— Но Ральф отправил со мной вашего милого Баррета, — возразила я. — Вам совершенно не следовало беспокоиться.
— И все-таки я решил приехать сам, — сказал Джон с нажимом на последнем слове, после чего посмотрел в сторону конюшен. — Вы туда направляетесь, Гейл. Позвольте я подвезу вас.
Я предпочла бы пойти пешком, но Джон явно хотел оказать мне услугу, и было неловко не согласиться.
Я кивнула и поставила ногу на подножку его экипажа.
Глава 27
После того как мы сделали очередной поворот по дороге к конюшням, Джон весьма удивил меня тем, что не направил лошадей прямо туда, но свернул еще раз в сторону ближнего леса.
— Куда мы едем? — спросила я довольно нелюбезно. — Вы собираетесь покатать меня, Джон? Я спешу увидеть своего сына.
— Мне необходимо поговорить с вами, Гейл, — ответил он решительно. — О доме, который я снял для вас в Харфордшире, о вашей лошади Марии… О многом другом. Я был поражен тем, что узнал от Ральфа, и расстроен вашим внезапным отъездом, а потому решил немедленно ехать за вами. Прошу вас, дайте мне возможность сказать.
Я, в свою очередь, была удивлена его словами, настойчивостью и, я бы сказала, каким-то необычным видом и потому извиняющимся тоном проговорила:
— Конечно, Джон, с удовольствием выслушаю вас. Только отчего не поговорить в доме? Зачем ехать в лес?
— О, разумеется, совсем не обязательно. Но я хотел показать вам нечто имеющее отношение к вашей сестре и Джорджу.
Я понятия не имела, что это могло быть, однако любопытство победило.
Когда же мы начали с трудом продираться куда-то сквозь кусты, я не удержалась от вопроса, что же все-таки он собирается мне показать и к чему такая таинственность.
— Терпение, Гейл, — ответил он. — Еще минута терпения.
Наконец мы остановились на лужайке, со всех сторон окруженной деревьями и кустарниками, возле наполовину высохшего ручья, через который был переброшен ветхий деревянный мост.
— Ну, вот и приехали, — проговорил Джон. — Выходите.
В его голосе было что-то насторожившее меня: во-первых, приказной тон, во-вторых, торжество победителя… Но с чего бы? Какая чепуха!
— Что все это значит, Джон? — спросила я, стараясь, чтобы он не заметил моего смятения. — Что может здесь быть относящееся к моей сестре? После стольких лет? Пожалуй, за последние дни мы уже узнали все самое существенное.
Он ничего не ответил, молча вышел из экипажа и подошел к дверце с моей стороны, протянув мне руку, чтобы помочь сойти.
Я так же молча покачала головой и ступила на землю без его помощи.
В чем дело? Что со мной? Почему я сейчас испугалась Джона, всегда такого любезного и милого?
Он смотрел на меня, и в его взгляде не было ничего от прежнего Джона. Появилось что-то другое, заставившее меня невольно отступить в сторону и подумать о том, как поскорее вернуться обратно.
Он уловил мое движение, понял намерение и, сделав быстрый шаг ко мне, схватил за плечо.
Я попыталась вырваться, но это не удалось.
— Отпустите сейчас же! — крикнула я.
Джон медленно покачал головой.
— Мне очень неприятно, Гейл, — сказал он с прежними доброжелательными интонациями в голосе. — Поверьте, мне чрезвычайно неприятно, но ваша жизнь слишком большая угроза для моего собственного существования, и потому я не могу допустить, чтобы вы жили. Боюсь, мне придется убить вас.
Я не могла поверить в происходящее. Оно казалось мне каким-то фарсом, дурацкой шуткой, тем более что той, каким все это говорилось, никак не соответствовал зловещему содержанию.
Однако глаза у него были холодные, застывшие, а пальцы еще сильнее впились мне в плечо.
«Он безумен», — мелькнуло у меня в голове.
