Мэгги расправила на коленях бумаги. Эти движения помогли ей скрыть дрожь в руках.
— Когда-то я сказала Дансеру, что ты не нарушишь наш договор. Возможно, он уже тогда прятал от меня эти бумаги.
— Полагаю, у него есть собственное представление о том, как должны обстоять дела.
Она выдавила из себя улыбку, которая получилась довольно печальной.
— Наверное, ты прав. Хорошо, что мы сами можем решить за себя.
Коннор кивнул. Наклонив голову, он смотрел, как Мэгги теребит края листков бумаги.
— Мэгги?
— А? — Она не смотрела на него.
— Что ты собираешься делать?
Мэгги уставилась на подпись. Он намеревался развестись с ней, как она и просила. Он так и не передумал, так и не пересмотрел это решение, как она было подумала.
— Наверное, мне нужна ручка, — шепнула она. Мгновение Коннор колебался, затем повернулся и вышел из комнаты, а через минуту вернулся. Вручил ей ручку и поставил чернильницу на тумбочку у кровати.
— Мне нужно что-то твердое, на чем можно писать. На туалетном столике лежала книга. Коннор взял ее и подсунул под бумаги у нее на коленях.
Мэгги вертела ручку в руках. Потянулась к чернильнице, открыла стеклянную пробку и обмакнула перо в чернила.
— Если я сейчас подпишу, это будет означать, что мы уже разведены, — сказала она. Трудно было проталкивать слова сквозь комок, стоящий в горле.
— Не будет.
Мэгги взглянула в окно. Ночь превратила его в черное зеркало. Она увидела только собственное отражение, но знала, что за этим расплывчатым силуэтом стихия накрывает долину белым покрывалом. — Похоже, завтра мы не сможем отправить их в Квинз-Пойнт.
— Вероятно, до самой весны.
— И ты говорил, что понадобится еще шесть месяцев, после того как бумаги попадут к адвокату.
— Правильно. — Коннор присел на край кровати. Протянул руку к подбородку Мэгги, осторожно взялся за него двумя пальцами и приподнял. — Так что ты хочешь этим сказать?
Что же она хочет сказать? — спросила себя Мэгги. Она молча смотрела на Коннора, пытаясь понять выражение его задумчивых глаз.
— Если бы я сейчас забрал эти бумаги обратно, ты бы всегда сомневалась, не сделал ли я этого из-за ребенка.
— Разве я ошиблась бы? Он покачал головой:
— Я бы сделал это потому, что моя подпись на этих документах свидетельствует о единственном в моей жизни обещании, о котором я сожалею. — Он отпустил ее подбородок, но продолжал смотреть прямо в глаза. — И я пожалел о нем раньше, чем узнал, что ты еще носишь моего… нашего ребенка. Пожалел тогда, когда речь шла только о тебе.
— Но ты же дал мне сейчас эти бумаги.
— Подумал, что ты уже сделала выбор и знаешь, как с ними поступить. Но это не так. Тебе решать, Мэгги. Условия ставила ты.
Капля чернил шлепнулась на подписанный лист, расплылась в темно-синюю кляксу, похожую на взорвавшуюся звезду. Мэгги долго смотрела на нее, потом поднесла перо к бумаге.
Коннор следил за ее рукой со стесненным сердцем. Он не сознавал, что сдерживает дыхание.
Мэгги перевела взгляд от той строчки, на которой она должна была поставить подпись, к тому месту, где расписался Коннор.
— Кажется, я не знала, что твое второе имя Харт, — сказала она. Потом нарочито медленно зачеркнула пером его подпись, старательно замарав ее чернилами. И подняла на него глаза. — Я приняла решение.
Коннор взял у нее бумаги, скомкал их и швырнул в дальний угол.
— А я принял свое.
Мэгги отложила перо и чернильницу. Робкая улыбка осветила ее лицо.
