А как вписывается во все это ваша жена?
— Леди Стаффорд, в Москве ваша внучка спасла жизнь моей дочери, мою и моего кузена. Полагаю, в таком случае можно пренебречь условностями. Что же касается моей жены, то она умерла.
— Простите, князь. — Эдит Оусли поднялась. — Надеюсь, когда-нибудь вы расскажете мне обо всем поподробнее. А условностями я и сама часто пренебрегала. — Она улыбнулась.
— Последую вашему примеру. — Николас поклонился. У дверей она задержалась,
— Когда вы намерены зайти к ней, князь?
Он поразился. Их мысли работали синхронно. «Леди Стаффорд, — решил Николас, — весьма полезный и приятный союзник».
— Я буду у нее в течение часа, — сказал он. Удовлетворенная ответом, старая леди кивнула и вышла.
— Кэролайн. Он здесь.
Кэролайн занималась уборкой и сейчас с метелкой из перьев в руке и в фартуке, надетом поверх темно-серого платья, вытирала пыль с книг.
— О Боже, Кэролайн! Северьянов пришел! — встревоженно сообщил Джордж.
Она посмотрела в окно и увидела, как Николас приближается к лавке. Несмотря на хромоту, он шел широким решительным шагом. На нем была меховая шуба.
— Мне лучше оставить вас с глазу на глаз? — озабоченно спросил Джордж.
Не успела Кэролайн ответить, как над входной дверью звякнул колокольчик, и она открылась. Николас вошел в лавку, и его глаза сразу остановились на Кэролайн. Оба молчали.
Девушка мучительно тосковала о нем и понимала, что очень любит его. Однако она не представляла себе, что почувствует, снова увидев Николаса. Ведь ее, казалось бы, несбыточная мечта осуществилась, а потом Кэролайн потеряла все. Ей хотелось броситься к нему, обнять и навсегда укрыться в его надежных объятиях. Но она лишь пристально вглядывалась в Николаса.
Джордж низко поклонился.
— Ваше сиятельство, рад видеть вас! Глаза Николаса насмешливо блеснули, но он, едва взглянув на Джорджа, устремил взор на Кэролайн.
— Здравствуйте, Браун. Весьма приятно, что вы так расположились ко мне за время моего отсутствия.
Джордж удалился на кухню.
Они остались одни. Николас не отводил глаз от Кэролайн. Вытерев о фартук вспотевшие ладони, она положила метелку и через силу улыбнулась.
— Я слышала, что ты в Лондоне, Николас. Это так неожиданно.
— Разве можно считать неожиданностью мое появление в Лондоне… и в твоей жизни? — Он подошел ближе.
Кэролайн задыхалась от волнения. Она бы бросилась к нему, забыв обо всем, но вспомнила угрозы Дэвисона и его требования.
— Я полагала, что твои семейные обязанности на некоторое время задержат тебя на родине. — Кэролайн намекала на жену и дочь князя.
— Ты ошиблась.
— Видимо, так, — сухо заметила она. — Но жизнь полна неожиданностей, — добавила Кэролайн, с горечью вспомнив воскресение из мертвых Мари-Элен.
— Не только неожиданностей, но и проблем и перемен. — Николас, шагнув к девушке, взял ее за руки. — Ты чудесно выглядишь.
Кэролайн высвободила руки и заметила, что он насторожился, а глаза выразили разочарование. «Что я делаю! — подумала она. — Ведь мне поручено завлекать его, соблазнять, а я отталкиваю!»
— Думаю, на мою долю выпало слишком много для одного человека.
— Что правда, то правда. — Николас снял шубу и небрежно бросил ее на конторку. — Но ты очень сильная. Как бы ни ломала тебя жизнь, ты выйдешь победительницей, не сомневаюсь.
Кэролайн едва сдерживала слезы.
— Ошибаешься. Я потерпела поражение.
— Не верю.
Она пожала плечами.
— Как поживает Катя?
