– Я же не говорила, что мы не спали вместе, только это…
– Во имя всех святых, если ты не замолчишь, то горько пожалеешь! – Он глубоко вздохнул, но та горечь и злость, которая возникла и нарастала в нем с тех пор, как она нечаянно произнесла имя своего мужа, не проходила. – Хотя, конечно, это объясняет многое из того, что приводило меня в недоумение, – сказал Люк, когда смог наконец говорить спокойно. – Немного найдется неискушенных девушек, которые не смутятся при виде раздетого мужчины, а тем более запросто предстанут перед ним нагишом. Я не должен был бы удивляться твоему предложению и…
Он замолчал, окинув ее медленным оценивающим взглядом, и уже тихо проговорил:
– Да, наверное, я был не прав… И поскольку вы были так расположены ко мне раньше, миледи, я не вижу причины дальше с этим тянуть. Я намеревался воспользоваться милостями какой-нибудь шлюхи, как только приеду в Йорк, но зачем же ждать? В конце концов, вы ничем не хуже любой из них, вы рядом, и это не займет много времени.
Одетому только в рубашку и легкие штаны, ему и в самом деле не требовалось много времени, чтобы раздеться. Кора в растерянности наблюдала за ним, когда Люк бросил в сторону свою рубашку, но едва лишь пальцы начали распутывать завязки на штанах, она протестующе вскрикнула:
– Нет! Ты не посмеешь…
– Вот как? Очень даже посмею. – Не сводя с нее взгляда, Люк распутал завязки штанов и позволил им упасть на пол, потом резкими движениями сбросил с ног башмаки. – Ну же, красавица. Разденься и ты ради меня, как сделала это в нашу первую ночь. Я хочу увидеть, что же я в конце концов выторговал.
– Я не кусок хлеба и не уздечка для твоей лошади, чтобы за меня торговаться.
– Но также и не девственница, которой ты притворялась. Одним мужчиной больше или меньше – какая разница! Ты сама начала эту игру, и я не прочь ее продолжить. Ну-ка, поживей снимай платье. Не заставляй меня ждать!
Кора прикрыла глаза рукой, когда Люк коснулся своих подштанников; губы ее заметно дрожали.
– Не делай этого, милорд. Я должна объяснить кое-что…
– Нет. Хватит лжи. – Быстрым движением он отбросил одежду и встал перед ней, бесстыдно обнаженный.
Какого же дурака он свалял, отказавшись переспать с ней первой ночью! Отказался, потому что благородно пощадил ее девственность. Как она, должно быть, потешалась над ним. Но ничего. Теперь ей будет не до смеха. Теперь Люк вдоволь потешится над ней. Это будет маленьким наказанием для нее за то беспокойство, которое она доставила ему, когда две ночи подряд он метался без сна, не в силах выбросить из головы воспоминания о ее обнаженном теле.
– Итак? – требовательно сказал он. – Не испытывай моего терпения. Но делай это медленно, со вкусом, чтобы я мог смаковать каждый миг. Предвкушение усиливает аппетит.
– Ты говоришь обо мне так, словно я блюдо для твоего стола.
– А разве нет? Ну давай же, начинай. Я сгораю от нетерпения.
Кора наклонилась и дрожащими пальцами начала поднимать свои юбки. Его взгляд неотрывно следил, как подол поднимался все выше и выше. Она нагнулась так, что волосы ее упали вперед, светлой завесой прикрыв ее стройные ноги…
А когда Кора выпрямилась, Люк увидел в ее руке кинжал. И не просто кинжал – а его собственный, тот самый, который он так и не смог найти перед отъездом из Вулфриджа. Ален потратил целый час, напрасно разыскивая его, пока наконец не признал, что кинжал потерян.
Увидев оружие в ее руке, Люк застыл, голос его сделался хриплым:
– Не глупи. Не делай этого.
– Это ты глуп, если думаешь, что я покорно разденусь и разлягусь перед тобой, нормандец. – Кинжал слегка задрожал в ее руке. – Я могу сделать это по своей воле, но не позволю, чтобы ты… чтобы ты… – Она судорожно перевела дух. – Я не позволю обращаться со мной как с какой-нибудь шлюхой.
– Ну что ж. – Люк спокойно скрестил руки на груди, с показным равнодушием глядя на нее. – Бедная Шеба! Как жаль, что волчицу придется убить из-за твоей лжи, из-за твоей глупости.
Удар достиг цели, судя по ее вдруг побелевшему лицу. Кора издала тихий придушенный звук.
– Нет… ты не сделаешь этого.
Люк пожал плечами.
– Это твой выбор.
– Но ты не причинишь ей вреда, если я уступлю?
– Когда я даю слово, я его держу. В отличие от тех саксов, которые лишь много рассуждают об этом.
Кинжал дрогнул в тонких девичьих пальцах, и с отчаянием Кора отбросила его от себя, швырнув через всю палатку. Он ударился о дальнюю стену и вонзился в крышку маленького дорожного сундука.
– Будь ты проклят! Будь ты проклят… – Последнее слово было едва различимо, когда она начала расстегивать застежку у горла.
