И где-то там, в стратосфере, во владениях уже не человека, а самого Бога, этот след истончился и исчез.Все.Трубач положил саксофон на хлопья денег, перешагнул через него и обнял нас.Всех пятерых сразу. А заодно — случайно, наверное, — и продавщицу «Плейбоев».Только у него могло так получиться.Вот теперь мы были все вместе. * * * Я попросил Валеру связаться с полковником Голубковым и сказать, что мы готовы встретиться с ним через час. Ехать в Гольяново было минут тридцать пять — сорок, но я взял небольшую фору, чтобы до встречи с Голубковым успеть поговорить с ребятами. Но уже у подъезда притормозил. Вдруг дошло: эта конспиративная квартира вполне могла прослушиваться. Черт. Как я раньше об этом не подумал! Я постарался вспомнить, не сказал ли чего лишнего. Но, кроме фразы «Ни одному его слову не верю!», ничего не вспомнил. Точно, прослушивалась. И Голубков это знал, поэтому так неопределенно реагировал на мои слова. Значит, Волков в курсе, что я о нем думаю. Да и черт с ним. Но о чем я буду говорить с ребятами — об этом ему знать было необязательно. Поэтому я сказал Валере, что мы перекурим на свежем воздухе. Он кивнул и отогнал машину в сторонку, чтобы не светиться перед подъездом, а мы расположились в глубине двора вокруг стола, на котором местные пенсионеры забивали «козла».Мой рассказ выслушали не перебивая. Когда я закончил, Боцман спросил:— Кто такой Назаров? Я объяснил. Артист:— Что с ним сделают?Я повторил то, что сказал мне Волков.Муха:— Ты в это веришь?— Нет. В досье есть копии материалов уголовного дела, его завела Генеральная прокуратура. Приписки в объемах работ, расхищение стройматериалов.Ущерб — около шести тысяч рублей. Квалифицировано: в особо крупных размерах. При миллионных оборотах — в ценах тех лет — вряд ли размеры эти такие уж крупные.После взрыва яхты дело закрыли — в связи со смертью обвиняемого.Трубач:— Думаешь, теперь откроют?— Не исключено — И посадят?— Постараются.Док:— У него будут хорошие адвокаты.— А у них — хорошие прокуроры.— Грязное дело, — сказал Муха.Я кивнул:— Да. Но они выкупили Тимоху.— Выходит, у нас нет выбора? — спросил Артист.— Почему? Выбор всегда есть. Сам знаешь: быть иль не быть.— Значит, закрыли тему, — заключил Док.Мне было интересно, как они отреагируют на сообщение о пятидесяти тысячах баксов, которые я выжал из Волкова за эту работу. Вяловато отреагировали. Лишь Трубач с усмешкой сказал:— С этого надо было начинать!— Эти бабки можно заработать более простым способом, — заметил Боцман.— Каким? — заинтересовался Муха.— Банк ограбить.— Это, конечно, намного проще, — согласился Муха.Вот так они и отреагировали. И я понимал почему. Эти пятьдесят тысяч были как орден, который любят обещать генералы, ставя трудную боевую задачу. А какой нормальный солдат думает об ордене перед боем? Между каждым из нас и этими деньгами стояло дело, поэтому они и ощущались как некая эфемерность. Они словно бы еще не существовали.Подошел Валера, напомнил:— Время.Мы поднялись на восьмой этаж. Валера впустил нас в квартиру, сам остался на лестничной клетке и запер за нами дверь. Я успел предупредить ребят о прослушке, поэтому осматривались они молча. В комнатах никого не было, а на кухне, как и накануне, сидел тот же молодой парень в штатском с тем же кейсом, прикованным к руке, и читал те же «Известия». Он никак не прореагировал на наше появление, даже мельком не глянул, и у меня создалось впечатление, что он — часть стандартного кухонного набора. Как газовая плита. Или как холодильник.Минуты через три стукнула тяжелая входная дверь, и в спальне, где мы расположились, потому что в других комнатах для шестерых было тесно, появился полковник Голубков, а с ним — какой-то штатский, лет пятидесяти, довольно высокий, в хорошо сидящем на нем темном костюме, с уверенным лицом. Он был явно той же породы, что и Волков, разве что калибром поменьше.— Александр Николаевич, — представил его Голубков. — Он руководит операцией.«Нифонтов, — вспомнил я. — Генерал-майор».Он быстрым внимательным взглядом оглядел нас. Показал на часы на моей руке:— "Командирские". Сменить.Боцману — на его спецназовские ботинки:— Сменить.Мухе — под курткой у него была офицерская рубашка «хаки»:— Сменить.Еще раз окинул нас общим оценивающим взглядом и недовольно покачал головой.— Туристы, значит… — По легенде — да, — подтвердил Голубков. — Кто откуда: из Калуги, из Москвы, из Подольска. Случайно оказались в одной группе.— Туристы — допустим. А насчет случайно… Нет. Они же — как горошины из одного стручка. Взвод. Посмотрите внимательно.— Вы правы. Команда, — согласился Голубков. — Может, пусть так и будет — команда? Спортсмены, допустим. Вторая сборная Московской области. Легкая атлетика. Или биатлон.