— Ты, дорогая, будешь тогда заклеймена как двоемужница, и твой честный Бенджамин выбросит и тебя, и твою дочь прямиком на улицу. А ведь мы оба слишком хорошо знаем, как много значит для тебя респектабельность, не правда ли? Не говоря уже о деньгах. — Его белые зубы сверкнули в полутьме. — О Софи, конечно, я позабочусь, но вот ты от меня не получишь ни цента. Ни цента, черт побери! Пока, Сюзанна! — Он презрительно расхохотался. — Счастливых снов, дорогая!
— Джейк! — закричала Сюзанна, но он уже быстро шагал прочь. И Сюзанна зарыдала — от гнева, от разочарования, от отчаяния. — Будь ты проклят, Джейк!
Но он уже исчез в темноте, ночь поглотила его.
Глава 17
Париж, ноябрь 1901 года
Софи стояла у кованых решетчатых ворот вокзала, сжимая в затянутой в перчатку руке листок с адресом Поля Веро. Сердце Софи возбужденно билось. И не только от предвкушения встречи со своим учителем, но и просто оттого, что она была наконец во Франции.
Все вокруг было новым, интересным и необычным, и Софи забыла о своих тревогах. Французы — мужчины, женщины, дети — суетливо входили и выходили, самый большой вокзал Парижа кипел и бурлил. Носильщик-негр, тащивший чемоданы Софи, замахал рукой, подзывая один из стоявших в ряд черных блестящих экипажей. Когда Софи сказала носильщику, куда ей нужно ехать, он пытался доказать, что это достаточно близко и можно добраться на метро, но Софи, одуревшая после путешествия через всю Атлантику и от Гавра до Парижа, вежливо отклонила его предложение.
Софи жадно смотрела на улицу Амстердам; конечно, трехрядное движение, масса карет, колясок и автомашин были, в общем, такими же, как в любом крупном городе. Но вот люди здесь совсем другие. Софи отметила, что изящные француженки выглядят очень привлекательными и элегантными, а мужчины-французы эффектны и веселы. Французская речь звучала в ушах молодой художницы музыкой.
Софи подумала, что она поступила очень правильно, приехав сюда. Впервые за три месяца боль в ее душе немного утихла, став вполне терпимой.
— Софи, лучше бы нам отправиться прямо в пансион, — строго проговорила компаньонка девушки.
Софи вздохнула, поворачиваясь ко всегда угрюмой миссис Крэндал. Сюзанна наняла эту высокую сухопарую вдову средних лет, чтобы она сопровождала ее дочь в путешествии и пожила с ней в Париже до тех пор, пока Софи не подыщет компаньонку-француженку. Сюзанна настаивала именно на француженке. К тому же на такой, которая скорее всего никогда не очутится в Нью-Йорке, а если и приедет туда, то никоим образом не сможет получить доступа в высшее общество, а значит, не сможет и выдать тайну Софи.
— Может быть, вы отправитесь в пансион одна, а я приеду позже, когда повидаюсь с месье Веро? — предложила Софи.
Глаза миссис Крэндал выразили верх изумления.
— Но я ваша компаньонка, мисс!
Софи вежливо улыбнулась. И в самом деле, как она могла забыть?
В октябре Софи поняла, что беременна. Впервые в жизни Бог откликнулся на ее молитвы. Ей казалось странным, что радостные предчувствия могут соединяться с горем и печалью, с болью. Софи сразу сказала обо всем Сюзанне, и та настояла, чтобы дочь отправилась в Париж задолго до того, как станут заметными первые признаки беременности. Софи не просто уехала из Нью-Йорка, она сбежала из Нью-Йорка. Сбежала от него и от тех слухов и сплетен, что были связаны с ним.
