— Она жестом дала понять, что более не задерживает его. — Я отлично знаю эти места и в состоянии найти дорогу назад.Ричард подавил смешок.— Ну, вы меня успокоили. — Он открыто улыбнулся, поймав брошенный искоса взгляд. — А то я заблудился.Катриона прищурилась, видимо, размышляя, стоит ли называть его в лицо лгуном. Решив, что не стоит, она перешла от защиты к нападению:— Вы поступаете бессовестно, внушая бедняжкам напрасные надежды.— Тем, что хочу им помочь? — Он высокомерно взглянул на нее. — Бессовестно было бы поступить наоборот.Катриона одарила его хмурым взглядом.— С чего бы вам им помогать? Вы же не член семьи.— Да. Но они семья, а посему могут рассчитывать на мое уважение. И сочувствие.Она ничего не сказала, но Ричард явственно прочитал сомнение в ее глазах.— У меня возникло смутное подозрение, что семья и для вас является основой основ. Я прав?Катриона смотрела озадаченно.— Да.— Тогда вам следует подумать, что можно для них сделать. Они слабее, неприспособленнее нас с вами. И в том, что случилось, нет их вины.Это была явная попытка вызвать ее на откровенность. Катриона отразила ее, притворно поежившись.— Становится холодно, — заметила она, подняв глаза к небу. — Да и снегопад надвигается. Нам лучше вернуться.Ричард не возражал. Он тронул вороного, галантно пропустив вперед девушку, направившую свою лошадь вниз по крутой тропе. Созерцая плавные колебания ее бедер, он размышлял не столько о семействе Шеймуса, сколько о том, как освободить их всех от последствий его чудовищного завещания.
Поведение домочадцев Шеймуса в гостиной и за обедом явилось суровым испытанием для Катрионы. Несмотря на очевидную безнадежность их положения, они не жалели усилий, стараясь представить ее в наиболее выгодном свете перед строптивым женихом. Катриона едва сдерживалась, чтобы не искромсать их своим острым как бритва язычком. Однако их робкий вид и трогательная беспомощность заставляли ее молча кипеть и вымученно улыбаться. Ричард наблюдал за ее мучениями и ждал своего часа.Чай был сервирован в гостиной. Никто не возражал, когда Ричард предложил передать чашку Катрионе. Прямая и неприступная, она стояла у окна спиной ко всем. Приблизившись к ней с двумя чашками в руках, Ричард бесстрастно посмотрел на Алгарию О’Рурк, державшуюся, как обычно, рядом с Катрионой. Та ответила ему невозмутимым взглядом черных глаз.— Алгария? — раздался оклик Мэри. Увидев испуг и нерешительность компаньонки, Ричард широко улыбнулся:— Я не кусаюсь, по крайней мере в гостиных.Катриона вздрогнула и обернулась. Ей хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию. Взяв чашку из рук Ричарда, она состроила гримаску.— Можешь идти, — велела она Алгарии. — И узнай у Мег, как она себя чувствует.Бросив предостерегающий взгляд на Ричарда, Алгария кивнула и двинулась прочь, прямая как палка. Ричард проводил ее взглядом.— А она не кусается? Катриона чуть не поперхнулась.— Она известная целительница и была моей наставницей после смерти матери. Так что поберегитесь. Она запросто превратит вас в жабу, если вы позволите себе лишнее.Ричард сделал глоток, задумчиво поглядывая на девушку. Она все еще кипела.— Можете вцепиться мне в волосы, если вам от этого станет легче.Судя по взгляду, которого он удостоился, она вполне могла последовать его совету.— Это вы во всем виноваты. Пока им кажется, что есть шанс, они будут изо всех сил стараться, — она сделала нетерпеливый жест, — заинтересовать вас мной.— Вы могли бы объяснить им, что в этом нет нужды.Заметив затаенный жар в его глазах, Катриона приняла неприступный вид.— Перестаньте.— Перестать что?— Перестаньте думать об этом поцелуе на кладбище.— Почему? Это было восхитительно, хоть и на кладбище.Признаться, ей самой пришлось сделать над собой усилие, чтобы не думать о нем.— Это была ошибка.— Вы это уже говорили.— Почему бы вам не прекратить этот нелепый фарс и не избавить всех от агонии бессмысленного ожидания? Сообщите свое решение, и дело с концом.— Как я могу сообщить то, чего не знаю сам?Катриона прищурилась:— Вы прекрасно знаете, что через неделю вернетесь в Лондон, не обремененный женой. — Ричард лишь приподнял брови с самоуверенным видом, доводившим ее до точки кипения. Отвернувшись, она с досадой добавила: — Вы ничуть не больше хотите жениться на мне, чем я выйти за вас.Выражение его лица внезапно изменилось, в синих глазах вспыхнуло пламя.— Возможно… но я очень хочу лечь с вами в постель. Я хочу этого так же сильно, как и вы, что может послужить достаточным основанием для брака.В ответ на ее потрясенный взгляд он изобразил вежливое удивление:— Вы не согласны?— Нет! — выпалила Катриона, щеки ее горели. Судорожно вздохнув, она отвернулась и добавила сквозь зубы: — Я не имею ни малейшего желания ложиться с вами в постель.