Если нам повезет, то зима со снегопадами наступит рано, а Наполеон очень глубоко вторгся на нашу территорию. Французы не позаботились о снабжении и фураже, надеясь поживиться за наш счет в Москве. Но там их ждет спаленный пожаром, безлюдный город. Думаю, эта зима станет переломным моментом кампании. — Он усмехнулся. — Знаешь, на днях я получил весточку от Алекса. Он ведь тоже ушел в армию и получил боевое крещение при Бородино. Для нас с тобой война, видимо, закончилась. Я еду долечиваться в Петербург. — Он немного помедлил и откашлялся. — Я прощаю тебя, Саша. Она не стоит того, чтобы ссориться из-за нее, а ты рисковал жизнью ради моей дочери и вообще всегда был мне как родной брат.
Воронский попытался что-то сказать, но Николас остановил его:
— Помолчи. Береги силы, чтобы поскорее выздороветь, кузен.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Воронский снова улыбнулся.
Опираясь на костыли, Николас вышел из палатки, глубоко вдохнул прохладный воздух и замер, увидев Кэролайн. Она направлялась к нему, осторожно обходя койки, на которых лежали раненые. Ее белокурые волосы казались золотистыми в лучах солнца. Она прекрасна. И при этом такая храбрая! Он никогда не забудет, как отважно и преданно держалась Кэролайн в ту ночь в Москве.
Кэролайн помахала ему рукой и улыбнулась так, что у князя учащенно забилось сердце. Она права. Их любовь, как и жизнь, надо ценить и беречь. Он построит для Кэролайн особняк в Петербурге и будет жить там с ней. А еще купит ей особняк в Лондоне и все, что она пожелает, хоть целую улицу книжных лавок. Он засыплет ее подарками — мехами и драгоценностями, — хотя Кэролайн, видимо, предпочла бы собственную газету. Это он тоже ей купит. И объявит всему миру, что любит ее. И что бы ни делала Мари-Элен, он так и поступит.
— Николас, ты не поверишь: здесь Раффальди! — воскликнула Кэролайн. В глазах ее князь заметил тревогу.
— Он приехал из Твери? — удивился Николас, вспомнив рассказ Кэролайн о том, как Раффальди бросил всех их в Москве, трусливо спасая собственную шкуру. — И Мари-Элен с ним? — Князь от души надеялся, что жена осталась в Твери.
— Он один.
Раффальди стоял возле палатки Николаса и разговаривал с Катей. Девочка смеялась, слушая его.
Как только Раффальди увидел князя, улыбка его угасла. Николас догадался, что итальянец прибыл с плохими вестями.
Оставив Катю и Кэролайн, мужчины вошли в палатку.
— Ваше сиятельство, у меня очень дурные новости. Крепитесь.
— Выкладывайте.
— Ваша жена погибла.
Николас прежде всего подумал о том, как воспримет это известие Катя, которая любила мать и каждый день спрашивала о ней.
— Как это произошло? — спросил он.
— В поместье ворвались бандиты — человек десять. Они перебили почти всех слуг. Сам я спасся только потому, что притворился мертвым. Они разграбили дом, оставив голые стены. А княгиню сначала изнасиловали, а потом убили. Они дотла сожгли дом. Я нашел вот это. — Раффалъди раскрыл ладонь, и князь увидел кольцо с огромным желтым бриллиантом. Николас сразу узнал его. — Мне очень жаль, ваше сиятельство. — Раффальди протянул князю кольцо.
Николас взял кольцо — для Кати.
— Вы уволены, синьор, — сказал он Раффальди.
— Ваше сиятельство! Чем же я провинился?
— Вы бросили мисс Браун и мою дочь в Москве. И что еще хуже, не помогли моей жене, когда на нее напали бандиты. Подите прочь!
Раффальди побледнел и вышел из палатки.
Николас раскрыл ладонь и долго смотрел на великолепное бриллиантовое кольцо — все, что осталось от Мари-Элен.
