по средней части острова тянулась череда пологих холмов, а ближняя, самая узкая часть заканчивалась высоким утесом, выдававшимся далеко в море. На этом-то утесе и стоял знаменитый замок, могучие стены которого, сложенные из золотистого песчаника, казались королевской короной, венчавшей голову морского великана.
– Мы высадимся там и поднимемся к замку пешком? – спросила Микаэла, показывая на низкий берег острова.
– Нет, есть гораздо более короткий путь, – ответил Дайрмид. Он вернулся на нос судна и стал отдавать гребцам команды. Галера замедлила ход и начала приближаться к утесу. Наконец расстояние между ними уменьшилось настолько, что Микаэла вскрикнула от ужаса: казалось, еще немного – и волны разобьют корабль в щепки. Но, к ее изумлению и радости, ничего подобного не случилось – нос галеры вдруг скользнул в узкую расщелину, уходившую далеко в глубь скалы. Направляемое ловкими руками Мунго, судно медленно двигалось вперед, во мрак, но прежде чем оно полностью погрузилось в темноту, рядом с Микаэлой вновь оказался Дайрмид.
– На этом острове множество таких расщелин, – сказал он, легонько касаясь ее руки, и голос, усиленный эхом, перекрыл шлепанье весел и плеск воды. – Мы подплывем к самым воротам замка.
– О, я еще никогда не видела ничего подобного! – восторженно прошептала она.
Впереди замаячило светлое пятно, тоннель расширился, и корабль оказался в просторном каменном зале, только вместо пола в нем была вода. Зал освещало янтарно-желтое пламя нескольких факелов, закрепленных высоко на стенах. От воды вверх уходила вырубленная в камне лестница, устрашающе крутая и узкая. Причалив к ее ступеням, гребцы крепко привязали перекинутый с галеры канат к железному кольцу, вмурованному в стену. По другую сторону лестницы плавали две утлые маленькие лодочки, тоже привязанные веревками к кольцам в стене.
Проверив, надежно ли закреплена галера, лэрд наклонился, взял висевший на стене бараний рог и протрубил короткую мелодию, которой всегда оповещал о своем возвращении домой в Даншене. Совершив этот ритуал, он подошел к Микаэле, взял ее за руку и помог сойти на берег. Рука молодой женщины заметно дрожала; Дайрмид перехватил испуганный взгляд, который она бросила на крутые ступени.
– Такая лестница очень удобна для обороны замка, – объяснил он. – По ней могут беспрепятственно пройти только друзья хозяев, а врагам здесь приходится плохо: нападающие вынуждены подниматься поодиночке, поскольку для двоих просто не хватает места.
– Должно быть, именно здесь погибли люди моего брата, – со вздохом заметила Микаэла.
– Верно. Но нам нечего бояться: ведь мы желанные гости. Так что поднимайтесь без страха, миледи!
Микаэла кивнула и шагнула на самую нижнюю ступень, о которую билась мелкая волна. Дайрмид заметил, как медленно и неуверенно она ступает, и у него сжалось сердце от любви и сострадания. Как же он мог забыть, что она только-только оправилась от приступа морской болезни? Бедняжка, у нее, должно быть, раскалывается голова и ноги как ватные!
Бережно поддерживая Микаэлу за талию, Дайрмид повел ее наверх, и наконец они оказались на широкой площадке перед высокой стрельчатой дверью. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась молодая женщина с блестящими медно-рыжими волосами. Она была одета в просторное платье из серой шерсти, которое, однако, не могло скрыть ее громадный живот. Увидев Дайрмида, женщина тотчас бросилась ему на шею.
– Здравствуй, здравствуй, мой родной! Если б ты знал, как я рада, что ты приехал!
Ее смех звенел, как серебряные колокольчики.
– Я тоже очень рад тебя видеть, Сорча. Ты прекрасно выглядишь, – широко улыбнулся лэрд.
Она подставила ему щеку для поцелуя, и в ее серых, как у него, глазах сверкнул золотистый огонек.
– А кто эта милая девушка, которую ты привез с собой? – лукаво спросила она, но, взглянув на Микаэлу, изменилась в лице. – Ой, ей, кажется, нехорошо! Как бы она не упала в обморок!
Дайрмид успел подхватить Микаэлу, которая начала медленно сползать по стене на пол.
– Это врач, леди Микаэла, я привез ее для тебя, родная, – торопливо объяснил он сестре. – Но, похоже, сначала тебе самой придется о ней позаботиться. Морские путешествия – явно не ее стихия!
– Бедняжка… – Сорча с неожиданной в ее положении грацией бросилась к гостье и подхватила ее под руку. – Отведем ее в дом, я сделаю все, чтобы она поправилась как можно скорее.
15
Разбуженная утренним солнцем и резкими криками чаек, Микаэла открыла глаза. Она лежала на кровати в маленькой комнатке, утопая в роскошной пуховой перине. Напротив, в нише широкого стрельчатого окна, на каменной, покрытой подушками скамье сидела сестра Дайрмида. Верхние створки окна с молочно-белым непрозрачным стеклом оставались закрытыми, зато нижние были распахнуты настежь, и через них в комнату вливался яркий поток солнечных лучей, золотя сосредоточенное лицо Сорчи. Проворно работая иглой, она вышивала на пяльцах и негромко напевала какую-то тоскливую, берущую за душу песню.
