Скайлар слышала, как муж ворочается в темноте. Помолчав, Ястреб вдруг рассмеялся.— Что с тобой?— Неудобство… — повторил он. — Вспомни, сегодня вечером Шону что-то тревожило. Она чувствовала себя неловко.— Что же это значит?— А то, что мой брат не вполне доверяет леди Шоне Мак-Гиннис. И еще это значит…— Что?— Доверяет ей Дэвид или нет, она ему нужна.— Зачем? Чтобы отомстить?— Может быть.— Бедняжка!— Пусть в этом они разбираются сами.— Знаешь, поскольку мне известен нрав Дагласов…— Только не смей вставать на ее сторону, дорогая.— Я сделаю то, что сочту нужным.— Ну это мы еще посмотрим!Он не дал ей шанса продолжить спор.Шоне не спалось. Ей казалось, что она целую вечность лежит в постели, глядя в огонь. В отсветах пламени перед ней проходило прошлое… Мысленно она воскрешала все, что случилось давным-давно, вспоминала, как очнулась возле обугленного трупа. Даже собственный вопль до сих пор эхом отдавался в ее ушах.Она закрыла глаза, утомившись от созерцания пламени, затем снова открыла их и нахмурилась. Она не могла заснуть, не слышала ни звука, но вдруг испугалась, что кто-нибудь войдет в комнату. Трусливая девчонка! Шона молча выругала себя, выскользнула из-под одеяла и оглядела комнату. Никого. И все-таки она с тревогой чувствовала: она здесь не одна.Резко обернувшись, она оглядела постель, подошла к окну и выглянула наружу. Луна зависла высоко в небе. Со дня на день ожидалось полнолуние. Шона задрожала, и в этот миг услышала за спиной шорох. Похолодев, она вернулась в кровать, юркнула под одеяло и огляделась. Изумленный вздох сорвался с ее губ. Немыслимо! В комнате она была не одна. Дэвид вернулся. Сегодня он был в черной рубашке и бриджах. Он сидел у камина, небрежно положив обутую в сапог ногу на подлокотник кресла времен королевы Анны, и смотрел на пламя.О Господи, он опять здесь… Шона не знала, от чего ей хочется закричать: от ярости или досады. А может, ей следовало просто молиться… Глава 10 Дэвид повернул голову.— А, миледи! — негромко произнес он приглушенным голосом, прозвучавшим в темноте почти как шепот.— Боже мой! — выдохнула она, еще не оправившись от потрясения. — Как ты сюда попал?— Мне уже известно: ты хотела, чтобы я оказался в постели с братом и его женой.Шона неловко помолчала.— А что ты?— Мы приятно побеседовали.Шона опустила глаза и прикусила губу. Вероятно, это был глупый шаг с ее стороны. Она ухитрилась удивить его. И разозлить.— Я полагала, ты пожелаешь увидеться с братом как можно раньше.— И больше тебе ничего не пришло в голову? Раздражение в голосе Дэвида помешало Шоне задуматься над тем, что он имел в виду.— Пожалуй, тебе следует прекратить будить людей среди ночи.— Я не тревожу людей по ночам.— Никого, кроме меня, — прошептала она. Ее пронзил взгляд зеленых глаз.— Да, только тебя, — подтвердил он.— Но…— Что «но»?— Как ты сумел войти сюда? Это невозможно…— Ты так считаешь? Напрасно. Призраки и оборотни могут оказаться везде, где пожелают.Оборотни…Шона вскочила, подошла к камину и уставилась на Дэвида.— Оборотни! Звери-оборотни! — повторила она. — По крайней мере в этом обличье вы совершили доброе дело, лорд Даглас. Вы каким-то образом вытащили Дэнни из шахты. За это я бесконечно благодарна вам.Дэвид долго смотрел на нее, пронзая взглядом, и наконец пожал плечами.— Это правда — я вытащил мальчишку. И теперь, полагаю, его ждет долгая и гораздо более легкая жизнь, поскольку ты взяла на себя ответственность и заявила, что больше не позволишь ему работать в шахте.