Кэролайн поняла: случилось что-то ужасное, когда Раффальди прошел мимо них; не попрощавшись ни с ней, ни с Катей.
Оставив девочку с двумя ранеными молодыми офицерами, учившими Катю играть в кости, Кэролайн вошла в палатку Николаса. Он сидел на койке, мрачный и подавленный.
— Что произошло? — спросила она, заметив, что он держит на раскрытой ладони бриллиантовое кольцо.
— Погибла мать Кати.
Пока Николас рассказывал ей о случившемся, Кэролайн думала о Кате. Девочка будет в отчаянии. Ей вспомнилось, как горевала она сама, узнав о смерти матери. Уж она-то хорошо знала, что от такой утраты нельзя оправиться.
— Не плачь, Кэролайн, — сказал Николас. Она и не заметила, что по ее щекам текут слезы.
— Я потеряла мать примерно в таком же возрасте, что и Катя, и помню, что была безутешна.
— Ты права. Но подумай и о том, что для нас с тобой это означает свободу. — Николас потянулся за костылями и встал. — Я немедленно пошлю за священником.
— Николас! — встревожилась Кэролайн.
Он стиснул зубы. Глаза его горели.
— Нам повезло, что мы остались живы. Зачем ждать? Я хочу обвенчаться с тобой сегодня же. И не убеждай меня, что я целый год должен носить траур по женщине, которую презирал!
— Но она была матерью Кати. Что скажет девочка?
— Кате я все объясню сам.
Отбросив костыль, он притянул Кэролайн к себе. Она прижалась к нему, пораженная тем, что трагическая смерть Мари-Элен открыла им путь к любви и счастью. Кэролайн никогда не желала смерти ближнему, но разве не сам Господь распорядился судьбой Мари-Элен? А может, всему виной эгоизм этой женщины?
Она подняла на Николаса полные слез глаза.
— Этого мгновения я ждал всю свою жизнь. — Крепко прижав Кэролайн к себе, он поцеловал ее в губы.
Санкт-Петербург
— Княгиня Северьянова, позвольте засвидетельствовать мое почтение!
Кэролайн, поднимавшаяся по лестнице, остановилась.
— Алекс!
Отвесив ей низкий почтительный поклон, он выпрямился, и лицо его озарилось радостной улыбкой. Кэролайн быстро спустилась по лестнице и обняла его. Однако, опомнившись, она присела в реверансе. Украшавшая ее бриллиантовая диадема при этом чуть не соскользнула с головы.
Алекс взял Кэролайн за руку и восхищенно оглядел.
— Боже мой, брак с моим братом явно пошел тебе на пользу!
Кэролайн залилась краской. Прошло три недели с тех пор, как их обвенчал полковой священник, обычно соборовавший умирающих солдат. Несколько дней назад, как только врачи позволили Николасу пуститься в дорогу, они вернулись в Петербург. Кэролайн все еще не оправилась от случившегося. Она была ошеломлена… и смущена.
— Как ты здесь оказался? — спросила Кэролайн.
— Кажется, царь устраивает сегодня небольшой прием в честь молодых. Разве я мог пропустить такое?
— Николас в библиотеке. Знаешь, разразился большой скандал.
— Пустяки! Свет давно привык к нашим скандальным поступкам и к тому, что Северьяновы пренебрегают условностями Кэролайн рассмеялась:
— Николас сказал то же самое.
— Как себя чувствует Катя? — спросил Алекс. Кэролайн развела руками.
— Катя в смятении. Умерла ее мать, а она уже знает, что это означает, поскольку видела смерть своими глазами в Москве. Я стараюсь быть ей хорошей мачехой. Когда девочке приснился кошмар, я взяла ее в нашу кровать,
— Ники, должно быть, это привело в восторг, — усмехнулся Алекс.
— Конечно, — серьезно ответила Кэролайн, открывая дверь в библиотеку.