Коннор нагнулся и легонько поцеловал ее в губы. Дыхание ее было легким, сладким. Почти прикасаясь своим лицом к ее лицу, Коннор сказал:
— Полагаю, это означает, что я могу продолжать спать в своей постели.
Темные зрачки ее глаз расширились. Губы приоткрылись.
— Полагаю, да, — тихо ответила она.
— Ты мне больше ничего не хочешь сказать? — спросил Коннор. Поцеловал ее в уголок рта, потом в чувствительное местечко пониже уха. — Пока я не зацеловал тебя до смерти?
Это ей понравилось. Он уже положил одну руку ей на шею, нащупывая пуговку белой блузы. Пальцы его скользнули внутрь, провели по вырезу ночной сорочки. От его легких прикосновений по коже забегали мурашки.
— Я тебя люблю, — произнесла Мэгги. — Это ты хотел услышать?
— А ты это хотела сказать?
У Мэгги прервалось дыхание, так как влажный кончик языка Коннора прикоснулся к ее уху.
— Да, я это хочу сказать, именно это, — ответила она. Его губы осторожно прижались к ее шее. — Я люблю тебя.
Он губами почувствовал вибрацию голоса, произносящего эти слова. Мэгги повторила, на этот раз погромче, и он плотно прижал губы к ее коже, словно хотел впитать ее слова и ее чувства. Через мгновение Коннор поднял голову и прикоснулся к ее щеке тыльной стороной ладони.
— Я не хотел оставлять тебя у Дансера.
— Знаю.
Он покачал головой:
— Не потому, что считал, что ты не выживешь там. Потому что уже тогда любил тебя.
Руки Мэгги скользнули вверх по его груди и обвились вокруг шеи. Она притянула его к себе, и на этот раз ее губы прижались к его рту.
Их губы слились. Пальцы Мэгги перебирали волосы Коннора на затылке. Она легонько подергала их, потом слегка царапнула кожу головы ногтями и почувствовала, как он задрожал и сильнее прижался к ней. Выдернул подушку из-под ее поясницы и осторожно положил Мэгги на матрац. Тут же вытянулся рядом и расстегнул пуговки на блузке. Она распахнулась, приоткрыв грудь и живот. Коннор поднял голову, прервав поцелуй. Его губы снова прикоснулись к ней, но на этот раз пониже подбородка, затем, вызывая истому, спустились по тонкой шее. Он поцеловал ее в ямку под горлом и ощутил, как она затрепетала от удовольствия и выгнула шею. Его рот спустился ниже, проводя влажную линию по грудине. Биение ее сердца стало учащенным. Зубы Коннора ухватились за краешек сорочки и потянули. Пальцы его сбросили бретельки, а потом совсем спустили их с плеч. Не обнажив грудь, он остановился.
Его губы двигались по тонкой полотняной ткани. Материя натянулась на ее отвердевших сосках. Его язык смочил один из них, а губы принялись легонько теребить его. Мэгги тихо застонала.
Потом он почувствовал, как она охнула, ^го не был вздох удовольствия, это был стон боли. Он поднял голову и у него вырвалось тихое проклятие:
— Я сделал тебе больно.
Мэгги покачала головой, но закусила нижнюю губу. Коннор приподнялся на локте.
— Не лги мне, — попросил он. — Об этом нельзя лгать.
Мэгги прикоснулась к его лицу.
— Нет, — ответила она, стремясь убедить его. — Ты и правда не сделал мне больно. — Ее насмешливая улыбка относилась к ней самой. — Ребенок задвигался. — Мэгги поморщилась, и улыбка исчезла. — И не дает дышать.
Коннор помог ей сесть. Скатился с кровати, нашел подушку и снова подсунул Мэгги под спину.
— Лучше? — спросил он.
Мэгги не знала, что и ответить. Ей легче стало дышать. И неприятные ощущения пропали. Но она чувствовала себя разочарованной и несчастной. Взглянула на себя, опустив глаза вниз, на распахнутую блузку, влажный кружок на рубашке напротив соска, затем на холм живота.