— Стрельба, — поправил Нифонтов. — Это им ближе. Как они оказались на Кипре?— В порядке поощрения. Награждены бесплатными путевками за третье место на первенство области.— А почему не за первое? — спросил я.— Проверяется, — объяснил Голубков.— Кто дал путевки? — уточнил Нифонтов.— Национальный фонд спорта. Это в их компетенции.— Согласен. Позаботьтесь, чтобы в фонде были их данные.— Будет сделано.— Здравствуйте, товарищи спортсмены! — обратился к нам Нифонтов.— Здорово, тренер, — ответил за всех Трубач. Нифонтов усмехнулся и кивнул:— Давайте работать.Голубков принес из кухни планшет, извлек из него три крупномасштабные карты и десятка полтора цветных снимков и разложил их на кроватях. На снимках был курортный городок или поселок, чем-то напоминающий Ялту, снятый в нескольких ракурсах белый двухэтажный дом, полускрытый высокой каменной оградой и ветвями каких-то деревьев, и два человека — за столиком уличного кафе, на набережной, возле ворот дома. Один — высокий, плотный, немного болезненного вида, с редкими русыми волосами. Другой — на голову ниже, круглый, с лысиной, с сигарой во рту.Оба в летних костюмах, в рубашках с короткими рукавами. Низенький — в шортах, из которых довольно нелепо торчали загорелые кривоватые ноги.— Высокий — это Назаров, — объяснил Голубков. — Тот, что с лысиной, — Борис Розовский, его компаньон и друг… Это — вилла, Розовский арендовал ее на чужое имя. Сигнализация, видеокамеры, шесть человек вооруженной охраны — местные секьюрити, турки.На плане Ларнаки он показал квадратик виллы и почти рядом — пансионат «Три оливы». Там нам предстояло жить.На второй карте был остров Кипр, на третьей — выкопировка топографического плана участка польско-белорусской границы в стороне от трассы Белосток — Гродно.Название поселка или городка Нови Двор было обведено красным фломастером.— От Нови Двора до границы — пять километров, — продолжал объяснения Голубков. — Дорога местная, пограничного пункта нет. В двух километрах южнее — сосновый бор с густым подлеском, подходит прямо к границе. За контрольно-следовой полосой — тоже лес. Граница охраняется из рук вон плохо. Из Нови Двора позвоните по этому телефону… — Он написал номер, показал всем. — Запомнили? — Тут же сжег бумажку в пепельнице. — Ответит диспетчер. Скажете только одну фразу: «Посылка готова, встречайте ночью». И назовете точное время. Этой же ночью перейдете границу. На нашей стороне вас встретит майор Васильев. Ровно в двух километрах к югу от дороги, не перепутайте. Пароль и отзыв вам тоже скажет диспетчер.Я с сомнением всмотрелся в точку этого Нови Двора.— Почему выбрано это место? Там же наверняка каждый новый человек на виду.— Наоборот, — возразил Голубков. — Там сейчас огромная автомобильная барахолка. На территории бывшего военного городка. Со всей Европы старую рухлядь свозят. Проходной двор. Туда полк веди — никто внимания не обратит.— Как мы доберемся до Нови Двора? — спросил Док, когда полковник закончил объяснения.— Ваши проблемы. С Кипра — паром, теплоход, самолет. Можете — через Турцию.Или через Грецию, Болгарию и Румынию. Транзитные визы у вас будут. С транспортом — тоже на месте определитесь. Купите подержанный микроавтобус. Или две легковые машины. На заключительном этапе без своего транспорта вам не обойтись. Деньги на это предусмотрены. Машины бросите у границы.— Возможны и другие варианты пересечения границы, — заметил я. — Через Брест, Чоп. Или морем до Одессы или Новороссийска. Вполне легальные. Особенно если нам удастся убедить Назарова добровольно уехать с нами.— Абсолютно исключено, — вмешался Нифонтов. — Могут быть попытки перехватить объект. Оперативное наблюдение ведут наши коллеги из смежных, так скажем, организаций. Нет гарантий, что эта информация не поступает и к другим заинтересованным лицам. Ваша задача: доставить объект на белорусскую сторону границы. Живым. После этого ваш контракт будет считаться полностью выполненным.Еще минут двадцать уточняли детали. Но, в общем, все было ясно. Ясно, что ничего не ясно. Но я не стал делиться с нашими работодателями своими соображениями.То ли Нифонтов что-то почувствовал, то ли спросил просто так, на всякий случай:— У вас есть сомнения? В частностях или в сути?— В частностях — ничего, кроме сомнений. Насчет сути… — Я пожал плечами. — Вы — заказчик. А мы — ну, как портной. Хотите двубортный костюм — сошьем двубортный.Однобортный — будет однобортный. Я только одно могу уточнить: кепочку с пуговкой?— Значит, вопросов нет, — заключил Нифонтов.Голубков уложил карты и снимки в планшет, собрал у нас паспорта и прошел на кухню. Вернувшись, раздал увесистые пакеты в плотной оберточной бумаге.