– Вам понравилась моя сестренка, Эдвард? Простите, что я так откровенно разговаривала с вами утром. – Летиция поднялась с кресла, мягко положила руку на запястье молодого человека.
– О, что вы, мисс Летиция, я не смею и думать. Кто я и кто леди Климентина? – Было заметно, что молодой человек польщен и огорчен одновременно из-за своего положения.
– Скажите, а где вы учились?
– В Кембридже, в Тринити-колледже, – печально улыбнулся молодой человек. – Мне пришлось соблюсти семейную традицию: в Кембриджском университете обучались несколько поколений мужчин нашей семьи. Но я уже говорил вам, мисс, что желал бы заняться миссионерством.
– Ну, миссионером можно стать, не заканчивая теософского факультета, – ободряюще улыбнулась молодому человеку Летиция. – А вот и папа с мистером Робертсом!
Летти обняла отца, поцеловала в раскрасневшуюся щеку.
– Па, ты возбужден или возмущен?
– И то и другое, дитя мое! – Доктор погладил Летицию по плечу, легко отстранил и устроился в кресле, предложив управляющему занять место напротив. Мистер Генри Робертс воспользовался предложением и важно развалился на диване, недовольно хмурясь.
Летиция тотчас кинулась в атаку:
– Что происходит, мистер Робертс? Посмотрите вокруг: в буше зеленеет трава, скрэб покрылся набухшими почками, все расцветает! Табак укореняется. Вероятно, будет превосходный урожай винограда, и хлопка, и сахарного тростника! Кто будет убирать урожай, если вы всех рабочих доведете до бегства? – Девушка не хотела, чтобы Генри Робертс оправдывался. Он умел говорить так, что слушатели, даже понимая, что управляющий лжет, невольно проникались к нему доверием.
– Радоваться нечему, леди Картер! – Красивое лицо мистера Генри исказилось. – Этот Джулиан Донован, Мистер Ди, как его прозвали сокамерники, сбежал. Мне было приказано освободить его от наручников – таково было письменное распоряжение от сэра Картера. Исключений доктор не делает даже для закоренелых подонков!
– Чем Донован так разгневал вас, мистер Робертс? – Летиция испытующе смотрела на управляющего. Ноздри ее тонкого носа гневно раздувались. – Арестанты бунтуют при чересчур жестоком обращении. Сколько раз я просила отменить физические наказания, вы не смеете ходить по полям, словно жестокий плантатор! И, тем не менее, я снова узнаю, как вы разгуливаете по плантациям со стеком в руке, Робертс! Весь цивилизованный мир давно протестует против унизительных телесных наказаний. Я обещала уволить вас и, наконец, сделаю это! Я доверенное лицо сэра Картера, я была довольна работой Дженни Стинг в хозяйстве. Дженни аккуратная и чистоплотная женщина! Вы были к ней расположены до тех пор, пока она не забеременела!
– Но, мисс! Я не собираюсь воспитывать ее ублюдка! Мне нужна только она! – попытался возразить Генри Роберте. – Бог свидетель, я Донована не тронул и пальцем!
– Я говорю не о Доноване! Верю, что этот молодой человек не мог смириться с вашими методами укрощения людей – вы избили женщину! Женщину, которая навела порядок в вашем диком логове при складе и родила вам ребенка! Как вы могли отнять девочку у матери и увезти? И где теперь находится Дженни Стинг? А ваша дочь оказалась на моем иждивении, в моем приюте. Разве ваше содержание так ничтожно, что вы не можете прокормить дитя?! – Она неожиданно поймала на себе изумленный взгляд Эдварда. – Па, что ты молчишь? Скажи что-нибудь весомое мистеру Генри Робертсу. Пусть он поймет, что больше ни я, ни ты не намерены ограничиваться предупреждениями. Жизнь в Аплби и так нелегка. Особенно для подневольных рабочих.
– Не горячись, Летиция!
Доктор Картер был удивлен не меньше Эдварда Райта: неужели это разъяренное существо – его девочка, его безропотная и покладистая Летти? Она была похожа на взбудораженную тигрицу, которая готова защищать свою территорию до последнего вздоха. Ноздри гневно раздувались, лицо раскраснелось, глаза метали зеленые молнии.
– Немного остуди свой пыл, детка! Необходимо найти беглецов и вернуть их. Не враги же они себе! Давай выслушаем соображения мистера управляющего. Я не верю, что беглецы ушли в буш слишком далеко, что преодолели десятки миль скрэба. Мистер Робертс, вам придется к ним отправиться! – приказал доктор.
Управляющий вскинулся:
– Но, сэр Картер, – глаза его горели лютой ненавистью, – беглецов в Австралии принято уничтожать, как бешеных собак! Нужно вызвать истребительный отряд.
– А работать на плантациях, на ферме будете вы, мистер Генри Робертс?! У нас и так большие расходы по содержанию военного охранения. Правительство выдает кредиты, и вам это должно быть известно. Ваш поступок и так стоит мне огромных убытков. Мне следует подать на вас в суд, сэр?!