— Катя здесь, в Лондоне. Мы остановились в сент-джеймской гостинице и проведем здесь две недели, а потом уедем в Бреслау. Ты не хочешь встретиться с Катей? Может, поужинаешь со мной сегодня? — Он снова взял ее за руки. — Кэролайн, я тосковал о тебе. Почему ты убежала, даже не поговорив со мной? — Николас помолчал. — Мари-Элен умерла, — добавил он.
Кэролайн вздрогнула.
— На сей раз в этом нет сомнения, — продолжал Николас. — Однажды ночью она покинула дом в одном белье во время сильной грозы. Ее тело обнаружили через четыре дня. Мари-Элен похоронили в Петербурге.
— Она… она сама захотела умереть? — Потрясенная, Кэролайн вспомнила, как была обезображена шрамами и бинтами некогда тщеславная Мари-Элен.
— Этого я не знаю. — Николас посмотрел ей в глаза.
— Как пережила это Катя?
— Она очень печальна и подавлена. Перед смертью Мари-Элен не желала видеть никого, даже дочь. Катя часто вспоминает о тебе. Ей не хватает тебя, как и мне. Когда-то ты сказала, что наша любовь слишком драгоценна и от нее нельзя отказываться. Кэролайн, я прошу тебя стать моей женой.
Кэролайн отпрянула от него, но он крепко держал ее за руки и отпустил не сразу. «Едва ли он сказал бы мне это, если бы знал, что я собираюсь предать его. Но может, удастся скрыть это от него? Будь проклят Стюарт Дэвисон!
Он заставляет меня предать мою любовь! Если бы я могла обо всем рассказать Николасу!» — Кэролайн охватил ужас от того, что она была готова проклясть даже своего отца.
Николас положил руки ей на плечи. Кэролайн чувствовала тепло его дыхания, знакомый голос ласкал ее слух.
— Мы могли бы вернуться в гостиницу. Давай хотя бы поужинаем и вместе проведем вечер. Не отказывай мне сразу. Подумай. Я готов ждать.
Кэролайн закрыла глаза. Мысли ее пришли в смятение. Но одно девушка знала точно: она должна принять его приглашение.
— Хорошо, я проведу с тобой вечер, Николас, — сказала Кэролайн, не радуясь ни тому, что он сделал ей предложение, ни возможности побыть с ним, а думая только о том, как соблазнить и предать его.
Увидев Катю, Кэролайн так обрадовалась, что даже чувство вины, поселившееся в ней после того, как она поддалась на шантаж Дэвисона, исчезло. Стоя с Николасом на пороге Катиной комнаты, она наблюдала, как девочка читает вслух гувернантке. Катя не видела ее. Залюбовавшись красивым милым ребенком, Кэролайн осознала, что всем сердцем любит ее, как свою собственную дочь.
Она сделала шаг вперед.
— Катя, душенька моя!
Девочка вскочила, уронив книгу, радостно вскрикнула, бросилась к Кэролайн и обвила ее ручонками. Кэролайн крепко прижала ее к себе.
— Я так тосковала о вас, мисс Браун! Мне было ужасно одиноко!
— Я тоже тосковала, — улыбнулась Кэролайн.
— И бедный папа тоже. — Катя взглянула на отца. — Он был очень опечален, когда вы уехали. Почему вы бросили нас? Кэролайн растерялась.
— Наверное, потому, что очень люблю вас обоих.
— Но так не бывает! Вы уехали из-за мамы, правда? — Взгляд умных карих глаз был испытующим, но не осуждающим. — Мне очень жаль твою маму, — шепнула она девочке. Николас попросил гувернантку удалиться.
— Ты все правильно поняла, моя умница, — сказал он Кате.
Кэролайн не знала, следует ли ему говорить дочери всю правду.
— Мама была очень больна, — печально объяснила Катя. — Она не хотела никого видеть. — Голос у девочки задрожал, и она печально улыбнулась. — Правда, мама меня и раньше не любила.