Ей совсем не хотелось слышать эти сплетни, но Сюзанна, забывая о том, что сыплет соль на раны дочери, пересказывала их во всех подробностях. И Софи знала обо всем, что служило предметом пересудов в обществе, — о женщинах Эдварда Деланца, о его беспробудном пьянстве… Она знала, что Эдвард часто появляется в опере — то с певичкой или актрисой, а то и вовсе с проституткой. Софи слышала, что он проиграл в карты целое состояние. Слышала, что он по-прежнему встречается время от времени с Хилари Стюарт. Слышала, что его уже не принимают в хороших домах, но, зная Эдварда, была уверена — ему совершенно безразличны насмешки и презрение высшего света, который совсем недавно восхищался им и завидовал ему.
Но самой удивительной новостью была та, что Деланца купил большой участок на углу Семьдесят восьмой улицы и Пятой авеню и начал там строительство; судя по всему, это будет огромный особняк, способный соперничать с грандиозной резиденцией Вандербильтов.
Софи гадала, собирается ли Эдвард жить там один или он наконец передумал и вознамерился обзавестись женой, семьей… Поначалу она просто не могла думать об этом без слез. Но это прошло. Софи была достаточно разумна, чтобы понимать: если бы даже она приняла его предложение и вышла за него замуж, она никогда не стала бы счастливой, потому что для него этот брак означал обязанность, а не любовь.
Софи вздрогнула, когда миссис Крэндал дернула ее за руку.
— Если уж вы так настаиваете на том, чтобы сначала повидать вашего учителя рисования, то пойдемте! Чем скорее мы с ним увидимся, тем скорее попадем в пансион и сможем наконец принять ванну и поесть чего-нибудь горячего.
Они подошли к экипажу, куда носильщик уже грузил чемоданы и большой сундук с драгоценными рисовальными принадлежностями. Софи, отчасти уже пришедшая в себя, воскликнула:
— S'il vous plait, monsieur! Поосторожнее с этим сундуком!
Отгоняя прочь мысли об Эдварде, она уселась в экипаж. Но не думать о нем совсем было так же невозможно, как и просто забыть его. Софи могла добиться лишь краткой передышки. Она решительно повернулась к окну, разглядывая город, о котором мечтала столько лет.
— Monsieur, ou est-il? — спросила Софи. Ее французский вряд ли кто-нибудь назвал бы идеальным, но он был вполне приемлемым.
Кучер, возвышавшийся над ней на своем сиденье, обернулся. Он оказался молод и смугл, на нем были высокие ботинки, темная шерстяная куртка и черное кепи.
— Се n'est pas loin, mademoiselle, — ответил он. — Тот адрес, что вы мне дали, — это Бут.
— Бут? — переспросила Софи.
— Монмартр, — пояснил кучер. И покачал головой. — Beaucoup des bohemes, mademoiselle. Pas du tout convenable.
Глаза Софи расширились, она растерянно уставилась в худощавую спину кучера.
К несчастью, и миссис Крэндал тоже достаточно хорошо знала французский — Сюзанна и наняла ее в основном по этой причине.
— Свободные художники! Он живет среди богемы! — воскликнула вдова, бледнея. — Мы должны немедленно повернуть назад!
— Он мой друг, — мягко, но твердо произнесла Софи.
С того момента, как началось их путешествие, Поль виделся ей не просто другом. Он стал олицетворением необходимого ей убежища. Софи знала, что должна заниматься живописью, чтобы освободиться от Эдварда и избавиться от мыслей о нем. Но это было легче сказать, чем сделать. Софи пыталась работать, но безрезультатно. Все ее усилия ни к чему не приводили, одна за другой ее преследовали неудачи. Незадолго до отъезда Софи узнала, что ее «Джентльмен в Ньюпорте» продан. Ей бы следовало не только обрадоваться, но и вдохновиться на новую работу, однако этого не произошло.
— Вы же говорили, он был вашим учителем! — резко сказала миссис Крэндал.
— Да… и моим другом.