Микаэла узнала мелодию – ее не раз наигрывал на арфе Гилкрист, но слова оказались совершенно незнакомыми. Это была баллада о земной женщине, которая полюбила морского духа селки, вселившегося в тело тюленя. У них родились дети, крошки тюлени, которые в один прекрасный день попросили у своей матери благословения и навеки покинули ее, уплыв далеко-далеко со своим отцом-духом. Мелодия была красивая, но показалась Микаэле чересчур печальной.
Сорча закончила песню на чистой, звенящей ноте и посмотрела на гостью.
– Ой, леди Микаэла, вы уже проснулись! – радостно воскликнула она. – С добрым утром! Надеюсь, вам уже лучше?
Микаэла села, оправляя измятую шелковую рубашку, и смущенно улыбнулась хозяйке.
– Спасибо, милая Сорча. Я очень сожалею, что не смогла поздороваться с вами вчера, но мне было так плохо! Я совсем не хотела показаться невежей, всему виной моя морская болезнь…
– Ах, я все понимаю, милая леди! Дорога к нам, в Глас-Эйлин, и впрямь очень утомительна, а уж морская болезнь может высосать из человека все соки. Вам нужно отдохнуть, дорогая, тем более что спешить нам совершенно некуда. – Она добродушно улыбнулась и добавила: – Надеюсь, вас не смутил мой сегодняшний приход? Понимаете, мне очень нравится тут сидеть: из этого окна открывается такой чудесный вид!
Микаэла еще раз оглядела почти пустую комнату – большое окно, из которого виднелся голубой простор, и впрямь очень ее украшало.
– Да, комната действительно чудесная.
– Я знала, что она вам понравится! Когда я плохо себя чувствую, здесь ночует Ранальд, чтобы меня не беспокоить. Но он в отъезде, вот я и распорядилась отдать эту спальню вам.
«Интересно, знает ли она, кому на самом деле принадлежит Глас-Эйлин?» – подумала Микаэла, но решила не заводить разговор на столь деликатную тему. Она встала, сняла с крючка на стене свое черное шерстяное платье, поспешно оделась и пригладила волосы. В углу комнаты стоял таз с кувшином воды, и Микаэла с удовольствием умылась.
– Чуть позже я прикажу приготовить вам ванну, – сказала ей Сорча. – Мне бы хотелось, чтобы вы чувствовали себя у нас как дома.
– О, я с радостью приму ванну! Спасибо за гостеприимство, дорогая. Боюсь, неожиданный визит Дайрмида доставил вам массу хлопот – тем более что он приехал не один…
– Что вы, что вы, напротив! – замахала на нее руками Сорча. – Я так рада видеть брата, что с удовольствием приняла бы целую армию, если бы ему вздумалось привести ее ко мне в гости!
И она расхохоталась, по-кемпбелловски чуть кривя рот. Ее блестящие медно-рыжие волосы прикрывала белая прозрачная накидка в тон бледной тонкой коже, а большие серые глаза, очень похожие на глаза Дайрмида, были обрамлены густыми золотистыми ресницами. Несмотря на беременность, Сорча сохранила почти девическое очарование.
– Но вас я рада видеть гораздо больше, чем королевскую армию, – отсмеявшись, продолжала она с улыбкой. – Вчера мы с Дайрмидом и Мунго болтали допоздна и все не могли наговориться. Ах, Мунго такой забавник, все время смешит меня разными историями! Сколько его помню, он всегда был весельчаком и фантазером. Знаете, ведь Мунго наш с Дайрмидом друзья с самого детства. Я всегда рада с ними поболтать, но иногда мне очень не хватает женского общества. Признаюсь, я с большим нетерпением ждала вашего пробуждения.
– Разве вы единственная женщина в Глас-Эйлине? – удивилась Микаэла. – Неужели у вас нет ни горничных, ни повитухи, которая бы приглядывала за вами? Женщине в вашем положении надо быть очень осторожной!
– Ранальд держит в замке целый гарнизон на случай нападения, по той же причине почти все наши слуги мужчины, за исключением кухарки и прачки. У меня была и горничная, но полгода назад она вышла замуж за рыбака и переехала к нему. Что касается повитухи, то муж попросил присмотреть за мной свою пожилую тетку, которая живет здесь же, на острове, в маленьком домике. – Она помолчала и добавила с грустью в голосе: – Поблизости обитают еще несколько рыбацких семей, но я с ними едва знакома, так что мы не общаемся.
– Две-три недели назад я видела вашего мужа в Даншене, – сказала Микаэла, наблюдая за собеседницей. Сорча с самым любезным видом кивнула и улыбнулась. «Она ничего не знает о нашем с Ранальдом споре из-за Глас-Эйлина», – подумала Микаэла, вглядываясь в ее доброе, простодушное лицо. – Он отправился в Эр по торговым делам. А его военный отряд остался здесь, в замке?