У Шоны возникло тревожное ощущение, что Дэвиду каким-то образом становится известным каждое ее слово.— Я вправе сказать так и сделать. Фергюс заставляет своих детей работать до изнеможения, а сам…Она устало оборвала себя. Эндрю Даглас здесь, Дэвид жив. Она лишь считалась хозяйкой поместья, имеющей право принимать решения.— Ты вправе так поступить, — подтвердил Дэвид. И к удивлению Шоны, его голос смягчился. — Дэнни — славный мальчуган, миловидный и сообразительный. Он выжил только потому, что послушался меня и сделал то, что я велел ему. Он мог утонуть, но набрал побольше воздуха и поплыл так, как я сказал.— Я не могла добраться до него, — объяснила Шона. Дэвид вдруг вскочил, гневно подступив к ней ближе.— Что, черт возьми, ты делала в шахте?Шона подбоченилась и тем не менее была вынуждена отступить, когда Дэвид остановился вплотную к ней.— Я… я должна была спуститься туда. Я знала, что там остался ребенок…— Похоже, страдания детей слишком легко сбивают тебя с пути и заставляют принимать нелепые решения, Шона. Тебе следовало бы выйти замуж, обзавестись своими детьми и исцелиться от безумной страсти заботиться обо всех и каждом.— Слава Богу, что тебе, видимо, не хватило времени, чтобы жениться и произвести потомство! Из тебя получился бы на редкость бессердечный отец!— Мне хорошо известно, что я не в состоянии спасти мир.— Опасность угрожала единственному ребенку, а не миру.— Ребенок уцелел. Ты не должна была спускаться в шахту.— Но я не могла иначе! Поскольку я здесь хозяйка…— Ты здесь не хозяйка.— Не Дагласам решать, кто я такая, — зло отозвалась Шона. — Я — леди Мак-Гиннис, я унаследовала титул своего отца, и мне уже до смерти надоело спорить о своих правах с несносными мужчинами!— Мне все равно, будь ты даже королевой. Пока я жив, больше ноги твоей не будет в шахте.— Но ведь ты предпочел оставаться мертвым.— Тебе известно, насколько я жив и здоров, — напомнил Дэвид.Шона почувствовала, что прижимается спиной к холодной каменной стене комнаты в башне; отступать дальше некуда, а Дэвид склонился над ней, повторяя предостережение. Шона с трудом глотнула, почувствовав, как он запустил пальцы в ее волосы, заставляя ее поднять лицо. Она задрожала и принялась мысленно уверять себя, что дрожь вызвал холод камня. Она попыталась бесстрастно и с достоинством выдержать его пронзительный ледяной взгляд.— Пять лет тебя считали погибшим. Поскольку и теперь предпочел оставаться мертвецом, ты лишен власти.— Неужели?— Мертвецы не способны ни принимать решения, ни ставить условия.— Ну что же, миледи, смею вас уверить: я — тот труп, который способен и на то, и на другое, особенно когда дело касается вас.Шона стиснула зубы, но поборола желание высвободиться из его рук.— Если дела в поместье настолько заботят тебя, почему ты так долго медлил, прежде чем воскреснуть из мертвых? — яростно выпалила она.Шона тут же пожалела о собственных словах, ибо лицо Дэвида стало непроницаемым, челюсти сжались, а жилы на мошной шее натянулись от напряжения.— Меня удерживают обстоятельства, над которыми я не властен, — ровным тоном сообщил он, стискивая пальцы в волосах Шоны. — Не стоит напоминать мне о том, где я провел последние пять лет.От этого тона по спине Шоны распространился холод, напоминая: Дэвид вернулся, чтобы потребовать собственность, принадлежащую ему по праву. И чтобы отомстить.Шона вгляделась в его глаза, вспоминая, как он назвал место, где очутился по ее милости.— Ты был в преисподней, — прошептала она.— Да, — хрипло подтвердил Дэвид.