Он так же подходит под описание, данное модистками, как, например, я. Скорее всего, наш джентльмен просто договорился с ним, чтобы тот отвел внимание от нужного нам человека.
– Ты с ним не говорил?
– Зачем? Мне достаточно того, что он не тот, кого описал мой информатор. И все же я отправился в его офис ночью и поискал документ, который подтвердил бы мою догадку о существующей между Суинборном и нашим джентльменом договоренности. Такового не оказалось, что и неудивительно – подобные сделки заключаются на словах.
– Тогда как ты можешь предполагать существующую между ними связь? – прищурившись, спросила Рия.
– Я убедился в своих подозрениях, когда говорил с ним. Мистер Суинборн темнил.
Рии показалось, что из комнаты выкачали весь воздух.
– Ты знаешь, кто соблазнил Джейн? – спросила она.
Уэст кивнул. Оставалось выложить последнее.
– Тот мужчина, которого описали обе портнихи, скорее всего сэр Алекс Коттон.
Рия чуть не уронила чашку, успев все-таки подхватить ее до того, как вылилось из нее содержимое, и поставила на край стола.
– Да, но…
– Пронзительные голубые глаза, – определил он. – Знаешь ли ты, что обе женщины именно так о нем сказали? Чтобы не осталось сомнений, нам нужен портрет сэра Алекса. Мисс Тейлор уже подтвердила свои способности. Может, ты сумеешь убедить ее нарисовать и его портрет? Копия с того, что висит на стене в холле, вполне подойдет.
– Что я ей скажу? Она захочет узнать, зачем мне его портрет.
– Доверяю твоей находчивости.
Рия прикусила нижнюю губу, чтобы не дрожала.
Уэст встал, взял Рию за руку и помог встать ей. Она охотно пришла в его объятия и положила голову ему на плечо.
Рия хотела плакать, но глаза ее оставались сухими.
– Что они за люди? – печально вымолвила она. – Сэр Алекс, мистер Беквит, виконт Херндон. Все они, так или иначе, в этом происшествии замешаны. На кого я работаю все шесть лет?
Уэст потерся подбородком о ее льняную макушку.
– Ты знаешь. Я тебе с самого начала говорил.
– Ты говорил о мальчишках, игравших в жестокие игры. Сэр Алекс – взрослый мужчина. Что он делает с моими девочками?
Он не ответил, лишь крепче прижал ее к себе.
– Ты найдешь ее. Пообещай, что ты найдешь ее, Уэст.
– Найду. – Он почувствовал, как задрожали ее плечи. Она беззвучно плакала. Он держал ее в объятиях, пока она не затихла, потом повел к кровати, помог ей снять одежду и аккуратно подоткнул одеяло, Положив прохладный компресс на ее припухшие веки, он сел рядом, дожидаясь, пока она уснет, а затем оставил записку, которую она наверняка заметит, когда проснется.
Ближе к девяти вечера он покинул Академию мисс Уивер, постаравшись прежде встретиться с миссис Джелис, поблагодарить ее за прекрасный ужин. Уэст признался, что в жизни не ел такого вкусного пудинга с изюмом. По дороге на кухню он тепло поздоровался с мисс Вебстер и миссис Абергаст. Затем столкнулся в зале с Эмми и тремя ее подружками, и они так и прыгали вокруг него, пока мисс Тейлор провожала его к выходу. Все справлялись о его здоровье, и он всем отвечал, что о нем прекрасно позаботились;
Драко вывели из конюшни, и верный конь ждал своего хозяина на подъездной дорожке. Уэст закрепил на седле саквояж и принял помощь мистера Добсона сесть в седло. Помахав шляпой Эмми и ее подружкам, он пришпорил Драко и умчался.
Рия проснулась, обнаружила наскоро нацарапанную Уэстом записку, и острое чувство разочарования охватило ее. Конечно, он должен уехать. Не мог же он провести ночь в ее апартаментах, если вся школа знала, что он здесь. К тому же надо вернуть мистеру Беквиту картины, если, конечно, Уэст не решил, что уже слишком поздно.
Рия приняла порошок от головной боли и отправилась в гостиную. Стол он убрал, писем тоже не видно. Подсвечник снова стоял в центре стола из красного дерева. Рия зажгла три свечи, подняла подсвечник и понесла в холл.
Если не считать натужных поскрипываний, чего не избежать в доме такого солидного возраста, как тот, в котором располагалась академия, все погрузилось в тишину. Рия проверила, заперта ли дверь парадного. Засов оставался на месте. «Может, мисс Эмили Блейкли решила на сей раз остаться у себя?» – подумала Рия. Нынче ночь выдалась слишком холодной для свиданий на улице.
Усмехнувшись, Рия повернула назад, в холл. Она медленно прошлась вдоль стен, подсвечивая портреты, изучая лица тех, кто на протяжении десятилетий правил академией.
Самое страшное, что люди на портретах выглядели добрыми и благожелательными. Позы у всех довольно напряженные, что объяснялось необходимостью позировать. У всех прямая осанка, достойный вид. Улыбались лишь немногие, но, за редким исключением, глаза у учредителей лучились добротой.