Услышав это язвительное «сэр», управляющий сник.
– Отправляйтесь на поиски беглецов, если не хотите стать моим вечным должником, Робертс. Или желаете лично отрабатывать убытки? Но теперь я не доверю вашим заботам и овцы из своей фермы, – более спокойным тоном закончил свое предупреждение сэр Картер.
– Вы ставите меня в безвыходное положение. Но как только все каторжники окажутся в Аплби, я пожалуюсь на вас губернатору.
– Попутный ветер вам в спину! Прежде верните всех осужденных, которых я купил у правительства, и уговорите их приступить к работам. А ваши жалобы дойдут до королевы лишь по окончании вашего срока каторги. Время посевной может быстро закончиться, убытки множатся с каждым днем и часом. Молитесь, Робертс, чтобы на пересылке ваш срок не увеличился лет на пять! Отсюда уходят либо домой, в Британию, свободными гражданами, либо на Тасманию.
Джон Картер поднялся с кресла и направился в гардеробную, чтобы выбрать рабочую одежду. Юнь Чан безмолвно последовал за ним. Генри Робертс от негодования не мог пошевелиться. Вены на висках вздулись, кадык судорожно дергался.
– Па, дорогой! – окликнула отца Летиция.
– Слушаю тебя, детка! – Доктор обернулся, и взгляд его, только что источавший решимость, мгновенно смягчился.
– Па, я поеду с мистером Робертсом!
По одному взгляду на нее доктор понял: Летиция не откажется от задуманного, как бы он ее ни отговаривал.
– Ох, Летти, что ты делаешь? Будь очень осторожной, детка! Возьми с собой Юнь Чана.
– Хорошо, папочка, как скажешь! – весело пропела Летиция и вприпрыжку помчалась в свою летнюю комнату.
Летиция приняла душ, вошла в свою гардеробную, чтобы переменить запыленную в дороге одежду, и замерла перед раскрытыми шкафами. Разноцветные платья не годились для предстоящей поездки. Мэри терпеливо стояла рядом, ожидая распоряжений.
– Что же мне выбрать, Мэри? – девушка вопросительно взглянула на свою горничную.
– Вы поедете на Лавли, или на другой лошадке, или в коляске? – поинтересовалась мулатка. – Если отправитесь верхом, значит, лучше всего одеться в бежевую атласную амазонку и брюки. Возьмите коричневые атласные штаны! И, конечно, наденьте шляпку с узкими полями и густой вуалью, которая убережет кожу лица от безжалостного солнца. – Мэри доставала из шкафа предметы, которые называла.
– Ты права, Мэри. Откуда только у тебя такой замечательный вкус, будто ты училась много лет у хорошей портнихи!
– Так и есть, мисс Летиция! Моя мамочка училась у замечательной парижской модистки, которая много лет прожила в Бостоне. А потом мама влюбилась в чернокожего парня. И вот она я! – выпуклые черные глаза Мэри блеснули слезами. – Она отдала меня в воспитательный дом к монашкам, где меня с малолетства приучали к шитью и рукоделию… Посмотрите в зеркало, вы так замечательно выглядите в этом наряде! – Мэри расправила на голове Летиции вуальку цвета кофе с молоком и заколола большой булавкой с жемчужной застежкой.
Летти осторожно взглянула на свое отражение и даже задохнулась от удивления:
– Ох! Это я, Мэри?! Неужели я?! – На нее смотрела очаровательная девушка с вьющимися волосами огненного цвета, собранными на затылке в пышный узел. Зеленоватые глаза отсвечивали огненным блеском, словно у дикой кошки.
– Это вы, мисс! – Мэри горделиво рассматривала Летицию, словно та была творением ее рук. – В таком виде не стыдно показаться и на самом важном в жизни свидании! – Горничная еще раз обошла Летицию вокруг.
Если бы Мэри знала, что она недалека от истины! Летиция почувствовала жар, приливающий к сердцу. Ее Гарольд находится где-то рядом, возможно, они увидятся спустя час или два. В конце концов, пусть все катится к черту! Законы правительства, королевский двор и дворцовый этикет со всеми своими приличиями! И даже если сейчас рухнет дом в Аплби, провалится в ад, пусть его смоет гигантской волной – Летиция не изменит своего решения, поплывет через океан, силой своей любви преодолевая гигантские волны. Гарольд должен понять, что она готовилась к встрече с ним, с ее любимым, идеальным мужчиной!
– Ну, Мэри, проводи меня и молись за мою удачу.
Эдвард Райт встретил ее появление восторженным взглядом:
– Мисс Летиция, может, вам стоило бы не рисковать?! Или вы не доверяете моим парламентерским способностям?!
– Доверяю, Эдвард, – Летиция вопросительно смотрела на молодого человека, ожидая от него словесного поощрения, – но уверена, что речь женщины подействует на них более успокаивающе. Не правда ли, мистер Робертс?