– Да, большая часть воинов Ранальда никогда не покидает острова, скоро вы их увидите, – ответила Сорча. – Он взял с собой только нескольких человек и моего брата Артура. Как правило, я стараюсь не выходить из своих покоев, а старая Гьорсал сторожит меня, – добавила она с недовольной гримаской, и Микаэла рассмеялась.
– Должно быть, Ранальд рад, что Дайрмид в его отсутствие приезжает вас проведать, – заметила она.
Сорча помрачнела.
– К сожалению, наоборот: он сердится, когда я рассказываю ему, что Дайрмид был у меня. Они не любят друг друга, хотя их и связывает двойное родство, ведь жена Дайрмида – двоюродная сестра моего мужа. Боюсь, если бы не общая торговля, они предпочли бы вообще не видеть друг друга. Артур – другое дело. Его, по счастью, совершенно не волнует взаимная неприязнь старших.
– Понятно, – кивнула Микаэла, принимаясь заплетать в косы распущенные волосы. – Но откуда взялась эта неприязнь?
– Она началась, когда Дайрмид попытался развестись с Анабел. После того как церковный суд постановил заточить Анабел в монастырь, между моим мужем и братом началась настоящая война. Иногда мне кажется, что они ненавидят друг друга лютой ненавистью. Ах, я так переживаю! Может быть, Дайрмид вам что-то рассказывал об этом?
– Нет, что вы, он мне ничего не рассказывал, – смущенно пробормотала Микаэла, отводя глаза. – Ведь я почти посторонний человек…
– Он такой скрытный! – с болью в голосе продолжала Сорча. – Женитьба на Анабел принесла ему одно горе. Ранальд тоже очень страдал – из-за их развода и позора, который обрушился на его семью. Он обожает свою двоюродную сестру. – Она вздохнула и поспешно перевела разговор: – Вы долго пробыли в Даншене?
– Нет, всего несколько недель. В скором времени я собираюсь вернуться домой, в Гэллоуэй.
– Дайрмид сказал мне вчера, что вы настоящий доктор с университетским дипломом, – с восторгом глядя на Микаэлу, сказала Сорча. – О, это поразительно! Я и представить себе не могла, что женщина может стать ученым медиком. Вы должны мне все, все о себе рассказать! По словам Дайрмида, вы лечили нашу маленькую Бригит, и ей стало лучше. Я восхищаюсь вами, миледи, и от души благодарю за помощь!
– Бригит действительно стало лучше, – скромно улыбнулась Микаэла. – Мы с Дайрмидом лечим ее массажем и упражнениями, чтобы вернуть ее мышцам силу. Мне кажется, мы на правильном пути, но так ли это, покажет будущее.
– Мой брат верит в вас, дорогая, очень верит! – Сорча посмотрела ей прямо в глаза. – Я еще никогда не слышала, чтобы он с таким восторгом отзывался о каком-нибудь враче.
У Микаэлы комок подкатил к горлу. Она кашлянула и сказала:
– Просто я получила очень хорошее образование. Мой покойный муж был замечательным врачом и ученым. Он многому меня научил.
– Но Дайрмид говорил, что у вас есть нечто гораздо более важное, чем знания, – данный от бога талант. Если бы вы слышали, как он о вас рассказывал, вы подумали бы, что он говорит о святой, а не о земной женщине из плоти и крови! – улыбнулась Сорча. – А кому из даншенских Кемпбеллов неизвестна история о том, как вы спасли тяжело раненного Ангуса? Вы были в ту пору совсем ребенком – вот что значит прирожденный талант и золотые руки!
– Все произошло не совсем так, как рассказал Дармид, – заметила Микаэла. – Ведь это он искусно зашил рану, а я только помогла ему остановить кровь. В ту пору я еще ничего не умела. Но выбрать эту благородную профессию я решила именно в тот день в Гэллоуэе, когда увидела работу Дайрмида.
– И это все, что вы решили в тот день? – лукаво спросила Сорча, склонив голову набок.
– Что вы имеете в виду?
– Я помню лицо Дайрмида в тот вечер. Мой старший брат, всегда такой серьезный, вдруг совершенно изменился, просветлел, стал задумчивым и мечтательным. А когда он рассказывал о вас, его глаза сияли, как солнце! Я тогда подумала, что он встретил любовь всей своей жизни и непременно к вам посватается…
Микаэла отвела глаза, чувствуя, как по щекам разливается румянец.
– Ой, кажется, я слишком много болтаю, – спохватилась Сорча. – Я не хотела вас обидеть, дорогая Микаэла, простите! У меня всегда было слишком богатое воображение.
Микаэла покачала головой:
– Вы меня нисколько не обидели, милая. Я восхищаюсь вашим братом, но пути у нас разные.
Сорча тяжело вздохнула.
– Увы, и может быть, поэтому он так несчастен. Все было бы совершенно по-другому, если бы он женился на вас… Да на ком угодно, только не на Анабел! Но теперь поздно об этом говорить. Знаете, ведь мой брат – ужасный упрямец, мне иногда кажется, что он просто не хочет быть счастливым, считая свой злосчастный брак наказанием за какие-то грехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42