Портреты основателей сменились портретами тех, кто управлял академией последние десять лет. Ей бросил ось в глаза, что позы мало менялись, чуть заметнее менялась одежда. Мрачный черный цвет сменился ярким атласом сюртуков и украшенной богатой вышивкой парчой жилетов более позднего времени. Пышное буйство красок сменилось строгостью, введенной в обиход лордом Браммелом. За сто лет парики превратились в настоящие произведения парикмахерского искусства, затем стали менее броскими и наконец совсем исчезли.
Предок мистера Беквита, состоявший в числе основателей академии, отличался, по крайней мере, внешне, жестоким выражением лица. В форме его рта и в глазах угадывалось раздражение. Может, ему надоело позировать? А может, художник, писавший Беквита-старшего, оказался просто честнее других и не стал придавать предмету своего изображения той доброты, что требовалась по сценарию?
К портрету сэра Алекса Рия подошла в последнюю очередь.
Глаза его действительно цветом и яркостью напоминали кобальт. Взгляд прямой и открытый. Видимо, привычка смотреть людям в глаза создавала ощущение пронзительности взгляда. Однажды Рии случилось испытать его взгляд на себе, когда сэр Алекс приезжал в школу с визитом, но она слишком долго прожила с герцогом Уэстфалом, чтобы теряться под взглядом того, кому взбрело в голову испытать ее стойкость. Сэр Алекс остался немного недоволен тем, что Рия разрешила ему покатать девочек в карете лишь после того, как они закончили занятия.
Пламя резко покачнулось – Рия вдруг опустила канделябр. Несколько капель расплавленного воска упали на пол. Она быстро подняла подсвечник, но держать его устойчиво, как раньше, уже не могла. Ноги отказывались ее держать. Обернувшись, она прислонилась к стене и попыталась собраться с духом. Она радовалась, что час уже поздний. Если бы кто-нибудь заметил ее в таком состоянии, ей пришлось бы давать объяснения.
Дыхание ее медленно приходило в норму. Почему она до сих пор ни разу не вспомнила, как сэр Алекс возил девочек в карете? Он приехал как-то среди недели несколько месяцев назад. Когда? Во вторник? В среду? Кажется, тогда стояли погожие деньки бабьего лета. Конец сентября? Она забыла о нем, как только он уехал. Учредители, бывало, наезжали внезапно, без предупреждения, и раньше. Рия всегда считала такие приезды хорошим знаком, свидетельством того, что они хотят знать, соблюдаются ли определенные стандарты во вверенном им заведении.
Девочки пришли в восторг от предстоящей прогулки. Пышные кожаные подушки на сиденьях. Хорошие рессоры. Латунные украшения. Он велел кучеру свозить их в Гиллхоллоу, где девочкам купили ленты и прочие мелочи. Рия не могла отказать им в таком удовольствии, как не могла отказать сэру Алексу в удовольствии сделать приятное им.
Вот как она отдала Джейн Петти прямо в лапы дьяволу. Рия прижала кулак к губам, чтобы не закричать.
– Господи, – прошептала она. – Господи Боже!
Она не шевелилась, стояла, прижавшись спиной к стене, с прижатой к губам рукой, а другой изо всех сил сжимая подсвечник. Она ждала, когда дрожь в ногах пройдет настолько, чтобы она могла идти. Первый шаг она сделала осторожно, словно пробуя силы, второй посмелее, а потом бросилась бежать к себе, не обращая внимания на потухшие одна за другой свечи.
Она забежала в комнату и быстро закрыла за собой дверь, прислонившись к ней й тяжело дыша. Пальцы, сжимавшие подсвечник, разжались, и канделябр упал на пол. Она не стала его поднимать.
– Рия? – Уэст вышел из-за угла камина. – Рия, что случилось?
Она смотрела на него открыв рот, но кричать не стала – хватило ума.
Уэст быстро подошел к ней, взял ее за локти и слегка тряхнул.
– Расскажи мне, что случилось.
Подняв на него глаза, она сказала с убийственным спокойствием:
– Отпусти меня.
Он тут же убрал руки и отступил на шаг.
Рия проскользнула мимо него в комнату и принялась ходить по ней как заведенная. В конце концов, она остановилась, вцепившись мертвой хваткой в спинку стула.
– Я поняла, что могла бы предотвратить то, что произошло. Джейн поехала с сэром Алексом, потому что я разрешила девочкам проехаться с ним в карете. Я допустила. Она каталась с ним в карете, как все остальные девочки, но он использовал предоставленную возможность, чтобы поговорить с ней наедине. Он выбрал ее из стада, как волк овцу, и я приложила к ее исчезновению руку.
Уэст не слишком понимал, о чем она говорит, но одно ясно – она винит себя.
– Ты не знала. Ты не могла знать. Рия, послушай, ты берешь на себя эту вину и тем освобождаешь от ответственности сэра Алекса. Нельзя так. Не терзай себя за то, что ты все равно не можешь изменить.