Софи сильно волновалась. Она сомневалась, что письмо, в котором она сообщала Полю о своем приезде, уже добралось до Парижа. Его ведь отправили всего за неделю до ее отъезда.
Они въехали на площадь Клиши, и Софи заставила себя рассмотреть старую церковь на южной стороне площади, потом свернули на бульвар Клиши. Сердце Софи забилось быстрее. На этой улице оказалось множество небольших кафе, и, несмотря на то что день был довольно прохладным, перед многими из них на тротуарах стояли маленькие столики, за которыми сидели весело болтающие люди.
Театральные афиши извещали о вечернем выступлении несравненной мадам Коко. Несколько бедно одетых молодых людей вышли из дверей кафе, обнявшись и распевая во все горло. Неподалеку от кафе стояла, прислонившись к стене, хорошенькая женщина в короткой юбке, и молодые люди весело приветствовали ее. Потом один из них схватил ее за руку и притянул к себе, и до Софи донеслись его слова… Поняв, чего он хочет от женщины, Софи покраснела.
Что же это за место, встревоженно подумала она. Неужели Поль Веро живет здесь с семьей! Похоже, Монмартр и правда являл собой не слишком пристойное место.
Миссис Крэндал думала то же самое и не преминула сообщить ей об этом:
— Мы не можем здесь останавливаться! Тут же на улицах сплошные хулиганы и весьма сомнительные женщины! Софи!..
Они повернули за угол, миновав довольно большое и шумное заведение, битком набитое людьми, оттуда доносились звуки пианино, громкое пение и смех. Над входом висела огромная красная вывеска: «Мулен-Руж». Сердце Софи подпрыгнуло. Она отлично знала, что Тулуз-Лотрек часто посещал это заведение. Софи видела одну из его работ, изображавшую прославленное кабаре, и восторгалась ею.
Софи задрожала от волнения. Боже, она и вправду здесь — здесь, в Париже, где жили великие старые мастера, где родился Давид, где работали, жили и боролись Коро, и Милле, и невероятный Гюстав Курбе, где и сегодня она может увидеть своих любимых художников, Дега или Сезанна, а может быть, и знаменитую американку Мэри Кассатт.
— Миссис Крэндал, — твердо заявила Софи, — здесь живут люди искусства, и я намерена повидаться с моим другом месье Веро. Если вы боитесь, можете подождать в экипаже.
Миссис Крэндал воинственно выпятила подбородок:
— Я непременно напишу обо всем этом вашей матушке.
Софи немного смутилась, но ничего не сказала компаньонке. Конечно, ей не хотелось расстраивать мать, но теперь уже Сюзанна не будет руководить ее жизнью. Они еще раз повернули за угол, и экипаж остановился.
— Прибыли, дамочки! Улица Абисси, тринадцать.
Взволнованная Софи выскочила из экипажа. Пока кучер выгружал чемоданы, Софи отсчитывала причитающиеся ему деньги. Кучер лукаво усмехнулся и чуть наклонился к Софи:
— Если вам будет одиноко, мадемуазель, так меня зовут Пьер Рошфор, и вы можете найти меня в кафе «Гри», в Латинском квартале.
Еще раз усмехнувшись, он поклонился, вспрыгнул на свое высокое сиденье и уехал, оставив изумленную Софи таращиться ему вслед.
С чего бы это он, гадала озадаченная девушка.
— Да он просто нахал, и все французы нахалы! — возмущенно воскликнула миссис Крэндал. — И как вообще ваша матушка позволила вам ехать сюда, просто не понимаю!
Софи посмотрела на высокое каменное здание под тринадцатым номером. Она вдруг немного занервничала. Стоя здесь, на узкой улочке, в странном и экзотичном городе, одновременно и чарующем, и подозрительном, видя не похожих на американцев людей (Софи всерьез думала, что многие из них могут оказаться настоящими преступниками), имея в качестве союзницы лишь миссис Крэндал, одинокая беременная Софи поневоле мучилась опасениями и даже страхом. Когда Веро уезжал из Нью-Йорка, его жена была серьезно больна, и вполне возможно, Софи явилась совсем не вовремя.