Генри Роберте растерянно уставился на внезапно преобразившуюся дочь доктора и не удержался от замечания:
– Вы, мисс Летиция, прекрасны, точно… – Он замолчал, не находя слов. – Вы прекрасно выглядели сегодня утром.
– Достаточно комплиментов, мистер Генри Робертс. Я верю, что беглецы ожидают от нас первого шага.
Она выехала с территории поселка, пристраиваясь вслед за проводником, похожим на испанца наездником с длинными волосами и аккуратными усиками. Нагнав проводника, Летиция окликнула того, подстраивая кобылку Розу под неспешный галоп его жеребчика:
– Молодой человек! Молодой человек! Скажите, как ваше имя?
– Проводник обернулся к ней и, встретив открытый взгляд, немного смягчил суровое выражение лица.
– Меня зовут Игнасио Ленес, мисс Летиция. Вы смелая сеньорита! Мисс Летиция Картер! – Он громко выкрикнул ее имя несколько раз, сдержанно улыбнулся и пришпорил своего рысака.
Летиция понукала свою кобылку, стараясь не отставать.
– Сеньор Игнасио, вы, наверное, единственный испанец на всем Австралийском континенте? Говорят, что вы лучше всех знаете местность вокруг Джилонга. Были в экспедициях? – Ее доброжелательный тон настраивал собеседника на мирный лад.
– Я люблю путешествовать, сеньорита Летиция. И только женщин толкает на приключения самое сильное чувство – любовь! Неужели ваше сердце отдано одному из этих беглецов?!
Он внезапно осадил рысака. Затопталась на месте и Роза. Под пристальным взглядом испанца Летиция почувствовала, как кровь прилила к лицу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Летти пришпорила Розу, но кобылка не желала обгонять скакуна испанца. Игнасио торжествующе рассмеялся:
– Вашей лошадке, похоже, понравился мой красавец Хуанито, сеньорита Летиция! – глаза Игнасио хищно сверкнули двумя дикими огнями.
Игнасио Ленес словно бросал ей вызов, с наслаждением следя за ее ответной реакцией. Насмешек над собой Летиция не любила. В ней внезапно проснулась злость, она недовольно раздула ноздри и гневно стиснула зубы. Угрожающе занесла хлыст над головой.
Испанец уловил перемену ее настроения, стремительно извернулся и отскочил в сторону. Продолжая веселиться и испытывать наслаждение от ярости девушки, проводник довольно скалил ослепительно белые зубы:
– Да, с вами надо всегда держаться настороже. Я не предполагал, что холодная и расчетливая английская мисс может вспыхнуть с такой неистовой страстью! В гневе вы просто великолепны, сеньорита Летиция!
Летиция отвернулась, сердито кусая губы. Игнасио расхохотался. Сейчас он был очень привлекателен. Трепетала каждая мышца его складной стройной фигуры, движения были вкрадчивы и стремительны.
– Я не флегматичный английский джентльмен, рассудительный и уравновешенный. В таком противостоянии не каждый мужчина поведет себя, как испанский кабальеро! Я же обязан держаться с вами корректно. У нас в Испании не принято поднимать руку на женщину, даже если она того заслуживает. Хотя бы потому, что сеньора или сеньорита нежнее и слабее.
– О чем вы, сеньор? – Ноздри тонкого носа Летиции все еще раздувались, но истинно женское любопытство пересиливало. – Я вас не понимаю.
– Только кабальеро знает точно, как усмирить разгневанную женщину, мисс Летиция! Значит, в моем мимолетном замечании есть неслучайная доля правды. Вы не моя сеньорита! – Повернув жеребца и покрасовавшись перед девушкой, которая от досады закусила губу, Игнасио Ленес помчался вперед.
Роза тут же рванулась за ним.
– Стоять! – Летиция натянула поводья, но кобылка упрямо выгибала шею и, словно призывая на помощь, коротко заржала. – Что такое, Роза?!
Летиция так сильно дернула поводья, что кобылка выпустила удила. Изгибы стальной скобы впились бедному животному в нежную складку губ. Роза снова заржала – тоненько и жалобно. От боли прижала уши. Комочки пены в уголках рта порозовели.
Цвет крови отрезвил девушку. Она любила Розу так же, как любила Лавли и Малышку, оставшуюся в Консетте. Девушка ослабила поводья и спешилась. Роза испуганно шарахнулась. И растерянно затопталась на месте, задирая голову вверх и еще больше разрывая податливые губы, покрытые редкими волосками.
Летиции стало невыносимо стыдно, она вдруг подумала о том, что, наверное, и у лошадей существует чувство любви. Возможно, более сильное, чем чувство преданности к своему хозяину или хозяйке. Вероятно, они так же любят одних своих сородичей и ненавидят других, испытывают ослепление влюбленностью, радость общения, горечь разочарования, тоску потерь и холод презрения.
– Господь мой! – виновато забормотала девушка. – Прости меня, Роза! Тебе нравится Хуанито? – Пытливо заглянула в лиловые, словно влажная ночь, выкаченные болью глаза кобылы, погладила коротко остриженную челку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27