Нэш, возможно, и сейчас верит, что ты умер или находишься где-то вне страны. Если у него появится хоть малейшее подозрение, что ты в Англии и узнал о том, что он сделал, считай, ты конченый человек.
Роберт стиснул зубы. Он не идиот. И не хочет умереть, но Каро в Лондоне. Если бы ему удалось увидеть ее еще хоть раз… Может, он поймет, что ошибался и она ничем не отличается от других женщин? Ведь его чувства к ней могли измениться.
Нет, Роберт был не в силах поверить в это.
– Ты слышишь меня, Роберт? Ты должен обратить внимание на мои слова. Позволь мне продолжить мое расследование, посмотреть, что еще я узнаю. Оставайся здесь, Роберт. Тут ты в безопасности.
Роберт кивнул, понимая, что кузен прав. Но как трудно сидеть сложа руки! Сколько еще сможет он выдержать?
Сидя перед зеркалом в своей спальне, Даниэла старалась собраться с силами для предстоящего ужина с Рейфом, который вежливо удалится в кабинет, когда с едой будет покончено. В последние две недели он отдалился от нее и был постоянно погружен в свои мысли. Как будто и не было тех долгих недель на корабле.
Даниэла вздохнула. Это беспокоило ее, хотя в этом была и положительная сторона. Пока Рейф сохранял дистанцию, ее сердце в меньшей опасности.
А ведь именно этого она хотела. Разве не так?
Она подняла голову, услышав легкий стук в дверь. Каро быстро вошла, как делала всегда, наполнив комнату своим радостным присутствием.
– Уже поздно, пора одеваться к ужину. Вы уже выбрали платье?
– Как насчет черного? Этот цвет как раз под стать моему настроению. – Хотя она и Рейф теперь муж и жена, в последнее время она редко видела его. Он делил с ней постель всего несколько раз, и даже когда они занимались любовью, казалось, витал где-то в облаках.
– Из-за герцога? – Голос Каро прервал ее мысли. – Он в последнее время очень задумчив.
– Это мягко сказано. Он такой, как на том благотворительном вечере в пользу Общества вдов и сирот, когда я впервые увидела его после пятилетнего перерыва. Помнится, я подумала тогда, что он превратился в эдакий сорт скучающего, равнодушного мужчины. – Она вздохнула. – Его поведение своеобразно. Я захожу к нему в кабинет, словно в клетку с тигром. С виду он кажется спокойным, но под этой невозмутимостью – разъяренный хищник, готовый наброситься на свою добычу.
Это была правда, и у Даниэлы было острое желание заставить его отбросить контроль и дать волю чувству. Она посмотрела через плечо на гардероб в углу.
– Пожалуй, я надену платье из изумрудного атласа с очень откровенным декольте. – После ее возвращения в Лондон, по настоянию герцогини, она полностью обновила свой гардероб.
– Ты герцогиня Шеффилд, моя милая, – сказала мать Рейфа. – Пора одеваться соответственно.
За исключением скучных примерок приобретать новые прелестные платья, причем разные для каждого времени дня, вряд ли было тяжелым испытанием.
Подойдя к гардеробу, Каро достала платье, о котором шла речь, и разложила его на янтарном стеганом покрывале огромной кровати с четырьмя столбиками, поддерживающими золотистый балдахин. Мебель была слоновой кости с позолотой, драпировки из парчи. Это была красивая, элегантная комната, которую мать Рейфа переоборудовала для женщины, которая когда-то станет женой ее сына.
Дэни повернулась к платью. Атласный лиф имел низкий вырез, открывавший грудь, и подчеркивал талию и бедра. Разрез на юбке доходил почти до колен, а подол украшала прелестная вышивка в греческом стиле.
– Посмотрим, сможет ли Рейф устоять, если я надену это платье, – сказала Дэни, поглаживая гладкий атлас.
Каро рассмеялась. Она занялась приготовлением мелочей: белье, корсет, чулки и туфли, но минуты шли, и выражение ее милого личика стало меняться.
В последнее время Дэни видела эту грустную мину довольно часто.
– Что-то не так, дорогая? – Но она знала ответ. Каро присела на краешек постели, ее узкие плечи опустились.
– Роберт… Я не могу не думать о нем. Сначала я беспокоилась, удалось ли ему бежать, а потом пришла к выводу, что все это ложь, он никогда не любил меня, только притворялся, чтобы я достала ему деньги. – Она бросила на Даниэлу взгляд, полный печали и сомнений. Слезы навернулись на глаза. – Я отдала ему ваше великолепное ожерелье. Если ему нужны были деньги, то ему повезло даже больше, чем он рассчитывал.
Сердце Даниэлы потянулось к подруге. Не было способа узнать правду. Дэни не могла освободиться от навязчивой мысли – если Каро увидит этого мужчину, то опять полюбит его.
– Ты не должна терять надежду. Ты поверила ему однажды, и ты не дура.
Каро вытерла глаза, прерывисто вздохнув.
– Вы правы. – И, желая избавиться от тревожных мыслей, тряхнула головой. – Извините, я знаю, что это глупо, но я так скучаю по нему.
