— Вы ведь знаете, что я не утаю от дяди ничего из того, что здесь происходило. Но раз уж вам так приспичило…
— Прикройся, женщина, — процедил тот сквозь зубы. — У вас обоих ни стыда, ни совести. Никогда не встречал ничего подобного! Что скажешь, Джуд?
Напарник, все еще полный воспоминаний о грудях Рэй, охотно подтвердил, что да, в самом деле, он тоже не встречал ничего подобного.
Джерри помог Рэй привести в порядок одежду, поднял с пола накидку и закутал ее по самый подбородок. Девушка дрожала, но вовсе не от холода. Обняв ее, он обратился к Джаджу:
— Довольно с вас, капитан, сэр?
— Вполне. — Тот передернул плечами. — Не будь твоя женушка таким ценным имуществом, я бы ее, пожалуй, отпустил. Во-первых, потому, что любая женщина на корабле не к добру, а во-вторых, она хоть и тихая, да с норовом. От таких жди неприятностей.
— Если дело в выкупе, зачем пускаться в такой дальний путь? Предложите нашим близким выкупить нас. Увидите, они будут рады.
— А чем заплатят? Табачным листом? Или, может, военными купонами, которые дураки еще хранят по сундукам? Да и вообще, что бы там ни нажили эти ваши Маклелланы в своем Лэндинге, у герцога в Линфилде найдется побольше денег. Так сказал его доверенный человек, а когда у виска пистолет, правда так и рвется с языка.
— Значит, герцог не нанимал вас лично?
— Мы не из тех, кто нанимается, верно, Джуд?
— Верно, Сэм. У нас своя дорога.
— Которая приведет прямехонько к адским воротам, — негромко вставила Рэй. — Мой дядя не позволит перейти себе дорогу. Может, он и даст вам денег, но не оставит времени их потратить.
— А вот это уже не ваша забота, мэм. Чего ради я должен вам верить? Человек герцога так прямо и сказал, что мы получим свое, когда доставим вас к порогу Линфилда. Как, бишь, его звали? Ага, Харти. Пытался спасти свою тощую английскую шею. Взял да и запродал вас, как цыпленка на базаре. Думал болван, что мы отпустим его на все четыре стороны. А все потому, что не знал Уэнделла. Тот парень хоть и простой, но управляется на славу, что со своим кулаком, что с пистолетом. Немного мозгов было у этого Харти, но разлетелись по всей каюте. — Джадж ухмыльнулся, заметив, как передернулась Рэй. — Зато вам двоим ума не занимать. Поняли меня с полуслова, вот теперь и держитесь этой линии. Не будете дурить — не будет неприятностей. Ясно?
— Ясно, капитан, сэр, — сказал Джерри.
— Вот и отлично. Мы с Джудом проводим твою женушку в ее новое гнездышко. У нас тут по-простому, но все же лучше, чем в этой темной дыре. Советую запомнить, мэм, что на палубу вам путь заказан. Это для вашей же безопасности: хотя в команде у меня народ смирный, но и путь впереди неблизкий, так что нечего разжигать страсти, вертя юбками под носом у матросов. Как устроим твою жену, Маклеллан, так вернемся за тобой. Учти, с этого дня ты ее больше не увидишь. Будешь работать наравне с другими.
— А как я узнаю, что с Эшли все в порядке?
— От меня. Она будет жить со мной. — Сэм Джадж громко расхохотался. — Ты только погляди, Джуд! Хлопнулась в обморок! Я думал, она будет покрепче.
— Зачем вы сказали это? — спросил Джерри, удерживая в объятиях бесчувственное тело Рэй.
— А с чего ты взял, что не буду?
Джерри помедлил. Благодаря своему нелегкому опыту он с юных лет научился разбираться в мужских наклонностях. Достаточно было видеть, с каким равнодушием Сэм Джадж следил, как раздевается Рэй, чтобы понять: Джадж любитель мальчиков-подростков.
