— Какое остроумие перед лицом смерти. Я восхищен. Но для убийства иноверцев сделано исключение, и с точки зрения Рима ты, как мне кажется, вполне подходишь под эту категорию.— Я такой же добрый христианин, как ты, — возразил я.— Тогда тебе пора побеспокоиться о твоей бессмертной душе.Я выглянул из-за камня, и прямо над моей головой в него тут же врезалась стрела, осыпав меня осколками.— Кто ты? — вновь спросил я.— Не будь таким занудой, Фесте. Я знаю тебя как облупленного, да и ты меня знаешь. Конечно, я стал постарше, но зато многому еще успел научиться.— «Мудрый умирает наравне с глупым»! Екклесиаст, 2, 16.

— крикнул я.— Смелые слова. Даже дурак при желании может цитировать Писание. А вот подходящая цитата для тебя: «Что колючий терн в руке пьяного, то притча в устах глупцов» Притчи Соломоновы, 26, 9.

. Все мы умрем, шут, но многие умрут раньше меня, это я обещаю. Да, многие живут за этими крепкими стенами в ожидании смерти. Однако смерть дожидалась твоего возвращения. «Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою» Притчи Соломоновы, 26, 11.

. Пусть эта притча станет твоим девизом.«Поднаторел в Притчах», — подумал я, прикидывая, откуда он может появиться. Я услышал из кустарника звук медленных крадущихся шагов и крепче сжал оружие, собираясь для одного точного удара.И тут до меня донесся крик Бобо:— Беги, Фесте!Всегда надо учитывать возможность импровизации, и я мгновенно бросился влево к роще, нырнул в заросли кустов и перекатился за самое толстое дерево, попавшееся мне на глаза. Издалека донеслись звуки борьбы, крик и треск веток под ногами убегающего человека. Потом все стихло.Я немного помедлил. Солнце скрыло свой лик за дальними островами, а я все ждал, прислушиваясь, но ничего не слыша. Наконец с оружием наготове я направился в ту сторону, откуда доносился шум схватки. Я ступал осторожно, бесшумно, выслеживая человека, призвавшего меня в этот город. Меч мой спокойно лежал в ножнах — лесок был густоват для поединка на мечах, да я и не слишком искусно владел им. На открытой местности самострел давал ему преимущество, но в лесу с ножом в руке я одолел бы самого черта. Однако никто, похоже, не собирался нападать на меня.И никто не напал. За четверть часа я сделал всего шагов шестьдесят, но никто так и не попался мне на пути. Мальволио давно ушел, зато я обнаружил Бобо. Он лежал на спине с окровавленной головой и глядел на кроны деревьев. Струйки крови ярко блестели на свинцовых белилах. Я принял его за мертвого, но он скосил на меня взгляд и слабо улыбнулся.— Все в порядке, вы убедили меня, — прошептал он. — Мальволио здесь.— Ты сможешь идти? — спросил я.— Не уверен. Возможно, моя предсказательница слегка размечталась.Я помог ему подняться, но он упал на колени и опустил голову.— Пойдем, тебя ждет моя лошадь.— Проклятие, я все испортил, — простонал он. — Мне же удалось выследить его. Еще шаг, и он был бы у меня в руках. Наверное, зря я раньше времени крикнул, пытаясь спасти вашу жизнь.— Весьма признателен, спасибо. Зачем ты увязался за мной?Мы, пошатываясь, вышли из леса, и мне пришлось практически тащить его на себе остаток пути до Зевса.— Приказ отца Геральда, — сдавленно произнес Бобо. — «Главное, чтобы наш старый плут остался в живых, — наказал он мне. — Если пойдет блуждать один, следуй за ним. Мне не хочется, чтобы он сломя голову бросался в любые ловушки. Он более ценен для меня, чем все остальные, вместе взятые». Вот потому-то я и играл роль защитника. Отвратительно получилось, надо признать.