— Но я не знаю, как ты там очутился… в каком бы аду ты ни был! — с жаром воскликнула она. — Дэвид, ты не слушаешь, но ты должен понять: той ночью в конюшне был кто-то другой, а не один из моих родных. Видел бы ты их сегодня, Дэвид, всех до единого, когда…— Я видел их.— Ты не мог видеть все, что…— Я видел гораздо больше, чем ты предполагаешь, — заверил Дэвид.— Но на мою жизнь больше никто не покушался, — напомнила Шона.— Да. Я стоял на страже каждую ночь, ожидая, когда кто-нибудь попытается проникнуть к тебе в спальню, несмотря на засов.— Никто не причинит мне вреда. Никто, кроме…— Ну? — сердито напомнил он, когда Шона помедлила. — Никто, кроме…— Тебя! — заключила она.Дэвид мрачно усмехнулся. Очевидно, ему и в голову не приходила мысль выпустить Шону.— Какой бы вред я ни причинил вам, миледи, он будет ничтожным по сравнению с болью, на которую вы обрекли меня.— Если бы можно было вернуться в прошлое, я изменила бы все, что случилось той ночью. Клянусь Богом, Дэвид!К собственному ужасу, Шона вдруг почувствовала, что слезы жгут ей глаза. Она пыталась бороться с ними: она не имела права поддаться слабости, не в силах была признаться ему в том, что пережила после той ночи. Никогда.— Если бы я могла, я бы отправилась в ад вместо вас, лорд Даглас! — зло прошипела она.— В самом деле? — переспросил он, подняв бровь. — Рад слышать, и хотя я не намерен отправлять вас в ад, все же сегодня хотел бы заполучить постель. Кресло у камина отнюдь не орудие пытки, но и не удобное ложе.К невероятному облегчению Шоны, Дэвид отпустил ее и направился к постели.Взбив одну подушку, он бросил вторую Шоне. Она подхватила ее на лету, едва сдерживая гнев.— Не будешь ли ты так любезен бросить мне и одеяло? — осведомилась она.Не оборачиваясь, Дэвид небрежно швырнул ей одеяло. Оно накрыло Шону с головой. Шона гневно сбросила одеяло и, прежде чем сумела сдержаться, вскочила, готовая броситься на Дэвида.Она спохватилась как раз вовремя, ибо он вновь обернулся. Шона застыла, стиснув кулаки за спиной и высоко вздернув подбородок.— Жадный и ничтожный ублюдок! В замке полно комнат и кроватей, ты мог бы оказаться в любой из них!Дэвид высоко поднял бровь. С улыбкой и сарказмом в голосе он повторил:— Стало быть, жадный и ничтожный ублюдок?— Вот именно! Ты мог бы выбрать любую из по меньшей мере десятка постелей, но предпочел злорадствовать, сбросив на пол меня!На миг Дэвид опустил ресницы, а когда вновь поднял их, в его глазах плясал насмешливый блеск. Он играет с ней, подумалось Шоне. Как кошка с мышью. Он затеял нелепую игру.— Говоришь, я сбросил тебя на пол? — пробормотал он, шагая в сторону Шоны.Это были шаги хищника. Зловещие шаги, медленные, осторожные, рассчитанные. Они приводили Дэвида прямиком к Шоне. Но вдруг он шагнул в сторону.— Пока, — произнес он негромко, оглядывая Шону с ног до головы, — я еще не валил тебя на пол, хотя над этим стоит задуматься! — сообщил он. Теперь Дэвид стоял за спиной Шоны. Она быстро повернулась к нему лицом, опасаясь его горячего дыхания сзади.— Ты лишил меня моей постели. Моей, а не твоей. Это не твоя комната. Можно сказать, ты сбросил меня на пол, — негодующе заявила Шона. — Это одно и то же.— Значит, вот как ты считаешь?— Да.— Но замок, как мы установили, принадлежит мне?— Да, — неловко пробормотала Шона.— Тогда любая постель в нем — моя, — заключил Дэвид.— Но только когда ее не занимает кто-нибудь другой!— Если я вышвырнул тебя из постели, позволь вернуть на место!