https://wodolei.ru/catalog/installation/dlya_unitaza/Geberit/
— повторила она свой вопрос.— Да, спрашивал.— Она объяснила?— Нет.— Совсем ничего?— Ничего.— Ну, теперь вы скажете мне, где и при каких обстоятельствах видели мисс Лангтон?— Она вошла в ту комнату, подошла к столу и положила пакет. Она что-то сказала, Серая Маска что-то ответил. Я не слышал, что они говорили. Она пробыла в комнате всего одно мгновенье. Лица я не видел.— Но вы не сомневаетесь в том, что узнали ее?— Да.— Понятно, — сказала мисс Силвер. — Еще один вопрос. Ее как-нибудь представили?Чарлз не ответил. Он слышал голос Джафрея, хриплый шепот на кокни: «Номер Двадцать Шесть здесь, начальник».Мисс Силвер спросила по-другому:— У мужчин были номера. У мисс Лангтон был свой номер?Чарлз молчал.Мисс Силвер подождала некоторое время, потом мягко сказала:— Как вижу, был. Для вас это был страшный шок, мистер Морей. Я думаю, эти люди ее шантажируют. Я уже встречалась с такими вещами. Тот, кого вы называете Серой Маской, обычно действует шантажом — только он требует не деньги, а службу. Таков его метод. Инструмент, с помощью которого он заставляет их повиноваться.Чарлз поднял голову.— В случае с мисс Лангтон не может быть и речи о шантаже. Ее нечем…— Часто это бывает такое, о чем никто и подумать не мог, — перебила его мисс Силвер. — Думайте, мистер Морей! Вернитесь на четыре года назад. Она разорвала помолвку за неделю до свадьбы. Разве девушки могут так поступать беспричинно? Она вам сказала, почему это сделала?Чарлз Морей резко повернулся и вышел из комнаты. Хлопнула внутренняя дверь, за ней — наружная.Мисс Силвер положила на место коричневую тетрадь и принялась за вязание. Глава 25
Отправив письмо Стефании в понедельник, в среду Грета уже писала следующее:«Дорогая, я продолжаю встречаться с молодыми людьми. Это так волнует! Сейчас все тебе расскажу. О, Стефания, как это замечательно, когда ты не в школе, и мужчины пожирают тебя глазами просто потому, что ты была с ними вежлива! Я думаю, Чарлз ужасно темпераментный, он глядит на меня такими пугающими глазами, каких ты в жизни не видела! Я сама видела такие глаза только в кино, когда там кого-то собираются убить, или девушку похищает Злюка Пит, или что-нибудь в этом роде. Конечно, так все время смотрят шейхи: пожирают глазами. Я думаю, Чарлз ужасно похож на шейха. Он был бы красив до безобразия в такой длинной ночной рубахе, которую носят шейхи, и в той потрясающей штуке, которую они надевают на голову, вроде полотенца, обмотанного скрученным платком. Чарлзу все будет к лицу. Правда, Арчи выше его. Но из него шейх не получится, потому что он все время строит забавные рожи и часто смеется, а шейхи так не делают. Вот уж по поводу Амброза Кимберлея Чарлз выступил как настоящий шейх! Вчера я только закончила к тебе письмо и стала надевать шляпу, чтобы идти на почту, как раздался звонок. Я открыла дверь, а там стоял ужасно симпатичный мужчина. Он спросил, дома ли Маргарет, а я сказала, что она придет в полседьмого или позже. Он спросил, не скучно ли мне, а я сказала, что скучно до безобразия. Он был ужасно мил. По-моему, он выше Арчи, у него чудные голубые глаза и орехового цвета волосы, и если бы он был девушкой, у него бы была чудная фигура. Потом он сказал, что может пройтись со мной до почты, и мы пошли. Потом он сказал, что прекрасная погода, может, мы погуляем? Мы с ним дошли до Кенсингтон-стрит, смотрели, что в магазинах. Юбки только широкие! Амброз Кимберлей был мил до безобразия. Он сказал, что нечасто встретишь такую девушку, как я. Я спросила почему, а он сказал, потому что других таких нет. Он еще много чего говорил. Приятно до безобразия, когда тебе говорят такие вещи, когда восхищаются и относятся с уважением. Он сказал — не сходить ли нам на ленч, а потом в кино? Но я отказалась, потому что Чарлз должен был за мной зайти. Про Чарлза ему очень не понравилось, но я твердо стояла на своем. Один раз я испугалась: увидела на другой стороне улицы Пуллена, это папин дворецкий. Я хотела, чтобы никто не знал, где я, но если это был Пуллен, он скажет Эгберту, а я в особенности не хочу, чтобы Эгберт знал. Надеюсь, что это был не Пуллен.