«Я не делаю тебе больно?»«Нет. Это хорошо… так хорошо. Это как полет… Как пожар… Не останавливайся… прошу тебя, не останавливайся».И он не остановился.Когда Калеб открыл глаза, он увидел, что Рено наблюдает за ним, и, без сомнения, заметил, что его кулак с силой сжал поводья, а в светло-карих глазах искры пламени перемешались с мрачными тенями.Рено показал жестом, чтобы Калеб вел лошадь вперед по узкому проходу.Когда все лошади достигли крошечной долины, Калеб и Рено пошли назад, чтобы уничтожить их следы. Они вернулись, когда над долиной спустились сумерки. Виллоу только что привязала последнюю лошадь на сочном зеленом лугу. Глядя на брата и любимого, она поразилась сходству обоих мужчин. Оба были широкоплечие, длиннорукие и длинноногие, обоих отличала сила и грация в движениях.Виллоу вспомнила, с какой скоростью Рено выхватил револьвер. Они были похожи и в этом отношении – оба были опасны.И это пугало ее.– Калеб, – обратилась Виллоу. – Меня беспокоят подковы моих кобыл. Ты не посмотришь их?На миг на лице Калеба мелькнуло удивление, однако он ничего не сказал. Хотя он постоянно помогал Виллоу ухаживать за лошадьми, попросила она его об этом впервые.– Да, конечно, – Калеб бросил быстрый взгляд на Рено и тут же снова переключился на Виллоу. Он слегка прикоснулся тыльной стороной ладони к ее щеке. – Я буду здесь неподалеку. Если я понадоблюсь тебе, только кликни.Несмотря на страх, мучивший ее, она улыбнулась.– Хорошо.Рено подождал, пока Калеб удалился настолько, что не мог слышать его слов, и повернулся к сестре.– Итак, Вилли… Что же все-таки произошло?В ледяных зеленых глазах брата светился гнев, который он пытался скрыть. Виллоу некоторое время молчала, напряженно решая, с чего начать.– Ты помнишь летние вечера? – наконец спросила она негромким, сдавленным голосом. – Помнишь обеды, когда столы ломились от еды? Помнишь, как все весело болтали, а ты и Рейф состязались, кто первый меня рассмешит? А помнишь крикет… запах свежего сена?– Вилли…Несмотря на попытку Рено прервать ее, она продолжала.– А помнишь теплые тихие ночи, когда все братья с отцом выходили на веранду и шел разговор о лошадях, урожаях, далеких краях, а я подкрадывалась поближе и слушала… Вы притворялись, что не замечаете меня… Девчонкам не положено было интересоваться такими вещами.– Какое это имеет отношение…– Ты помнишь? – в голосе Виллоу слышалась дрожь.– Черт возьми, ну конечно же, я это помню!– Это все, что у меня осталось… Воспоминания. И еще коробка с многочисленными предписаниями американцев и конфедератов, которые годятся лишь для того, чтобы с их помощью развести костер… Луна все так же всходила, но не было больше ни полей, ни ферм. Веранда и дом сгорели зимней ночью. Церквушка, где мама и папа венчались и крестили детей, тоже сгорела. Остались только черные камни фундамента…– Вилли, – горестно начал Рено, но она не позволила ему говорить.– Нет, Метью, дай мне закончить… Я не могу жить воспоминаниями. А чем-то жить надо. Когда пришло твое последнее письмо с просьбой о помощи, я продала все, что еще оставалось, написала мистеру Эдвардсу и двинулась на Запад. Денег как раз хватило на дорогу. Калеб Блэк согласился быть моим проводником до Сан-Хуана. – Она грустно улыбнулась – Но я не в состоянии заплатить ему обещанные пятьдесят долларов.– Так вот оно что! Ты, стало быть, продалась за… – прохрипел Рено.