараетесь создать вашему брату алиби на ночь последнего убийства, то подвергаете себя серьезной опасности быть наказанной за дачу ложных показаний, поскольку рано или поздно правда выйдет наружу.
– Руди ни в чем не виноват. Но в ту ночь он был настолько пьян, что не может вспомнить, где был, и мне нужно время, чтобы выяснить это вместо него. Я не буду препятствовать правосудию, но хочу попытаться спасти брата.
– Вы хотите сказать, что его не было дома в ту ночь?
Ложь претила Линдси, но она усилием воли подавила импульсивное желание тут же рассказать лейтенанту всю правду.
– Нет, я не меняю своих показаний. Возможно, позже я вспомню тот вечер более подробно…
– Вас посадят в тюрьму, мисс Грэм. Вы либо отчаянно смелы, либо чрезвычайно безрассудны.
– Во мне понемногу того и другого, – отозвалась она, глядя на него.
– Я сообщу вам только те сведения, которые открыты широкой публике. Возможно, не все они были опубликованы в прессе.
– Внимательно слушаю вас, – с готовностью схватилась за блокнот и карандаш Линдси.
– Жертвы были обнаружены в четырех кварталах друг от друга. Первая, Молли Спрингфилд, была матерью полугодовалого малыша. Поскольку у нее не было мужа, ей пришлось торговать своим телом на улице, чтобы прокормить ребенка.
Линдси вздрогнула.
– Вторая жертва называла себя актрисой. Она играла второстепенные, эпизодические роли, но мечтала стать знаменитой. Ей нравились побрякушки и красивые вещи, и она проводила время с мужчинами, покупавшими ей всякие украшения, одежду и прочее в том же духе.
– Не могли бы вы сказать, где именно были убиты эти женщины?
Немного поколебавшись, лейтенант кивнул:
– Пожалуй, могу. Молли Спрингфилд жила в крошечной мансарде на третьем этаже над трактиром «Кабан и лиса». Она была убита в проулке позади этого дома. Вторая жертва, Фиби Картер, жила вместе с двумя другими проститутками в квартире неподалеку от Мейден-лейн. Она была убита на улице за квартал от своего дома. Было очень поздно, не было никаких свидетелей… во всяком случае, нам не удалось их найти.
– Был ли у этих убийств характерный почерк? Что-то особенное?
– Боюсь, это конфиденциальная информация, – покачал головой лейтенант Харви.
– Скажите хотя бы, были ли эти женщины… подверглись ли они сексуальному насилию?
– Нет.
– А как насчет…
– Прошу прощения, но я сказал все, что мог.
– И я очень это ценю, поверьте.
– Я старался рассердиться на вас, мисс Грэм, – едва заметно улыбнулся лейтенант. – Кажется, мне это не удалось. Герцог, мой двоюродный дедушка, собирает компанию для похода в театр. Я был бы рад пригласить вас пойти вместе с нами, но, боюсь, моя карьера может пострадать из-за того, что меня увидят рядом с сестрой подозреваемого в убийстве. Может быть, потом, когда все кончится…
– Я с радостью приняла бы ваше приглашение, – неожиданно покладисто ответила Линдси, удивляясь сама себе, – но вы правы… может быть, позднее… – Она подняла глаза. – В следующую пятницу ваш дядя, лорд Киттридж, давний друг герцога, дает бал в честь восемнадцатилетия его дочери. Я собираюсь быть там. Возможно, мы увидимся на балу?
– Непременно увидимся, – широко улыбнулся лейтенант.
Он встал и помог подняться Линдси.
– Спасибо, что пришли, лейтенант Харви.
– Берегите себя, мисс Грэм. Вы имеете дело с убийством.
– Постараюсь.
Расплатившись по счету, лейтенант проводил Линдси до редакции. Поднимаясь по лестнице, она заметила у окна чью-то тень. Это был Тор, хмуро наблюдавший за ее расставанием с лейтенантом.
Линдси отчего-то стало весело, и она, улыбаясь, открыла дверь в редакцию.
– Вы ведете себя как легкодоступная девица.
– Что?!
– Вам действительно нравится бывать в обществе этого человека или же вы просто оттачиваете на нем свои женские уловки?
Линдси недоуменно пожала плечами. Ей нравился лейтенант, но рядом с ним сердце у нее не билось так сильно, как это было теперь, когда поблизости оказался Тор. Эта неожиданное открытие встревожило ее. Нет, это всего лишь из-за мужской красоты Тора, и ничего больше, сказала она сама себе. Любая женщина, которой еще не исполнилось восьмидесяти лет, подпала бы под очарование невероятно синих, пронзительных глаз норвежца.
– Да, он мне нравится, – ответила Линдси. – И потом, это прерогатива женщины – флиртовать с понравившимся ей мужчиной, разве не так?
– Что такое прерогатива?
– Исключительное право, привилегия. Это означает, что у женщины есть право на безобидный флирт. Послушайте, но ведь вам нравятся такие женщины! Беспомощные, хнычущие… И значит, вам должно быть приятно такое поведение.
– Нет, мне это не доставляет удовольствия.
Линдси лукаво взглянула на него и тут же потупилась.
– Ах, Тор, не могли бы вы проводить меня до моего рабочего места, – нарочито беспомощно попросила она, – а то мне что-то не по себе… Боюсь, как бы не упасть в обморок…
Тор сердито фыркнул.
– Именно так ведут себя женщины, окружающие вас. Может, и мне стоит перенять у них эту манеру?
– Тогда он решит, что вы хотите заманить его в постель. Прямолинейность Тора заставила Линдси покраснеть.
– Можете не беспокоиться, – проговорила она, – этого мне от него совсем не надо.
С этими словами она уселась за свой стол и стала наводить порядок в бумагах.
Тор неторопливо подошел к ней и поинтересовался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37