Николас разговаривал с управляющим своими имениями, приехавшим в Петербург этим утром. Увидев Кэролайн, князь поднялся из-за стола и окинул ее любящим взглядом.
Кэролайн снова вспыхнула. Она еще никогда в жизни не надевала такой роскошный наряд. Бледно-серебристый цвет бального платья чудесно подчеркивал все достоинства ее нежной кожи и фигуры. Чтобы скрыть смущение и радость, она кокетливо присела перед мужем в реверансе.
Отпустив управляющего, Николас заключил брата в объятия.
— Как я рад тебя видеть!
— Меня ничто не удержало бы! Прими мои поздравления, Николас. Ты настоящий счастливчик.
Николас бросил на Кэролайн многозначительный взгляд.
— Еще бы!
— Пойду навещу племянницу. Кстати, Саша тоже поправляется. Еще полгода — и он будет здоров. — Алекс вышел из библиотеки.
Закрыв дверь за братом, Николас снова взглянул на жену.
— Ты великолепна!
— Я нервничаю, — призналась она.
— Но это ведь небольшой прием.
— Но прием в нашу честь… и у царя! Николас взял ее за руки, притянул к себе и покрыл поцелуями. Кэролайн отстранилась.
— Что с тобой? — удивился он.
— Сама не знаю.
— Тебя что-то тревожит с тех пор, как мы вчера приехали сюда.
— Ты прав. Но это не касается наших с тобой отношений. Просто мечта стала реальностью. И все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мне трудно объяснить это, но… я боюсь. Боюсь, что это не продлится долго.
— Что за вздор? Мы связаны узами брака. И это на всю жизнь.
Но Кэролайн не покидала тревога, омрачающая ее счастье. Возможно, конечно, это объяснялось тем, что она никогда еще не была так счастлива. Теперь Кэролайн было что терять, кроме того, она предчувствовала: должно произойти что-то ужасное для них обоих.
— Успокойся. Что может с нами случиться, дорогая? — Николас обнял ее.
В этот момент они услышали высокий женский голос в коридоре. Николас отпрянул от жены. Кэролайн замерла.
— Нет! — прошептала она. — Этого не может быть!
Истеричные выкрики стали слышнее. Николас побледнел как полотно. Дверь библиотеки распахнулась, и на пороге появилась Мари-Элен.
— Вы меня похоронили? — закричала она. — Но я жива, слышишь, ты, потаскуха! Убирайся прочь из моего дома!
Кэролайн сделала шаг назад. Она это знала. Она предчувствовала, что это произойдет.
На Мари-Элен было страшно смотреть: изможденное лицо, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам волосы, едва затянувшийся шрам пересекал щеку, обе руки были забинтованы от пальцев до плеч.
— Ники! — Она бросилась на грудь к мужу, истерически рыдая.
Кэролайн попятилась к двери, не чувствуя ни страха, ни боли — ничего. Ей казалось, что она смотрит на сцену в театре, где разыгрывается драма, не имеющая к ней отношения. Шаг за шагом Кэролайн отступала к двери. Еще немного, и она уйдет. Тогда все закончится.
В коридоре послышались легкие быстрые шаги, и в дверях появилась Катя.
— Мама! Мамочка!
Даже если Мари-Элен и слышала голос дочери, то ничем не выказала этого. Она рыдала на груди
Николаса, оплакивая свою погибшую красоту. Кэролайн взглянула на князя. Он был мертвенно бледен. Его лицо выражало ужас.
Катя радостно бросилась к матери.
— Кэро, — глухо промолвил Николас. — Не уходи. Мы все уладим.
Но он казался Кэролайн незнакомцем. Зачем же подчиняться ему? Она видела, как красивая девочка уцепилась за юбки матери — матери, даже не замечавшей своего ребенка.
Да, Кэролайн была всего лишь зрителем. Случайным свидетелем странной драмы. Но почему же у нее по щекам текли слезы?