— Я буду рад поспорить с тобой на эту тему, когда ты оклемаешься.Зевс глянул на нас с обычной «благожелательностью», но мой грозный взгляд, должно быть, усмирил его, и он позволил нам обоим забраться к себе на спину. Я сцепил руки Бобо у меня на талии и, поскольку он еле держался, сжал их левой рукой, почувствовав, как он содрогнулся от боли у меня за спиной. Я слегка натянул поводья, и Зевс поскакал обратно в город.На спуске с горы нам встретился Клавдий и при виде нас придержал лошадь.— Что случилось? — спросила Виола.— Мальволио пытался убить меня, — сказал я. — Мой приятель помешал ему, но тот, к несчастью, расшиб ему голову.— Везите его ко мне во дворец, — сразу сказала она. — Я съезжу за лекарем. Попросите Малахия устроить его в восточном крыле.Миновав городские ворота, мы разделились.К чести Малахия надо сказать, что, увидев состояние Бобо, он сразу распорядился перенести его в гостевую спальню и уложить в кровать. Препоручив Зевса заботам встревоженного конюха, я отправился за ними следом. Бобо лежал без сознания, его дыхание было неглубоким. Пришла служанка с тазиком воды и салфеткой и начала смывать с него кровь. Удар пришелся ему по самой макушке.— Должно быть, его ударил высокий мужчина, — заметил Малахий.— Возможно, — сказал я. — Я не видел его.Внезапно Бобо вскрикнул и схватил служанку за руку. Она взвизгнула и выронила тряпицу, а Бобо сел и обвел комнату диким взглядом. Увидев меня, он снова лег.— Извините, милая женщина, — пробормотал он. — Прошу вас, продолжайте, только не троньте мое лицо. Я предпочитаю умереть дураком.— Подожди помирать-то, пока не пришел лекарь, — посоветовал я.— Слышали мы об этом лекаре, — проворчал он. — Он прекрасно закончит дело, начатое тем негодяем.— Он что, будет острить до самой могилы? — прошептал Малахий.— Почему вы думаете, что могила остановит его? — ответил я.Появившийся в дверях лекарь недоуменно обшаривал глазами комнату, пока мы все не показали ему на больного. Он обрадованно кивнул и, присев рядом с кроватью, принялся осматривать рану.— Парень выглядит слишком уж бледным, — заметил он, и Бобо рассмеялся, хотя это явно причинило ему боль.Лекарь обработал его рану и забинтовал голову. Закончив свое дело, он сказал:— Больной потерял много крови. Такие удары по голове очень коварны. Он может выжить, но с таким же успехом может и помереть. Если рана распухнет, можно будет выпустить еще немного крови. Очень жаль, что сейчас не весна. Все мои пиявки сдохли, и до оттепели я не смогу пополнить их запас.— Какой же это лекарь, если он не способен сохранить жизнь даже пиявкам? — воскликнул Бобо. — Ах, господин эскулап, мне до смерти хочется узнать, чем вы лечите больных пиявок?— А пока чем мы можем ему помочь? — вмешался я, в основном для того, чтобы избежать апоплексического удара у лекаря.— Присматривайте за ним. Если дыхание станет прерывистым, пошлите за мной. Вина он может пить, сколько пожелает.— Вот это мне нравится, — прошептал Бобо. — Все говорят, что здесь превосходные погреба. Какой славный эскулап. Беру назад все сказанное о нем раньше.— Угомонись, — взмолился я. — Если будешь плохо себя вести, я попрошу прооперировать тебя.— Нет необходимости, нет необходимости, — поспешно заверил лекарь. — Пусть природа возьмет свое.— Уж она не просчитается, — сказал я, и врач удалился. Я присел у кровати. — Как ты себя чувствуешь? Только по правде.— Я пережил осмотр этого лекаря. По-моему, это добрый знак. Боюсь только, что если засну, то умру.