— Да.
— Сэр, мэм, у меня для вас письмо от самого мистера Рэндолфа.
Слоан протянул руку, но проводник отступил:
— Прошу прощения, велено передать леди лично.
Хизер с любопытством повертела листок лощеной голубой бумаги, адресованный миссис Слоан Маккорд. Правда, ей стало немного не по себе при виде непривычного обращения, но она взяла себя в руки и сломала сургучную печать. Перед глазами поплыли строчки, написанные уверенным изящным почерком:
«Миссис Маккорд!
Сознаюсь, мое вчерашнее поведение по отношению к Вам было непростительно грубым. Я заслуживаю самого сурового наказания. Возможно, чересчур самонадеянно с моей стороны молить Вас о прощении, но Вы окажете мне большую честь, приняв свадебный подарок — проезд в моем личном вагоне.
Я обязан уважать Ваш выбор, дражайшая Хизер, хотя не настолько великодушен, чтобы желать Вам счастья в браке. Надеюсь лишь, что Ваш муж сделает для Вас столько же, сколько на его месте сделал бы я. Однако я всегда буду считать себя Вашим другом и умоляю в случае нужды обратиться ко мне за помощью.
Ваш навсегда Эван Рэндолф».
Вся обида на Эвана мгновенно забылась. Он смирился с ее замужеством и просит о прощении. Такого благородства она не ожидала.
— Что он пишет? — заинтересовалась Уинни.
Запоздало сообразив, что и Уинни, и Слоан смотрят на нее, Хизер подняла голову и чуть поежилась под пристальным взглядом синих глаз.
— Мистер Рэндолф просит воспользоваться его личным вагоном.
— Как предусмотрительно с его стороны! — восхитилась Уинни.
— Передайте мистеру Рэндолфу, — бросил проводнику Слоан, — что моя жена и я не можем принять его предложение.
Какой безапелляционный тон! Словно ее мнение ничего не значит.
Хизер величественно выпрямилась и расправила плечи.
— Это свадебный подарок. Он хочет показать, что сожалеет о своем поведении!
— С вашей стороны будет очень невежливо отказаться, — нахмурилась Уинни.
— Совершенно верно, — поддержала ее Хизер, — именно поэтому я и решила согласиться. Слоан громко скрипнул зубами.
— В таком случае мне придется доплатить за билеты. Хизер недоуменно воззрилась на него, но ответом было презрительное молчание.
— Не могли бы вы отвести миссис Маккорд в купе? — попросил Слоан проводника и, решительно повернувшись, направился к кассе.
— О Боже, — встревожилась Уинни, — наверное, мы повели себя не так, как следовало бы! Ужасная ошибка! Я совершенно забыла, как упрямы и горды некоторые мужчины!
Хизер едва удержалась от резкого ответа, не желая обсуждать свои разногласия с мужем в присутствии постороннего человека. Проводник повел их к последнему вагону. Поднявшись по ступенькам, Хизер затаила дыхание при виде внутреннего убранства. Позолоченные бра и зеркала в затейливых багетовых рамах украшали стены, обтянутые бежевым шелком, парчовые занавеси закрывали окна, а кресла были обиты алым бархатом.
— О небо! — пролепетала ошеломленная Уинни. Хизер, позабыв обо всем, рассматривала огромную кровать. В голове вертелась лишь одна настойчивая мысль о предстоящей брачной ночи.
Проводник поставил чемоданы на пол.
— Поезд отправляется через полчаса, мэм. После его ухода Уинни медленно обошла вагон, приглядываясь к каждой детали.
— Должна признать, такого мне еще не приходилось видеть, — охнула она, качая головой. — Нечасто я доверяюсь стальным коням и уж совсем редко удостаиваюсь подобного зрелища. У Рэндолфа в самом деле превосходный вкус, но, по-моему, все это выброшенные на ветер деньги.
Она продолжала болтать, пытаясь успокоить Хизер, за что та была безмерно ей благодарна. Но время летело слишком быстро и настала пора прощания. Обе искренне жалели, что приходится расставаться, и пролили немало слез, понимая, что теперь увидятся не скоро.
— Не хочется мне оставлять тебя в таком состоянии, — всхлипнула Уинни.
— Ничего, все обойдется.
— Ужасно буду скучать по тебе, дорогая.
— И я, Уинни. И никогда не сумею вознаградить вас за все, что вы сделали для меня.
— Вздор! Лучше вспомни, чем была для меня ты!
Послышался пронзительный свисток паровоза, вырвавшийся вместе с облаком пара. Уинни спустилась на перрон и махнула рукой. В воздухе повис запах горящего угля; огромные колеса начали медленно вращаться. Где же Слоан?
Хизер на мгновение охватила паника. Неужели он опоздал? Но, вспомнив, как он стремился поскорее вернуться в Колорадо, немного успокоилась. Он не отстанет от поезда, даже если придется терпеть общество нежеланной жены!
С горестным, но смиренным вздохом Хизер подошла к окну, за которым проплывали окрестности города. Железное чудовище уносило ее навстречу новой жизни. Позади остались Уинни, любимые ученицы, друзья и подруги, могила отца.
