Вместе с тем мне не хотелось признаваться в убийстве человека, и, кроме того, я был уверен: тебя убьют, если люди в плащах узнают, что ты уцелел. Констебль искал живого человека, а у меня был ты. Людям из конюшни нужен был труп — и у меня был убитый преступник. Я отдал тебя констеблю, а труп подбросил в конюшню. Когда он обгорел до неузнаваемости, я вытащил его и положил туда, где прежде оставил мою кузину. — Вновь смутившись, он взглянул на Дэвида. — Видишь ли, я боялся своих родных.— Почему? — удивился Дэвид.— Я опасался, что мой отец или брат могли быть среди людей в плащах, и если ты проснешься утром живым и невредимым, нам придется поплатиться дороже, чем за мое мелкое мошенничество.Опираясь на каминную доску, Дэвид недоверчиво взглянул на Алистера.— Что же дальше? — спросил он.— Это все. Больше мне нечего сказать, — ответил Алистер.Дэвид покачал головой.— Твои отец или брат и вправду были среди людей в плащах?На горле Алистера судорожно забилась жилка.— Я… этому не верю.— Почему?— Не знаю, — признался Алистер, — но не верю. Дэвид не шелохнулся.— А ребенок? — спросил он.— Какой ребенок? — Алистер нахмурился.— Ребенок Шоны. Мой сын.Брови Алистера сошлись на переносице.— Малыш умер в Глазго. Я не думал… откровенно говоря, я был уверен: она не расскажет тебе про ребенка, который погиб, не успев сделать ни единого вздоха.Дэвид уставился на Алистера, не зная, верить ему или нет. Невероятное признание Алистера раскрывало часть загадки — видимо, самую запутанную. И чудесное спасение Дэвида, и его пребывание на корабле наконец-то обрели смысл. Но появление Дэнни, сына Дэвида и Шоны, рядом с замком, который должен был стать его наследством, оставалось загадкой. Сегодня старый Эндерсон был перепуган: он рассказал то, что считал истиной. Девушка из замка принесла ему ребенка. Он понял, что должен заботиться о малыше и хранить тайну. Ради леди Шоны.— Дэвид… то есть лорд Даглас, — с легкой усмешкой поправился Алистер, — я не надеюсь добиться прощения — ведь все началось с моей глупости. Но я рассказал тебе правду — может, за это ты не станешь разрывать меня на куски, перерезать глотку и насаживать мою голову на ворота замка в назидание остальным?Дэвид смутился, улыбка тронула его губы.— Я не знаю, как мне быть. Ты спас мне жизнь, вытащил из огня. И спас Шону.— Это правда. Я — гнусный обманщик, мошенник, но…— Но не убийца? — подсказал Дэвид.— Да, не убийца, — торжественно заявил Алистер. Дэвид не сводил с него глаз.— Ребенок Шоны не умер, — наконец сообщил он. — Дэниэл — наш сын, зачатый той ночью.— Дэнни! — воскликнул Алистер и расхохотался. — Боже мой! Сколько раз Шона обвиняла меня, уверенная, что я соблазнил бедняжку Джину Эндерсон! Вот плутовка! Господи, а я-то думал… — Заметив пронзительный взгляд Дэвида, он быстро посерьезнел. — Прости, это вышло случайно.— Значит, ты убежден: Шона не знала, что Дэнни — ее сын?— Абсолютно убежден, — подтвердил Алистер, снова нахмурившись. — Потеряв ребенка, она была в отчаянии. Иногда я боялся, что она решит свести счеты с жизнью. Конечно, она сильная женщина, но ты не представляешь себе, как безутешна она была, лишившись и тебя, и ребенка… а я не смел рассказать ей правду. Но почему ты считаешь, что Шона способна отдать Эндерсонам собственного сына? — спросил он.Его голос прозвучал так негодующе, что Дэвид ощутил жгучее чувство вины. Но можно ли доверять Алистеру? Ведь он признался, что спас Дэвида из страха перед своими родственниками и боязни за свое будущее.