Тем не менее сани какое-то время плутали в снежной круговерти, покамест наконец в мороке метели не возникли смутные очертания утлых строений постоялого двора. Константин принялся отдавать приказания сумрачному хозяину, стряхивая с одежды снег. Надо было поместить лошадей в конюшню, напоить и накормить их, приказать подготовить комнаты для ночлега, а также и обед. Хозяин кликнул служанку, она принесла дрова и щепу, присела на корточки у печи, и вскоре холодное помещение задышало теплом, исходившим от беленой русской печи. Сидя у стола в ожидании кушанья, Константин задумчиво смотрел на девушку. Он с удивлением заметил, что фигура ее необыкновенно стройна и гибка. Ее темно-русые прямые волосы были заплетены в длинную косу, черты ее лица отличались необыкновенной правильностью.
«Какая красавица! – подумал Константин. – Все-таки Россия – страна чудес! Что за лицо, что за стан! И у кого? У холопки на постоялом дворе!..»
Девушка распрямилась и быстро ушла. Затем явился сам хозяин и сказал, что подать щи с говядиной никак не представляется возможным.
– Может быть, с солониной изволите съесть?
Усталый постоялец махнул рукой:
– Подавай с солониной, только побыстрее, я голоден. И не забудь накормить возницу и моего слугу! – Хозяин повернулся, чтобы уйти, но Константин окликнул его: – Послушай, кто эта красавица, которая растопила печь? Неужели твоя холопка, крепостная девка?
Хозяин осклабился:
– Да нет! Приблудная она. Вчера только приблудилась. Девка всем взяла, одно нехорошо – немая, говорить не может.
– Это, может быть, и не так уж плохо, – Константин улыбнулся. – Если с ней что-нибудь случится, она не расскажет, кто это сделал!
Мужчины засмеялись.
– Я бы не прочь, – сказал хозяин, – да вот баба моя больно люта!
– А где же твоя баба? – рассеянно спросил Константин.
– На поварне.
– Так пусть побыстрее приготовит обед!..
Оставшись в одиночестве, Константин попытался думать о смерти матери. Гонец привез письмо от самого царя, но в этом послании говорилось лишь о том, что мадам Аделаида скоропостижно скончалась. Константин чувствовал, что за скупыми строками стоит нечто страшное… Но что?.. Неужели мать убита? Но кем? И зачем?.. Он попытался вспомнить мать молодой, но в детстве он не так часто виделся с ней. Конечно, она любила его! Но все же этой ее любви так подходило бы определение: «по-своему»! Да, она по-своему любила своих детей. Одну лишь только Онорину она любила, как подобает матери любить дочь! Одну лишь только Онорину!.. И все же Константин сожалел о смерти матери. В Москве они хорошо узнали друг друга, сделались близкими людьми. Да, может быть, она не была похожа на обыкновенных матерей-наседок, но она спасла его от гибели… Константин прикрыл глаза. Все-таки путешествие в пургу утомило его. И тотчас перед его внутренним взором возник смутный облик молодой красавицы, которую он только что видел. Да, он был бы не прочь увидеть ее вновь! После ужасной гибели Наталии, которую он искренне и горячо любил, ему было очень тяжело. Он никому не признавался, даже матери, которая наверняка догадывалась, но он не признавался в том, что после гибели Наталии он ни разу не познал женщину! У него просто-напросто не возникало такого желания. Молчала плоть, молчало сердце. И вот теперь он вдруг ощутил их зов. Ему хотелось обнять этот стройный стан, поцеловать эти нежные щеки. Хорошо бы выяснить, кто она…
Тяжелые шаги пробудили Константина от приятных мечтаний. Вошла хозяйка, бережно удерживая перед грудью, колыхавшейся под грубой тканью сарафана, горшок с горячими щами. Она поставила горшок на стол, не покрытый скатертью, затем принесла миску и деревянную ложку.
– А что, хозяюшка, – спросил постоялец, – кто же эта девка, которая печь растапливала? Уж больно хороша!
Хозяйка поклонилась знатному гостю и отвечала:
– А бог весть, кто она! Девка справная, никакой работы не боится… – Хозяйка вдруг запнулась.
Заинтересованный слушатель поощрил ее парой монет, принятых ею с восторгом.
– Говори все, что знаешь, – сказал он. – Не бойся! – И дал ей на всякий случай еще одну монету.
Теперь она заговорила более охотно.
– Молодой барин, должно быть, знает, что в Москве-то творится… – начала она.
Константин не выдержал и перебил ее:
– А что творится? Я и вправду не знаю!
– Беда, что творится! Государь-то наш большие перемены затеял. Вот многие бояре и попали в опалу. Я так думаю, что девка эта – не из простых! А только отец да мать в опалу попали да в ссылку. Имение в казну отошло. А девку – ясное дело! – в монастырь! А девка-то молодая, кровь играет. Ну и сбежала, ясное дело! Государь-то хорошие перемены затеял, да не все бояре с ним согласны…
– И ты думаешь, она из монастыря сбежала? – спросил Константин, глотая горячие щи. Он так проголодался, что даже это кушанье, очень дурно приготовленное, казалось ему вкусным!
