Как и обещал Траск, капитан Донахью охотно согласился предоставить пассажирке медную лохань, полную восхитительно горячей воды. Присцилла погрузилась в нее, застонав от наслаждения.
Никто, как выяснилось, и не думал смеяться над ней или осуждать за слабость. Напротив, капитан прислал записку, где извинялся за неудобства, которым она подверглась, находясь на «его территории». Он даже не пытался оправдаться тем, что «Уиндем» – судно торговое, вовсе не приспособленное для перевозки людей. Первый помощник рассыпался в извинениях лично. Пришлось заверить его, что Присцилла совсем не нуждается в каких-то особенных удобствах и вполне готова довольствоваться теми же, что и другие пассажиры. Все, чего она хотела, – это добраться наконец до Корпус-Кристи и сойти на твердую землю.
Ей потребовалось двое суток, чтобы оправиться от пережитого, но аппетит вернулся сразу и с необычайной силой, поэтому Присцилла вскоре набрала потерянный вес. Все это время Траск вел себя заботливо и предупредительно, словно желая возместить прежний недостаток внимания. Он сам приносил в каюту подносы с едой и дважды в день сопровождал Присциллу на прогулку по палубе. Поскольку она была не в настроении беседовать, прогулки эти проходили в молчании. Но сегодня – другое дело.
Еще раз повернувшись перед зеркальцем, Присцилла взяла сережки с жемчугом (единственное наследство, доставшееся от матери, которую она не помнила) и после короткого раздумья надела их. Добряк капитан, по-прежнему полный раскаяния, решил отметить последний день ее пребывания на борту скромным торжеством. По этому случаю Присцилла еще раз приняла ванну, отдав должное единственному удобству «Уиндема», и достала из сундука с приданым одно из платьев, сшитых собственными руками.
Она бы охотно постояла перед большим, в полный рост, зеркалом, ибо желала удостовериться, что выглядит неплохо, но это было невозможно. Оставалось лишь надеяться, что выбранный наряд оправдает себя. Платье девушка сшила уже после смерти тети Мэдди, давняя подруга которой, Элла Симпсон, преподнесла ей ткань в виде свадебного подарка. Розовый креп, воздушный и приятный на ощупь, не шел ни в какое сравнение с тканями, из которых Присцилла шила платья прежде.
Осмелев без назойливого присмотра чопорной тетушки, она скроила наряд по самой последней моде, и облегающий лиф выгодно подчеркивал стройность ее фигуры. Присцилла полагала, что декольте вырезано отчаянно низко, хотя на самом деле оно едва приоткрывало округлости грудей. Француженка назвала бы такой наряд консервативным, сама же обладательница находила его дерзким и мечтала лишь о том, чтобы увидеть одобрительное выражение на красивом лице Траска при ее появлении в салоне. «Одни кости», надо же такое сказать!
Присцилла вдруг сдвинула брови. Какое дело ей до этого человека и до его мнения о ней? Она дала слово другому, сделала это по собственной воле и не намерена обманывать его доверие. Разве Стюарт Эган не обещал ей рай земной? Все ее девичьи мечты вскоре осуществятся с ним. Так что же она беспокоится о мнении какого-то бродяги, не имеющего за душой ничего, кроме револьвера? Вот уж кого не интересуют ни дом, ни семья, ни будущее.
Иное дело ее жених. Стюарт Эган будет заботиться о ней, а она, со своей стороны, сделает все, чтобы он не пожалел о своем выборе. У них появятся дети, и они воспитают их с любовью. А состарившись, они будут вспоминать прожитую жизнь без сожалений.
И если все это осуществится, супруги, без сомнения, полюбят друг друга.
Брендон постучал в дверь, из-за которой доносились какие-то невнятные приглушенные звуки.
– Это Траск, – на всякий случай сказал он, хотя было условлено, что именно Брендон будет кавалером Присциллы на званом вечере.
– Я почти готова, – послышался голос, сопровождаемый шелестом юбок, а полминуты спустя и сама молодая леди предстала его взору.
У Брендона перехватило дыхание. Даже в тускло освещенном коридоре Присцилла выглядела обворожительно. Когда-то, глядя на ее запрокинутое бледное лицо, Траск думал: она некрасива, но не лишена привлекательности. Ну и болван! Где были тогда его глаза? Впрочем, виноват не столько он, сколько сама девушка. Надо приложить немало усилий, чтобы казаться заурядной!
– Должен сказать, розовый цвет очень вам к лицу, мисс Уиллз, – стараясь не выказывать эмоций, проговорил он. – Стюарту Эгану повезло.
– Благодарю, – мягко откликнулась Присцилла..
Ее наряд был довольно скромен, но сшит весьма старательно и в соответствии с модой. Взгляд Траска невольно притягивали округлости грудей над плотно облегающим лифом, и он чувствовал, как откликается на это его тело. Проклятие! В последнее время эта леди слишком завладела его мыслями. Не хватало еще, чтобы эти мысли возбуждали в нем желание! В конце концов, он не подросток, которого трясет от одного только вида женщины, и не из тех, кто позволяет плоти взять верх над рассудком.