— Так сказал Эндерсон, — объяснил он.— Фергюс Эндерсон утверждает, что Шона сама принесла ему ребенка?— Фергюс сказал, что мальчика принесла горничная Шоны.— Мэри-Джейн?— Да. Может, у Шоны служила другая горничная? Алистер покачал головой.— Вряд ли. Мы навещали ее, иногда Мэри-Джейн приезжала, чтобы помочь Шоне, но чаще всего она оставалась в Глазго одна. Когда Шона вернулась домой, Мэри-Джейн вновь стала прислуживать ей.Дэвид Отошел от камина и направился к лестнице.— Дэвид! — окликнул его Алистер.— Идем, — не оборачиваясь, позвал Дэвид.— Куда?— Не будем ждать до утра. Надо найти Мэри-Джейн.— Ну конечно! — воскликнул Алистер.Дэвид зашагал по лестнице. Алистер шел за ним. На мгновение по спине Дэвида пробежал холодок.Торопливо поднимаясь и слыша за спиной шаги Алистера, он не позволял себе отвлекаться. Он был начеку.В намерения Шоны не входило пребывать в неведении или оставаться в глупом положении. Выйдя из комнаты, она подвергнется опасности. Сидя здесь, она никогда не узнает правды. Шона умела обращаться с оружием, хотя и не считала себя метким стрелком. Ей принадлежала пара «деррин-джеров» с перламутровыми рукоятками, подаренных отцом много лет назад — именно потому она содержала оружие в порядке.Она пожалела, что Дэвид безнадежно испортил ее лиловую амазонку, — сейчас одежда пришлась бы в самый раз, удобная и незаметная в темноте. Порывшись в шкафу, Шона разыскала траурное платье — строгое, с высоким воротом, пригодное для верховой езды. Оставалось только взять оружие и скрыться за каменной плитой, прикрывающей потайную дверь, но прежде надо разыскать эту дверь.Шона была так поглощена своим делом, простукивая стену, нажимая выступы камней и завитки мебели, что вздрогнула, когда дверь внезапно распахнулась. Она стояла возле двери, ведущей на балкон, и быстро отпрянула от нее, увидев, что вернулся Дэвид.Мрачный и внушительный в своих черных бриджах, рубашке и сапогах, он заполнил дверной проем. Взгляд мерцающих зеленых глаз был прикован к траурному платью. Его губы скривились в издевательской усмешке.— Лорд не умер, разве вы еще не знаете, миледи?— Что тебе нужно? — спросила она.— Многое, очень многое. Но прежде всего — знать, где твоя горничная.— Моя горничная? — удивилась Шона. Вопрос Дэвида был очень неожиданным.— Да, твоя горничная Мэри-Джейн. Где она?— Полагаю, спит!— Нет, не спит.— Тогда… не знаю.Дэвид прошел через комнату туда, где стояла Шона, стараясь не приближаться к ней.— Ты не отпускала ее? Может, она покинула замок с твоего разрешения?— Не понимаю, о чем ты говоришь.— Ты уверена?— Вполне.— Тогда, может быть, тебе известно, что твоего сына отдала Эндерсонам Мэри-Джейн?Шона задохнулась.— Она не могла…— Это сделала она.— Но как…— Мне рассказал Фергюс, миледи.— Я этому не верю! — Мэри-Джейн служила ей верой и правдой с незапамятных времен! — Дэвид, неужели ты веришь слову этого гнусного пьянчуги?С минуту Дэвид смотрел ей в глаза.— Да, — наконец произнес он, — верю. Повернувшись, он пошел прочь, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Ошеломленная, Шона смотрела ему вслед. Он побывал у Эндерсонов, предпринял шаг, к которому готовилась она сама. И теперь…О Господи! Что еще наговорил ему Фергюс? Бросившись к двери, Шона распахнула ее. На пороге застыл Джеймс Мак-Грегор, сложив руки на груди.— Прелестное платье, миледи, — учтиво произнес он.— Пустите меня, Джеймс!— Миледи, мне…— Он спускается по лестнице, я слышу его!