– Может, из монастыря, – говорила хозяйка, – а может, из отчего дома, чтобы в монастырь не идти… А только, ежели ее искать будут, мы ее отдадим…
– Это хорошо, это ладно, – произнес Константин невпопад. – А скажи-ка, матушка, девица эта немая, слышит ли?
– Слышит, как не слышать! Да она, может, и не немая вовсе! Небось притворяется!..
Константин доел щи. Хозяйка принесла жесткое вареное мясо.
– А ежели этой девке велеть, чтобы пришла ко мне – постель постелить… – Константин не договорил.
Хозяйка, глядя на него по-женски умно, молчала.
– Так что же? – спросил Константин.
– Ежели вы прикажете, барин… – уклончиво отвечала баба.
– Я, пожалуй, прикажу. А вот ты мне скажи, она, девка эта, она что же, такая? – Константин выразительно посмотрел на бабу.
Она всерьез призадумалась.
– Не знаю, барин, не пойму. Что-то в ней есть чудное, этакое чудное! А ежели вы прикажете…
– Ты ее ко мне сюда пришли. Я сам с ней поговорю.
Хозяйка поклонилась.
– Что ты еще мне подашь? – Постоялец доедал жесткое мясо.
– Сбитень будете кушать?
– Давай сбитень! – настроение гостя улучшилось. – И не бойся. Ежели девка угодит мне, я тебе еще денег дам…
Хозяйка поспешно принесла сбитень, приготовленный так же дурно, как и все остальное.
Когда Константин покончил со сбитнем, хозяйка показала ему помещение, где ему предстояло ночевать. На жесткой деревянной лавке брошена была жесткая же перина.
– Зови девку! – решительно приказал Константин.
Но тут, как нарочно, поднялся шум в сенях. Мужчина грубо бранился. Прислушавшись, Константин узнал голос своего слуги. А выйдя в сени, увидел любопытную картину. Его Илюха матерно бранился, физиономия бедняги была сильно исцарапана. Давешняя девушка прижалась к бревенчатой холодной стене и вскинула вверх руку с ухватом.
– Ишь, сука!.. – кричал Илюха.
– Что случилось? – спросил Константин сурово, но все же едва сдерживая насмешливую улыбку.
– Да вы, барин, гляньте только на эту тварь! Ишь!.. – Илюха погрозил девке кулаком.
В сенях было не очень светло, однако Константин мог разглядеть красивое лицо девушки и ее на диво стройную фигуру.
«Какие правильные черты!» – вновь подумалось ему. А зрелище стройного стана, который не могла скрыть даже просторная русская женская одежда, вызывало невольное ощущение огня в чреслах!
– Неужели эта девица напала на тебя? – спросил Константин, сам забавляясь своим вопросом, поскольку прекрасно понимал, кто на кого напал!
– Да я ведь этой суке денег хотел дать! – крикнул Илюха.
Константин насмешливо поднял брови:
– Ты хотел дать ей денег? И за что? Ты, должно быть, пожалел бедную сироту!
Но Илюха не уловил иронии в голосе своего барина.
– Да кто она такая?! – говорил слуга, повышая голос. – Кто она? Тварь бездомная! А я ей деньги давал, как путной бабе! В бане она бы столько не заработала!.. Сука!
Девушка опустила руку с ухватом. Константин снова мельком глянул на ее лицо. Выражение этого лица поразило его умом и отчаянием.
– Довольно! – сказал Константин. – Ты, Илья, хотел взять эту девушку силой, но она, я вижу, не из таких. Оставь ее в покое. Тебе же лучше, деньги твои целее будут!
Илья уже успел хорошо изучить характер своего хозяина. Константин мог быть очень суровым, мог сурово наказать даже за небольшую провинность. Насупившись, Илюха пошел из сеней.
– Не бойся! – обратился Константин к девушке. – Никто не тронет тебя.
Она наклонила голову. Он ясно увидел, как хороши ее шелковистые русые волосы, заплетенные в косу по русскому обычаю. Константин подошел к ней поближе, оперся ладонью о стену.
– Ты и вправду немая? – тихо спросил он. – Ты можешь довериться мне… – Она молчала, но Константин видел, как на ее красивом лице отразилась растерянность. – Если придешь, – сказал он, – если придешь ко мне постелить постель, кивни… Он волновался, но она вдруг решительно кивнула!
– Ну и ладно, – тихо произнес Константин.
***
Константин нетерпеливо ждал. Придет ли она? Или все же не решится? Кто она? Он присел на лавку. Он дивился сам себе. Не думалось о смерти матери. Даже к Наталии, которую он страстно любил, он не испытывал такого сильного чувства, какое испытывал сейчас к этой незнакомке. Слух его обострился. Он расслышал ее шаги, легкие шаги красавицы. Дверь скрипнула. Она вошла. Константин вскочил и невольно произнес:
– Ну, здравствуй!