Когда я вернулась домой, Чарлз уже ждал в самом ужасном настроении. Он видел, как Амброз Кимберлей прощался со мной на углу, и рвал и метал, как тигр. Брови у него изогнулись, и он рявкнул: «Кто это был ?» Сначала я не хотела ему отвечать, а потом мы поднялись в квартиру, и он сделал голос суровым до безобразия, прочел целую лекцию, напомнил про Перси Смита, какой он гадкий — ты про него не знаешь, долго рассказывать и не хочется, — и что я обещала Маргарет. Чарлз довел меня до слез, и тогда пожалел и сказал, чтобы я не плакала. Мадам ругала меня ругательски, но Чарлз еще хуже, только он потом извинился, а мадам — никогда. Он повел меня на ленч, потом мы поехали на его машине в Хиндхед, там пили чай и вернулись, только когда Маргарет была уже дома. Я не думаю, что Маргарет любит Чарлза, как я. Она ничего не говорит. Я даже думаю, что она его ужасно не любит, хотя они сто лет знакомы. Завтра мы обедаем с мистером Пельхамом. Мне трудно до безобразия говорить ему «Фредди». Обедаем у него дома, потом едем в театр — не в субботу, как я просила. Вчера мистер Пельхам повертелся у нас и уговорил. Чарлз тоже пойдет, а насчет Арчи не знаю». Глава 26
Маргарет вернулась домой раньше обычного. Торговля шла вяло, и она закончила работу вовремя, что случалось нечасто. Грета ворвалась в комнату, переполненная болтовней про Амброза Кимберлея, и про Чарлза, и про поездку в Хиндхед.— Где Чарлз? — спросила Маргарет.— Он не стал заходить. Он приедет завтра, будет учить меня водить машину. Он уже сегодня немножко поучил, только я каждый раз, как чего-нибудь испугаюсь, бросаю руль, и он сказал, что его нервы не выдерживают такого напряжения дольше чем четверть часа. Я сказала, что не возражала бы продолжить, а он сказал, что я храбрая до безобразия.Грета выглядела такой красивой, что Маргарет стало не по себе. Она вся сияла, она, кажется, освещала собой комнату. Ее сияющая красота заставила Маргарет почувствовать себя тусклой, серой и старой — убийственное ощущение возраста, которое появляется после двадцати пяти. Она все потеряла: дом, друзей, беспечное времяпрепровождение, привлекательность. Она не сказала себе, что потеряла Чарлза, но эта потеря перевешивала все остальное.После ужина Маргарет прибралась, разожгла камин и села отдохнуть. Грета без умолку рассказывала то про Арчи, то про Чарлза, то решала, кто из них красивее, Чарлз или Арчи, говорила, что Амброз Кимберлей не такой красивый, как они, спрашивала, какие глаза Маргарет больше нравятся, голубые или серые, а может, она предпочитает карие?— У тебя самой карие, значит, тебе нужно выходить замуж за мужчину с голубыми глазами, да? Или с серыми. — Голос Греты был сама искренность. — У Арчи голубые глаза, да? Конечно, их хорошо видно, потому что у него маленькие ресницы. А ты можешь сказать, какие глаза у Чарлза?— Серые.— Я тоже так думала. Я так и написала в письме к Стефании, но потом подумала, что, может, и нет. У него такие черные ресницы, что могут сбить с толку. Ты уверена, что серые?Маргарет смотрела на огонь.— Совершенно уверена.Она видела перед собой глаза Чарлза, они улыбались, дразнили, они смотрели на нее с любовью… Но все ушло… все в прошлом… все умерло… никогда не вернется.Грета щебетала детским голоском:— У мужчин я люблю темные глаза, а ты? Нет, ты нет, потому что у тебя самой темные. Маргарет, ты когда-нибудь была помолвлена?Маргарет встала.— Не много ли вопросов?