Помедлив секунду, Мак-Грегор посторонился. Шона метнулась к лестнице. Она нагнала Дэвида только в большом зале. Он приближался к камину. Шона налетела на него, словно от ярости у нее выросли крылья, и заколотила руками по его спине. Он обернулся. Шона грозно вскинула кулаки, глядя ему в лицо.— Твое место — на каторге! — выпалила она, чувствуя, как слезы жгут ей глаза. — Жаль, что тебя не забили там насмерть!Она прищурилась, обезумев от страха, ярости и отчаяния. Дэвид молчал. Похоже, он не собирался верить ее слову — охотнее он поверил бы Фергюсу Эндерсону. Она ничего не могла доказать!— Это все? — ледяным тоном осведомился он.— Нет, не все! — прошипела Шона и, прежде чем здравый рассудок и чувство самосохранения успели остановить ее, изо всех сил влепила ему пощечину.Он не шелохнулся и продолжал молчать. Шона застыла в смертельном ужасе, а затем испустила сдавленный крик — Дэвид поднял ее, обхватив руками за талию, и вскинул себе на плечо. Мгновение Шона висела неподвижно, но затем опомнилась и, боясь разразиться слезами, замолотила по спине Дэвида обеими руками.— Глупец! Болван! Бог уже заставил тебя поплатиться за глупость…— Остановись, Шона.Она остановилась, но только для того, чтобы набрать воздуха.— Олух! — выкрикнула она, нанося очередной удар стиснутым кулаком. Она понимала, что напрасно оскорбляет его, но не могла иначе выразить страх, боль и гнев, овладевшие ею. — Глупец! — в отчаянии повторила она.Дэвид понес ее обратно по лестнице в спальню, молча пройдя мимо Мак-Грегора.Не говоря ни слова, он бросил Шону на постель и повернулся, чтобы уйти, но вернулся к кровати. Наконец-то он заметил ее платье.— Ты хотела сбежать. Она молча встала.— Ты назвала меня глупцом, а сама собиралась покинуть замок, зная, что за каждым твоим движением следят, что ты можешь стать следующей жертвой?— Я никуда не собиралась.— Ты лжешь, и мне об этом известно. Но я не позволю тебе совершить самоубийство.— Я не стану твоей пленницей после того, как ты отнял у меня ребенка…— Не разыгрывай оскорбленную невинность, Шона. Тебе чертовски хорошо известно: я имею право оставить у себя ребенка, заботясь о его безопасности! Точно так же я пытался защитить тебя, хотя Бог знает почему — очевидно, тебя не удерживают ни мысли о сыне, ни другие причины, если ты готова рисковать жизнью.— Я уязвима для пуль ничуть не больше, чем ты!— Но в отличие от тебя я неплохо стреляю и в совершенстве владею мечом.— Я не хотела рисковать жизнью…— Почему же на тебе черное платье?— Ты испортил другое, и, поскольку в комнате холодно, у меня нет ни малейшего желания сидеть в лохмотьях. Черт бы тебя побрал! Ты разорвал мою амазонку в клочья!— А это платье превратится в конфетти!Дэвид шагнул к ней с такой недвусмысленной угрозой, что Шона вскрикнула, пытаясь оказаться подальше от него и найти путь для бегства. По сравнению с красноречивым взглядом Дэвида путь через окно казался удачным выходом. Но Дэвид настиг ее, прежде чем Шона успела добежать до окна, схватил за руку и развернул к себе. Его пальцы вцепились в строгий высокий воротничок платья, Дэвид дернул его в разные стороны, и ткань начала рваться.— Прекрати! — прошипела Шона, отбиваясь, царапаясь, цепляясь за его руки.Никогда еще он не был более решительным, безжалостным и неумолимым. Он методично превращал в лохмотья ее платье, мстительно терзал его. Задыхаясь и выбиваясь из сил, Шона продолжала тщетную борьбу, но вскоре неровные лоскуты бывшего платья упали к ее ногам.Дэвид отпустил ее. Шона гневно уставилась на него, и он ответил ей взглядом в упор.