Шона задохнулась и чуть не вскрикнула, когда ее обхватили руки Дэвида. Его прикосновение не было грубым или жестоким: он просто поднял ее и бросил на кровать.Она упала на подушку — ошеломленная и перепуганная, не решаясь пошевельнуться и вместе с тем опасаясь лежать неподвижно. Она вновь затаила дыхание, когда Дэвид вдруг оказался рядом, придавив ее колени мускулистой ногой и одной рукой удерживая ее. Опершись на локоть, Дэвид наблюдал за ней.— Дражайшая леди Мак-Гиннис, поскольку я совершил такую непростительную грубость, сбросив вас на пол, прошу вас вернуться обратно в постель. Я не намерен подвергать вас такой пытке, как ночь, проведенная на полу.В его зеленых глазах плясало пламя. Шона не знала, насмехается Дэвид над ней или с трудом сдерживает ярость. Она понимала только, что его близость тревожит и возбуждает ее. Она боялась шевелиться и даже дышать, чувствуя его всем своим существом. Дэвид обратился к ней любезным и сдержанным тоном, однако в нем ощущалось нетерпение — словно огонь, разгоревшийся в глазах, жег его целиком, а игре в кошки-мышки вскоре предстояло подойти к концу.Она испустила прерывистый вздох, чтобы суметь ответить.— Откровенно говоря, я бы предпочла спать на холодных камнях.— Вы весьма любезны, но, боюсь, говорите так только потому, что вдруг решили проявить великодушие.— Я не имею ничего против пола.— А я не в состоянии сбросить вас туда: похоже, вы скрываете свои истинные чувства.Зеленый огонь в его глазах продолжал угрожающе пылать, предвещая опасность. По-прежнему боясь сдвинуться с места, Шона мысленно поклялась держать себя в руках. Она не позволит водовороту чувств, охватившему ее, пересилить ее гордость, достоинство и смелость.— Значит, на пол отправишься ты? — с надеждой осведомилась она.— Ни в коем случае.— Как же быть? — еле слышным шепотом спросила она.— Мы оба будем спать в удобной постели.— Здесь? Вдвоем?— Миледи, вы щедро одарены проницательностью и умом.Для сдержанности и хладнокровия это было уже чересчур. Она должна уйти. Во внезапном диком порыве Шона попыталась высвободиться. Но не сумела, ибо Дэвид обладал проворством тигра и, по-видимому, ожидал попытки бегства. Одним плавным движением он схватил ее за плечо, повернул и притиснул к себе спиной. Правая рука Шоны оказалась придавленной весом ее тела, а запястье левой надежно удерживали тиски пальцев Дэвида.— По-моему, так будет достаточно удобно, — заметил он. Для него. У Дэвида имелось преимущество — одежда. А рубашка Шоны все более обнажала тело при каждом движении. Она чувствовала, как ткань его льняной рубашки дразнит ее кожу сквозь тонкую материю ночного одеяния… а еще более грубая ткань облегающих бриджей прижимается к телу ниже, там, где его ничто не скрывает. Сглотнув, Шона застыла как статуя. Она ощущала, как дыхание Дэвида обдает влажным жаром ее затылок и ухо. Он удерживал запястье Шоны чуть ниже ее груди, и казалось, его пальцы поглаживали кожу, хотя он лежал неподвижно. К своей величайшей досаде, Шона почувствовала, что ее затвердевшие соски приподнимают ткань рубашки, а кровь струится по жилам с лихорадочной быстротой.Она холодела от ужаса, предчувствуя, что прикосновения Дэвида этим не ограничатся. И при этом боялась, что Дэвид больше не дотронется до нее.— Я… я не прочь спать на полу, — запинаясь пробормотала она.— Не слышу, — отозвался Дэвид. Шона затихла и вдруг взорвалась:— Я буду спать на полу!Она вновь предприняла отчаянную попытку освободиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43