— услышала она его голос. Элизабет открыла глаза.
— О том, что не припомню случая, когда чувствовала себя такой дурочкой.
— Не говорите глупостей.
— Иногда, — сказала она, покачав головой с сокрушенным видом, — я просто не могу удержаться.
Он проигнорировал это замечание и потряс книгой, энергично вращая кистью:
— Вот в чем загвоздка.
— «Как выйти замуж за маркиза»?
— Множество загвоздок.
— Приятно слышать. Должна признаться, что жить в соответствии с этими эдиктами ужасно трудно.
Джеймс принялся расхаживать по комнате с сосредоточенным выражением в карих глазах.
— Мне совершенно ясно, — объявил он, — что миссис Ситон — если, конечно, это ее настоящее имя — не советовалась ни с одним мужчиной, когда работала над своими эдиктами.
Элизабет нашла это наблюдение настолько интересным, что даже села.
— Она могла сочинить сколько угодно правил и указаний, — развивал он свою мысль, — но ее методология страдает существенным недостатком. Она утверждает, что, следуя ее эдиктам, молодая особа имеет все шансы выйти замуж за маркиза…
— По-моему, под маркизом подразумевается любой благовоспитанный джентльмен, — вставила Элизабет. — Титул указан в названии книги в расчете привлечь к ней внимание.
Он нетерпеливо тряхнул головой.
— Это не влияет на ход моих рассуждений. Маркиз, благовоспитанный джентльмен — главное, что все мы мужчины.
— Пожалуй, — протянула она, с трудом подавив желание проверить это утверждение, пройдясь взглядом по его фигуре сверху донизу, — вы правы.
Джеймс подался вперед, пристально глядя ей в лицо.
— Ответьте мне на один вопрос. Как, скажите на милость, миссис Ситон — если это ее настоящее имя — может определить, насколько верны ее правила?
— Ну, — замялась Элизабет, — полагаю, она могла быть воспитательницей молоденьких девушек и…
— В корне ошибочное предположение! — отрезал он. — Единственным человеком, который может судить, насколько справедливы данные правила, является маркиз.
— Или благовоспитанный джентльмен, — подсказала она.
— Совершенно верно, — кивнул он, слегка склонив набок голову. — Но смею вас уверить, как умеренно благовоспитанный джентльмен, что если бы ко мне приблизилась женщина, исповедующая эти эдикты…
— Она не приблизится к вам, — перебила его Элизабет. — Никогда! Если следует указаниям миссис Ситон. Это против правил. Леди должна ждать, пока джентльмен сам подойдет к ней. Не помню, в каком эдикте, но в книге это точно есть.
— Что лишний раз подтверждает ослиную тупость большинства из них. Суть моих рассуждений состоит в том, что если бы протеже нашей дорогой миссис Ситон — если это ее настоящее имя…
— Почему вы все время это повторяете?
Джеймс на секунду задумался — видимо, сказываются годы шпионской деятельности. И ограничился уклончивым:
— Не имею понятия. Итак, как я уже сказал, если бы я встретил одну из ее протеже, то с воплями помчался бы в противоположном направлении.
После паузы Элизабет заметила с едва заметной лукавой улыбкой:
— От меня вы не убегали.
Джеймс насторожился:
— Что вы имеете в виду?
Улыбка Элизабет стала шире. Она выглядела как кошечка, чрезвычайно довольная тем, что вывела его из равновесия.
— Разве вы не читали эдикта о том, что надо практиковаться в эдиктах? — Она подалась вперед, заглядывая в страницы книги, которые он листал, разыскивая упомянутый эдикт. — Кажется, номер семнадцать, — добавила она.
Недоверчиво уставившись на нее, он молчал десять секунд, прежде чем спросить:
— Вы практиковались на мне?
— Я понимаю, это звучит довольно бездушно, и не раз испытывала угрызения совести, но у меня не было выбора. В конце концов, если не вы, то кто же?
— Больше некому, — пробормотал Джеймс, не совсем понимая, чем вызвано его раздражение. Вряд ли тем, что она выбрала его в качестве объекта для экспериментов. В сущности, это даже забавно. Странно, он даже не заметил, что на нем практикуются.
Для человека, который гордится остротой своих инстинктов и тонкостью восприятия, это довольно чувствительный удар.
— Больше я не стану этого делать, — пообещала Элизабет. — С моей стороны это была скверная выходка.
Он снова принялся вышагивать по комнате, постукивая пальцами по челюсти, пытаясь решить, как повернуть ситуацию в свою пользу.
— Джеймс?
Ага! Стремительным движением он развернулся к ней, глаза его зажглись в восторге от осенившей его мысли.
— На ком вы практиковались?
— Не понимаю.
Он уселся напротив нее и подался вперед, упершись локтями в колени. Этим утром он поклялся, что изгонит из ее глаз выражение отчаяния. И хотя в данный момент глаза Элизабет выражали что угодно, но только не отчаяние, Джеймс знал, что оно вернется, как только она вспомнит о трех голодных ребятишках, которые ждут ее дома. Но похоже, он нашел способ помочь девушке и при этом великолепно провести время.