Она встала у двери.
– Постели постель… – Он отошел от постельной лавки, показывая, что не желает овладевать ею насильно.
Красавица принялась проворно разбирать постель, разложила перину, взбила, насколько это было возможно, жидкую подушку… Вскоре постель была готова. Константин и девушка стояли друг против друга. Он внезапно растерялся. Ведь она не говорит. Стало быть, ее нельзя ни о чем спросить. Но этот хмель юности, юной красоты, прелести уже ударил ему в голову. Константин уже не владел собой. Он резко протянул руки и обнял девушку. На миг ему показалось, что она не противится его объятиям. Но это была лишь иллюзия! Тотчас она с силой оттолкнула его; оттолкнула так сильно, что он не удержался на ногах и упал на постельную лавку. А она выбежала из комнаты, мелькнула, как молния!..
Но Константин уже совершенно не владел собой. Он бросился догонять ее. В доме было тихо. Он бежал следом за ней. Никто не показывался на его пути. Она бежала в конюшню. Константин кинулся следом. Она быстрым движением повернулась, схватила вилы, которыми бросали сено, и выставила их вперед. Глаза ее сверкали отчаянием и решимостью. Константин понял, что его жизни действительно угрожает опасность. И вдруг он представил себе мгновенно, как стоит перед этой странной красавицей, похожий на Илюху! Это, конечно же, смешно! И, не произнеся ни слова, Константин круто повернулся и вышел из конюшни. На крыльце дома он приостановился и увидел весьма любопытную картину: девушка удалялась прочь от постоялого двора на неоседланном коне. Константин узнал одну из своих лошадей, но пускаться в погоню теперь было уже поздно. Таинственная незнакомка мчалась во весь опор. Конская грива и русые волосы, расплетенные ветром, развевались, вскидываясь вверх. Видно было, как прекрасная женская фигура пригнулась к шее лошади… Налетевший порыв ветра взвил поземку. Вскоре прекрасную всадницу уже нельзя было разглядеть…
Константин медленно шел в свою спальню, где его ждала приготовленная ее руками постель. Он не стал звать Илюху и разделся сам. Какое-то время он не решался лечь. Затем нагнулся и припал лицом к жидкой подушке. Ему показалось, будто набитая жестковатым куриным пером, почти плоская подушка все еще сохраняет каким-то немыслимым образом нежный аромат юных женских рук…
Константин откинул перину и лег. Уже засыпая, он сообразил, что красавица бежала в том же платье, в каком он ее застал, то есть без верхней теплой одежды и с непокрытой головой!
«Одна! Без платка, без шубы, на неоседланной лошади!.. Сверхъестественное существо!..» – подумал Константин, засыпая.
Несмотря на ночное происшествие, спал он крепко и проснулся бодрым. На этот раз одел его Илюха. За ночь царапины на лице слуги не исчезли. В комнате, которую возможно было счесть столовой, хозяйка подала постояльцу черный хлеб, нарезанный крупными ломтями, и парное молоке в большой глиняной кружке. Константин завтракал молча, но женщина хотела поговорить и, скрестив руки на груди, сказала:
– Девка-то сбежала!
Она надеялась услышать от постояльца-барина хоть какие-то подробности бегства девушки, появившейся в ее доме так неожиданно и так же неожиданно исчезнувшей. Но Константин молчал, жуя хлеб и отпивая из кружки.
– Слава Богу, ничего с собой не унесла, не обокрала нас! – снова попыталась начать разговор хозяйка.
Константин по-прежнему не намеревался отвечать ей. Но тут, весьма кстати, вошел хмурый Илюха. Впрочем, его хмурое лицо выражало и некоторое торжество. Кажется, он догадался, что ночью его хозяин потерпел такое же поражение, какое он сам потерпел в сенях.
– Каурую лошадь украли, – объявил Илья. Теперь наконец-то Константин соизволил заговорить:
– Я знаю… – Хозяйка и слуга смотрели на него. – Пошли ко мне мужа, – велел он хозяйке.
Она поклонилась в ответ.
Хозяин явился в достаточной степени быстро. Константин объявил, что хочет купить у него лошадь взамен украденной. Разумеется, мужик заломил немыслимую цену. Начался торг. В конце концов барин напомнил, что лошадь украдена на постоялом дворе и украдена служанкой хозяев постоялого двора!..
– А еще следует донести царю, да, да, самому государю, что у тебя на постоялом дворе укрывалась девка не из простых! Должно быть, она дочь какого-нибудь важного лица! Достанется тебе на орехи!..
Угрозы возымели свое действие. Хозяин сбавил цену, и лошадь была куплена, а Константин пообещал ничего не говорить о странной девице в Москве.
***
Лошади быстро бежали по накатанному снегу. Погода выдалась ясная. Константин кутался в шубу. Мысли летели в такт резвому конскому бегу…
«…Мать… Бедная Анжелика… моя мать… С непокрытой головой… без верхнего платья… Верхом на неоседланной лошади… Да, сверхъестественное создание!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27