Дэни взяла ее тонкую руку.
– Ты не должна мучить себя, дорогая. Придет время, и все уладится.
Каро кивнула. Ее глаза снова остановились на зеленом платье. И она улыбнулась:
– Во всяком случае, одна из нас сегодня точно может улучшить свое настроение.
Подойдя ближе к кровати, Даниэла взяла платье, которое она купила, потворствуя капризу, когда подбирала новый гардероб.
– Я думаю, оставим распущенные волосы, – сказала она, вынимая шпильки.
Каро, приподняв брови, покачала головой.
– Бедный герцог! Хотела бы я хоть одним глазком посмотреть на это.
Дэни снова взглянула на платье, любуясь тем, как переливается атласная ткань при свете ламп, как мерцает греческий рисунок, вышитый золотой нитью.
– Кажется, сегодняшний вечер обещает быть более интересным, чем предыдущие.
Глава 19
В темно-бордовом сюртуке и серых бриджах Рейф ждал до последней минуты, когда придет время спуститься на ужин. По его просьбе он был сервирован в роскошной большой столовой, где ему и Даниэле предстояло сидеть за длинным столом розового дерева, украшенным инкрустацией и рассчитанным на двадцать четыре персоны. Над головой сияла позолотой искусная резьба. Три хрустальные люстры висели над столом, и пламя полыхало в огромном мраморном камине.
Рейф обычно предпочитал более интимную атмосферу Желтой гостиной, но после визита Корда приказал подать ужин в этой комнате. Хотя он не зашел так далеко, чтобы сидеть от Даниэлы в дальнем конце стола, он решил, пока не узнает правду об истории с ожерельем, отказаться от близости, которую позволял себе в отношении жены до этого.
Рейф стоял у подножия лестницы, ожидая, когда появится Даниэла, чтобы проводить ее в столовую, стараясь не думать об ожерелье и о том, что может значить его исчезновение. Хотя он не корил жену за потерю, Рейф хотел, чтобы она доверяла ему настолько, чтобы могла признаться во всем. В глубине души он был убежден, что рассказанное ею не было полной правдой.
Бросив взгляд на часы над входом, Рейфел вздохнул. Даниэла не была наивной и юной женщиной, в которую он влюбился пять лет назад. Сейчас она стала другим человеком, которого он толком не знал и потому не мог отбросить сомнения.
Мягкий звук шагов наверху привлек его внимание. Он поднял глаза и увидел, что Даниэла спускается по мраморным ступеням.
На мгновение он замер. В элегантном вечернем платье из изумрудного атласа она выглядела богиней, сошедшей с небес. Желание обдало его жаром, и его чресла болезненно напряглись. Когда она подошла ближе, он едва удержался оттого, чтобы не броситься к ней навстречу, взять ее на руки и отнести в постель.
Он стоял как громом пораженный и смотрел на нее, словно вчерашний школьник. Она распустила волосы, что делала довольно редко, заколов их с одной стороны жемчужным гребнем и оставив всю прочую массу свободно струиться по спине. Он вспомнил, как эти шелковистые локоны ласкали его кожу, бриджи стали тесны ему. Даниэла подошла с улыбкой:
– Я просто умираю с голоду. А ты?
Во рту пересохло. Его глаза остановились на роскошном бюсте, который не могло утаить слишком глубокое декольте.
– Кажется, и я ужасно проголодался.
Мягкий атлас облегал высокую грудь, открывая соблазнительную ложбинку, и он хотел спустить платье с ее плеч, обнажить роскошную грудь и прижаться к ней губами.
– Так мы идем ужинать? – спросил он.
– О, конечно. – Она просунула руку ему под локоть, прижимаясь к нему. Его мужское достоинство тут же отреагировало, и Рейф едва сдержал стон.
В столовой он усадил ее справа от себя, а сам сел во главе стола. Хотя он выбрал эту просторную комнату, чтобы сохранять дистанцию между ними, сейчас ему казалось, что она чересчур далеко.
– Я говорила с поваром, – сказала Дэни. – Сегодня у нас будет жареный гусь.
Рейф посмотрел на нее, чувствуя мощный толчок вожделения, и подумал, что его «гусь» уж точно готов. Даниэла всегда была непреодолимым искушением, и не было никакой возможности отказаться от нее в этот вечер. Если бы не лакей, стоявший у стены и готовый услужить в любую минуту, то он скинул бы со стола все эти чертовы блюда, уложил ее на середину и…
Она убрала локон золотисто-рыжих волос с плеча и потянулась вперед, чтобы сесть более удобно на стуле с высокой спинкой. На мгновение ее платье приоткрылось, и ему показалось, что блеснул розовый бутон соска. Конечно, нет, говорил он себе, но это уже не имело значения.
Воображение разыгралось, кровь забурлила, и голова пошла кругом.
– Пожалуй, я выпью вина, – как ни в чем не бывало сказала она.