— Что ты, что ты, дорогая! Она любила тебя… по-своему, — возразила Кэролайн.
— Я понимаю, — согласилась Катя. — Но прошу вас, по-едемте домой вместе с нами, пожалуйста!
Кэролайн очень хотелось ответить «да», но она не смела взглянуть на Николаса.
— Попытаюсь, — ответила она.
Они ужинали за великолепно накрытым столом, рассчитанным не менее чем на шестнадцать персон. Николас сидел во главе стола, Кэролайн — напротив. Катя ушла спать.
Кэролайн понимала, что князь наверняка заметил, как она встревожена, и боялась выложить ему все, если он спросит, что с ней случилось.
— А как поживает Коппервилл? — улыбнулся Николас.
— Я позволила ему отдохнуть.
— Почему?
— Мне больше не доставляет удовольствия писать об экстравагантном поведении богатых и титулованных особ.
— А жаль. Ведь твои остроумные замечания всегда бывали уместны и попадали в цель. Уверен, они не только забавляли читателей. Социальная сатира играет весьма важную роль в нашей жизни.
— Этого сатирика больше не существует. Теперь я пишу роман.
— Вот как? — удивился Николас.
— Он называется «Беженцы». Его героиня — молодая англичанка, оказавшаяся по воле злой судьбы в России во время наполеоновского нашествия. — Кэролайн пожалела, что начала рассказывать о романе, поскольку в ней нарастало раздражение.
— Эта молодая женщина, вероятно, влюбилась, потому что иначе не было бы романа, — заметил Николас. Кэролайн кивнула.
— В романе, надеюсь, счастливый конец?
— Нет. — Кэролайн опустила глаза. — Конец романа печален. Она возвращается в Лондон и доживает свой век в одиночестве, отказав всем, кто предлагал ей руку и сердце.
Николас поднялся. Слуга тут же бросился к нему и подал трость.
— Что-то мне не нравится твой роман. — Николас подошел к Кэролайн. — Понимаю, ты оскорблена тем, что произошло. Но у тебя нет для этого оснований. Это случилось не по моей вине.
— Если никто из нас ни в чем не виноват, пойду-ка я лучше домой.
— Черта с два! — Николас, быстро притянув девушку к себе, отыскал ее губы.
Он целовал ее так жадно, что Кэролайн вся напряглась, готовая воспротивиться, даже ударить его. Потом что-то изменилось. И она больше не злилась на Николаса. Кэролайн была в обиде на судьбу, на Господа Бога, на весь свет, но Николаса любила. А он скоро уедет, узнав о ее предательстве, и она больше никогда не увидит его. Ее тело и губы вдруг стали мягкими и податливыми.
Застонав, князь начал осыпать поцелуями ее лицо, глаза, щеки, подбородок. Теперь уже Кэролайн отыскала губами его губы. Желание захлестнуло ее горячей волной.
Ни он, ни она не заметили, как исчезли слуги. Они остались одни.
— Будь моя воля, я подхватил бы тебя на руки и отнес в свою спальню.
Кэролайн улыбнулась.
— Лучше уж я пойду туда с тобой рука об руку. — Дрожа всем телом от предвкушения счастья, она подала Николасу трость.
Кэролайн лежала в объятиях Николаса, положив голову ему на грудь. Удовлетворение и радость быстро сменились напряжением. Будь проклят этот Дэвисон! И отец тоже. Они загубили ее жизнь.
Николас, приподнявшись на локте, посмотрел на нее.
— Какая же ты красивая! — Он обвел взглядом ее обнаженное тело. — И мне очень нравится, что волосы у тебя теперь до плеч.
— Может, отрастить их подлиннее?
— Но когда они были короткими и ты прятала их под мужской треуголкой, мне это тоже нравилось. — Николас заглянул в ее глаза. — Тебя что-то тревожит? Боишься принять решение? Прошу тебя, не думай сейчас об этом. Размышляй сколько угодно. Я готов ждать и надеюсь, ты примешь мое предложение.