– Нет!!! – перебила его Виллоу И чуть спокойнее повторила:– Нет! – Она посмотрела на брата прямо и открыто. – Я хотела бы, чтобы Калеб ухаживал за мной на ферме в Западной Виргинии… Чтобы он проливал бальзам на сердце папы, восхищаясь его чистокровными скакунами, отпускал мне комплименты за игру на спинете и хвалил мои пироги… Чтобы после обеда Калеб мог на веранде поговорить с моими братьями об урожаях, лошадях и погоде.Рено начал было говорить, но понял, что у него не найдется слов, которые способны утишить ту боль, которая читалась в глазах Виллоу.– Ничего этого быть не может, – продолжала Виллоу. – Мама и папа умерли… Земли пустынны… Братьев разбросало по всему свету… Осталось лишь пять лошадейРено потянулся к Виллоу, но она сделала шаг назад.– Я не знаю, какое будущее ожидает меня, – сказала она звенящим голосом. – Но я знаю одно: если надо, я выскользну из своего прошлого, как змея выскальзывает из кожи… Из всего прошлого… Даже если это будет касаться тебя…– Вилли, – зашептал, Рено, беря ее за локоть. – Не вырывайся, прошу тебя.Проглотив комок в горле, Виллоу шагнула к брату и слегка прижалась к нему.– Все образуется, – сказал Рено, закрывая глаза, чтобы не выдать своих чувств. – Все станет на свои места. Я позабочусь об этом.Спинет – музыкальный инструмент, разновидность клавесина. * * * Когда Калеб вернулся в лагерь, он увидел, что Виллоу выкладывает остатки вяленой оленины, которую они заготовили впрок в памятной высокогорной долине. Рено взял кусок, пожевал его и удивленно произнес:– Оленина!Виллоу кивнула.– Мы накоптили ее в долине, где Дьюс приходил в себя после раны.– Удивительно, что Калеб рискнул стрелять в оленя.– Я и не стрелял, – пояснил Калеб из-за спины Рено. – Я выследил его и перерезал ему горло.Рено повернулся с невероятной быстротой, удивленно повел бровью.– Ты необычайно ловок… Буду иметь это в виду.– Зачем? Ты ведь не олень, – не без колкости заметила Виллоу.Улыбку Рено, адресованную Калебу, доброжелательной назвать было трудно. Совсем по-другому он улыбнулся Виллоу.– Пойди и организуй костерок, – сказал Рено. – Я уже целую вечность не пробовал твоих вкусностей. Ты ведь даже в детстве пекла бисквиты, лучше которых я ничего не ел.– Правда? – просияла Виллоу.– Еще бы! Когда я возвращался с поля к ужину, я принюхивался к ветру на манер отцовских гончих. Если унюхивал бисквиты, я бежал на кухню и прятал несколько до прихода Рейфа. Я не мог съесть за один присест столько, сколько съедал он.Виллоу засмеялась. Но тут же смех ее оборвался: она вспомнила, что времена эти безвозвратно ушли, а люди умерли.– Но не опасно ли разводить костер?– Сегодня достаточно безопасно. Что будет завтра… – Рено пожал плечами. – Сделай что-нибудь вкусное, Вилли. Когда еще мы сможем развести костер!– Что ж, хорошо.В молчании Калеб и Рено наблюдали за тем, как Виллоу хлопочет у костра. Когда ужин был готов, мужчины принялись за еду, и оба ели быстро, аккуратно, ничего не оставляя после себя.После ужина Рено возобновил вопросы о семейных делах. Калеб поднялся и пошел готовить постель. В темноте до него доносились приглушенные голоса брата и сестры, иногда долетал тихий смех и отдельные слова воспоминаний о временах, которые никогда не вернутся.Калеб видел, как любила Виллоу зеленоглазого красавца-брата, и от этого холодок пробегал у него по позвоночнику, ибо надежда на то, что Виллоу поймет его, слабела с каждой минутой. Виллоу не знала недостатков Рено, не знала, что он может быть совсем другим с людьми, которые слабее его. Об этих качествах Рено не знал и Вулф. Эта сторона его характера слишком поздно стала известна Ребекке, и она поплатилась своей жизнью и жизнью ребенка.