Один из лакеев бросился вперед, чтобы исполнить ее желание. Пока он наливал вино в тяжелый хрустальный бокал, Даниэла вытащила салфетку из золотого кольца и разложила ее на коленях. Взгляд лакея замер на секунду на ее прелестной груди, и Рейф чуть не вскочил со стула. Он едва не выкинул любопытного беднягу из столовой. Ухватить бы его за голубую атласную ливрею и ударить в лицо!
Рейф вовремя сдержался, заставил себя дышать поглубже и медленно приходил в себя. Этот парень совсем зеленый. И Рейф не идиот. Он помнил слишком хорошо, куда привела его ревность. Если бы он не хотел так сильно Даниэлу, не ревновал ее столь дико, он бы выслушал ее в ту ночь, вместо того чтобы на целых пять лет лишить радости и ее, и себя. Это была ошибка, которую он больше никогда не повторит.
Ужин продолжался, одно блюдо сменяло другое. Они все были на один вкус для Рейфа, который не мог выбросить из головы Даниэлу.
– Как подвигаются приготовления к балу? – небрежно спросил он, стараясь не выдать себя голосом.
– Твоя матушка определилась с датой – в следующую пятницу. Парламент еще не будет созван, поэтому в городе не будет так много народу, как в начале года. Она хочет, чтобы мы непременно вернулись в общество.
– Ты очень нравишься моей матери.
– Еще бы, она ненавидела меня более пяти лет.
Он пожал плечами.
– Она мать, готовая всегда встать на защиту сына.
– Она верила, что я обидела тебя. Да?
Его грудь напряглась, когда ужасные воспоминания пронеслись в голове.
– Смертельно.
Дэни отвернулась.
Они сменили тему, говорили о холодной декабрьской погоде, о статьях в утренней газете, то есть вели скучный разговор, хотя все, что он хотел сделать, – это поднять ее со стула и отнести в постель. Каждый раз, стоило ему подвинуться на стуле, и он ощущал неудобство от своего невероятного возбуждения.
Лакей подошел, привлекая их внимание к блюду с вишневыми пирожными, которые поставил передними. В центре каждого пирожного на возвышении из взбитых сливок темнела вишня на тонком стебле.
Даниэла ухватила стебелек двумя пальцами и вынула вишню из пирожного. Закинув назад голову, она слизнула крем с основания вишни. Ложка Рейфа замерла на половине пути. Высунув язык, Даниэла снова облизала вишню, затем медленно взяла ее полными влажными губами. Ложка Рейфа со звоном опустилась на блюдце, он тяжко вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Я думаю, мадам, мы закончили с десертом.
– О чем ты?
Рейф схватил ее за руку и поднял на ноги.
– Ты хочешь сладкого? Что ж, пожалуй, я могу дать тебе это. – Обхватив ее колени, он поднял ее и, прижав к груди, понес к двери, не обращая внимания на изумленные лица лакеев.
Даниэла обхватила руками его шею.
– О Боже, Рейф. Что ты делаешь?
– Думаю, ты знаешь. Если нет, я с радостью покажу тебе, как только мы доберемся до постели.
Она прильнула к нему, но он не думал, что она боялась. Сильный прилив вожделения закружил его. И ее тоже?
Даниэла крепко обнимала его за шею. Она вскрикнула, когда он отворил спальню, внес ее туда и ногой захлопнул Дверь. Только тогда он поставил ее на ноги, склонил голову и впился губами в ее рот. Ее голова закружилась. «О Господи, я приручила тигра!»
Но все мысли исчезли, потому что Рейф продолжал целовать ее. Его язык проник в глубину ее рта, его горячее сильное тело прижималось к ней. Ответный огонь желания объял ее, и она отдалась целиком его власти.
Прижимая ее к двери, он ловким движением пальцев расстегнул несколько пуговиц на спине ее платья, что позволило ему добраться до ее груди. Склонил голову, и она ощутила там его горячие губы, его зубы, осторожно покусывающие ее соски. Поток желания теплом разливался внизу живота, и она невольно прогнулась, прижимаясь к нему.
Рейф поднял подол ее платья, и его рука проникла под юбку. Изумрудный атлас холодил кожу, и она начала дрожать.
– Я хочу тебя, – сказал он. И его горячее дыхание обожгло ее шею. – Здесь и сейчас. – На мгновение их взгляды встретились. Ни равнодушия, ни печали больше не было в его глазах. Нет, теперь в их синеве горел огонь желания, а все его лицо выражало решимость.
Дэни ахнула, когда он впился губами в ее рот, страстно и сильно, посылая дрожь по всему ее телу. Он задрал подол платья до талии и, справившись с кружевом нижних юбок, нашел то, что искал. Его пальцы коснулись ее нежной плоти и стали осторожно ласкать ее…
Она была влажной, горячей и трепетала под его ласками. Это было то, чего она хотела, чего добивалась, надев это платье. Ей не пришло в голову демонстрировать по отношению к нему холодность и равнодушие, дабы наказать его. Безумие охватило ее, и она умирала от страсти.
Как и он, как и он…
Он просунул ногу меж ее колен и немного поднял ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40