— Это, наверное, так забавно, — сказала Грета. — У меня будет много помолвок перед тем, как я выйду замуж, потому что тогда уже ничего не вернешь и другой помолвки не будет, правда?У Маргарет защипало в глазах.— Да, назад уже ничего не вернешь…— Ну и вот, нужно устраивать много помолвок с разными людьми — сколько сможешь! Как ты думаешь, приятно быть помолвленной с Чарлзом?— Очень, — сказала Маргарет, повернувшись спиной к Грете и ставя пластинку на маленький проигрыватель.— Я тоже так думаю. Знаешь, я бы не возражала против помолвки с Чарлзом. У него машина, он бы научил меня водить, ведь это так важно, правда?— Это существенно, — сказала Маргарет странным сухим голосом.— Конечно, я думаю, что жениться на нем — это просто ужасно. Как ты думаешь?Маргарет подняла сверток, который она принесла из старого дома той ночью, когда встретила Маргот Стандинг. Держа его на вытянутых руках, она спросила напряженным голосом:— Он просил тебя выйти за него замуж?Грета хихикнула.— Пока еще нет. Арчи тоже пока нет. Сначала я хочу как следует повеселиться. Одна девочка из нашей школы, Флоренс, сказала, что у ее сестры было пятнадцать помолвок! Она красива до безобразия, ее зовут Роза Лефевр, и она говорит, что Роза говорит, что большая ошибка — давать им накидываться на тебя, потому что упустишь самое веселое время. Роза говорит, что, как только им скажешь «да», они становятся задаваками. И она говорит, если они такие после помолвки, то какие же они будут после свадьбы? Вот почему она не затягивала свои помолвки. Она говорит, что трех недель вполне хватает. Но Флоренс говорит, однажды это было вообще три дня, только тогда был ужасный скандал, ее отец сказал, что он этого не потерпит. Роза скандалила, но после этого еще много раз была помолвлена. Как ты думаешь, с кем лучше быть помолвленным — с Арчи или Чарлзом?Маргарет подошла к столу, положила сверток и начала разворачивать его.— Ни с кем, пока не будешь уверена.— О, но я хочу помолвку! Чтобы кольцо, и подпись, и все рассказать девушкам. Я не хочу ждать. Если мне не понравится быть невестой, я и не буду, да? Ты так и не сказала, была ли помолвлена. Я думаю, была. Какое у тебя было кольцо? Я никак не решу, какое мне нужно кольцо. Иногда думаю — сапфир, иногда — бриллианты. Я думаю, блондинкам не стоит носить рубины, как ты думаешь?Маргарет с шумом сложила оберточную бумагу, сунула ее на дно бюро из орехового дерева и только тогда ответила:— Подожди, пока сама не решишь.Вдруг Грета вскрикнула. Она подпрыгнула, подбежала к столу, обеими руками схватила настольную книгу, которую Маргарет только что развернула.— Маргарет! Откуда это у тебя?!Маргарет удивилась: Грета была взволнована так, что у нее пылало лицо.— Книга моя, она принадлежала моей маме.— О! — Грета смотрела на книгу. — Она… ты знаешь, я подумала, что она моя, точно. Поэтому испугалась до безобразия, никак не могла понять, как она очутилась у тебя.Маргарет подошла к столу — настольная книга лежала между ней и Гретой. Книга была обтянута зеленым сафьяном с тонким диагональным рисунком; уголки у нее были потрепаны; в углублении обреза — медная пластина с медной ручкой; между пластиной и верхней обложкой потускневшим золотом блестели инициалы: Э.М.Б.Грета потрогала кожу.— Я подумала, что она моя! Она… она точно такая, как моя!— Все старые книги похожи.— Но не на всех одинаковые инициалы! На моей — о, как глупо! На моей стояло М.Э.Б., а не Э.М.Б — но они ужасно, ужасно похожи. — Она погладила пальчиком инициалы. — Это книга твоей мамы? Как ее звали?— Мэри Эстер Брандон.Грета вскрикнула:— Эстер Брандон?! Маргарет, не может быть! Так вот почему ты так ужасно-ужасно удивилась, когда спросила, как меня зовут, а я сказала Эстер Брандон! Маргарет, поэтому ты и привела меня к себе домой? О, Маргарет, как ты думаешь, мы с тобой родственники?