Калеб мрачно резал и складывал хвойные ветви, сооружая постель под прикрытием невысокой ели. Временами наступала полная тишина, и не было слышно ничего, кроме редких вздохов ветра да полуночного лепета крохотного ручья. Затем он услышал, что к нему приближается РеноКалеб повернулся быстро и бесшумно, как змея. Освещенный луной, у кромки луга стоял Рено и смотрел на постель, которую соорудил Калеб.– Где ты спишь? – холодно спросил Рено– Здесь.– Ты не похож на человека, который нуждается в матрасе– Виллоу любит спать на матрасе. Несмотря на свою решительность, она очень хрупкое создание.Даже тусклый лунный свет не мог скрыть гнева на лице Рено.– Не доводи меня до крайности, сукин сын!Улыбка Калеба была страшной.– Если ты не хочешь, чтобы я доводил тебя до крайности, уйди с моей дороги! – Он сделал шаг вперед – бесшумный и агрессивный. – Я хотел, чтобы Виллоу заснула до начала нашего разговора, но – быть по сему!– Я должен буду убить тебя!– Вот и попробуй, – предложил Калеб.В его голосе звучала нескрываемая угроза. Мысль о том, что гнусный соблазнитель типа Рено будет защищать добродетель своей младшей сестры, привела Калеба в ярость. Но он не мог толком возразить, ибо Рено вел себя так же, как и сам Калеб, когда узнал о совращении собственной сестры.В любом случае, сестрами они сквитались.«Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь». Однако эта мысль Калебу успокоения не приносила.Глаза Рено, сверлящие Калеба, казались серебряными при свете луны.– Выстрел как пить дать привлечет сюда Слейтера, – сказал Рено.– Именно поэтому ты еще жив. Я не хочу рисковать жизнью Виллоу из-за такой гадины, как тыОткровенная ненависть, прозвучавшая в голосе Калеба, поразила и озадачила Рено– Я знаю, почему я хочу тебя убить, – медленно произнес Рено. – Но не знаю, почему меня хочешь убить ты. Видно, здесь причина не в Виллоу.– Нет. – Внезапно Калеб понял, что это не так. Теперь уже не так. Ему было отпущено слишком мало времени для того, чтобы побыть с Виллоу. Он будет воевать за каждую минуту оставшегося времени, любым способом. – Не становись между мной и Виллоу, Рено! Иначе тебе будет плохо а это причинит боль и ей. Она моя женщина. И если она пожелает спать со мной, так и будет!От костра донесся голос Виллоу.– Калеб! Мэт! Что-нибудь с лошадьми?– С ними все в порядке, душа моя, – отозвался Калеб.– У тебя хватит сил сыграть на гармонике? У Мэта замечательный голос.– Я буду рад сыграть для тебя.Рено бросил на Калеба быстрый взгляд, который как бы давал отбой неоконченному разговору, и тихо сказал-Мы поговорим, когда она заснет.– Надеюсь.Калеб прошел мимо Рено и направился к костру и к девушке, которая стояла, улыбаясь и протягивая к нему руки наблюдая за ним со смешанным чувством беспокойства и облегчения. Ей было не по себе, когда брат и Калеб оставались наедине.– Ты действительно не устал? – спросила Виллоу, обращаясь к КалебуОн быстро и яростно прикоснулся к ее губам.– Я всегда готов доставить тебе удовольствие.Виллоу прильнула к нему и быстро зашептала:– Мэт все поймет. Не сердись на него, пожалуйста.Слегка сжав Виллоу он отпустил ее и сел в нескольких футах от костра. Виллоу не успела больше ничего сказать, как полились щемящие звуки старинной баллады – песни, в которой рассказывалось о девушке, нашедшей свою любовь.Очень скоро мелодия оборвалась. Калеб сам не ожидал, что заиграет именно эту мелодию, и понял, что это за песня, лишь услышав первые звуки гармоники. Сердце его горестно сжалось, когда он осознал, какую жестокую шутку сыграла с ним память: это была любимая песня Ребекки."