Коннор снова присел рядом.
— Мэгги?
— Наверное, со мной что-то не так, — сказала она. Ему пришлось напрягать слух, чтобы ее расслышать, так тихо она говорила. Теперь ему стало страшно, челюсти его сжались, на щеке задергался мускул. Может быть, она заболела? Или ребенок?
— Что ты хочешь этим сказать — что-то не так?
— Посмотри на меня, — тихим голосом попросила она.
Он и так смотрел. Не мог не смотреть. Она притягивала к себе его взгляд даже тогда, когда не хотела. Его дразнил ее аромат, когда она проходила мимо, он любовался блеском ее волос на солнце. Он знал о ее приближении, когда она была еще в соседней комнате, и по вздоху распознавал, огорчена или опечалена она.
— Мне нравится смотреть на тебя, — сказал он. — А что именно…
— Я беременна, — с отчаянием произнесла Мэгги.
Коннор чуть не рассмеялся, но здравый смысл подсказал ему, что ей это не понравится. Он ответил серьезно, как подсказывала ему ситуация:
— Да, ты беременна.
Мэгги продолжала смотреть вниз, на свой живот.
— Я так созрела, что вот-вот лопну, а осталось еще два месяца. Я не должна так сильно тебя хотеть, но я хочу, поэтому мне кажется, со мной что-то не так, ведь мне так приятно, когда ты прикасаешься ко мне, даже теперь, когда я такая… такая… ну, сам видишь, какая, и потом я спрашивала себя, может, со мной что-то было не так еще тогда, у миссис Холл, я имею в виду, когда я спала рядом с тобой и мне приснилось, что я тебя трогаю, а потом обнаружила, что вовсе не сплю, но не перестала, потому что мне это нравилось. — Мэгги глубоко вздохнула и рискнула посмотреть на Коннора.
Он смотрел на нее как зачарованный. Она вздохнула:
— Поэтому я очень боюсь. Мне это слишком нравится. Возможно, я действительно шлюха, потому что ни одна порядочная женщина не осталась бы вместе с тобой в постели в том борделе, а я осталась. — Голос ее упал до хриплого шепота. — И я сделала это два раза.
Палец Коннора приподнял подбородок Мэгги, и он уперся лбом в ее лоб.
— Мы со всем этим разберемся, — мягко пообещал он. — Но не сейчас.
— Не сейчас? — переспросила она, слегка задыхаясь.
Он покачал головой:
— А сейчас мы займемся любовью.
— Правда?
— Мы оба хотим этого.
Она кивнула, немного неуверенно:
— Но…
— Нет ничего такого в том, что мы хотим этого.
— Ничего?
Он улыбнулся. Скользнул губами по ее губам, отвечая:
— Я тебе покажу.
Мэгги покорилась. Его губы впились в ее губы, и Мэгги ответила на поцелуй полной мерой. Она чувствовала, как его пальцы сдвигают край ее сорочки все дальше вниз, пока не обнажились груди. Его руки стали их нежно поглаживать, тело затрепетало от его ласки. Его большие пальцы круговыми движениями спустились к соскам и легонько прошлись по твердым кончикам. Она ахнула от удовольствия.
Коннор осторожно опустил Мэгги на постель, положив на бок. Дотянулся до лампы на тумбочке и задул огонек.
— Спасибо, — тихо произнесла Мэгги, когда Коннор вытянулся у нее за спиной, повторив своим телом изгибы ее тела.
— Я бы здесь поставил сотню ламп, — ответил он. — И все их зажег. — Он отбросил в сторону локоны на затылке Мэгги и поцеловал ее теплую кожу. — Ты прекрасна. — Его губы скользнули по ее обнаженному плечу. — На нас слишком много одежды, — тихо пробормотал он.
— М-м-м-м, — мурлыканьем выразила Мэгги свое удовольствие, подавшись назад и теснее прижимаясь к его чреслам. Она чувствовала жесткую застежку его джинсов. — Слишком много одежды.