Даже не глядя на Ричарда, она знала, что его брови поднялись еще выше.— Вам не говорили, что лгать нехорошо?Катриона гордо выпрямилась, не решаясь встретиться с ним взглядом.— Вы просто дразните меня.— Разве?Голос его прозвучал так мягко, что нервы Катрионы напряглись, а когда он коснулся чувствительной кожи на шее, она задохнулась и потеряла способность думать. Его пальцы шевельнулись в нежнейшей ласке…Резко вдохнув, она повернулась к нему.— Прекратите!— Почему? — осведомился он с невинным видом. — Вам же понравилось.Прикусив язык, чтобы удержаться от очередной лжи, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, невзираяна обуревавшие ее эмоции.— Поскольку спать с вами я не собираюсь, у нас нет оснований сочетаться браком. Следовательно, вы вернетесь в Лондон, а состояние Шеймуса достанется церкви. Почему бы вам не признать это?Он изобразил глубокую задумчивость.— Что ж, не могу не признать, что считаю постель неотъемлемой частью брака. Одно предполагает другое, тем более если речь идет о вас.— Что и требовалось доказать, — процедила Катриона. — А поскольку никакой свадьбы не будет…— Что это?Прежде чем она сообразила, что он имеет в виду, Ричард потянулся к висевшей у нее на шее цепочке и вытащил кулон, прятавшийся в укромной ложбинке между грудями. Катриона замерла.Повертев украшение в руке, Ричард нахмурился:— На нем гравировка, как на подвеске моей матери, только камень другой.Катриона перевела дыхание, надеясь, что он не заметил ее волнения.— Это розовый кварц, — сдавленно произнесла она, забирая у него кулон.Разжав пальцы, она позволила камню скользнуть на прежнее место — и едва сдержала возглас, настолько тот оказался горячим. Он и раньше был теплым, но, побывав в руках Ричарда, нагрелся так, что чуть ли не обжигал. Сделав титаническое усилие, Катриона постаралась восстановить присутствие духа и укрыться за стеной надменности.— Ну а теперь, если вы закончили дразнить меня…Усмешка, которой он ее одарил, напоминала о змее-искусителе.— Я даже не начинал, моя прелестная колдунья. Зачарованно уставившись в синие глаза, Катриона ощутила, как ее охватывает пламя.— Да вы просто дьявол! — Она подхватила юбки, — уж точно не джентльмен.Уголки его губ приподнялись, чуть-чуть.— Естественно. Я же ублюдок.
«Он станет отцом твоих детей».Катриона вскрикнула и проснулась. Сердце ее бешено колотилось. Она лежала в темноте под ворохом сбившихся одеял, судорожно вцепившись в простыми.В комнате было пусто и тихо. Ей потребовалось значительное усилие, чтобы успокоиться. Постепенно сковавшее ее напряжение отпустило, и дыхание улеглось.Зато с новой силой нахлынули смятение и страх, ставшие ее постоянными спутниками в последнее время. И непреодолимое влечение, которое усиливалось с каждым днем и с каждой ночью.Обычно по ночам Катриону посещали тайные мечты и невысказанные желания, но над всем царила воля Госпожи, пресекавшая ее невольные фантазии. Однако сейчас все было иначе. Воля Госпожи и ее собственные сокровенные мечтания неожиданно совпали и действовали сообща, подталкивая ее прямо к…— Человеку, за которого я не могу выйти замуж. Приподнявшись на локте, Катриона потянулась к стакану с водой, стоявшему на столике у кровати. Она сделала глоток, надеясь погасить жар, вспыхнувший от пригрезившегося во сне поцелуя. Ее губы все еще хранили воспоминание о прикосновении губ Ричарда, прохладных и твердых словно мрамор. Они разожгли пламя, и оно вспыхнуло, как лесной пожар, в ответ на жгучий голод в его душе и желание в его глазах.Ночью, наедине с собой, Катриона не могла отрицать, что возжелала его с первого взгляда. Окончательно и бесповоротно. Она хотела делить с ним постель, хотела», чтобы именно он заполнил пустующее место рядом с ней и избавил от одиночества — неизбежного спутника ее миссии. Но с самого детства она ставила нужды других выше собственных желаний. И в случае с Ричардом выбор был очевиден.Так ей казалось. Однако теперь Катриона не была уверена. Ни в чем.Иногда в прошлом, в годы мятежной юности, она пыталась противиться Госпоже. Катриона помнила, что ощущала при этом. Нечто подобное она испытывала сейчас. Смешанное чувство неудовлетворенности и беспокойства, от которого не могла избавиться, как ни старалась.Она не в ладу с собой, потому что противится судьбе и воле Госпожи.Издав возглас, исполненный досады и отчаяния, Катриона взбила подушку, повернулась на бок и улеглась.Нет, это невозможно. Да разглядела ли его Госпожа? Понимает ли она, что предлагает? Что приказывает?Понимает ли, во что втягивает свою служительницу?В брак с самоуверенным тираном, для которого нет ничего важнее собственных желаний.Эта мысль явилась последней каплей. Невидящим взором Катриона уставилась в темноту, затем тряхнула головой, закрыла глаза и приказала себе заснуть — без всяких сновидений.