— Хотите, чтобы я назвал причину? — спросил он прямо.
Все зависело от того, знает ли команда о наклонностях своего капитана. Судя по тому, как у Джаджа забегали глаза, матросы ничего не подозревали.
— Потому что, капитан, сэр… потому что вам хорошо известно, что я убью вас за это.
Джерри произнес эти слова медленно и многозначительно, при этом стараясь передать взглядом, что знает истинную причину. Он вполне отдавал себе отчет, что в эту минуту нажил личного врага.
— Скажите на милость! — фыркнул Джадж. — Он еше хорохорится!
— Наш капитан слыхал угрозы и пострашнее, — вставил Джуд.
— Вот именно. Бери ее и неси в каюту.
Джуд с готовностью потянулся к Рэй, но она уже пришла в себя.
— Я пойду сама!
— Джадж не тронет тебя, клянусь, — прошептал Джерри, опуская ее на пол.
Рэй не знала, откуда такая уверенность, но хорошо понимала, что клятва Джерри — не пустой звук. Обменявшись с ним коротким рукопожатием, она последовала за Сэмом и Джудом за дверь. В эту минуту она меньше тревожилась о своей дальнейшей судьбе, чем об участи Джерри, который остается в темноте один-одинешенек.
Поднявшись по лесенкам, больше похожим на приставные, Рэй в конце концов оказалась в предназначенной для нее каюте. Из обстановки там были лишь незаправленная койка, рундук и вешалка. Все, включая иллюминатор, было покрыто давним слоем пыли. Джадж ворчливо приказал Рэй устраиваться поудобнее и отбыл вместе с Джудом.
Когда в замке повернулся ключ и шаги в коридоре затихли, девушка наконец позволила себе расплакаться.
Глава 17
Делая ногтем отметины в изголовье койки, Рэй считала дни путешествия. Пока корабль отмерял одну морскую милю за другой, пока пол непрерывно покачивался под ногами, ее будущее оставалось туманным. Она почти ничего не знала о судьбе Джерри. Ненавистный тюремщик был скуп на слова. Он только насмехался и угрожал. Но Рэй не обращала на него внимания, с удовлетворением сознавая, что это злит Сэма Джаджа.
Он покидал каюту с восходом солнца. Выбирался из гамака, снимал и скатывал его, небрежно швырял в рундук. Появлялся Джадж на закате, когда Рэй, облаченная в объемистую холщовую ночную рубаху, выданную ей в первую же ночь, уже лежала в постели с натянутым до самого носа покрывалом. Она не знала, что сдерживает Джаджа от посягательств на ее тело, но все равно была благодарна судьбе за это. Девушка даже научилась радоваться его крепкому сну и скрипучему храпу.
Чтобы хоть чем-то себя занять, Рэй до блеска вычистила каюту и убирала ее ежедневно. Зная, что нужно поддерживать силы, она съедала до крошки приносимую дважды в день еду. Пища оставляла желать лучшего, и аппетит бывал не всегда. Единственной тренировкой для ног стала ходьба по каюте. Раз в неделю ей разрешали принимать ванну. Рэй мылась в огромной лохани с морской водой.
Матросы, приносившие еду и воду для мытья, обращались с Рэй с некоторым уважением, хотя и отпускали шуточки насчет того, как повезло их капитану и что они не прочь поменяться с ним местами.
Нередко, лежа на кровати, Рэй думала о своих близких. Однажды она осмелела настолько, что спросила Джаджа, не боится ли он погони. Так выяснилось, куда подевались ее муфта и плащ Салема, позаимствованный Джерри в тот злосчастный день. Узнав, что семья, вероятно, считает ее погибшей, Рэй разрыдалась. Ее всхлипывания мешали Джаджу заснуть, и в конце концов он вышел из каюты. На другое утро он потребовал, чтобы это не повторялось, иначе «Салем Маклеллан» познакомится с плеткой-девятихвосткой. С тех пор Рэй больше не плакала.