Она вскинула голову:
– Что, если ты не сможешь ее найти, Уэст? Что, если мы не сможем доказать, что он совершил преступление? Как я защищу девочек, когда он приедет за следующей? – Она видела, что у него нет готовых ответов, и у нее окончательно сдали нервы. У нее помутилось в глазах, она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Голова у нее стала легкой-легкой, пол ушел куда-то, комната накренилась.
Последняя ее мысль была о том, что Уэст не сможет ее подхватить.
Рия открыла глаза. Она лежала на боку в кровати, а Уэст занял кресло, в котором до того сидела она, глядя на него спящего. Голову он откинул, а глаза закрыл. Ее опекун спал. Она улыбнулась, потянулась и поморщилась от боли – плечо прострелило. Рия ощупала область плеча и поняла, что самое болезненное место находится возле ключицы. Она отодвинула ворот рубашки и внимательно посмотрела на район ключицы. Кожа пока лишь немного изменила цвет, но завтра там появится лиловый кровоподтек.
Рия взглянула на часы, стоящие на каминной полке. Она не помнила, когда в последний раз заводила их, и не могла полагаться на их точность. Часы показывали четверть второго. Рия никогда до сей поры не падала в обморок, но ей казалось неестественным так долго пребывать без сознания. Когда она вышла из комнаты посмотреть на портреты, еще и одиннадцати не было.
– Лучше? – спросил Уэст, поднимаясь с кресла.
Рия кивнула:
– Я, кажется, лишилась чувств. Извини, что тебе пришлось стать свидетелем.
– Ничего. Ты перенапряглась, вот и все. Нервы на взводе.
Рия криво усмехнулась:
– Ты ошибаешься – нервы на взводе у Маргарет, а я окончательно сошла с катушек.
Уэст хохотнул:
– Как скажешь. – Он кивнул на графин с хересом на столе и на стоявший рядом с графином стакан. – Я попытался влить в тебя немного снадобья, когда ты пришла в себя, но ты отказалась.
– Я приходила в себя?
– Ты не помнишь? Да, пожалуй, ты действительно не помнишь: Ты выругала меня как сапожник, а потом уснула. Я решил, что не стоит тебе мешать. А то снова достанется.
Рия покраснела:
– Я сказала или сделала что-то такое, из-за чего мне нужно стыдиться? Я чем-то могу искупить свою вину?
– Искупить вину? Нет, не думаю… Хотя, может, ты объяснишь мне одно свое замечание, которое сделала как раз перед тем, как начать ругаться?
– Я еще и замечания делала? – Рия чувствовала себя все больше не в своей тарелке. – Что я сказала?
– Дай подумать. Такие странные слова. – Когда Рия уже решила запустить в него подушкой, он перестал ее дразнить. Упершись локтями в колени и глядя ей прямо в глаза, он повторил: – «Мне очень жаль сообщать вам такую новость, ваша светлость, но я в вас влюбилась. Чтоб ты сдох!»
Рия хранила молчание несколько секунд, после чего вяло кивнула:
– Рассказывай сказки.
Глава 11
– Я понимаю, ты не желаешь объясниться, – усмехнулся Уэст.
– Я тебе не верю, поэтому и объяснять мне нечего.
Уэст приподнял бровь:
– Ты уверена, что не говорила таких слов?
Рия решила не признаваться – так легче.
– Разве я похожа на большую ленивую жабу, способную проглотить такую наживку? – ехидно поинтересовалась она. – Хотя попытка неплохая и время выбрано удачно.
– Спасибо.
Рия села и поправила ночную рубашку, закрыв синяк на ключице.
– Обо что я ударилась, когда падала?
– Ах да. Тут будет безобразный синяк. Ты перевернула стул, и он упал на тебя сверху.
– Ну да, я и в обморок не могу упасть грациозно.
Уэст снова засмеялся:
– Все приходит с практикой. Но падать лучше все же в мои объятия.
– Я в обморок упала, а не пришла в экстаз. Кстати, что ты тут делаешь, и как ты попал сюда?
– Я думал, ты одобришь мое старание соблюдать осторожность. Я намеренно устроил публичное прощание, когда уехал часов пять назад, чтобы вернуться незамеченным.
– Ах вот как. – Интересно, заметит ли он, что у нее слегка сбилось дыхание? – Придумано умно. Значит, ты и не собирался уезжать в поместье.
– Значит, ты нашла мою записку. Я набросал ее на случай, если сюда кто-нибудь войдет. Я просто попытался поддержать твою версию о том, как я заболел, приехав сюда.
– Ты умеешь позаботиться о деталях.
Уэст кивнул. В деталях полковник всегда мог на него положиться.
– Без таких способностей хорошего клерка не получится.
Рия правильно поняла намек. Если он – клерк, то она – рулон брюссельских кружев.
– Кстати, а как тебе удалось проникнуть внутрь?
– Нет ничего проще. Я оставил незапертым на задвижку окно в твоей гостиной.
– Конечно. – Пытаясь изобразить недюжинное хладнокровие, она заметила: – Мы еще не коснулись темы причины твоего визита.
– Ты права. – Уэст принялся расстегивать сюртук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53