Вымученно улыбнувшись, она проговорила:— Разумеется, получше я сама отрежу себе хлеба. Дай мне нож, или лучше я просто отломаю. Да, я, пожалуй, так и сделаю.Затем Виктория перешла от слов к делу и с хрустом отломила наиболее выдающуюся вперед часть хлебной фигурки. Рафаэль громко застонал. Она учтиво передала ему кусочек теплого хлеба, который он немедленно намазал маслом и с насмешливым поклоном вернул жене:— Показать тебе, как его следует есть?— Думаю, что его надо положить в рот, — задумчиво проговорила Виктория, — откусить кусочек, разжевать и проглотить. Я правильно излагаю последовательность действий?Рафаэль растерянно моргнул и состроил болезненную гримасу:— Ты совершенно лишена воображения?— Что ты имеешь в виду?Последовавшая вслед за этим насмешливая улыбка не предвещала ничего хорошего.— Видишь ли, Виктория, поскольку мы женаты, думаю, не будет большого вреда, если я обучу тебя некоторым вещам. Любовные игры, моя дорогая, чрезвычайно разнообразны. И некоторые из них предполагают нахождение моего.., мужского приспособления не в твоем.., ну, скажем так, не там, где он был до сих пор, а…Виктория взглянула на мужа с таким недоумением, что Рафаэль тут же сдался. Это объяснить невозможно. Оставалось надеяться, что со временем она проявит большую склонность к практическим занятиям.Всякий раз глядя на жену, Рафаэль начинал испытывать острое, мучительное желание. И ему приходилось одергивать себя, напоминать себе о необходимости проявлять благородство и внимание, об обязанности дать ей возможность оправиться от травмы, которую он сам нанес ей в первую брачную ночь.Но эта восхитительная женщина была постоянным искушением. Он снова представил себе, как затуманиваются страстью ее глаза, как она громко кричит во время оргазма и чуть слышно всхлипывает после… Рафаэль глубоко вздохнул и откусил очередной кусок хлеба с маслом. Все-таки он счастливый человек и должен быть вечно признателен судьбе за столь щедрый подарок.Поскольку они съели целую буханку хлеба, вопрос об ужине был отложен на неопределенный срок. Рафаэль предложил совершить прогулку по окрестностям, и Виктория согласилась. Ей было откровенно скучно одной, а ее муж, несмотря на свои многочисленные недостатки, вечные капризы и насмешки, был по-настоящему интересным собеседником. Он мог заставить ее затаив дыхание слушать нескончаемые истории о своих опасных приключениях, или, забыв обо всем на свете, хохотать над очередным рассказанным им курьезом. Правда, временами ей хотелось дать ему крепкий подзатыльник, но ведь не всегда.Рафаэль бережно взял жену под руку. Его прикосновение вновь напомнило ей бурную любовную сцену на кухонном полу… Что ж, утешает хотя бы то, что пока он не видел ее изуродованного бедра. И то слава Богу.Солнце уже садилось, но легкий ветерок был теплым и ласковым, а воздух благоухал нежнейшими ароматами зелени и цветов. Они медленно брели по узкой тропинке, ведущей к небольшому очаровательному пруду. Там на крошечной полянке Рафаэль опустился на мягкую траву и увлек Викторию за собой. Она уселась рядом, тщательно укрыв ноги желтыми муслиновыми юбками. Некоторое время оба молчали. Решив, что пауза затянулась, Виктория сочла необходимым начать разговор.— Здесь много кувшинок и лягушек, — сообщила она. Поскольку Рафаэль не поддержал разговора о местной флоре и фауне, она сменила тему:— Где именно в Корнуолле ты собираешься строить свой дом?— Наш дом, моя милая.— Не придирайся к словам!— Я не придираюсь, я уточняю. Думаю, наш дом будет не слишком близко к Драго-Холлу. Возможно, где-нибудь севернее, на побережье. Например, около Сент-Агнес. Ты когда-нибудь была там?— Да, — оживилась Виктория, — там очень красиво. Дикие места. В природе той местности есть нечто варварское, под стать тебе.— Это комплимент? — удивился Рафаэль.— А зачем тогда мы поедем в Драго-Холл? — спросила Виктория, проигнорировав последний вопрос.Рафаэль не хотел да и не мог делиться с женой своими планами, связанными с этим визитом, поэтому повторил свое ставшее уже стандартным объяснение:— Я много лет не переступал порога родного дома. Мне очень хочется в нем побывать. А с присутствием моего брата и его жены придется смириться. Не забывай, что я твои муж, и ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и защиту. Делай то, что я говорю, и все будет хорошо.— Ты отвратительный, тщеславный, самодовольный осел! — взорвалась Виктория.— Не оскорбляй меня, дорогая, иначе я займусь с тобой любовью прямо здесь, на траве.Рафаэль говорил мягко и вкрадчиво, но Виктория почему-то сразу же поверила, что он так и сделает. Она не сомневалась, что не сможет долго сопротивляться, и из ее глаз медленно покатились крупные слезы. Она поняла, что Рафаэль упивается своей властью над ней, а что творится в ее душе, на это ему наплевать.