Смахнув последнюю слезу, Хизер отвернулась и села в кресло в ожидании мужа.
Глава 4
Ждать ей пришлось долго. Очень долго. К тому времени как Слоан соизволил явиться, наступили сумерки. Проводник зажег лампы и захватил с собой чайный поднос, предусмотрительно принесенный ранее.
Хизер все это время провела за книгой, время от времени поднося к губам бокал с вином в тщетной попытке успокоить разгулявшиеся нервы.
Стук двери, на миг заглушивший вой ветра и мерное пыхтение мощного парового двигателя, привлек ее внимание и заставил поднять глаза. На пороге стоял муж. На нем по-прежнему был свадебный сюртук; через плечо перекинута оленья куртка, в пальцах зажата полупустая бутылка виски.
Хизер насторожилась. Слоан впился в нее недобрыми сощуренными глазами. Сгорая от неловкости, она, однако, вынудила себя вновь обратиться к лежавшему на коленях томику в кожаном переплете. Очевидно, Слоан все еще не простил ее за то, что она согласилась принять подарок от Эвана.
Не говоря ни слова, он отшвырнул куртку и шляпу и, прошествовав мимо жены, уселся напротив, в такое же обитое бархатом кресло. Хизер учуяла смешанные запахи спиртного и сигар, правда не слишком противные, и поэтому постаралась не обращать на них внимания, однако невольно вздрогнула, когда тишину разрезал издевательски-вежливый голос:
— Не соблаговолите поделиться со мной, что вы находите столь занимательным?
— «Эмиль» Руссо, — не поднимая головы, ответила она. — Это научный трактат о воспитании.
— Да еще на французском? — с притворным восхищением охнул Слоан. — Похоже, я получил в жены не только герцогиню, но и синий чулок!
— Не вижу ничего предосудительного в том, что женщина, получившая некоторое образование, стремится больше узнать об окружающем мире и интересуется чем-то еще, кроме детей и кухни.
— Ваш вкус меня не удивляет. Вы не из тех, кто предпочитает любовные романы.
— Нужно же как-то проводить время, — пожала плечами Хизер, — особенно за неимением подходящей компании.
Слоан, по-видимому, ничуть не задетый, молча отхлебнул виски.
— Стоит ли так много пить? — не выдержала Хизер. Муж пренебрежительно ухмыльнулся:
— Да еще и проповедница в придачу!
— Скоро подадут ужин.
— Знаю. Он входит в цену билета. По крайней мере я заплатил.
Хизер прикусила губу, но Слоан заметил, что она исподтишка смотрит на него. Все еще злясь на лишние траты, он огляделся. Пришлось выбросить еще несколько сотен долларов, будто мало у него долгов! А все идиотская гордость, побудившая его отвергнуть дар Рэндолфа. Гордость… и желание раз и навсегда избавиться от происков магната, выкинуть его из жизни Хизер. Между Рэндолфом и его женой, пусть и нелюбимой, не должно быть ничего общего!
Все еще озабоченно хмурясь, она не сводила с него глаз.
— Сколько вы истратили на билеты?
— Какое это имеет значение?
— Хочу знать, сколько еще я вам задолжала.
— Триста долларов.
— Так много? — охнула она.
— Это вы настояли на том, чтобы принять предложение Рэндолфа.
— Но вам вовсе ни к чему было тратить столько денег!
— Как это ни к чему? Не желаю ничем быть обязанным таким, как Рэндолф.
— Но Эван — мой старый знакомый и имеет полное право сделать мне свадебный подарок!
— Ошибаетесь. Просто стремится привязать вас к себе еще крепче. По-прежнему считает, что вы ему принадлежите. Теперь вы моя жена, герцогиня, и лучше вам хорошенько помнить об этом.
— А мне казалось, — с горечью бросила Хизер, — что именно вы предпочитаете поскорее забыть этот неприятный факт.
— Вряд ли мне это удастся, если учесть полторы тысячи, которые пришлось отдать за привилегию жениться на вас.
— Как мило с вашей стороны напомнить мне! В их поединке взглядов не было победителя. Только смертельная вражда.
— Я намереваюсь выплатить все до последнего цента, — сухо сообщила Хизер.
— Каким же это образом? — скептически осведомился Слоан.
— Стану шить, штопать, учить детей… да мало ли как!
— Вы будете слишком заняты своими обязанностями на ранчо и воспитанием моей дочери, чтобы батрачить на кого-то еще. А летом начнется предвыборная гонка.
— Возможно. Но я не хочу, чтобы этот долг вечно висел над моей головой дамокловым мечом. И не думайте, что я собираюсь жить за ваш счет.
Ссора разгорелась бы с новой силой, но тут, к счастью, вошли два официанта с серебряными подносами. Хизер предпочла бы поужинать в вагоне-ресторане, чтобы не оставаться наедине с этим невыносимым человеком, но, не желая устраивать сцену, смирилась.