— Ваш гонорар. Можете не пересчитывать — банковская упаковка.Мы и не стали пересчитывать. Только Боцман разорвал на одной из пачек бандероль и начал изучать стодолларовую купюру: смотрел на свет, щупал, разглядывал под разными углами крупный портрет Бенджамина Франклина.— Боишься, что фальшивка? — удивился Голубков.— Знали бы вы, сколько сейчас фальшивых баксов ходит! — ответил Боцман. — У моей кассирши однажды детектор забарахлил, так за один день налетела на две сотни!.. Похоже, настоящие, — закончив осмотр, сказал он.— Я передам нашим специалистам, что вы одобрили их работу, — пообещал Нифонтов.— Самолет завтра в восемнадцать тридцать, — напомнил Голубков. — Сбор в шестнадцать ноль-ноль в Шереметьеве-два. Получите документы, билеты, деньги на расходы. Летите по путевкам турагентства «Эр-вояж», в Никосии вас встретит симпатичная девушка — их гид. Никаких записных книжек, писем, телефонов, только паспорта и водительские удостоверения. Никаких самостоятельных передвижений по Москве, машины для вас будут завтра в девять утра. Место сбора водители знают.Сегодня переночуете здесь.— В режиме гауптвахты? — спросил я.— Это просто мера предосторожности. Мы хотим быть уверенными, что кого-нибудь из вас не потянет искать приключений. Их у вас и без того будет достаточно. До завтра!..Нифонтов и Голубков ушли. Я выглянул на кухню — малого с кейсом тоже уже не было. Когда я вернулся в спальню, ребята сидели на кроватях и тупо молчали.Поговорить было о чем, но говорить было нельзя.— Я чувствую себя проституткой, — заметил Муха. Повертел в руках пакет с баксами и добавил:— Валютной.— Прогресс, — успокоил его Трубач. — Раньше ты был просто шлюхой, которую имели практически за бесплатно.— Мы теперь, выходит, наемники, — подытожил Артист.А Док поправил:— Солдаты удачи… * * * На следующий день в восемнадцать тридцать мы вылетели на Кипр чартерным рейсом Москва — Афины — Никосия. Но до этого Боцман успел смотаться в Калугу на выделенной для него «Волге», а я с Валерой на его «патроле» — в Затопино. Я понимал, что, если отдам Ольге баксы, она с ума от беспокойства сойдет. Поэтому спрятал деньги в чулане и показал Тимохе место. Объяснил:— Здесь сорок пять штук моих и тридцать тысяч зеленых твоих. Не спорь, так решили. Считай, что это твои комиссионные за наш контракт. И если что… Понял?— Никаких «если что», — ответил он. — Понял?..И когда джип перевалил через кювет, отделявший деревенский проулок от грунтовки, я почему-то велел Валере свернуть к Спас-Заулку и через четверть часа стоял один в полутемном храме. * * * "Это я, это я, Господи!Имя мое — Сергей Пастухов.Чин мой на земле — раб Твой.Дело мое — воин.Твой ли я воин, Господи? Или князя Тьмы?..Отец мой небесный, всемилостивый, всеведущий и всемогущий, снизойди к бедным детям твоим, вразуми их и наставь на путь истинный, очисти помыслы их и благослови дела их. И да не будут обделены милостями Твоими и справедливостью Твоей близкие, любимые и любящие их…" Глава четвертая. Объект внимания I С наступлением темноты на южное побережье Кипра обрушивался звон цикад. Из многочисленных уличных кафе и баров на набережной доносились звуки музыки, к полуночи они слабели, а позже исчезали вовсе. Оставались лишь цикады, редкие гудки буксиров на рейде Ларнаки и мерный шум волн, лениво накатывавших на пустые пляжи с выпирающими из песка ноздреватыми каменными глыбами. В легких струях ночного бриза с жестяным шелестом терлись друг о друга листья дубов, покачивались вершины кипарисов и ветви алеппских сосен, в купах которых белели обнесенные террасами виллы, делающие курортные предместья похожими на гавань, где у причалов теснятся дорогие яхты и многопалубные пассажирские теплоходы. А потом все поглощала ночь — мертвая, прекрасная, страшная.Аркадий Назаров, человек, обозначенный в оперативной разработке Управления по планированию специальных мероприятий как объект внимания, полулежал в белом кожаном шезлонге во дворе одной из вилл в фешенебельном пригороде Ларнаки. Двор был надежно укрыт от внешнего мира высоким каменным забором и плотным строем кипарисов, по всему периметру ограды постоянно дежурила охрана — молодые смуглые турки, специально выписанные из Анкары. Они не говорили по-гречески и чувствовали себя в этой части острова, населенного греко-киприотами, как во вражеском окружении.Рядом с шезлонгом Назарова стоял низкий белый стол с квадратной бутылкой виски «Уайтхолл» и серебряным ведерком со льдом, в метре от стола и шезлонга за невысоким мраморным бортиком чернела вода в овальном бассейне, в ней отражались круглые садовые фонари… Проклятая бессонница!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54