— Джон… — сказала я пересохшими губати, пытаясь говорить мягко, успокаивающе. — Что такое вы сказали? Чем я могу вам угрожать? Опомнитесь, Джон.
— Вы думаете, я спятил? — со злостью ответил Мелвилл. — О, нет, я не доставлю вам такого удовольствия, не надейтесь. Дело совсем в другом… Слушайте и не пытайтесь бежать! Я вас не выпущу отсюда… Дело в Ральфе и в вас. В том, что к вам он относится не так, как к другим женщинам. Это видят все… И я, как наследник Сэйвил-Касла, не могу допустить, чтобы вы стали женой Ральфа. Никогда! Понимаете? И если для этой цели потребуется вас убить, я сделаю это.
Я с некоторым облегчением вздохнула. Нет, он определенно сошел с ума. Следует просто его успокоить, а потом… Потом уж дело докторов…
— Ральф и не помышляет о женитьбе на мне! — крикнула я. — Что вы городите, Джон? Я всего-навсего дочь простого сельского лекаря. Разве граф Сэйвил может опуститься до такого брака?
Джон снова медленно покачал головой, его глаза оставались неподвижными, это было страшно.
— Вы не знаете Ральфа. Я чувствую, ради вас он готов на все. — Злоба вспыхнула в нем с новой силой. — А потом вы нарожаете ему наследников, которые лишат меня всего, на что я имею полное право! Я с восемнадцати лет работал на Ральфа, как вол, и я заслужил все это богатство! Никто, никто — слышите? — кроме меня, не станет его владельцем!
Меня охватила паника. Если это безумие, то, как видно, неизлечимое, ставшее манией. Если же он в здравом рассудке, то тем хуже.
Я чувствовала, он силен, почти как тот вол, о котором упоминал, и мне не вырваться из его рук. Кричать тоже бесполезно — никто не услышит. Оставалось только надеяться на силу убеждения, на логику.
— Послушайте, Джон, — сказала я, — о чем вообще вы говорите? Ральф не намного старше вас, и ничто не мешает ему оставаться хозяином Сэйвил-Касла еще добрых сорок лет. Если не больше.
На лице Джона мелькнула улыбка. Не любезная, как раньше, но недобрая, пугающая.
— Скажу вам по секрету, — произнес он, — иногда я начинаю сомневаться в сроках.
Кровь застыла у меня в жилах. У этого чудовища все продумано! И дело даже не во мне. Дело в его неуемной, болезненной страсти к обладанию — деньгами, землей, властью над людьми, в том, что во имя этой цели он не остановится ни перед чем… И в том, что убийство, видимо, у него в крови.
Но что же делать?.. Что делать?
— Если вы застрелите меня, — решилась я произнести, — выстрел наверняка услышат. Кроме того, кто-нибудь определенно видел, как вы въезжали в ворота усадьбы.
— Но я вовсе не собираюсь стрелять в вас, дорогая, — сказал Джон с ухмылкой. — У меня совсем другой план… Например…
Я понимала сейчас только одно: нужно всячески тянуть время. Больше делать было нечего, больше я ничего не могла придумать…
Вдруг я все поняла и, не дав ему договорить, сказала, не сомневаясь в истинности своих слов:
— Значит, все это вы?.. И покушения были на меня, а вовсе не на моего сына? А Ральф считает, что это дело рук старика Коула, который видел в Никки возможного наследника Девейн-Холла. Выходит, это не так?
— Вы просто умница, Гейл. Я сразу это понял и потому был предельно осторожен.
Я не узнавала этого человека: глаза, улыбка — все было другое. Я бы не удивилась, если бы имя его оказалось не Джон.
Сейчас он упивался своей силой, безнаказанностью, а потому позволил себе расслабиться, немного поболтать. В доме Ральфа, я давно обратила на это внимание, он всегда бывал довольно скован, во всяком случае, в присутствии самого Ральфа.