Маргарет не ожидала, что будет так шокирована вопросом Греты, не родственники ли они. Она стояла положив обе руки на книгу и наклонившись над ней. Маргарет была напугана.— Ты говорила, что назвалась Эстер Брандон, потому что нашла обрывок письма с подписью моей матери.— Оно было подписано Эстер Брандон.— Так звали мою мать, пока она не вышла замуж за моего отца, — сообщила Маргарет.— Ты сказала Мэри Эстер.— Она никогда не называла себя Мэри.— Но это ее инициалы, ведь она М.Э.Б.? — настаивала Грета.— Да, конечно.— Но на моей книге так и было написано золотом — М.Э.Б.! А здесь стоит Э.М.Б., — она со злостью ткнула пальцем в букву «Э». — Первая «Э», Маргарет, — ЭМБ. На моей МЭБ, а не на твоей.Маргарет была потрясена. Нет, это смехотворный аргумент!.. Это ничего не значит… не может значить!.. Она притворно засмеялась.— Вообще-то я не знаю, какое из ее имен идет первым, но это ее инициалы.— Что там внутри? — спросила Грета.— Она пустая. Я хочу ее убрать.— Маргарет, открой! Я хочу посмотреть, похожа ли она на мою изнутри. Моя открывалась так.Она сдвинула замочек в сторону, и крышка подскочила. Маргот обошла вокруг стола.— Там правда ничего нет, Грета. Пара карандашей, и все.Гладкие кедровые карандаши, один даже не заточен. Маргарет вынула поддон.— Видишь, ничего больше нет.Грета склонилась над книгой.— В моей вот тут внизу был узенький ящичек, под чернильницей. Там и было то письмо, обрывок с «Эстер Брандон». Я бы ни за что не нашла его, но я уронила книгу, кусочек дерева откололся, и я увидала, что там есть ящичек. Я его выковыряла шпилькой, а там в уголке застрял мятый обрывок бумаги. Я увидела его, когда вытащила ящичек. Маргарет, в твоей тоже есть такой ящичек, я его нащупала! О-ох! Вылезает! Маргарет, в нем что-то есть!Маргарет оттолкнула ее. Узкий ящичек был сдвинут с места, и в нем виднелась бумажка. Она выдернула ящик до конца.Это был длинный конверт, сложенный вдвое так, чтобы уместился в ящичек. Она ощупала конверт, и ее снова охватил страх. Она смотрела на оборотную сторону конверта, не решаясь перевернуть его.— Что там? — сказала Грета. — Маргарет, посмотри же, скорее посмотри!Маргарет Лангтон перевернула конверт. Бумага толстая, желтоватая. Длинная складка посредине, три поперечных. Четким, ясным почерком выведена надпись: «Наша декларация о браке. Э.С.».— Ух ты! — Грета от возбуждения ущипнула Маргарет. — Ой, Маргарет, я вся дрожу!Маргарет разглядывала четкий почерк, все больше хмурясь. Он был ей совершенно незнаком. Кто такая Э.С.? Эстер Брандон стала Эстер Лангтон, потом Эстер Пельхам. Она не сразу почувствовала, что Грета вцепилась в ее руку:— Маргарет! Маргарет! Это почерк моего отца!Она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Отправив письмо Стефании в понедельник, в среду Грета уже писала следующее:«Дорогая, я продолжаю встречаться с молодыми людьми. Это так волнует! Сейчас все тебе расскажу. О, Стефания, как это замечательно, когда ты не в школе, и мужчины пожирают тебя глазами просто потому, что ты была с ними вежлива! Я думаю, Чарлз ужасно темпераментный, он глядит на меня такими пугающими глазами, каких ты в жизни не видела! Я сама видела такие глаза только в кино, когда там кого-то собираются убить, или девушку похищает Злюка Пит, или что-нибудь в этом роде. Конечно, так все время смотрят шейхи: пожирают глазами. Я думаю, Чарлз ужасно похож на шейха. Он был бы красив до безобразия в такой длинной ночной рубахе, которую носят шейхи, и в той потрясающей штуке, которую они надевают на голову, вроде полотенца, обмотанного скрученным платком. Чарлзу все будет к лицу. Правда, Арчи выше его. Но из него шейх не получится, потому что он все время строит забавные рожи и часто смеется, а шейхи так не делают. Вот уж по поводу Амброза Кимберлея Чарлз выступил