Я знаю, куда я иду,Я знаю, кто идет со мной".Виллоу и Мэт запели негромко, но удивительно стройно. Калеб был поражен красотой голоса Виллоу. В долине она никогда не пела под гармонику. Она просто сидела, прижавшись к нему, и смотрела в костер с мечтательной улыбкой на губах.В следующей песне также говорилось о любви, но теперь женщина уходила от мужчины, и его ожидало будущее без детской любви, без женской ласки. В третьей балладе непостоянство проявил мужчина, а жаловалась на это женщина. Рено и Виллоу без затруднений подхватывали каждую песню, ибо в семье Моранов в холодные зимние вечера любили петь, сидя перед камином.Однако брат и сестра почему-то на половине оборвали четвертую песню, в которой мужчина не мог выбрать между любовью и долгом. Гармоника довела до конца эту песню без сопровождения голосов.Виллоу слушала гармонику, и у нее мороз пробегал по коже. Она слышала эту песню сотни раз, часто сама ее певала девчонкой – и при этом улыбалась, потому что трагизм песенных слов только подчеркивал безмятежность ее существования. Но сейчас, когда тишина поглотила последний звук, ей было совсем не до улыбок. Слезы прорвались сквозь ресницы Виллоу и серебряными ручейками скатились по щекам.И тогда Калеб встал и протянул ей руку. Виллоу поднялась и без слов взяла ее. Калеб испытал невыразимое облегчение, ибо только сейчас понял, как он боялся, что Виллоу не пойдет к нему в присутствии брата.– Спокойной ночи, Мэт, – сказала Виллоу.Рено коротко кивнул не доверяя своему голосу. Если бы он не видел, какой любовью светились глаза Виллоу, когда она смотрела на Калеба, Рено задушил бы этого человека. Но это была действительно любовь. Рено мог сколько угодно беситься из-за того, что Виллоу потеряла невинность, но изменить он ничего не мог. Как и не хотел мешать ее счастью, ибо она так мало хорошего видела за последние годы.Внезапно Рено посочувствовал человеку из песенной баллады, который разрывался между любовью и долгом. Плот Рено также оказался между скалой и мелью, когда некуда свернуть, и нет никакого выхода.Калеб остановился перед приготовленной постелью и прислушался. Позади все было тихо. Рено был человек слова – он не пойдет на выяснение отношений до тех пор, пока Виллоу не уснет.– Все в порядке, – сказала Виллоу, сняв обувь и жакет и юркнув под одеяла. – Мэт не в восторге, но он принял это.– Я так не считаю, малышка, – возразил Калеб, располагаясь под одеялами.Когда Виллоу попыталась что-то сказать, он поцеловал ее нежно, но страстно. Поднял на миг голову и снова припал к девушке жадными губами, словно она была родником, а он много дней погибал от жажды.– Калеб, – дрожащим голосом спросила Виллоу – В чем дело? Что происходит?Его ответом был еще один долгий поцелуй, затем еще, пока Виллоу не забыла своего вопроса. Она чувствовала, как в Калебе желание борется со сдержанностью. Он обнимал Виллоу легко, скорее защищая, чем чего-то требуя от нее. После каждого поцелуя он говорил себе, что должен остановиться. Он не хотел, чтобы утром Рено, взглянув на Виллоу, понял, что накануне она была близка с ним, Калебом. Он не хотел, чтобы Виллоу испытывала завтра неловкость.Но его желание было необоримым.Он слегка приподнялся и, продолжая ощущать ее всем телом, шепнул:– Мы должны спать…– Да, рано или поздно…– Виллоу, – так же беззвучно зашептал Калеб, оглаживая руками ее знойное тело, не имея сил одолеть страсть, – ты хочешь меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40