Он станет ее наставником. Она хочет заполучить какого-нибудь растяпу в мужья — что ж, никто лучше маркиза Ривердейла не знает, на какие уловки способны дамы, одержимые брачной лихорадкой. Он обучит ее всем трюкам, которые опробовали на нем: от хихикающих дебютанток, выскакивающих из темных углов, до шокирующих своей откровенностью любовных писем и обнаженных вдовушек, случайно оказавшихся в его постели.
Ему казалось вполне резонным, что если он наловчился ускользать из брачных сетей, то сможет использовать свой опыт в диаметрально противоположных целях. Немного поработав над собой, Элизабет поймает в сети любого мужчину, который окажется в здешних краях.
Правда, при мысли о том, как именно им придется поработать, его пульс участился, а определенные части тела напряглись. В процессе уроков не обойтись без хотя бы поверхностного изучения искусства обольщения. Ничего такого, разумеется, что могло бы скомпрометировать девушку, но все же…
— Мистер Сидонс! Джеймс!
Он вздрогнул, сообразив, что витает в облаках. Милосердный Боже, да у нее ангельское личико. Он с трудом мог поверить, что она действительно думает, что нуждается в помощи при поисках мужа. Но раз она так считает, это дает ему восхитительную возможность…
— Когда вы практиковались на мне, — спросил он тихо и сосредоточенно, — кого себе воображали?
— В качестве будущего мужа?
— Да.
Она моргнула и беззвучно пошевелила губами, прежде чем ответить:
— Я… Вообще-то не знаю. Так далеко в своих мыслях я не заходила. Просто надеялась увлечь кого-нибудь, кто бывает на приемах у леди Дэнбери. По-моему, совсем неплохое место для поиска подходящего джентльмена.
— Она предполагает что-нибудь устроить в ближайшее время?
— Да. Кажется, в эту субботу. Небольшой прием в саду.
Джеймс откинулся назад. Проклятие! Тетка не предупредила его, что ожидает гостей. Придется прятаться, а то как бы не встретить знакомого. Последнее, что ему сейчас нужно, — это чтобы какой-нибудь лондонский щеголь хлопнул его по спине в присутствии Элизабет и назвал Ривердейлом.
— Впрочем, не думаю, что кто-нибудь собирается остаться на ночь, — добавила она. Джеймс задумчиво кивнул:
— В таком случае это будет превосходный шанс для вас.
— Понимаю, — отозвалась Элизабет без воодушевления в голосе, которого следовало бы ожидать.
— Вам нужно только узнать, кто из мужчин не женат, и выбрать самого подходящего из них.
— Я уже просмотрела список гостей и выяснила, что ожидаются несколько холостых мужчин. Но, — усмехнулась она, — вы кое-что забыли, Джеймс. Джентльмен, о котором идет речь, тоже должен выбрать меня.
Взмахом руки он отмел ее протесты:
— Неудача исключена. К тому времени, когда мы разберемся с вами…
— Мне не нравится, как это звучит!
— …вы будете неотразимы.
Элизабет неосознанно прижала ладонь к щеке, с изумлением уставившись на него. Он что, предлагает тренировать ее? Чтобы сбыть с рук? Она и сама не понимала, что ее так поразило. В конце концов, он никогда не показывал — за исключением случайного поцелуя, — что испытывает к ней интерес. К тому же она ясно дала понять, что не может выйти за управляющего без гроша в кармане.
Почему же ее так расстроило, что ему не терпится выдать ее замуж за состоятельного человека с хорошими связями?
— А в чем состоит эта тренировка? — подозрительно спросила она.
— У нас мало времени, — сказал Джеймс, размышляя вслух, — и мы не в силах изменить к лучшему ваш гардероб.
— Как мило с вашей стороны отметить этот незначительный факт, — пробормотала девушка.
Он бросил на нее укоризненный взгляд:
— Не припомню, чтобы вы терзались угрызениями совести, когда говорили гадости о моем гардеробе.
Пожалуй, он прав, признала Элизабет. Хорошие манеры вынудили ее проронить ворчливым тоном:
— У вас неплохая обувь.
Джеймс усмехнулся и посмотрел на свои ботинки, старые, но отличного качества.
— Ничего, да?
— Хотя и довольно поношенная, — добавила она.
— Обязательно почищу свои ботинки завтра, — с высокомерным видом пообещал он, не желая заглатывать наживку.
— Простите, — тихо сказала она. — Кажется, меня немного заносит. Зачем делать комплименты, чтобы потом их портить ядовитыми замечаниями?
Секунду он смотрел на нее странным оценивающим взглядом, а затем спросил:
— Знаете, что мне больше всего в вас нравится, Элизабет?
Она даже не пыталась угадать.
— Вы на редкость добрая и милая девушка, — продолжил Джеймс, — но в отличие от большинства себе подобных не произносите проповедей, требуя, чтобы все остальные стали такими же добрыми и милыми.