Джерри было трудно смириться с откровенной диктатурой Сэма Джаджа, но он никогда не выражал негодования в открытую. Он молча выполнял свою часть нелегкой матросской работы, заполняя время мыслями то о Рэй, то о побеге. По мере знакомства с командой Джерри убедился, что большинство пиратов на деле были простыми парнями, доведенными до отчаяния нищетой, в которую их ввергла война. Они пошли на этот промысел в надежде поправить дела и теперь цеплялись за обещания Сэма Джаджа, что «дельце с Маклелланами» их обогатит. Джерри знал, как жестоко они ошибаются.
Впрочем, в команде были и обыкновенные головорезы. Они так часто преступали закон, что жизнь Джерри для них мало что значила.
Поначалу Джерри делал вид, что не слышит насмешек над собой за то, что не сумел защитить жену от Сэма Джаджа. Однажды кто-то предложил разыграть, кому достанется «Эшли Маклеллан», когда надоест капитану. Джерри наравне с остальными молча бросил в фуражку записку со своим именем и пошел прочь. Не зная, как к этому отнестись, матросы сочли за лучшее прекратить насмешки. Он работал за двоих, не позволял втянуть себя ни в драку, ни в ссору, и в конце концов некоторые его зауважали. При других обстоятельствах, говорили матросы, они не постыдились бы взять его в команду на равных, а не как каторжанина. В этом была какая-то горькая ирония, ведь сам Джерри всегда сдерживал себя от желания убить любого из них. Единственное, что его останавливало, — это мысли о Рэй.
Тридцать шесть дней миновало без особых происшествий. На тридцать седьмой день Джерри, находясь на рее, бросил взгляд на палубу и увидел, как Рэй со скрученными сзади руками выволокли на палубу. В эти секунды он подумал, что вряд ли сумеет сдержаться.
Ослепленная ярким солнечным светом, Рэй споткнулась. Когда Уэнделл схватил ее за связанные руки, она лишь с трудом удержалась от крика ужаса и дико огляделась в поисках Джерри. Где-то вверху она увидела его светлые волосы, но тут голову ей насильно повернули вперед. До этих пор Рэй старалась не думать о том, какого рода работу выполняет Джерри, и до тошноты испугалась при мысли, что он вынужден карабкаться по реям.
— Убери руки, ты! — прошипела она Уэнделлу. — Или получишь еще пару боевых отметин!
Впервые с той минуты, когда Рэй ступила на палубу, команда обратила взгляд на того, кто ее держал. Обветренное лицо Уэнделла было украшено четырьмя кровавыми царапинами, идущими через шею и щеку и исчезающими под воротником.
— Миллер! Дэвис! Подержите ее! — крикнул Сэм Джадж. — Хэнк, отведи Уэнделла к мачте и принеси плетку.
Матрасы бросились исполнять приказ. Уэнделла оттащили от Рэй. Ошеломленная происходящим, она растерянно следила, как Уэнделла привязывают к мачте.
Джерри почти скатился со своего «насеста» и приземлился за спинами матросов, заставив их шарахнуться от неожиданности. Пробившись сквозь толпу, он оказался рядом с Рэй. Как давно он ее не видел! Ему потребовались неимоверные усилия, чтобы урезонить единственное желание обнять ее и унести прочь.
— Что случилось? — спросил он сквозь зубы, впиваясь взглядом в бледное, испуганное лицо.
Глаза Рэй казались неестественно огромными и такими темными, будто за время заточения изменили цвет. Волосы потеряли золотой блеск. Хотелось подойти вплотную и убедиться, что веснушки все еще украшают ее щеки и нос. Но скорее всего и они исчезли без следа. Даже холодное зимнее солнце было к ним милосерднее, чем блеклый полусвет каюты. Джерри понял: ему все-таки повезло больше.