На следующее утро Катриона проспала завтрак. Выпив чаю с тостами у себя в комнате, она оделась потеплее, закуталась в накидку и, стараясь не попадаться на глаза вездесущей Алгарии, отправилась на прогулку. Ей необходимо было привести в порядок мысли.День выдался солнечный; дорожки почти очистились, только кое-где виднелись островки снега. Помедлив на ступеньках, Катриона огляделась по сторонам. Не приметив никого, она бодро зашагала к одной из троп, сбегавших вниз по склону, и вошла под сень деревьев.Под развесистыми ветвями царили покой и безмолвие. Ничто не нарушало тишины, кроме шуршания опавших листьев у нее под ногами. Воздух был чист и свеж. Катриона сделала глубокий вдох — и почувствовала себя лучше.Тропинка круто изгибалась, спускаясь в овраг. Катриона повернула вместе с тропинкой — и увидела Ричарда. Он явно поджидал ее, прислонившись к стволу старого дерева. Тяжелый плащ надежно защищал его от ветра, игравшего завитками черных волос.Он смотрел на нее так, словно явился на свидание и поджидает свою возлюбленную в заранее условленном месте.Приблизившись, Катриона с трудом удержалась от соблазна положить руку Ричарду на грудь и выяснить, не бьется ли его сердце слишком быстро. Он, должно быть, вышел из дома вслед за ней, а затем опередил ее, сбежав вниз по другой тропинке.— Опять заблудились?— Отнюдь, — невозмутимо отозвался Ричард и, помедлив, добавил: — Я ждал вас.Катриона усмехнулась, и двинулась дальше. Ричард зашагал рядом с неторопливой грацией хищника. Он казался таким большим и сильным, что его присутствие подавляло. Вздохнув, Катриона подняла глаза на голые ветви, через которые просвечивало голубое небо в кудрях белых облачков.— Кинстеры живут в Лондоне?— Да. Одни постоянно, другие наезжают время от времени.— А вы?— В последнее время постоянно. Но я вырос в Кембриджшире, в родовом поместье.Катриона бросила на него быстрый взгляд.— Джейми сказал, что ваш отец был герцогом.— Себастьян Сильвестр Кинстер, пятый герцог Сент-Ивз.Уловив в его голосе теплые нотки, Катриона снова посмотрела на него.— Вы выросли в семье?— О да.— У вас есть старший брат?— Девил. — Поймав ее удивленный взгляд, он усмехнулся и добавил: — Сильвестр Себастьян — для матушки и Девил — для всех остальных.— Понятно.— Девил унаследовал титул. Он живет в Сомершеме со своей женой Онорией и наследником.— У вас большая семья?— Нет, если вы имеете в виду сестер и братьев, и да, если вы имеете в виду, так сказать, весь клан.— Стало быть, Кинстеров много?— Более чем достаточно с точки зрения любящих мамаш из высшего света.— Понятно. — Катриона была слишком заинтересована, чтобы изобразить приличествующее случаю неодобрение. — Значит, у вас много… кузенов?С готовностью, которой она никак не ожидала, он описал их всех: дядьев и теток, а также их детей, включая четырех кузенов. Перечислив близких родственников, он перешел к младшему поколению.— Но в Лондоне, — закончил он, — я вижусь только с Амандой и Амелией.Катриона мысленно представила себе их место на генеалогическом древе семьи.— С близнецами?Вместо ответа Ричард неопределенно хмыкнул.— Чем они вам так досадили? — поинтересовалась Катриона.Он поднял глаза.— Мне вдруг пришло в голову… Девил и Уэйн недавно обзавелись супругами и вряд ли пожалуют в Лондон в ближайшее время. А я застрял здесь… — Он нахмурился. — Есть, конечно, Демон, но он вполне мог отправиться на свой конный завод, так что остаются только Габриель и Люцифер. — Он поморщился. — Надеюсь, что Демон не забудет дать им хорошего тычка, прежде чем уедет из города.— Зачем давать им тычка? Разве при таком количестве родственников и знакомых за близнецами некому приглядеть?Его лицо посуровело,— Юных девушек подстерегают опасности, справиться с которыми может только человек с опытом.Катриона изумленно распахнула глаза.— Признаться, я полагала, что вы — одна из таких опасностей.Маска соскользнула, явив миру лик воина.— Именно поэтому никто лучше меня — и моих братьев, разумеется, — не присмотрит за близнецами.Он сделал это заявление с таким серьезным видом, что Катриона не выдержала и хихикнула.Ричард бросил на нее грозный взгляд. Она примирительно подняла руку.— Просто я представила себе, как вы крадетесь по бальным залам, тайком наблюдая за двумя юными дамами.— Эти юные дамы — Кинстеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42