Элизабет приоткрыла рот, пораженная этой более чем неожиданной тирадой.
— Но за вашей несомненной добротой и простодушным видом скрывается озорная девчонка с острым язычком, как бы вы ни пытались держать ее в узде.
Боже правый, если он скажет еще хоть слово, она влюбится в него, не сходя с этого места!..
— Нет ничего дурного в том, чтобы подшутить над друзьями, если это делается без злобы, — произнес он с ласковыми нотками в голосе. — Сомневаюсь, чтобы вы стали издеваться над ближним, даже ознакомившись с диссертацией на эту тему.
— Значит, мы с вами друзья? — спросила она дрогнувшим голосом.
Джеймс улыбнулся, а ее сердце пропустило удар.
— У вас нет другого выбора, кроме как подружиться со мной, — сказал он, подавшись к ней. — В конце концов, мне известны все ваши постыдные секреты.
Элизабет недоверчиво хихикнула.
— Друг, который собирается найти мне мужа? Ну и чудеса!
— Смею надеяться, я справлюсь с этой задачей лучше, чем миссис Ситон. Если, конечно, это ее настоящее…
— Хватит, — предупредила она.
— Считайте, что я этого не говорил. Но если вам нужна помощь… — Он пристально посмотрел на нее. — Ведь вам нужна помощь, верно?
— Э-э, да… Пожалуй.
— Тогда нужно начать прямо сейчас.
Элизабет бросила взгляд на часы с инкрустацией, которые леди Дэнбери привезла из Швейцарии.
— Я должна вернуться в гостиную менее чем через час.
Джеймс сосредоточенно листал страницы произведения миссис Ситон.
— Хм, времени, конечно, маловато, но… — Он вскинул на нее глаза. — Как вам удалось сбежать от леди Дэнбери в это время дня?
— Она решила вздремнуть.
— Опять? — На его лице читалось удивление. Она пожала плечами:
— Мне это показалось таким же невероятным, как и вам, но она настояла на своем. Потребовала соблюдения полной тишины и велела мне разбудить ее ровно через семьдесят минут.
— Семьдесят?
Элизабет скорчила гримаску.
— Чтобы я не расслаблялась. Кстати, это ее собственные слова.
— Почему-то я ничуть не удивлен. — Джеймс постучал пальцами по столу, а затем поднял глаза. — Мы начнем сегодня днем, когда вы освободитесь. Мне потребуется время, чтобы разработать план занятий…
— План занятий? — повторила она.
— Нужно действовать организованно. Хорошая организация делает достижимой любую цель.
Рот ее приоткрылся. Джеймс нахмурился:
— Что это вы так уставились на меня?
— Вы заговорили в точности как леди Дэнбери. Собственно, это одно из ее изречений.
— Вот как? — Джеймс кашлянул, затем прочистил горло. Проклятие, какая непростительная оплошность! Что-то в Элизабет с ее ангельским взглядом заставляет его забывать, что он работает под прикрытием. Вот и угораздило произнести одну из любимых сентенций тетушки Агаты. В детстве они с таким упорством вдалбливались в его голову, что он привык считать их своими.
Ему следует помнить, что он разговаривает с единственным человеком, знающим причуды графини так же хорошо, как и он.
— Какое совпадение, — заявил он твердым тоном. По опыту он знал, что люди склонны верить тому, что им говорят, если делать это с таким видом, словно знаешь, о чем говоришь.
Но судя по всему, это наблюдение не распространялось на Элизабет.
— Она повторяет эту фразу по меньшей мере раз в неделю.
— В таком случае я, должно быть, слышал ее от графини.
Элизабет, видимо, удовлетворилась этим объяснением, поскольку вернулась к предмету их разговора:
— Вы говорили о плане занятий…
— Да-да. Я пока займусь планированием, но мы могли бы встретиться позже, когда вы закончите дела с леди Дэнбери. Я провожу вас домой, и по пути мы все обсудим.
Она принужденно улыбнулась:
— Хорошо. Встретимся у парадных ворот в тридцать пять минут пятого. Я освобождаюсь в половине пятого, — пояснила она, — и еще пять минут нужно, чтобы дойти до ворот.
— А почему бы нам не встретиться здесь?
Она покачала головой:
— Нельзя, если вы не хотите, чтобы все сплетники в Дэнбери-Хаусе судачили о нас.
— Идея понятна. В таком случае у парадных ворот.
Элизабет кивнула и на ватных ногах вышла из комнаты, с трудом добравшись до скамьи. Боже милостивый, во что она позволила себя втравить?
«Мяу!..»
Она посмотрела вниз. Малкольм, этот демон в кошачьем обличье, сидел у ее ног, уставившись на нее, словно на кухонную крысу.
— Что тебе нужно?
Кот пожал плечами. Элизабет не предполагала, что кошки умеют пожимать плечами, но она также никогда не думала, что будет сидеть в парадном холле леди Дэнбери и разговаривать с ее кошачьей ипостасью.
— Считаешь меня смешной, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39