Слоан придирчиво осмотрел блюдо и с галантностью, которая больше походила на насмешку, придвинул ей стул.
— Не хотите ли присоединиться ко мне, дорогая?
Выдавив улыбку, предназначенную посторонним, она поднялась и подошла к маленькому столику, накрытому для интимного ужина на двоих.
Слоан положил ей на плечо тяжелую руку, и Хизер сжалась от столь вызывающей демонстрации права собственности. Потом он отпустил официантов и сел сам.
Еда была простой, но очень вкусной: котлеты из оленины в грибном соусе, фазаны в горшочках, тушеные овощи, картофель-фри, зеленый горошек, а на десерт — яблочный пудинг с заварным кремом и кофе.
Она почти не ела за завтраком и сейчас должна была бы испытывать голод, но едва смогла проглотить несколько кусочков. Рассеянно ковыряя вилкой в тарелке, она с тревогой и страхом думала о предстоящей ночи. Да, неудачно складывается ее семейная жизнь.
Неприятности начались с первой встречи, и впереди ничего хорошего не предвиделось. Трудно оставаться вежливой и спокойной рядом с человеком, всячески старающимся поддеть тебя. И к тому же он постоянно напоминает о деньгах, выложенных Рэндолфу, словно не видит, как угнетает Хизер необходимость принять такую жертву. Но ведь она поклялась не быть для него бременем!
Спаситель милосердный, не так она представляла себе эту сделку, когда соглашалась выйти за Маккорда. Не такого желала себе мужа.
Правда, она уже давно перестала надеяться на любовь и нежность будущего супруга. Как постелешь, так и поспишь. Сама выбрала себе судьбу. Настало время платить по счетам.
Хизер невольно взглянула на широкую кровать с алым парчовым пологом и постаралась подавить озноб. Заметив, куда она смотрит, Слоан наспех допил кофе, отбросил салфетку и поднялся:
— Прошу простить…
— Куда вы? — испуганно встрепенулась Хизер.
— В вагон для курящих, — бросил он, не оборачиваясь, — игра в покер в самом разгаре.
Хизер мгновенно сникла: слова Слоана живо напомнили ей о губительной привычке ее отца.
— Хотелось бы вернуть хотя бы часть денег, которые пришлось отдать Рэндолфу, — неожиданно для себя принялся оправдываться он. — Можете дочитать свой трактат. Сомневаюсь, что вы станете по мне скучать.
— Но вы вернетесь?
— Опасаетесь, что я могу бросить вас?
— Подобная мысль, честно говоря, мне приходила в голову.
— Я человек слова, герцогиня. И только сегодня произнес брачные обеты.
Хизер опустила глаза и снова принялась играть вилкой.
— Собственно говоря… меня беспокоят приличия… Что скажут люди, если мы… вы…
— Если я оставлю жену одну в брачную ночь? Но кто знает, что мы новобрачные?
— Я… то есть… я думала…
— Думали, что я воспользуюсь правами мужа? Хизер мгновенно залилась краской.
— По-моему, так принято между супругами, не считаете?
Слоан пробормотал проклятие. Мучимый сознанием своей вины перед Хизер и предательством по отношению к покойной жене, он надеялся провести сегодняшнюю ночь в другом вагоне, дать себе и Хизер время смириться с положением, лучше осознать происходящее. Но Хизер, вероятно, права. Почему бы разом не покончить с этим? Обстановка роскошная, салон достаточно просторен, и здесь им никто не помешает. И кровать большая — не то что узкие полки в спальном вагоне.
Да, так, наверное, будет лучше. Получить удовольствие, а заодно и помочь герцогине преодолеть страх перед предстоящим испытанием, тем более что она поглядывает на него, как напутанная кобылка, словно ожидает, что он привяжет ее к кровати и грубо надругается.
Пропади все пропадом, ему и так не по себе! Хотя она вряд ли поверит, что он не в своей тарелке. Никогда еще он не чувствовал себя так неловко с женщиной, настоящей леди с надменными манерами и французскими трактатами, полной противоположностью первой жене-индианке. Сердце терзали мучительные воспоминания, которые Хизер пробуждала в нем, и непрошеные чувства, рождавшиеся при взгляде на нее. Ну почему, почему он не может оставаться равнодушным к ней? Откуда этот-вихрь эмоций?
И все же повернуться и уйти сейчас, пожалуй, чересчур жестоко по отношению к ней. Она наверняка сочтет унизительным остаться одной в их первую ночь. Но в силах ли он остаться? Может ли взять ее и навеки сделать своей? Неотвратимо и навсегда скрепить их брак?
Честно говоря, это вовсе не так уж сложно… если не считать того, что в крепостной стене, которую он воздвиг вокруг себя, появится первая брешь. Не желает он, не хочет поддаться соблазнам этой белой шелковистой кожи, роскошной плоти, изумительного лица. И безумно страшится, что первое слияние придется ему по вкусу и он возжелает повторить его снова и снова. И не сумеет остаться верным памяти Лани. Жалкий изменник!
Но все же его неодолимо тянет к Хизер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38