— Почему ты плачешь? — мягко поинтересовался Рафаэль и, не дождавшись ответа, продолжил:— Ты мне скажешь, дорогая, или я займусь… Забудь об этом. Что случилось?— Ничего! — Виктория резко вскочила. К ее ужасу, больная нога подвернулась, и она неуклюже свалилась на землю. Это было так обидно, что, уткнувшись лицом в сладко пахнущую траву, она горько зарыдала.Рафаэль не ожидал такой бурной реакции и смутился. Нежно обняв родные вздрагивающие плечи, он привлек Викторию к себе:— Все будет хорошо, любимая, не плачь. Ты ушиблась? Повернись ко мне. Если тебе так уж хочется поплакать, предлагаю тебе использовать для этой цели мое плечо. Кстати, очень удобно. — Он осторожно поставил ее на ноги. — А теперь можешь орошать слезами мою рубашку, если желаешь.Рафаэль терялся, когда она плакала. Это выбивало его из колеи. Ему привычнее было иметь дело с воинственной фурией, чем с безвольной куклой.— Странная штука — судьба, — задумчиво продолжил он, — еще месяц назад я и не предполагал о твоем существовании, а теперь прикован к тебе, связан по рукам и ногам.— Это я прикована и связана, — всхлипнула Виктория, — и к тому же, как и раньше, нищая. А ты если и прикован, то по крайней мере богат.— А я всегда был богат. Твои деньги принадлежат мне в соответствии с законом, но у меня нет в них необходимости. К тому же я старался уберечь их от грязных лап Дамьена.— Ты отлично постарался! Поэтому и вынужден был жениться. А все твои разговоры о судьбе — пустая болтовня. И между прочим, мы бы все равно рано или поздно встретились, ты же собирался в конце концов вернуться в Драго-Холл.— Любопытно, стала бы ты к этому моменту любовницей Дамьена? — поинтересовался Рафаэль, втайне жалея, что не может немедленно придушить негодяя брата.Неожиданно Рафаэль поймал себя на том, что впервые за много лет он не думает о «Морской ведьме» и оставленных там друзьях. Он удивленно и как-то по-новому взглянул на стоящую рядом Викторию. Вот что с ним сделала эта хрупкая женщина!— Нет, дорогая, мы бы не встретились в Драго-Холле. Потому что ты сбежала бы от Дамьена. И я боюсь подумать, что могло с тобой случиться. Но все в порядке. Я тебя нашел. Нам обоим очень повезло, миссис Виктория Карстерс.Два человека стояли рядом на тропинке, тесно прижавшись друг к другу. Но мысли у них следовали в совершенно разных направлениях. Виктория думала, как здорово Рафаэль умудряется путать правду и вымысел. И при этом чувствовать себя непогрешимым. А Рафаэль, прижимая к себе стройную фигурку жены, прикидывал, как бы сделать так, чтобы все стоящие перед ним проблемы, включая задание лорда Уолтона, оказались отодвинутыми на неопределенный срок, чтобы он смог провести хотя бы месяц наедине со своей красавицей.— Рафаэль!— Да, дорогая.— Я хотела бы вернуться.— Почему? Ты хочешь поплакать в одиночестве? В голосе Рафаэля звучали знакомые насмешливые интонации, и у Виктории появилось желание его ударить. Она рванулась было бежать, но вдруг испугалась, что больная нога снова ее подведет. Опасаясь оказаться еще более униженной, они тихо попросила:— Помоги мне, пожалуйста.Рафаэль крайне удивился, но сразу же согласился.— Ты ушиблась, когда упала?Виктория молча покачала головой, избегая его взгляда.— Я хочу вернуться.И только значительно позже вечером, Виктория поняла, что до сих пор не знала, что такое настоящее унижение. Глава 15 Ты больна или печальна? Сэмюэл Джонсон — Извини меня, — пробормотала Виктория, стараясь казаться спокойной. Прежде чем Рафаэль успел отреагировать, она отодвинула стул и быстро встала.— Что, черт возьми, случилось, Виктория?— Ничего. Я сейчас вернусь. Продолжай, пожалуйста, ужинать.Рафаэль хмуро уставился в свой стакан. Он искренне надеялся, что не произошло ничего серьезного. Виктория выглядела не то чтобы больной, но какой-то рассеянной, замкнутой. Он не понимал, в чем дело, и очень беспокоился.Виктория остановилась посредине спальни, обхватив руками живот. Боль была достаточно сильной, а никакого лекарства не было. Если бы только удалось найти хоть немножко лауданума! Тогда можно было бы лечь и крепко уснуть, а к утру, она надеялась, боль утихнет. Обычно Виктория не испытывала дискомфорта во время месячных, но теперь она стала женщиной и, к сожалению, все изменилось. Поморщившись от пронзившей низ живота боли, Виктория глубоко вздохнула и отправилась вниз.Остановившись в дверях, она нерешительно взглянула на сидящего за столом мужа.— Я устала, — сказала она тоном провинившейся школьницы, — и хотела бы лечь в постель. Я неважно себя чувствую, Рафаэль, поэтому, пожалуйста, позволь мне сегодня остаться одной.