Густо накрашенные кармином веки ясно показывали что оба его глаза плотно закрыты. И важно было именно то, что они закрыты, поскольку он совершенно спокойно жонглировал четырьмя дубинками.— А знаете ли вы, синьоры, почему я закрыл глаза? — крикнул он.— Почему? — спросил хор голосов.— Потому что боюсь смотреть, — сказал он, и зрители испуганно отступили, когда он приоткрыл один глаз, сам испуганно ахнул и зажмурил его опять.Дубинки продолжали все так же ритмично взлетать в воздух.Рядом с ним стоял на привязи сонный, вялый осел. Его голову венчала помятая темно-зеленая фетровая шляпа. Шут постепенно приблизился к этому животному вместе со своими летающими дубинками. Не переставая жонглировать, он наклонился, схватил шляпу и нахлобучил ее себе на голову. Толпа, включая меня, разразилась аплодисментами. Равнодушно пожав плечами, он вновь надел шляпу на голову осла и продолжил в том же духе, производя этот трюк все быстрее и быстрее, пока мелькание его рук не превратилось в размытое живое марево. Мне пришлось сильно постараться, чтобы сохранить к нему хоть какие-то дружеские чувства. Конечно, когда я был помоложе, то выполнял такой же трюк. Не так хорошо, возможно, или не так быстро, но я умел делать его.— Вы, синьор, подойдите-ка сюда и помогите мне немного, — обратился он к десятилетнему мальчугану.Парнишка робко сделал несколько шагов вперед, пока не оказался рядом с шутом. Зеленая шляпа тут же оказалась на его голове, а на головах шута и осла появились два новых головных убора — красный и желтый. Дубинки продолжали взлетать в воздух, шляпы ловко перемещались с головы на голову в причудливой последовательности. В итоге все три оказались на голове шута, а дубинки спокойно завершили движение в его руках, причем четвертая — в последнем полете пролетела над самой головой мальчика. Жонглер взял своего помощника за руку, и они вместе поклонились публике. Мальчик, заходясь счастливым смехом, убежал обратно к друзьям, а к ногам шута посыпался жидкий дождик медяков.— Приветствую славных жителей Орсино! — воскликнул он. — Меня величают Бобо. Познакомьтесь также с моим любимым спутником Фесом.Осел по-прежнему не обращал на него никакого внимания.— Мы прибыли из Толедо с несомненным намерением повеселить вас. Мой дружок Фес — всего лишь маленький ослик. Зато я настоящий…— …большой осел! — радостно закричали дети, и шут мастерски изобразил обиду и потрясение.— В Толедо сейчас тепло и солнечно, а от женщин соблазнительно пахнет мускусом и пряностями. Естественно, я не мог там оставаться и поэтому прибыл в ваш прохладный город. Почему? Да потому, что я дурак. Позвольте мне показать вам, какие персонажи живут в Толедо.Порывшись в своей сумке, он вытащил оттуда набор париков и шарфов. И после этого началась бессловесная импровизированная пантомима. Он изображал прогуливающихся прекрасных дам и их служанок, солдат и священников, мавров и евреев, разделяя своих персонажей взмахом шарфа и изумительно меняя выражение лица. Я внимательно следил за ним, подмечая, что могу перетащить в свои трюки, и догадываясь, у кого из нас он сам их стащил. Редкая возможность понаблюдать за уличным представлением собрата по гильдии.Его представление длилось около часа — самое подходящее время для любых выступлений; потом он откланялся и собрал свой реквизит. Добродушно болтая с горожанами, он позволил детям поиграть с ослом, а потом начал грузить пожитки на спину животного. Я небрежно приблизился к нему.— Любезный шут, расскажи мне, что нового в этом мире, — начал я.— В мире, сударь? Боюсь, мировые события выпадают из сферы моей дурацкой компетенции.— Интересное замечание. Какой ты придерживаешься теории: что мир круглый или что он плоский?— Видите ли, сударь, — сказал он, — я думаю, что он бывает как круглым, так и плоским.— Почему же ты так думаешь, шут?— О мои мысли вполне просты, сударь, но требуют демонстрации. Вот если бы мне дали кое-что круглое и кое-что плоское, я смог бы показать это.Я протянул ему монету, и он внимательно изучил ее.— Самое то, что надо, сударь. — Он направился к выходу с площади, и я пристроился рядом с ним. — По моим наблюдениям, люди правят этим миром, но деньги правят людьми. Нечто большее должно включать в себя нечто меньшее, и, следовательно, деньги включают в себя мир. А поскольку монета одновременно и круглая, и плоская, то, наверное, и миру присущи те же качества.— Но люди не таковы.— Истинно так, сударь. Люди с монетами склонны быть круглыми, а люди без оных становятся плоскими. Конечно, Аристотель вряд ли выдвинул бы такой аргумент, но он отлично действует в реальном мире.