— Чепуха, — с излишним воодушевлением сказал я.Бобо взял мою руку и сжал ее.— Посидите со мной, — попросил он. — Расскажите ваши истории. Или спойте баллады, которых я не знаю.И вот тут я действительно испугался. Шута обычно не волнуют никакие предсмертные церковные ритуалы, но если он хочет облегчить свое состояние песнями, значит, дела неважнецкие. Я тихо пел до самого вечера для одного-единственного зрителя. Он иногда произносил слова знакомых ему баллад, улыбался новым шуткам и тихо радовался старым, словно встречал проверенных друзей. Наконец Бобо уснул, а я продолжал сидеть у кровати, прислушиваясь к его дыханию. Оно было тихим, но размеренным.— Вам тоже надо немного отдохнуть, — сказала стоявшая в дверях Виола.— О, вы давно здесь? — прошептал я, потирая шею.— Не знаю. Я слушала, как вы поете. Давно забытое удовольствие. И еще мне хотелось посоветоваться с вами насчет этой ситуации. Теперь, когда мы знаем, что убийца здесь, не стоит ли поднять тревогу в городе? Ну, хотя бы предупредить капитана Перуна.— Не стоит, — ответил я.— Почему?— Потому что я не знаю, кому можно верить за пределами этой комнаты.Виола помолчала, обдумывая мои слова.— Вы думаете, что капитан заодно с ним? — спросила она.— Может быть. Он может даже оказаться им.— Но в таком случае вы наверняка узнали бы, что это он покушался на вас.— У меня была невыгодная позиция, я лишь слышал голос убийцы.— Тогда вам надо перебраться сюда, здесь вы будете в безопасности.— Нет, мой переезд вызовет излишнее любопытство.— Похоже, часть вашего плана провалилась. Он знает, кто вы.— Верно, черт возьми. Я подумаю об этом. И все же в городе мне удобнее действовать как Октавию, чем как Фесте.— Пусть будет так. Но мое предложение остается в силе. Поспите немного. Мы приглядим за ним.Я поклонился.— Большое спасибо, сударыня. За все.Я оставил Зевса во дворце на ночь и одолжил факел, чтобы найти дорогу к «Элефанту». Стражник у ворот узнал меня и пропустил без вопросов. Все было спокойно. Должно быть, уже шло к полуночи, и даже самые упорные кутилы успели успокоиться.В «Элефанте» не наблюдалось никаких признаков жизни, хотя из задних комнат доносился дружный храп. Перед тем как подняться по лестнице, я вытащил меч. В коридоре никого не было. Я быстро прошел мимо всех дверей до своей комнаты и потом тихо рассмеялся своей тревоге. Комната была пуста.Но на кровати лежала пара желтых чулок с подвязками накрест.Собрав все свои пожитки, через некоторое время я вновь постучал в ворота дворца. Вскоре появился сонный и сердитый Малахий.— Доброе утро, — бодро сказал я. — Передай герцогине, что я передумал.На рассвете я вошел в комнату Бобо. Увидев меня, он приветливо поднял руку.— Как тут наш больной? — поинтересовался я.— Одна ночь у чертей отыграна, — прохрипел он. — Голова раскалывается от боли.— У меня тоже.— А что у вас за трудности?— Новогодний зарок.— А-а. Я обычно сдаюсь на второй день.— Аналогично. Погляди-ка на это.Я бросил ему на одеяло стрелу арбалета. Бобо с интересом рассмотрел ее.— Где вы раздобыли ее?— На скалах, где на нас напали.От удивления Бобо попытался сесть, но мгновенно пожалел об этом и рухнул обратно на подушки, скривившись от боли.— Если вы будете продолжать так рисковать жизнью, — медленно сказал он, — то я не смогу обеспечить ее длительность.— Я и не просил тебя об этом. Кроме того, я решил, что наш стрелок предпочтет на время затаиться. Но что ты думаешь по поводу этой стрелы?— Обычная арбалетная стрела. Что, собственно, я могу о ней думать?