— Ты мне объяснишь наконец, что с тобой произошло? — Теперь в его голосе звучали уже стальные нотки. Отданные таким тоном приказы на «Морской ведьме» всегда исполнялись моментально.Это подействовало и на Викторию, и она едва не выложила ему всю правду, лишь в последний момент спохватилась и прикусила язык.— Виктория, я жду ответа, — повысил голос Рафаэль.— Ничего особенного. Мне просто необходимо выспаться. Утром все будет в полном порядке. — И, секунду помедлив, нерешительно добавила:— Кстати, у тебя не найдется немного лауданума?Вопрос заставил Рафаэля подскочить на стуле.— Виктория, если ты немедленно не объяснишь мне, в чем дело, я тебя просто отшлепаю!Помимо ее воли по щекам вновь потекли слезы. Она понимала, что это обычное женское недомогание делает ее излишне эмоциональной и чувствительной, и ненавидела из-за этого весь мир.— Не отшлепаешь! — выкрикнула она, упрямо вздернув подбородок. — Что вообще тебе от меня нужно? Ты уже получил мои деньги? Что ты еще хочешь? Зачем тебе надо мучить меня?— Ах так?! Все, что я до сих пор делал, было продиктовано исключительно заботой о твоем благополучии. Тебе это не по душе? Прекрасно. Ты больна?Что ж, ступай, прячься, заройся в какую-нибудь нору и не тревожь меня. Кстати, у меня нет никакого лауданума. — С этими словами Рафаэль гордо удалился из комнаты.Почувствовав себя свободной, Виктория подхватила юбки и побежала в спасительное убежище своей спальни.Было уже больше десяти часов, а Рафаэль все еще продолжал мерить шагами библиотеку. Он не был пьян. Бутылка отличного французского бренди была почти полной. Он никак не мог справиться с охватившим его беспокойством. Ведь не исключено, что она действительно заболела. Хотя нет, она для этого слишком упряма. А вдруг…Не в силах больше выносить пытку неизвестностью, он еще раз посмотрел на бутылку и отправился наверх. Переодевшись, он зажег свечу и тихо вошел в спальню жены. Ему необходимо было убедиться, что с ней все в порядке.Несколько минут он молча смотрел на неподвижную фигурку под одеялом, прежде чем понял, что она не спит.— Виктория, — тихо окликнул он, — что у тебя болит?— Уходи, Рафаэль, умоляю тебя, — всхлипнула Виктория, убирая руки от живота и надеясь, что он не заметит этого движения.Но Рафаэль был достаточно наблюдательным человеком.— Живот? У тебя болит живот? Может быть, ты съела что-то нехорошее?— Нет, будь ты проклят, — уже не сдерживаясь, громко расплакалась Виктория, — но я женщина, и со мной иногда происходят разные вещи, которые никогда не тревожат вас, мужчин.Рафаэлю потребовалось несколько минут, чтобы осознать смысл услышанного.— Ах, вот в чем дело, — с облегчением вздохнул он. Виктория напряженно замерла, ожидая, что будет дальше. Через некоторое время она с ужасом увидела, что он раздевается и ложится рядом. Его большое тело было совершенно обнаженным.— Нет! — вскрикнула она и отодвинулась на самый край кровати.— Помолчи, моя дорогая, — ласково сказал он, — ты почему-то все время забываешь, что я заботливый и любящий муж. Позволь мне обнять тебя. Утром ты действительно будешь чувствовать себя лучше.Рафаэль очень осторожно привлек жену к себе и положил свою большую теплую руку на ее плоский живот. Согревшись, Виктория быстро уснула, а он еще долго лежал без сна, прислушиваясь к ее едва слышному спокойному дыханию. Потом он легонько поцеловал видневшееся из-под копны волос ушко и попытался устроиться поудобнее, с неудовольствием подумав, что придется на несколько дней умерить свой любовный пыл.— Я принесу тебе эту жертву, — тихо сказал Рафаэль, обращаясь больше к самому себе, чем к своей мирно посапывающей жене.И уснул. * * * На следующий день они отправлялись в дорогу. Отъезду предшествовала очередная безуспешная попытка миссис Рипл накормить их ленчем.— Интересно, — задумчиво произнес Рафаэль, грустно глядя в свою тарелку, — что нужно сделать, чтобы так безнадежно испортить совершенно хорошее мясо, которое, кстати, приготовили мы с тобой.— Видимо, она положила слишком много какой-то зелени.— Да, ты права. По-моему, во всем виноват укроп. Здесь его невероятное количество. Наверное, у нее большие запасы. Жаль только, никто ей не подсказал, что нет никакой необходимости использовать все сразу.— А вот и Том, — радостно объявила Виктория. Рафаэль был приятно удивлен столь быстрой перемене в ее настроении и самочувствии. Она уже не выглядела жалкой и несчастной, на лицо вернулся былой румянец, а глаза сверкали задорным блеском. В общем, больше ничего не указывало на недомогание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47