Сначала красный плащ соскользнул к ее ногам.
Люк ждал.
С вызывающим видом Кора яростно рванула тесемки своего платья и, высвободившись из него, бросила поверх плаща.
Одетая только в нижнюю рубашку, доходившую ей до лодыжек, Кора посмотрела ему в лицо с явным презрением. Это должно было бы смутить и поколебать Люка, но такого не случилось. Пленница уже доказала, что она лгунья, и он теперь иначе, чем прежде, относился к ней. Ее вероломный обман освобождал его от всяких угрызений совести, и Люк не считал себя обязанным хоть в какой-то мере деликатничать с ней.
– Значит, тебе все равно, что я не желаю этого? – бросила ему Кора, стягивая рубашку, но так, чтобы у него еще было время передумать.
Люк не ответил.
На миг она прижала рубашку к груди, а потом, намеренно медленно, дала ей соскользнуть вдоль тела и упасть поверх остальной одежды.
Она была гораздо красивее, чем виделась ему в тех лихорадочных снах, когда, не в силах заснуть, он ворочался на кровати. Ее высокие, увенчанные темно-розовыми сосками груди были соблазнительно округлы, а гибкая талия, мягкая линия бедер и стройные ноги, утопавшие в складках сброшенной ею одежды, возбуждали в нем страстное желание.
Увидев Кору, столь прекрасную и юную, Люк забыл о своем намерении посрамить и унизить ее. Вместо этого он медленно двинулся к ней и, подойдя, провел пальцем по розовым соскам. Потом взял ладонью грудь, чтобы ощутить ее полноту и мягкую округлость, а Кора судорожно вздохнула и, закрыв глаза, затрепетала.
– Ты боишься? – прошептал он. – Тебе нечего бояться. Я хочу не наивную девицу, а женщину, искушенную в любви. – Люк снова провел пальцем по ее соску, отчего она еще сильнее задрожала. – Видишь: уступить – это не так уж плохо, даже если только на миг.
И, прежде чем Кора успела возразить, он наклонил голову к ее груди, смакуя кожу, которая пахла лавандой и дымом.
Ее тело было мягким и податливым, когда он, погладив ее грудь, опустился ниже, к талии, а потом обхватил бедра руками и притянул к себе. Тихий стон вырвался у нее из горла, а вьющаяся прядь светлых волос, защекотав ему щеку, скользнула по ее плечу. Трепещущая жажда в его чреслах становилась все более напряженной, но тут она вдруг уперлась руками ему в грудь, слегка отодвинув Люка от себя, и заглянула в глаза.
– Ты ошибаешься, если думаешь, что победил.
Ее соблазнительное тело было так близко, и его тело не могло не реагировать на это.
– Но разве это не капитуляция? – Чувствуя тут какую-то уловку, но не желая дальше препираться, он сильно сжал ее бедра.
– Нет… тактическое отступление.
Кровь тяжело забилась в его жилах, когда соски Коры коснулись его груди. Больше Люк не мог ждать. Он подтолкнул ее к своей кровати, все еще остававшейся разобранной и, опустив вдруг ставшее безвольным тело пленницы на постель, склонился над ней.
– Твоя битва проиграна, моя дорогая… – выдохнул он в плавный изгиб ее шеи, ощутив в ответ ее судорожный вздох.
– Так ли?.. – Ее руки легли на его плечи, но на губах играла странная улыбка, значения которой Люк не мог понять. – Не рано ли праздновать победу?.. – прошептала она. – Еще неизвестно, кто победил в конце концов.
Побуждаемый как страстью, так и решимостью, Люк пропустил ее слова мимо ушей, расценив их как очередную уловку. Все было неважно для него сейчас, кроме этой обольстительной женщины и его страстного, настойчивого желания овладеть ею.
Воспламенившись, он положил ее на кровать и лег сверху, придавив своим весом, а его жадный рот впился в ее полураскрытые губы со страстью, о существовании которой Люк в себе никогда не подозревал. Это было не просто вожделение, а какая-то безумная, всеобъемлющая страсть, которая заставила отступить все на свете, кроме жгучего желания сделать ее своей.
Кора застонала. Она дышала неровно и часто и беспокойно извивалась под ним, когда он ласкал ее, ощущая упругую мягкость груди, и нежную кожу живота, и шелковистую паутину ее лобка, и возбуждающий влажный жар между ногами.
Когда он сомкнул губы на ее отвердевшем соске, она вскрикнула, вцепившись в его плечи обеими руками. Лаская ее груди, Люк медленно переходил то к одной, то к другой, а когда приостановился, чтобы поцеловать ароматную ложбинку между ними, она ответила таким трепетом, который подстегнул его собственное желание.
Не в силах больше сдерживаться, Люк раздвинул коленом ее сомкнутые ноги и вошел в нее медленно и неотвратимо. Она изогнулась, тихо испуганно вскрикнула и вцепилась еще крепче в его плечи.
Ах, она была так напряжена и горяча, так великолепна, что в первое мгновение Люк даже не понял, что означал этот ее неожиданный крик боли, а захваченный водоворотом страсти, совершенно забыл о нем.