— Действительно, ты говоришь как дурак. Но, как говорится, stultorum numerus…— …infinitus est. Ваша правда, сударь. — Улыбнувшись, он стрельнул в меня взглядом, когда мы свернули в боковую улочку. — Значит, вы и есть знаменитый Фесте!— Никогда не называй меня так! — резко сказал я.— Простите, — мгновенно извинился он с удрученным видом. — Но когда мне сказали, с кем мне предстоит работать… В общем, вы можете себе представить, как я разволновался. Это с лихвой окупает то, что приходится пропустить наш праздник. Каким именем вас называть?— Зови меня Октавием, я купец из Аугсбурга. Снимаю комнату в «Элефанте», припортовом постоялом дворе. Сейчас я единственный постоялец на втором этаже, поэтому ты сможешь незаметно приходить ко мне с черного хода, если тебе понадобится найти меня или оставить сообщение. Я заметил у тебя кольцо отца Геральда.— Да, — сказал он, бросив на него взгляд. — Необычная предосторожность с его стороны. Разве одного пароля уже недостаточно?— Возможно, недостаточно. Для тайного общества мы стали прискорбно широко известны. Много ли рассказал тебе отец Геральд?— Не так уж много. Мне известна исходная история, разумеется. Я не раз пел ее. И давно вы уже здесь?— С самого Рождества.— Вы быстро добрались. Я отправился вслед за вами вечером того же дня, но со мной был этот синьор Копуша. Без него я добрался бы сюда гораздо быстрее, однако мне не хотелось разрывать договор.— Неужели? Ведь все, что он делает, это просто стоит рядом с тобой.— Да, но вы не представляете, как много времени мне понадобилось, чтобы научить его делать так.— Мне понравился твой шляпный номер.— Спасибо. Обычно я работаю с пятью дубинками, но сегодня чертовски холодно.— Ты отработал свое. Можешь и приодеться.Он хлопнул себя по лбу, порылся в навьюченной на осла сумке и, вытащив плащ и шарф, завернулся в них. Фетровый колпак тоже сменила более теплая шляпа. Теперь он выглядел почти как обычный человек, если не считать раскрашенной физиономии.— Чем ты мажешь лицо? — спросил я.— Свинцовыми белилами.— Правда? Странно. Большинство из нас полагают, что они ядовиты и их нельзя долго употреблять.— Возможно. Но я не рассчитываю прожить долго, поэтому могу позволить себе выглядеть как можно лучше остаток отпущенного мне времени.— Откуда такой пессимизм?— Одна сведущая гадалка предсказала мне судьбу и поведала, что я не доживу до сорока лет. А мне уже стукнуло тридцать восемь. Она славилась точностью своих предсказаний. Предсказала даже свою смерть с точностью до дня.— Потрясающе.— Ничего потрясающего на самом деле. Просто в тот день она сама повесилась. Своеобразный обман, хотя, впрочем, кто знает? Следует по меньшей мере отдать должное ее профессиональной честности. Поэтому я предпочитаю скорее быть мертвым дуралеем с отличным гримом, чем старым дуралеем без него. Но вернемся к нашим делам. Что вы успели выяснить?Я кратко пересказал мои открытия и подозрения. Они заняли мало времени. В итоге он разочарованно покачал головой.— Вам не удалось доказать даже, что его убили, — заметил он.— Пока нет.— И вы понятия не имеете, здесь ли Мальволио.— О нет, он здесь. Я не могу доказать, но чувствую нутром: он точно где-то поблизости.— А я промерз до этого самого нутра. Где мне лучше остановиться?— Где-нибудь подальше от меня. Здесь есть гостиница для студентов. Вероятно, там тебе будет лучше всего.— А какая вам требуется помощь от меня?— Разведай все, что сможешь. Попробуй проникнуть во дворец. Мне пока не удалось заставить их пригласить меня.— У них есть дети?— Двое, мальчик и девочка. Парнишка болеет. Я подозреваю, что они как раз нуждаются в каком-то развлечении.— Я отправлюсь туда прямо сейчас.— Вероятно, стоит попытаться разговорить герцогиню. Если герцога каким-то образом заманили в смертельную ловушку, он мог поделиться с ней опасениями и подозрениями.— Да, стоит попробовать. А можете вы хоть описать мне этого Мальволио?— Примерно одного со мной роста, немного моложе. Если он здесь, то, естественно, не под своим именем. Скорее всего, он прибыл сюда гораздо раньше нас и успел где-то обосноваться. Наверняка он где-то поблизости, ведь для получения нужных ему сведений у него должен быть доступ в дома знати.— Есть ли уже какие-то кандидаты?— Да имеется тут один еврей по имени Исаак, помощник управляющего герцога. Есть еще капитан городской стражи, который испытывает непреодолимое желание уничтожить меня.— Уже? Как правило, люди стремятся сначала познакомиться с нами. Позвольте мне сделать предположение на основании того, что вы сообщили.— Давай.— Брали ли вы в расчет епископа?Я задумался.— Сомневаюсь, что у него хватило бы времени, чтобы так хорошо устроиться в церкви.