— Скажи ей, чтобы она любила свою дочь, — бросила Кэролайн, уходя из комнаты — и из его жизни.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПТИЦА ФЕНИКС, ВОССТАВШАЯ ИЗ ПЕПЛА
Глава 33
Лондон, декабрь 1812 года
Кэролайн обмакнула перо и написала: «Беженцы. Глава XIII».
— Кэролайн! Ты все еще работаешь над своим романом? — Джордж появился в дверях кухни.
Кэролайн вздрогнула и застыла над листом бумаги, не смея взглянуть на отца. Горячие, жгучие слезы застилали глаза, и нужно было выиграть время и взять себя в руки.
— Да, — ответила она, положив перо. И, чтобы успокоить отца, улыбнулась.
— Я только что закрыл лавку, — сообщил Джордж бодрым тоном, не соответствовавшим его тревожному взгляду. — У меня идея. Не пойти ли нам куда-нибудь поужинать?
— Мне что-то не хочется, папа. К тому же я должна закончить главу.
Немного помедлив, Джордж сел за стол напротив дочери.
— Скажи, что тебя тревожит, дорогая. Что произошло с тобой в России?
— Нечего рассказывать, папа. — Кэролайн отвела взгляд. О том, что произошло, она и писала свой роман, в котором в отличие от многих других не будет счастливого конца. Читателей растрогает до слез печальная судьба героев и их любовь.
Еще никогда в жизни Кэролайн не чувствовала себя такой одинокой.
— Иногда мне хочется задушить этого Северьянова своими руками. Не сомневаюсь, это по его вине ты впала в такую меланхолию. — Джордж взял дочь за руку.
— Не смей так говорить! — Она сердито высвободила руку. — Он самый достойный, самый благородный человек из всех, кого я знаю, папа!
— Если он такой благородный, то почему разбил твое сердце?
Кэролайн поднялась, ей не хотелось рассказывать отцу обо всем, что произошло. Она вспомнила обезображенную ножами бандитов и ожогами Мари-Элен, и сердце у нее сжалось от жалости. Да, Николас — человек чести. Теперь он никогда не бросит жену, что бы она ни совершила в прошлом. Для самой же Кэролайн все кончено.
Это был всего лишь сон, она знала это с самого начала.
— Мне надо еще поработать, папа. — Кэролайн старалась не встречаться взглядом с отцом.
— А как же твой Коппервилл? Редактор несколько раз присылал курьера, умоляя тебя дать материал для этой колонки.
— Коппервилла больше нет. Он умер в Москве. Озадаченный Джордж помолчал. Потом вдруг протянул дочери запечатанное письмо.
— Тебе пришло письмо от бабушки.
Кэролайн равнодушно вскрыла конверт.
— Еще одно приглашение в Мидлендс.
— Странно, — искренне удивился Джордж. — Сначала она явилась сюда, в лавку, вскоре после твоего отъезда, и потребовала, чтобы я сказал, где ты находишься, а теперь это — четвертое по счету приглашение. Поедешь? Знаешь, по-моему, тебе следует поехать. Ты всегда притворялась, будто тебе нет до нее дела, но я-то знаю, что тебя задевало ее безразличие. Наверное, она хочет восстановить с тобой отношения.
Кэролайн достала чистый лист бумаги и в четвертый раз написала вежливый отказ.
— Я не поеду в Мидлендс. Зачем? Прошлое осталось в прошлом. А я живу в настоящем.
— А как насчет будущего?
— Будущее меня не интересует.
В этот момент кто-то громко постучал в дверь лавки, Джордж недовольно заворчал, но потом внезапно оживился:
— Наверное, это молодой Дэвисон! Я открою ему.
— Подожди, папа.
— Если прогонишь его еще раз, он больше никогда не придет, предупреждаю тебя, Кэролайн. Дэвисон — порядочный человек, у него явно благородные намерения, и он по уши влюблен в тебя. Не прогоняй его!
— Но я не люблю его, — прошептала Кэролайн, однако Джордж не слышал ее, бросившись открывать дверь.
Кэролайн едва сдерживала слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47