как настоящий шейх! Вчера я только закончила к тебе письмо и стала надевать шляпу, чтобы идти на почту, как раздался звонок. Я открыла дверь, а там стоял ужасно симпатичный мужчина. Он спросил, дома ли Маргарет, а я сказала, что она придет в полседьмого или позже. Он спросил, не скучно ли мне, а я сказала, что скучно до безобразия. Он был ужасно мил. По-моему, он выше Арчи, у него чудные голубые глаза и орехового цвета волосы, и если бы он был девушкой, у него бы была чудная фигура. Потом он сказал, что может пройтись со мной до почты, и мы пошли. Потом он сказал, что прекрасная погода, может, мы погуляем? Мы с ним дошли до Кенсингтон-стрит, смотрели, что в магазинах. Юбки только широкие! Амброз Кимберлей был мил до безобразия. Он сказал, что нечасто встретишь такую девушку, как я. Я спросила почему, а он сказал, потому что других таких нет. Он еще много чего говорил. Приятно до безобразия, когда тебе говорят такие вещи, когда восхищаются и относятся с уважением. Он сказал — не сходить ли нам на ленч, а потом в кино? Но я отказалась, потому что Чарлз должен был за мной зайти. Про Чарлза ему очень не понравилось, но я твердо стояла на своем. Один раз я испугалась: увидела на другой стороне улицы Пуллена, это папин дворецкий. Я хотела, чтобы никто не знал, где я, но если это был Пуллен, он скажет Эгберту, а я в особенности не хочу, чтобы Эгберт знал. Надеюсь, что это был не Пуллен.Когда я вернулась домой, Чарлз уже ждал в самом ужасном настроении. Он видел, как Амброз Кимберлей прощался со мной на углу, и рвал и метал, как тигр. Брови у него изогнулись, и он рявкнул: «Кто это был ?» Сначала я не хотела ему отвечать, а потом мы поднялись в квартиру, и он сделал голос суровым до безобразия, прочел целую лекцию, напомнил про Перси Смита, какой он гадкий — ты про него не знаешь, долго рассказывать и не хочется, — и что я обещала Маргарет. Чарлз довел меня до слез, и тогда пожалел и сказал, чтобы я не плакала. Мадам ругала меня ругательски, но Чарлз еще хуже, только он потом извинился, а мадам — никогда. Он повел меня на ленч, потом мы поехали на его машине в Хиндхед, там пили чай и вернулись, только когда Маргарет была уже дома. Я не думаю, что Маргарет любит Чарлза, как я. Она ничего не говорит. Я даже думаю, что она его ужасно не любит, хотя они сто лет знакомы. Завтра мы обедаем с мистером Пельхамом. Мне трудно до безобразия говорить ему «Фредди». Обедаем у него дома, потом едем в театр — не в субботу, как я просила. Вчера мистер Пельхам повертелся у нас и уговорил. Чарлз тоже пойдет, а насчет Арчи не знаю». Глава 26
Маргарет вернулась домой раньше обычного. Торговля шла вяло, и она закончила работу вовремя, что случалось нечасто. Грета ворвалась в комнату, переполненная болтовней про Амброза Кимберлея, и про Чарлза, и про поездку в Хиндхед.— Где Чарлз? — спросила Маргарет.— Он не стал заходить. Он приедет завтра, будет учить меня водить машину. Он уже сегодня немножко поучил, только я каждый раз, как чего-нибудь испугаюсь, бросаю руль, и он сказал, что его нервы не выдерживают такого напряжения дольше чем четверть часа. Я сказала, что не возражала бы продолжить, а он сказал, что я храбрая до безобразия.Грета выглядела такой красивой, что Маргарет стало не по себе. Она вся сияла, она, кажется, освещала собой комнату. Ее сияющая красота заставила Маргарет почувствовать себя тусклой, серой и старой — убийственное ощущение возраста, которое появляется после двадцати пяти. Она все потеряла: дом, друзей, беспечное времяпрепровождение, привлекательность. Она не сказала себе, что потеряла Чарлза, но эта потеря перевешивала все остальное.