До нее донеслись приближающиеся мужские голоса. Обернувшись, она увидела троих молодых людей, шагавших по направлению к ней, они о чем-то горячо спорили. Софи вздохнула и снова посмотрела на четырехэтажный дом. Она не могла до бесконечности стоять на улице; ну, в самом худшем случае Поль попросит ее зайти в другой день…
Тут она услышала обрывок разговора молодых людей:
— Но, друг мой, его палитра чересчур светла. Весь его талант заключается в умении обращаться со светом, однако он не имеет представления о фигуре! В отличие от тебя.
Софи резко повернулась: молодые люди были художниками!
— Он прекрасно владеет формой и объемом, Жорж, — возразил самый смуглый из всей троицы, он, похоже, был одних лет с Софи. — Это тебе не удается до конца постичь фигуру, и настроение тоже!
Софи страстно захотелось узнать, о ком они говорят… и самой поговорить с ними. Ее взгляд встретился со взглядом Жоржа, и тот резко остановился.
— О, мадемуазель, вы заблудились? Могу я вам помочь?
Улыбка у него была дерзкая и обаятельная, глаза ярко-голубые, волосы темные… Софи замерла, ей с болезненной остротой вспомнился Эдвард. Но прежде чем она успела ответить, миссис Крэндал бросилась вперед и встала между Софи и молодым человеком.
— Мисс О'Нил не нуждается в ваших услугах, юноша!
Молодые люди переглянулись и рассмеялись.
— Извините. — И Жорж поклонился, подмигнув Софи. Нет, он не был Эдвардом, и на Софи нахлынула печаль.
Перед ней стоял парижанин, он и его друзья имели какое-то отношение к миру живописи, к тому миру, частью которого собиралась стать Софи. Как ей хотелось поговорить с этими юношами! О таком она мечтала много лет.
— Я… я ищу месье Веро, — с трудом выговорила она, выглядывая из-за спины миссис Крэндал, и ее сердце забилось быстрее.
— Старину Веро? В самом деле? — удивился Жорж. Софи кивнула и увидела, что все трое молодых людей явно заинтересовались ею.
— Э, petite, вы ведь не француженка, и вы стоите тут среди чемоданов… Vous etes americaine?
Софи кивнула.
— Поль Веро был моим учителем в Нью-Йорке.
— А-а… La belle americaine est une artiste!
— Bien sar, — прошептала она, прежде чем миссис Крэндал схватила ее за локоть и оттащила в сторону.
Жорж широко улыбнулся, затем сложил ладони рупором, поднял голову и, перепугав Софи, заорал:
— Месье Веро, месье Веро, выходите!.. Месье, к вам явилась очаровательная гостья!
Софи покраснела, но, встретив веселый взгляд Жоржа, невольно хихикнула. И тут же услышала донесшийся сверху голос Поля:
— Софи?!
Взглянув наверх, она увидела изумленное лицо Поля, высунувшегося из окна второго этажа.
— Софи!..
Она стиснула в волнении руки. Поль исчез из виду.
— О Боже… — прошептала Софи.
— О, ma pauvre, так он не знал, что вы приехали? — дерзко спросил Жорж. — Простите меня, ma petite, ведь мое сердце будет навеки разбито, если я заслужу чем-то вашу немилость, — добавил он, прижимая руки к груди.
Софи снова улыбнулась. Молодой человек был одет очень бедно, пальто на нем выглядело чрезвычайно поношенным, на коленях красовались заплаты, и он явно дразнил Софи — но его обаяние действовало неотразимо, и он чем-то напоминал Эдварда. Как только Софи поняла это, ее улыбка растаяла, девушку пронзила острая боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58