— При чем тут время? Допустим, назначенный сюда епископ покинул Рим, а сюда вместо него приехал Мальволио. Никто же не знает нового епископа. А ему открыты здесь все двери. Отличная роль.— Хорошо, возможно, в этом что-то есть. Однако могут быть и другие варианты, и на их проверку у нас есть не так много времени.— Почему это не много? Орсино умер уже месяц назад, и с тех пор ничего больше не случилось.— Мальволио затаился и ждет.— Чего ждет?— Появления шута.Мы поднялись в гору.— Фесте не приехал, зато приехал Бобо, — сказал он, озвучивая свои мысли. — Мальволио подумает, что гильдия по какой-то причине послала меня вместо вас. Я буду привлекать внимание, он выдаст себя, и мы поймаем его.— Будем надеяться.— А потом мы сдадим его властям.— Нет. Он просто исчезнет.Бобо отвел глаза.— Понятно, — тихо сказал он. — То еще заданьице.— А в чем сложности?Он скривился.— Мне уже приходилось убивать. Так же как и вам, я уверен. И все-таки мне почему-то всегда казалось, что это противоречит нашим законам.— На его совести смерть двух наших собратьев.— Может быть. Вероятно. Наверное. Но кара должна быть Господней, а не шутовской.— Он представляет угрозу для всей гильдии. Считай это самозащитой. Ежели у тебя не хватает духу, то хотя бы помоги мне схватить его, а об остальном я сам позабочусь.— Ладно. Значит, сейчас я направлюсь прямиком к герцогине. Встретимся в «Элефанте» на закате. Посмейтесь, будто я сказал что-то смешное.Я рассмеялся, пока стражники проходили мимо, посматривая на нас.— Могли бы смеяться и погромче, — проворчал Бобо.— Мне было не слишком смешно, — сказал я. — До вечера. Будь осторожен.Дальше наши пути разошлись: он направился к студенческой гостинице, а я — на северо-запад.
Дом Оливии возвышался около северной стены, на полпути к воротам, выходящим на северо-западную дорогу. Я представился служанке, она убежала в дом и, вернувшись, пригласила меня войти. Все произошло так стремительно, что я едва успел припомнить мою легенду.Меня встретила графиня. Граф после вчерашних праздничных возлияний отсыпался в верхних покоях. По комнатам и коридорам с визгом носилось столько ребятишек, что мне даже не удалось определить их численность.Оливия, расположившись среди подушек возле камина, мирно занималась вышивкой. Разноцветные шелка драпировали стены и саму графиню. Ее незатененное вуалью лицо скрывалось под слоями румян и краски для век, бросавших вызов гриму самого Бобо. Она показала мне на большую подушку, расшитую в арабском стиле. Я поклонился и сел.— Вы тот самый немецкий певец, о котором тут все говорят, — сказала она, внимательно посмотрев на меня.— Да, боюсь, что вчера я позволил себе лишнее, — сконфуженно ответил я.— О вас уже ходят слухи, — заметила она. — Что совершенно естественно, ведь вы последний из прибывших в наш город гостей.— Нет, уже успел появиться еще один, — возразил я. — Но пожалуйста, расскажите, что же обо мне говорят?— Ах, массу всего. К примеру, что вы контрабандист, сказочно богатый купец, желающий вложить деньги в наш город. А еще вас называют охотником за приданым, преследующим герцогиню, новым управляющим герцога, моим фаворитом и венецианским шпионом.Я рассмеялся. Ничего не смог с собой поделать. Она продолжала изучать меня, наслаждаясь своим выигрышным положением, но не прерывая занятий рукоделием.— Последнее предположение является не простым слухом. Так утверждает капитан Перун, которому взбрело в голову стать моим обожателем.— Таковым может оказаться любой человек в здравом рассудке, сударыня.Это вызвало легкую улыбку.— На редкость изысканная лесть, синьор Октавий. Вы можете далеко пойти.— Уж не идет ли речь о торговых перспективах?— Возможно. Если вам того хочется. Но давайте побеседуем также о других вещах. Вы ведь недавно побывали в Венеции? Мне так хочется услышать свежие новости.Вооруженный разговором с Домино, я расписал несколько отборных пикантных новостей, что заняло у меня почти час. Она задала пару вопросов, казавшихся на первый взгляд праздными, но, в сущности, глубоко затрагивавших политическую жизнь Венеции. Наконец графиня удовлетворенно кивнула.— Должна сказать, вы заслужили вознаграждение. Эй, Юлия! Принеси-ка нам угощение.Появился поднос с кувшином вина и вазой с финиками и инжиром, и Оливия с удовольствием приобщилась к фруктам.— Выслушивать сплетни — трудное дело, — сказала она, заложив за щеку инжир. — Приходится глубоко копать, чтобы выяснить правду. Итак, о вашем деле. Новые пути доставки пряностей, верно?— Вы на редкость хорошо осведомлены.— Положение обязывает. Для содержания такого дома нужно большое состояние. И оно должно приумножаться, чтобы я могла обеспечить будущее всех этих дурно воспитанных отпрысков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32