Усилием воли заставив себя успокоиться, Брендон предложил своей даме руку. Присцилла, в свою очередь, окинула его пристальным взглядом. Он ожидал увидеть пренебрежение, однако ее лицо скорее выражало одобрение. Что ж, даже если Траск принял желаемое за действительное… он постарался одеться так тщательно, как позволял его скудный гардероб. Сейчас, в чистой белой сорочке и темных брюках, он надеялся, что выглядит вполне пристойно.
– Это все, что у меня есть. – Траск пожал плечами с наигранным равнодушием.
– Лучше и быть не может, мистер Траск, – невольно вырвалось у Присциллы.
Но ведь и в самом деле это было так. Узкие штаны подчеркивали очертания сильных бедер и длинных ног, белая ткань сорочки оттеняла загорелую кожу. Высокому Траску приходилось то и дело нагибаться, чтобы не стукнуться о переборки низкого корабельного коридора.
– Почему бы вам не называть меня Брендоном? – неожиданно спросил он с легким намеком на улыбку. – Поверьте, мы уже хорошо знакомы для этого.
Бог знает, каким чудом ей удалось не покраснеть. Разумеется, он имел в виду те минуты, что она в тонкой ночной сорочке провела у него на коленях (хорошо еще не в объятиях!).
– Я никогда не перейду границ, дозволенных приличиями, – отрезала Присцилла, тут же добавив: – мистер Траск.
Мысленно же она несколько раз повторила про себя имя, показавшееся на редкость приятным. Не подозревая об этом, Траск перестал улыбаться.
– Как угодно, мисс Уиллз.
Он помог ей подняться по довольно крутой лестнице, лишь однажды поддержав за талию. Даже от этого весьма благопристойного прикосновения сердце Присциллы затрепетало. Дело не в нем, уверяла себя девушка, а в званом вечере – первом в ее жизни.
Когда они пересекли палубу и Брендон распахнул и придержал для Присциллы дверь салона, вернее, кают-компании, там уже находились все прочие пассажиры и капитан Донахью. При виде Присциллы многие приоткрыли рты. Восхищение же было всеобщим. Такой прием не разочаровал бы самую тщеславную леди.
– Мисс Уиллз, мы все в восторге от того, что вы согласились присоединиться к нам. – Капитан, по праву хозяина, устремился навстречу гостье.
Он галантно отвел ее к столу, и все сидящие поднялись, сияя улыбками.
– Позвольте представить вам Негемию Саксона, Уолтера Геттинга, Арнольда Шарпа, Баджера Уоллеса и Томаса Кемдена.
– Очарован, мэм! – раздалось почти хором.
– По словам Брендона, вы направляетесь па ранчо Рейна-дель-Роблес, – сказал Том Кемден, когда каждый занял свое место за столом. – Да, путь вам предстоит неблизкий.
– Я уже знаю это от мистера Траска. Может, вы проедете с нами хоть часть пути?
Брендон успел уже сообщить Присцилле о своей давней дружбе с Томом Кемденом и о том, что тот – техасский рейнджер, служитель закона. Глядя сейчас на этого закаленного в переделках вояку, готового без колебаний выхватить «кольт» из кобуры, он невольно подумал, что лучшего спутника им и впрямь не найти.
– Весьма сожалею, но нам с Баджером придется повернуть на Броунсвиль. Так что вам предстоит ехать дальше вдвоем. – Том бросил на Брендона предостерегающий взгляд.
Кому, как не Тому Кемдену, было знать, какова репутация по части женщин у его давнего дружка. Брендон с трудом сдержал улыбку.
– И потом, вам не так уж и нужен добавочный ствол, – продолжал Том, – ведь никто лучше Брендона не обеспечит вашу безопасность.
На этот раз Брендон невольно нахмурился. Мысль, что он должен доставить Присциллу в целости и сохранности именно на ранчо Рейна-дель-Роблес, вызывала у него все большее неудовольствие. Он слышал, что Стюарт Эган – человек властный, жестокосердный, высокомерный. Словом, настоящий сукин сын. Если слухи хоть отчасти верны, Присцилле Мэй Уиллз не следует возлагать больших надежд на то, что их совместная жизнь сложится удачно. Он просто-напросто раздавит ее самолюбие каблуком своего сапога. Кстати, обувь у него наверняка ручной выделки и стоит кучу денег.
– Да-да, я знаю, что все пройдет как нельзя лучше, – говорила между тем Присцилла. – Уверена, мистер Траск отлично подходит на роль проводника.
– А где вы познакомились с Эганом? – полюбопытствовал Баджер Уоллес.
– По правде сказать, мистер Уоллес, я не знакома с ним лично. Некоторое время мы переписывались и…
– Переписывались? – удивился Баджер и, забыв о хороших манерах, сплюнул табачную жвачку прямо на пол. – Вы его в глаза не видели, я правильно понял?