— Ты не выйдешь из этой комнаты! — сообщил он ей с угрозой, которая пугала сильнее, чем выражение лица, когда он уничтожал ее одежду.— О Господи! — всхлипнула она, вновь поворачиваясь, чтобы бежать, но тут же поняла: Дэвид опять ее поймает. — Не смей прикасаться ко мне! Ты этого не сделаешь! — воскликнула она.Но он сделал то, что считал нужным: подхватив на руки, бросил Шону на постель.~» Ложись спать. Ты не выйдешь отсюда.— Я… — запротестовала она, начиная подниматься. Дэвид навис над ней.— Спи!Она застыла, чувствуя, как сердце бьется с невообразимой частотой, а дыхание обжигает легкие.— Я…— Миледи, хотя бы раз вспомните о здравом рассудке. Сегодня ни я, ни ты не покинем эту комнату.Она с трудом проглотила подкативший к горлу ком, погрузила голову в подушку и настороженно посмотрела на Дэвида. Помедлив, она скользнула под одеяло. Внезапно ее охватил озноб. Еще никогда она не чувствовала такого холода. Дэвид отвернулся. Пройдя по комнате, он потушил свечи.В темноте, которую рассекали только оранжево-золотистые отблески огня, он застыл у камина. Свет и тени играли на его лице, скульптурной линии щек и бровей, квадратном подбородке. Пламя отражалось в его глазах, подчеркивало выступающие под рубашкой бугры мускулов. Его лицо оставалось безучастным, не выражало никаких чувств. Казалось, он что-то ищет в пламени, но знает, что не найдет. Шона вдруг задрожала, припоминая недавний разговор с Джеймсом Мак-Грегором.Каторга… Почти пять лет он работал на каторге. Шрам над глазом и остальные мелкие шрамы и рубцы на теле свидетельствовали о непрестанной борьбе, которую Дэвид вел все эти годы. Если бы Шона лучше знала его жизнь, может, она смогла бы понять, почему он не в силах доверять ей — особенно теперь, когда постепенно выяснялось, что она так или иначе замешана во всех трагических событиях его жизни.Наконец он отошел от огня. Шона сжалась, чтобы не дрожать, когда он приблизился к постели. Дэвид не тронул ее. Гневный изумрудный отблеск играл в его глазах, но казалось, он не испытывает ни малейшего желания прикасаться к Шоне.Повернувшись к ней спиной, он сел на противоположный край кровати и сбросил сапоги, затем улегся в постель, заложив руки за голову.Несколько долгих минут Шона лежала молча.— Я ничего не знаю про Мэри-Джейн. Ровным счетом ничего!— Любопытно: она замешана в этом деле и теперь исчезла.— Если она пропала, надо найти ее! — настаивала Шона.— Она не пропала, а сбежала, — ровным тоном возразил Дэвид.— Откуда ты знаешь?— Ее одежда исчезла вместе с ней.— Может быть, ее заставили уйти из замка, а одежду забрали, чтобы…— Шона, перестань.Ей следовало остановиться, как советовал Дэвид, но Шона не смогла. Выдернув подушку из-под его головы, Шона бросила ее ему на грудь. Он сорвался с места, как молния, и подмял Шону под себя. Его руки превратились в стальные клеши. Она лежала, ощущая телом ткань его рубашки и бриджей, а Дэвид легко удерживал ее одной рукой.Она едва дышала.— Не могу поверить! — прошептала она, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Мэри-Джейн! Та самая, которую Шона считала не только своей преданной служанкой, но и подругой! — Быть того не может! Почему ты поверил Фергюсу?— Потому что он сказал правду.— Откуда ты знаешь?— К горлу Ферпоса был приставлен меч. — Дэвид вздохнул, теряя терпение. — Шона, теперь-то ты понимаешь, что близкие люди причинили тебе немало вреда и замышляли убийство?На минуту Шона затихла, затем произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43