Но в этот момент никто из них еще не был готов что-либо предпринять по этому поводу. Коннор продолжал целовать шею Мэгги. Его рука скользнула ей под мышку и обхватила ее под грудью. Кончиками пальцев он теребил ее соски. Преграда из одежды создавала восхитительное препятствие. До поры до времени.
Не обменявшись ни единым словом, они поняли, что время пришло. Мэгги стала стаскивать с себя одежду, а Коннор расстегивать пуговицы на джинсах. Юбка Мэгги была отброшена к ножкам кровати. Джинсы Коннора зацепились за подлокотник кресла, куда он их швырнул. Его рубашка и ее сорочка перепутались, когда они одновременно стянули их через голову. Ее панталоны соскользнули с одного края кровати, его кальсоны свалились с другого.
Они снова прижались друг к другу, лежа на боку, тяжело дыша от напряжения и от возбуждения, сердца их стремительно бились.
Рука Коннора скользнула между ног Мэгги, и жар ее тела окружил его. Его пальцы гладили ее влажную плоть. Дыхание ее прерывалось, от его пальцев зарождался огонь, заставлявший гореть тело. Протянув руку назад, она погладила его бедро. И почувствовала, как он задрожал. Его дыхание обжигало ее шею.
Он вошел в нее сзади, мучительно медленно, останавливая ее, когда ей захотелось прижаться к нему, чтобы быстро принять в себя всего целиком. Она чувствовала, как он заполняет ее, его тело плотно прижалось к ее телу, бедра ее были мягкими по сравнению с его упругими бедрами.
Первые движения Коннора были осторожными, их медленный, раскачивающийся ритм усиливал испытываемое наслаждение. Короткие вскрики свидетельствовали об охватившей ее страсти. Он спрашивал, дыша в ухо, тихим, хриплым шепотом, чего она хочет. Мэгги не отвечала, не могла ответить, но показывала ему своим телом, своими движениями, которые были смелее его движений.
В них обоих нарастало возбуждение. Они двигались в унисон, противоборствующие силы, стремящиеся к одной цели. Он хриплым голосом подстегивал ее, звуки вибрировали в его грудной клетке, прижатой к ее спине. Кровь стучала у нее в голове, ревом отдавалась в ушах, сливаясь со стуком сердца. Она произнесла его имя низким, горловым тоном, от которого ему захотелось полностью слиться с ней.
Настойчивые ласки его ладони довели ее до экстаза, Все ее тело напряглось.
— Коннор, — прошептала она, выгибаясь дугой. — Пожалуйста.
Он снова прикоснулся к ней, снова вошел в нее. Она ахнула, потом содрогнулась, протянула руку вниз, чтобы прижать к себе его ладонь. Почувствовала, как он слегка вышел из нее, потом снова наполнил ее собой. Ритм все убыстрялся, движения стали менее глубокими. Ее плоть сжалась вокруг него, и она достигла высшей точки наслаждения, ее влажная сердцевина удерживала его какую-то долю секунды, потом он снова продолжил движение. Свободная ладонь скользнула под нее. Она оказалась крепко прижатой к нему, спаянной с ним руками, ногами, их общей страстью.
Коннор уткнулся лицом в ее шею, когда его кульминация заставила его изо всех сил прижаться к ней. Казалось, это длилось бесконечно, освобождение и напряженная дрожь, время остановилось, заполненное потоком чистых ощущений.
Его хватка слегка ослабела, но он не отпустил ее.
— Если бы ты любила меня еще больше, — шепнул он, — то это бы убило меня. — И прибавил пылко, совсем по-мальчишески: — Но если бы я мог выбирать вид смерти…
Она легонько ткнула его локтем под ребра. Его преувеличенно громкий стон смешался с ее хриплым смехом. Она прижалась к нему, с удовольствием ощущая его вес и силу своей спиной.
От его дыхания шевелились прядки ее золотистых волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53