— Ты же был в Толедо.— Ну да, и поэтому вдруг стал знатоком оружия, — насмешливо проворчал он, но тем не менее взглянул на стрелу повнимательнее. — Ладно, посмотрите вот на это. — Он показал на самый кончик, который был выкован в форме ромба и заканчивался угрожающе тонким острием. — Так называемое шило. Пробивает звенья в кольчуге со ста шагов. Вы еще не обзавелись кольчугой?— К сожалению, нет.— Что ж, сын мой, тогда она могла бы пронзить вас насквозь и долететь до Генуи. Но я не имею ни малейшего понятия, где именно ее изготовили. Дело-то не мудреное. Ее могли выковать в любой мастерской от Толедо до Дамаска.— Спасибо, — сказал я, забирая стрелу.— Я вот о чем сейчас подумал, — сказал Бобо. — Бывает другой вид стрел, с квадратным наконечником. Ее удар сшибает с лошади облаченного в броню рыцаря, то есть никому мало не покажется. Может быть, именно такой стрельнули в затылок Орсино.— Череп пробит, а вокруг ни души, — задумчиво произнес я. — А дождавшись, когда уляжется суматоха, можно забрать стрелу. Или заранее привязать к ней веревку, чтобы вернуть ее обратно. Конечно, метко брошенный камень привел бы к тому же результату.— Или камень, выпущенный из пращи. Но с арбалетом меньше вероятность промаха. Вероятно, это его излюбленное оружие. Оружие труса.— Он может быть кем угодно, но я сомневаюсь, что он трус.Бобо странно взглянул на меня.— Можно подумать, что вы восхищаетесь этим типом, — заметил он.— Ни в малейшей степени. Но меня впечатляет его изобретательность. Месть ведь своеобразный вид помешательства. Как долго он вынашивал ее? Маскировался, шпионил, втирался в доверие. Великолепно проделанная работа.— А потом он промахнулся, имея вас в качестве отличной мишени.— Нет. Он намеренно промахнулся. Для начала ему хотелось поиграть со мной. Он не получил бы должного удовольствия, если бы убил меня, не поиздевавшись.— Может, и так, — с сомнением сказал Бобо. — И все-таки вчерашнее приключение показалось мне каким-то странным. Я не могу пока понять почему, но обязательно разберусь в этом до конца, когда мои мозги вновь начнут нормально работать.— Попробуй слегка задействовать их сейчас. Как он выглядел?Бобо прикрыл глаза.— Я подкрался к нему сзади. Он был в коричневой монашеской рясе с капюшоном. Я закричал в тот момент, когда он выходил на позицию, с которой легко мог попасть в вас. Он развернулся и ударил меня арбалетом. Я заметил лишь черную бородку клинышком и соединяющиеся с ней усы. Лицо почти не просматривалось — он стоял против солнца, да и капюшон многое скрывал. А потом я увидел небо в алмазах, рухнул на землю и долго пялился на кроны деревьев. Извините, образ весьма расплывчатый.— Мог ли это быть один из наших подозреваемых?— Бородка не подходит никому из них. Даже наш почтенный представитель Господа чисто выбрит. Либо никто из них не имеет отношения к Мальволио, либо кто-то наклеил бороду по случаю торжественной стрельбы по известной мишени.— Вполне вероятно. Может быть, для полного удовлетворения ему было нужно, чтобы я узнал в нем Мальволио. Кстати, не стоит ли нам наведаться в здешний монастырь?— Зачем? Если он и был там, в чем я сильно сомневаюсь, то уже успел смыться. Скорее всего, теперь он заляжет где-то на дно, обдумывая следующий ход. А каковы ваши дальнейшие планы? Увидим ли мы возвращение Фесте?— Подождем пока.— Зачем? Много ли смысла в маскировке, если он знает, кто вы?— Может, и не много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32