— Хорошо. — Кэролайн проглотила комок в горле. — Меня тревожит решение, которое предстоит принять. — Она закрыла глаза, чтобы они не выдали ее.
Он погладил ее по голове.
— Ты говорил, что скоро уезжаешь в Бреслау?
— Да, у меня там важное дело.
— Государственное? — спросила она, стараясь не выказывать особого интереса.
— Да, это так. Но не спрашивай меня больше ни о чем, потому что поручение носит конфиденциальный характер. — Николас пропустил сквозь пальцы светлые пряди. — И не говори никому, в том числе и отцу, куда и когда я уезжаю.
У нее болезненно сжалось сердце. Он уезжает в Бреслау, несомненно, для переговоров с Пруссией, и ей необходимо разузнать все подробности.
— Это действительно государственная тайна? — Кэролайн усмехнулась.
Его рука замерла.
— Не государственная тайна, а дело конфиденциального характера.
Поняв, что Николас что-то заподозрил, Кэролайн перевела разговор на другую тему.
— После этого вернешься в Лондон?
— Только в том случае, если ты не поедешь со мной в Бреслау.
Кэролайн смутилась. Ведь Дэвисон требовал, чтобы она поехала с князем и шпионила за ним. Но Кэролайн не могла пойти на это. Она должна разузнать все сейчас и молить Бога, чтобы этого было достаточно для спасения жизни отца. А потом она навсегда уйдет из жизни Николаса.
— Что с тобой, Кэролайн? Она села и покачала головой. — Я устала. День был очень утомительным. Может, немного поспим?
Мысль ее напряженно работала. В соседней комнате Кэролайн заприметила секретер. Если Николас прибыл с официальным поручением, наверняка где-то должны храниться инструкции или записки. Чем быстрее она сделает то, что от нее требуется, тем лучше. Скорее бы все закончилось! Тогда, оставшись одна, она будет оплакивать свою любовь.
— Хорошо. — Князь, задув свечи, обнял ее и прижал к себе.
Кэролайн уже не успокаивалась в его объятиях, не наслаждалась ощущением близости с ним. Прислушиваясь к дыханию Николаса, она ждала, когда оно станет глубоким и ровным и он заснет.
Ее страшило будущее. Вот если бы можно было остановить время!
Наконец Николас заснул. Кэролайн, полежав несколько минут, выскользнула из его объятий. Он не шевельнулся.
Она соскользнула с постели и, не зажигая свечу, на ощупь отыскала свои вещи и надела сорочку и нижнюю юбку. Кэролайн казалось, что в ночной тишине ткань громко шуршит. Девушка замерла, боясь, как бы Николас не проснулся и не спросил ее, что она затеяла. Но он спал глубоким сном.
Быстро пройдя через спальню, она осторожно открыла дверь в гостиную, где стоял секретер. Дверь скрипнула, и Кэролайн застыла. Но Николас не проснулся. Она тихо вошла в гостиную.
Там девушка прислонилась к стене, проклиная и ненавидя себя еще больше, чем Дэвисона. Она не может это сделать! Но и не сделать не может. Нельзя же погубить отца!
Отделившись от стены, Кэролайн направилась к секретеру, запретив себе думать о Николасе. Надо сосредоточиться на том, что она должна сделать. Главное, чтобы ее не застали за этим постыдным, гадким занятием.
Нащупав на секретере свечу, девушка зажгла ее и начала методично перебирать документы, аккуратно разложенные на крышке. Однако все они были написаны по-русски. Кэролайн встревожилась. Может, удастся найти письма на французском? Ведь именно этим языком пользуются при дворе! Открыв верхний ящик, она увидела личную печать императора Александра на вскрытом письме, тоже написанном по-русски. Кэролайн растерялась и тотчас представила себе отца, болтающегося на веревке. Глаза ее наполнились слезами.
В комнате вдруг стало светло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47