– Да, но моя тетушка хорошо его знала… и потом, как я уже сказала, мы часто писали друг другу…
– Будь вы моей дочерью, я бы не стал полагаться на то, что ваш ухажер пишет в письмах. Нет уж, я бы перво-наперво разобрался, что он за птица на самом деле. Письма! Да в письмах можно такого наплести, что даже дьявол сойдет за святого.
– Однако, мистер Уоллес, Стюарт Эган был другом моей тетушки! – возразила Присцилла.
Между тем Брендон заметил, что рука ее дрожала, принимая от капитана Донахью шерри, и Присцилла слишком быстро сменила тему, как только мужчины за столом получили по порции виски.
– Итак, вы с мистером Траском долгое время не разлучались, – обратилась она к Тому Кемдену.
– Можно и так сказать, мисс Уиллз. Мы вместе были в армии, сражались на стороне республиканцев, – охотно ответил Том, улыбаясь ей. – Едва не сложили там головы, так-то вот.
– Скажи уж лучше, что Траск спас бекон, которого не так много на твоих костях. – Фыркнув, Баджер Уоллес отсалютовал Брендону полным стаканом и осушил его в несколько глотков. Отерев капли с развесистых усов, он добавил: – Если бы не он, не сидеть бы тебе за этим столом, в обществе прелестной молодой леди.
– Не только мне, но и многим другим.
– О чем это вы? – заинтересовалась Присцилла.
– Да ни о чем, – отрезал Брендон. Он не терпел роли героя-спасителя. – Просто Том и еще несколько человек попали в ловушку на одном утесе, хорошо доступном для орудийного огня мексиканцев. Им пришлось туго, ну а я… я помог им выпутаться.
– Пришлось туго? Да мы все там чуть было не лишились потрохов! – пылко уточнил Том. – Брендону пришлось пересечь открытую местность, по которой так и лупили из мушкетов, и подняться по крутому склону, отправив попутно в ад шестерых мексиканцев. С последним из них он схватился врукопашную и перерезал ему глотку ножом.
Присцилла побледнела, и Брендон снова поспешил вмешаться:
– По-моему, хватит об этом.
Однако легче было остановить мустанга на полном ходу, чем разговорившегося Тома на полуслове.
– Словом, ему удалось подобраться к торчащему дулу той пушки, что не давала нам отступить с утеса. Он ухитрился забить туда солидный камень, да так крепко, что пушка взлетела на воздух вместе с обслугой при следующем же выстреле. Правда, уйти ему уже не удалось, скрутили его по всем правилам.
– Это все в прошлом, – сердито бросил Брендон.
– То есть вы попали в плен? – В голосе Присциллы звучала искренняя заинтересованность.
– Его бросили в тюрьму, – ответил Том. – Знаете, что такое мексиканская тюрьма? После нее адское пекло покажется уютным местечком. Не повезло тому, кто это испытал.
– Как же вам удалось оттуда выбраться?
– Послушайте, мисс Уиллз, – Брендон уже не скрывал раздражения, – это неподходящая тема для застольной беседы. Я был бы вам весьма признателен, если бы вы подыскали любую другую.
Воцарилась неловкая тишина. Присцилла уронила салфетку (скорее всего намеренно), поблагодарила Тома, который ее поднял, и начала складывать с излишним тщанием. Капитан поспешил наполнить стаканы. Немного погодя Уолтер Геттинг завел разговор о том, как хорошо произрастают овощи на его недавно обустроенной ферме в Броунсвиле, и все вздохнули с облегчением, особенно Брендон.
Однако позже, бросив взгляд на Присциллу, он заметил, что и она наблюдает за ним. Выражения ее лица он не понял и спросил себя, что она теперь о нем думает.
По мнению же Присциллы, званый вечер на «Уиндеме» удался. Впервые в жизни она находилась в мужской компании и наслаждалась вниманием мужчин… если не Брендона Траска, то всех остальных. Ее проводник почти все время молчал и раньше других вышел из-за стола. Девушка же после ужина прогулялась с капитаном по палубе, и он объяснил ей назначение отдельных предметов корабельного оборудования. Вино, свежий воздух и дружеская беседа утомили Присциллу, и она рано легла, но спала глубже и крепче, чем когда бы то ни было.
На другое утро, едва взошло солнце, на берегу показались дома Корпус-Кристи. Только Присцилла, Брендон Траск и немец-фермер должны были сойти здесь на берег, другие пассажиры направлялись дальше. День обещал быть жарким и душным, и даже морской бриз не приносил желанной прохлады. Присцилла надела соответствующее погоде бежевое муслиновое платье самого обычного фасона. Оно было легче, чем другие, но с закрытым воротом и длинными рукавами. Непривычная к жаре, она уже страдала, хотя день еще только начинался.
– Счастлив был с вами познакомиться, – сказал на прощание Уолтер Геттинг, когда корабельная шлюпка, высадив их, повернула назад. – Храни вас Бог на пути к жениху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53