Но когда все кончилось, у Люка зародилось смутное беспокойство, омрачающее радость от близости с Корой.
Приподнявшись над ней, все еще подрагивая от недавно испытанного экстаза, он недоверчиво посмотрел на ее бледное лицо, а потом скользнул взглядом на простыни.
Так, значит, это была правда?.. Она не лгала ему… По крайней мере, в этом…
– Черт возьми, ты же девственница, – пробормотал Люк в изумлении.
– Уже нет, милорд, но я была ею…
7
Люк перевернулся на спину, закинув руку за голову, и уставился в потолок палатки. Губы его были плотно сжаты, темные глаза стали совсем черными.
– Расскажи мне, – холодно сказал он, – как могло случиться, что, будучи три года замужем, ты осталась девственницей.
Кора не ответила. Просто была не в состоянии. Потрясение от всего происшедшего лишило ее твердости, а нервное напряжение грозило разрядиться потоком слез. Необъяснимо почему, ей захотелось вдруг уткнуться лицом в грудь Люка и выплакаться всласть. И словно чувствуя это, он привлек ее к себе, что-то шепча по-французски.
Ее потребность выплакаться была совершенно естественной, но Кора презирала себя за слабость и не могла простить себе этого. Как она могла потерять контроль над собой? И откуда в ней это взялось? Почему она вела себя с ним точно опытная соблазнительница? Наверное, это было то, чего она сама хотела от него, поэтому ей и удалось ввести его в заблуждение. Когда Кора нарочито медленно раздевалась, возбуждая его улыбкой и глазами, ее тело само было переполнено желанием, что, конечно же, передалось и ему.
А потом и вовсе накатило какое-то безумие. Возбуждающее ощущение его рук на своем теле, его губ на ее сосках, его пальцев, блуждающих по ее самым укромным местам, – все это вызвало тот страстный ответ, который закружил, заставив все забыть. До тех пор пока вдруг резкая неожиданная боль не потрясла ее, вызвав крик, – ведь она даже забыла, что девственница.
Но прекрасное забытье, наступившее после пылкой страсти, тут же растаяло, когда Люк задал ей этот вопрос: «Как случилось…» Какими словами ему об этом рассказать?
Холодный ночной воздух быстро остудил ее разгоряченную кожу, и Кора невольно потянула на себя одеяло. Она теребила пальцами его край и старалась не смотреть на него, но не могла побороть себя. Они все так же лежали на узкой кровати, прижавшись друг к другу, и его сильное тело, горячее, с выпуклыми твердыми мускулами, по-прежнему волновало ее. Но безумие даже думать об этом теперь…
Кора отодвинулась от него, пробормотав что-то невразумительное, но он положил руку ей на плечо и удержал:
– Ты слышала вопрос, Кора. Ответь мне на него. Но только правду. Я хочу знать правду.
На этот раз ей не избежать объяснений, и, пожав плечами она ответила:
– Мы с Вульфриком росли вместе. Он воспитывался у моего отца после того, как его родители были убиты во время набега датчан. Мы были тогда еще маленькими детьми, и я всегда относилась к нему как к брату.
– Значит, он был у твоего отца приемным сыном? А у тебя есть родные братья или сестры?
– Нет. Отец всегда страстно хотел иметь сына, но моя мать была… она была слабой, болезненной. Она смогла подарить ему только меня, а он не сделал то, что сделал бы на его месте другой мужчина, и не пошел к другой женщине. Он глубоко любил мою мать… – Голос ее все затихал, и наконец наступило горестное молчание, но Кора вновь взяла себя в руки.
– Ты хочешь сказать, что вы жили вместе, как брат с сестрой, даже когда стали взрослыми?
– Так оно и было. – Кора снова помолчала. – Много лет мы с Вульфриком играли вместе, учились вместе… Был монах, который одно время жил в Вулфридже и обучал нас греческому, латыни, истории. – Она криво усмехнулась. – Меня, как девочку, не учили всерьез, а просто так, заодно. Но Вульфрик, он преуспевал во всем, больше всего в ратном деле. Еще мальчиком он бывал вместе с отцом в военных походах и выказал себя в них не только смелым воином, но и талантливым стратегом. Именно это, я думаю, заставило отца полюбить Вульфрика, всей душой привязаться к нему. Гораздо больше, чем то, что унаследованные им земли были обширными и граничили с нашими владениями.
– Ага, значит, отец выдал тебя за него замуж, чтобы увеличить свои владения. Но почему именно за него, за своего приемного сына? Почему не за одного из своих вассалов или соседей, с которыми дружил?
Кора повернулась и твердо встретила его пристальный взгляд.
– Я и слышать не хотела ни о ком из них, и мой отец это знал. К тому же нелегко было подыскать мне супруга, поскольку обо мне шла по округе молва, что я упряма и своенравна.
– И неудивительно, – усмехнулся Люк. – В это вполне можно поверить. Но, очевидно, ты и сама не возражала против того, чтобы выйти замуж за Вульфрика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41