После ужина Маргарет прибралась, разожгла камин и села отдохнуть. Грета без умолку рассказывала то про Арчи, то про Чарлза, то решала, кто из них красивее, Чарлз или Арчи, говорила, что Амброз Кимберлей не такой красивый, как они, спрашивала, какие глаза Маргарет больше нравятся, голубые или серые, а может, она предпочитает карие?— У тебя самой карие, значит, тебе нужно выходить замуж за мужчину с голубыми глазами, да? Или с серыми. — Голос Греты был сама искренность. — У Арчи голубые глаза, да? Конечно, их хорошо видно, потому что у него маленькие ресницы. А ты можешь сказать, какие глаза у Чарлза?— Серые.— Я тоже так думала. Я так и написала в письме к Стефании, но потом подумала, что, может, и нет. У него такие черные ресницы, что могут сбить с толку. Ты уверена, что серые?Маргарет смотрела на огонь.— Совершенно уверена.Она видела перед собой глаза Чарлза, они улыбались, дразнили, они смотрели на нее с любовью… Но все ушло… все в прошлом… все умерло… никогда не вернется.Грета щебетала детским голоском:— У мужчин я люблю темные глаза, а ты? Нет, ты нет, потому что у тебя самой темные. Маргарет, ты когда-нибудь была помолвлена?Маргарет встала.— Не много ли вопросов?— Это, наверное, так забавно, — сказала Грета. — У меня будет много помолвок перед тем, как я выйду замуж, потому что тогда уже ничего не вернешь и другой помолвки не будет, правда?У Маргарет защипало в глазах.— Да, назад уже ничего не вернешь…— Ну и вот, нужно устраивать много помолвок с разными людьми — сколько сможешь! Как ты думаешь, приятно быть помолвленной с Чарлзом?— Очень, — сказала Маргарет, повернувшись спиной к Грете и ставя пластинку на маленький проигрыватель.— Я тоже так думаю. Знаешь, я бы не возражала против помолвки с Чарлзом. У него машина, он бы научил меня водить, ведь это так важно, правда?— Это существенно, — сказала Маргарет странным сухим голосом.— Конечно, я думаю, что жениться на нем — это просто ужасно. Как ты думаешь?Маргарет подняла сверток, который она принесла из старого дома той ночью, когда встретила Маргот Стандинг. Держа его на вытянутых руках, она спросила напряженным голосом:— Он просил тебя выйти за него замуж?Грета хихикнула.— Пока еще нет. Арчи тоже пока нет. Сначала я хочу как следует повеселиться. Одна девочка из нашей школы, Флоренс, сказала, что у ее сестры было пятнадцать помолвок! Она красива до безобразия, ее зовут Роза Лефевр, и она говорит, что Роза говорит, что большая ошибка — давать им накидываться на тебя, потому что упустишь самое веселое время. Роза говорит, что, как только им скажешь «да», они становятся задаваками. И она говорит, если они такие после помолвки, то какие же они будут после свадьбы? Вот почему она не затягивала свои помолвки. Она говорит, что трех недель вполне хватает. Но Флоренс говорит, однажды это было вообще три дня, только тогда был ужасный скандал, ее отец сказал, что он этого не потерпит. Роза скандалила, но после этого еще много раз была помолвлена. Как ты думаешь, с кем лучше быть помолвленным — с Арчи или Чарлзом?Маргарет подошла к столу, положила сверток и начала разворачивать его.— Ни с кем, пока не будешь уверена.— О, но я хочу помолвку! Чтобы кольцо, и подпись, и все рассказать девушкам. Я не хочу ждать. Если мне не понравится быть невестой, я и не буду, да? Ты так и не сказала, была ли помолвлена. Я думаю, была. Какое у тебя было кольцо? Я никак не решу, какое мне нужно кольцо. Иногда думаю — сапфир, иногда — бриллианты. Я думаю, блондинкам не стоит носить рубины, как ты думаешь?Маргарет с шумом сложила оберточную бумагу, сунула ее на дно бюро из орехового дерева и только тогда ответила:— Подожди, пока сама не решишь.Вдруг Грета вскрикнула. Она подпрыгнула, подбежала к столу, обеими руками схватила настольную книгу, которую Маргарет только что развернула.— Маргарет! Откуда это у тебя?!Маргарет удивилась: Грета была взволнована так, что у нее пылало лицо.— Книга моя, она принадлежала моей маме.