— Могу вам признаться, — словоохотливо продолжал Джон, — что рухнувший мост — дело моих рук, и, если бы не паршивец конь, не пожелавший идти, вас и Ральфа нашли бы в реке, на валунах… Рассказывать еще? Пожалуйста… С пони произошла дурацкая ошибка. Конюх положил заготовленную мной ядовитую траву не в ту кормушку. Трава предназначалась лошади, на которой собирались ехать вы. Две неудачи, конечно, не могли не обозлить меня.
— И тогда вы убили несчастного Джонни Уэстера? — спросила я дрожащим голосом.
Он пожал плечами.
— Третья ошибка, Гейл. Просто ужасное невезение, за которое я обязан взять реванш. И возьму его.
— Но почему… тот мальчик?..
— Виноваты опять вы, — ответил Джон почти весело. — Зачем два дня подряд вы играли в том лесу с сыновьями Джинни и с вашим Никки? Когда на третий день я пришел туда с луком и стрелами, то из-за кустов принял четвертого игрока за вас. К тому же вы были в мужском костюме, а рост у вас, сами знаете…
Пожалуй, больше всего меня страшили сейчас его бесчувственный тон, граничащая с последней степенью безумия веселость. Как он отвратителен!
Наверное, отвращение придало мне сил и отваги. Я вскинула голову и, стараясь вложить в слова как можно больше презрения, сказала:
— Каким же способом вы собираетесь покончить со мной, чтобы опять не было осечки? Смотрите, чтобы на этот раз все закончилось благополучно и вы не попали на виселицу.
— На этот раз… — Он улыбнулся с прежней любезностью. — На этот раз я утоплю вас.
— Что?
Я рванулась из его рук, но тщетно.
— Именно так, дорогая, — продолжал он, еще крепче сдавливая мне плечи. — Но сначала ударю вас по голове… Хотя бы вот этим камнем…
— Вы душевнобольной, — пробормотала я.
— Вовсе нет. Просто я понял, что нужно быть безжалостным, если хочешь чего-то добиться в этом мире… И я немного устал ждать… А теперь, моя милая, довольно разговоров, подойдем поближе к ручью, где еще осталось чуть-чуть воды… К этим славным камешкам…
Я отчаянно сопротивлялась, пробовала вырваться, пыталась ударить его, укусить. И кричала. Все время кричала, призывая на помощь.
Он смеялся, даже не злился, когда мои удары достигали цели. Его забавляло мое сопротивление. В конце концов он вывернул мне руку так, что боль прошла через все тело.
Никки, пронзила меня мысль посреди полного отчаяния. Благодарение Богу, Ральф позаботится о нем…
И тут — я была уверена, что ослышалась, — откуда-то из-за деревьев раздался голос Ральфа:
— Отпусти ее, Джон, или мне придется застрелить тебя!
Мы оба замерли.
— Отойди от нее! — повторил Ральф.
Вместо этого Джон еще сильнее заломил мне руку, я громко вскрикнула.
Ральф поднял пистолет, блеснувший в лучах неяркого солнца.
— Я не промахнусь, Джон, — сказал он, — ты знаешь.
С проклятием тот отпустил меня, и я подбежала к Ральфу, стоящему возле коляски Джона.
— Как ты здесь оказался? — спросил мой мучитель. Он был бледен, как смерть, но ни страха, ни раскаяния не было в голосе. — Мы тут с Гейл немного повздорили, — добавил он со смешком.
— Да, — сказал Ральф, — и я знаю причину. Успел услышать твои признания, Джон.
— Почему ты здесь, Ральф? — воскликнула я. — Узнал, что все это дело его рук? Тогда отчего же раньше…
— Я не знал, Гейл, однако начал кое о чем догадываться, потому что из цепочки подозреваемых стали выпадать звенья. О Роджере я тебе уже говорил. Он слизняк и пьянчужка, но добрый малый. А когда мне стало известно, что Элберт Коул уже давно собирался купить тот лист из церковно-приходской книги, я отринул и его как вероятного убийцу. Кроме того, Коул — человек посторонний в Сэйвил-Касле и вряд ли мог бы устроить ту штуку с мостом. И с твоим пони. Это должен был быть кто-то из своих.