Рэй всем телом потянулась вперед, желая оказаться в его объятиях. Миллер и Дэвис удержали ее.
— Со мной все в порядке, милый. Уэнделл хотел… он хотел…
— Уэнделл, — перебил Сэм Джадж, — вбил себе в голову, что твоей женушке мало того, что она получает от меня. Сам он говорит, что это она пыталась под него подстелиться, но я-то слышал, как она кричала! За посягательство на имущество капитана Уэнделл будет наказан.
— Тогда почему связана моя жена?
— Потому что она пыталась выцарапать глаза сначала ему, а потом и мне.
Сэм Джадж оттянул пальцем ворот рубашки. Под ним обнаружилось несколько сочащихся кровью царапин.
— Ну, не говорил ли я, что в этом тихом омуте водятся черти?
— Да, капитан, сэр, — устало произнес Джерри. — Отпустите ее. Она больше не причинит вам хлопот.
Не обращая на него внимания, Джадж махнул Хэнку, все это время стоявшему с плеткой наготове.
— Дай Уэнделлу десять ударов. Внимание! Всем смотреть! И чтобы впредь было ясно, что дамочка находится под крылом капитана. Следующий, чья память окажется короткой, получит тридцать.
Джерри повернулся вместе с другими и встал по возможности так, чтобы заслонить Рэй обзор.
Уэнделл был привязан в такой позе, что казалось, он нежно обнимает мачту. Его широченная спина блестела от пота, он со страхом ждал наказания. Прежде чем впиться в живую плоть, девятихвостая плеть прошелестела в воздухе с обманчиво мягким звуком. Для каждого нового удара ее опускали в морскую воду, чтобы тонкие кожаные ремни пропитались солью. Это приносило большую боль, похожую на ожог. По мере того как плеть ласкала спину Уэн-делла, на белой коже возникало зловещее перекрестье красных рубцов. На седьмом ударе матрос издал хриплый крик, от которого Рэй бросило в пот. Дальнейшую экзекуцию он перенес молча, если не считать жалобного поскуливания. Все наказание заняло несколько минут, но казалось, что длилось целую вечность.
— Развяжите его и пусть возьмет плеть, — последовал приказ. — Маклеллан, твоя очередь.
Из всей команды один Джерри не испытал при этом никакого удивления. При виде царапин на шее капитана он понял, что услышит именно это. Не говорил ли Джадж, что за проступок одного будет наказан другой? Еще он был уверен, что наказание — это расплата за чрезмерную догадливость, ведь тогда, в трюме, он намекнул Сэму Джаджу на его извращенные наклонности.
— Дашь ему двадцать, — приказал тот Уэнделлу, пока Джерри расстегивал рубашку.
— За что?! — воскликнула Рэй. — Он же ни в чем не виноват!
— Правильно, виноваты вы, мэм, — невозмутимо ответил Джадж. — Вы позволили себе наброситься на одного из моих матросов.
— В порядке самозащиты!
— Уэнделл говорит, что вы сами навязались ему в обмен на прогулку по палубе под покровом ночи, а когда услышали мои шаги, то сделали вид, что защищаетесь.
— Это наглая ложь! Ложь! Я бы никогда не попросила этого человека ни о чем, тем более ценой своего тела! — В надежде вырваться, Рэй пнула одного из тех, кто ее держал. С тем же успехом она могла пнуть мраморную колонну. — Мистер Джадж, я не хотела вас царапать! Я была не в себе! Не трогайте моего мужа, прошу вас, умоляю!
— Двадцать один удар, — бесстрастно произнес Сэм Джадж.
— Что?! Нет, нет! — По щекам Рэй градом покатились слезы. — Не делайте этого!
— Двадцать два удара.
Она умолкла, полная ненависти к себе за мольбы, которые лишь усугубили положение Джерри. Чтобы не разрыдаться, пришлось до крови прикусить губу.
— Ей совсем ни к чему на это смотреть, — заметил Джерри, отбрасывая рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54