— О! — Грета смотрела на книгу. — Она… ты знаешь, я подумала, что она моя, точно. Поэтому испугалась до безобразия, никак не могла понять, как она очутилась у тебя.Маргарет подошла к столу — настольная книга лежала между ней и Гретой. Книга была обтянута зеленым сафьяном с тонким диагональным рисунком; уголки у нее были потрепаны; в углублении обреза — медная пластина с медной ручкой; между пластиной и верхней обложкой потускневшим золотом блестели инициалы: Э.М.Б.Грета потрогала кожу.— Я подумала, что она моя! Она… она точно такая, как моя!— Все старые книги похожи.— Но не на всех одинаковые инициалы! На моей — о, как глупо! На моей стояло М.Э.Б., а не Э.М.Б — но они ужасно, ужасно похожи. — Она погладила пальчиком инициалы. — Это книга твоей мамы? Как ее звали?— Мэри Эстер Брандон.Грета вскрикнула:— Эстер Брандон?! Маргарет, не может быть! Так вот почему ты так ужасно-ужасно удивилась, когда спросила, как меня зовут, а я сказала Эстер Брандон! Маргарет, поэтому ты и привела меня к себе домой? О, Маргарет, как ты думаешь, мы с тобой родственники?Маргарет не ожидала, что будет так шокирована вопросом Греты, не родственники ли они. Она стояла положив обе руки на книгу и наклонившись над ней. Маргарет была напугана.— Ты говорила, что назвалась Эстер Брандон, потому что нашла обрывок письма с подписью моей матери.— Оно было подписано Эстер Брандон.— Так звали мою мать, пока она не вышла замуж за моего отца, — сообщила Маргарет.— Ты сказала Мэри Эстер.— Она никогда не называла себя Мэри.— Но это ее инициалы, ведь она М.Э.Б.? — настаивала Грета.— Да, конечно.— Но на моей книге так и было написано золотом — М.Э.Б.! А здесь стоит Э.М.Б., — она со злостью ткнула пальцем в букву «Э». — Первая «Э», Маргарет, — ЭМБ. На моей МЭБ, а не на твоей.Маргарет была потрясена. Нет, это смехотворный аргумент!.. Это ничего не значит… не может значить!.. Она притворно засмеялась.— Вообще-то я не знаю, какое из ее имен идет первым, но это ее инициалы.— Что там внутри? — спросила Грета.— Она пустая. Я хочу ее убрать.— Маргарет, открой! Я хочу посмотреть, похожа ли она на мою изнутри. Моя открывалась так.Она сдвинула замочек в сторону, и крышка подскочила. Маргот обошла вокруг стола.— Там правда ничего нет, Грета. Пара карандашей, и все.Гладкие кедровые карандаши, один даже не заточен. Маргарет вынула поддон.— Видишь, ничего больше нет.Грета склонилась над книгой.— В моей вот тут внизу был узенький ящичек, под чернильницей. Там и было то письмо, обрывок с «Эстер Брандон». Я бы ни за что не нашла его, но я уронила книгу, кусочек дерева откололся, и я увидала, что там есть ящичек. Я его выковыряла шпилькой, а там в уголке застрял мятый обрывок бумаги. Я увидела его, когда вытащила ящичек. Маргарет, в твоей тоже есть такой ящичек, я его нащупала! О-ох! Вылезает! Маргарет, в нем что-то есть!Маргарет оттолкнула ее. Узкий ящичек был сдвинут с места, и в нем виднелась бумажка. Она выдернула ящик до конца.Это был длинный конверт, сложенный вдвое так, чтобы уместился в ящичек. Она ощупала конверт, и ее снова охватил страх. Она смотрела на оборотную сторону конверта, не решаясь перевернуть его.— Что там? — сказала Грета. — Маргарет, посмотри же, скорее посмотри!Маргарет Лангтон перевернула конверт. Бумага толстая, желтоватая. Длинная складка посредине, три поперечных. Четким, ясным почерком выведена надпись: «Наша декларация о браке. Э.С.».— Ух ты! — Грета от возбуждения ущипнула Маргарет. — Ой, Маргарет, я вся дрожу!Маргарет разглядывала четкий почерк, все больше хмурясь. Он был ей совершенно незнаком. Кто такая Э.С.? Эстер Брандон стала Эстер Лангтон, потом Эстер Пельхам. Она не сразу почувствовала, что Грета вцепилась в ее руку:— Маргарет! Маргарет! Это почерк моего отца!Она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27