— Выходит, ты давно понял, что покушения были на меня, а не на Никки?
— Сначала нет… Но после того, как стала известна правда о твоей сестре, я пришел к окончательному выводу, что Коул тут ни при чем: Никки не мог быть ему помехой. И мысленно перенесся из Девейн-Холла в Сэйвил-Касл.
— И заподозрил меня? — подал голос Джон. — Но где доказательства? Мало ли что я в припадке раздражения наболтал Гейл? В любом суде посмеются над этим.
Ни Ральф, ни я не обратили особого внимания на его наглые слова — так были заняты друг другом: я пыталась понять, почему все же он оказался тут в нужную минуту, он был обеспокоен моим состоянием.
— Таким образом, из подозреваемых остался только он. — Ральф брезгливо кивнул в сторону двоюродного брата. — И тогда я решил срочно отправить тебя в Девейн-Холл, подальше от него, не дожидаясь, пока он вернется из поездки. Ну а когда узнал, что он, не задерживаясь в Сэйвил-Касле, тоже уехал в Девейн-Холл, я выехал вслед за ним и гнал всю ночь, чтобы… — он прервал фразу и с улыбкой взглянул на меня, — чтобы приехать вовремя.
— Но как ты узнал, что мы здесь, в лесу? — спросила я.
— Сказал один из садовников, дай Бог ему здоровья. Потом я услышал твои крики. У тебя хорошие легкие, дорогая.
— Легкими меня Бог не обидел, — согласилась я.
Ральф повернулся к Джону:
— Я бы раскусил тебя намного раньше, если бы мог догадаться о причине, толкавшей на преступление.
Джон не отвел взгляда. Стройный, с красивым, привлекательным лицом, он спокойно стоял перед братом, и под лучами солнца в его каштановых волосах блестели золотистые пряди, присущие роду Мелвиллов.
— Что ж, теперь ты знаешь причину, — сказал он.
— Да, знаю…
«О Господи, — думала я, — нужно бежать отсюда! Сейчас он скажет Джону, что причина надуманная, что он и в мыслях не имел жениться на мне… О Господи!»
— Ты видел мое отношение к Гейл… которого я не скрывал, — продолжал Ральф, — и больше всего на свете опасался, что я попрошу ее руки: тогда ты мог окончательно лишиться надежды стать моим наследником. И ты нашел выход — убрать ее, а потом и меня. Верно?
— Я говорил глупости, — с обаятельной улыбкой сказал Джон. — Просто пугал ее. Опусти пистолет!
Ральф словно не слышал его слов. Пистолет по-прежнему был направлен прямо на Джона.
— Что же нам делать с тобой, кузен? — вежливо осведомился Ральф, словно речь шла о том, чем заняться сегодня после обеда.
— Полагаю, ты не собираешься подать на меня в суд? — ответил Джон вопросом на вопрос.
— Нет, — сказал Ральф.
И тут я взорвалась.
— Ты сошел с ума! — крикнула я Ральфу. — Этот человек — убийца. Родители Джонни Уэстера вправе ожидать, что ему воздадут по заслугам!
— Я думаю о скандале, Гейл, который разразится, но не приведет к желаемому результату, — возразил Ральф. — Такие вещи лучше не выносить из дома.
Эти слова возмутили меня еще больше.
— Значит, ты собираешься держать в секрете грязное убийство и все другие его поступки только потому, что он твой родственник? Но я не допущу этого! Негодяй должен… должен… — Я захлебнулась от ярости. — Хочу сказать вам, милорд, — продолжала я, — что смерть ребенка фермера не меньшее горе, чем… чем смерть графа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38