Сэр Генри Уэлш только покачал головой:
— Вы не получите санкций, Джеф. Вы получите вызов в комиссию конгресса. И вам будет очень непросто ответить на многие вопросы уважаемых конгрессменов. Один из них будет примерно такой:
«Не объясните ли вы нам, командор, каким образом вы получили запись, которую только что продемонстрировали нам?»
— Вам часто приходилось отчитываться перед комиссиями конгресса? — поинтересовался Коллинз.
— Случалось.
— Это мешало вам делать то, что вы считали необходимым?
— Не слишком.
— Я ваш ученик, сэр. Старик усмехнулся:
— Это я уже понял. Что теперь вы намерены предпринять?
— Это естественно, сэр Генри, — ответил вместо Коллинза Блюмберг. — Я немедленно отправляюсь к мистеру Тернеру. На этот раз — под видом мистера Азиза Садыкова. И с паспортом на его имя, который выглядит как настоящий. Я не очень похож на чеченца, но кто не знает, что бывший Советский Союз, а ныне Россия — страна многонациональная? И почему бы среди чеченцев не затесаться еврею? Полагаю, что Азиз Садыков и мистер Тернер в обозримом будущем не увидят друг друга. А если увидятся позже — у них будет о чем поговорить. Во время этого разговора я не хотел бы стоять между ними. Учитывая привычку охранников Тернера сначала стрелять, а потом думать. А сейчас нам с мистером Тернером необходимо решить, каким образом будет финансироваться операция по захвату Северной АЭС. Надеюсь, вы согласны со мной. Адмирал?
— Вы авантюрист, полковник. Просто авантюрист.
— Возможно, — согласился Блюмберг. — Но разве идея захвата и взрыва Северной АЭС не авантюра?
— Это не авантюра, — возразил сэр Генри Уэлш. — Это безумие всего нашего мира. И расплата. Не знаю за что. За все.
* * *
"ШИФРОГРАММА Доктор — Туристу.
Все проблемы финансирования операции «Капкан» решены. Эмиссар объекта Р. Азиз Садыков получил подробные инструкции и вылетел в Грозный. Первый транш в два миллиона долларов будет переведен на счет фонда «Ичкерия» через расчетную систему банка «Босфор». Операции документируются. Жду информации о ситуации у вас".
"ШИФРОГРАММА
Турист — Доктору.
14 апреля с.г. объект П. в сопровождении Люси Жермен и пяти сопутствующих лиц из известной Вам команды выехал в Хибины. В гостинице города Полярные Зори для них заказаны номера «люкс», «полулюкс» и пять одноместных номеров.
Легенда: Люси Жермен намерена купить или взять в долгосрочную аренду турбазу «Лапландия», чтобы превратить ее в международный горнолыжный курорт. Объект П. выполняет при ней роль шеф-менеджера, остальные являются охраной и экспертами по оборудованию…"

Глава седьмая. Мадам
I
Не знаю, чем Люси Жермен занималась в Париже и еще раньше, когда была просто Люськой из Балашихи, но с первых минут нашего появления в городке энергетиков Полярные Зори она повела себя так, что мы просто офонарели.
Выступать она начала, как только мы сошли с поезда «Мурманск — Москва» на станции Зашеек, сохранившей свое название с тех времен, когда никакими Полярными Зорями и атомными электростанциями тут и не пахло. Все окрестности были покрыты снежным настом, ослепительно сверкавшим на солнце. Со всех сторон возвышались сопки, тоже заснеженные, с черными куртинами ельников у подножий. После полутора суток в душном вагоне оказаться на свежем воздухе было настоящим удовольствием.
Но только не для Люси. Она ехала одна в прокуренном ее любимыми сигаретами «Мо» двухместном купе СВ. Люси вышла на дощатый перрон, потянула носом и заявила:
— Воняет псиной.
— Это просто свежий воздух, — успокоил ее Генрих.
Ехать на черной двадцать четвертой «Волге», на которой ее встречал представитель Мурманской туристической фирмы (ей принадлежала «Лапландия»), она наотрез отказалась. В «Волге», видите ли, тоже воняло — на этот раз бензином. Про «рафик», который выделили для нас, и разговора не могло быть. После получасовых перезваниваний где-то достали довольно приличный «мицубиси-паджеро». Люси снизошла. Но перед этим провела батистовым платочком по коже сиденья и внимательно осмотрела платок, нет ли на нем грязи.
В аккуратной трехэтажной гостинице энергетиков для нее был выделен двухкомнатный «люкс» (его называли тут министерским и держали лишь для самого большого начальства или для представителей МАГАТЭ, иногда посещавших ядерную станцию в инспекционных целях). Что происходило в момент первого появления Люси в этом «люксе», я не видел, так как вместе с ребятами таскал из машины штативы, ящики с геодезическими приборами и прочее оборудование во временно выделенную нам под камеру хранения полуподвальную комнату. Но что-то наверняка случилось, потому что уже через минуту по всей гостинице забегали люди, потащили на второй этаж новую мебель со склада, а кастелянши и горничные сметали с ног тех, кто оказывался на их пути, стопами новых матрацев и постельного белья.
Не знаю, приезжал ли когда-нибудь на Северную АЭС министр, но то, что его приезд не вызвал бы такого переполоха, уверен. И если бы я совершенно точно не знал, что весь этот проект с покупкой или арендой турбазы «Лапландия» — полная туфтяра, просто прикрытие, я бы поверил, что эта дорогая французская блядь (а Люси выглядела и вела себя именно как дорогая французская блядь) действительно намерена превратить «Лапландию» в международный горнолыжный курорт.
Уже на другой день все в городке знали ее и называли мадам. Ее ознакомительная прогулка по короткому центральному проспекту городка превратилась едва ли не в демонстрацию.
Проспект, как и везде в нынешней России, был забит кафе, ресторанами, магазинами и лавчонками с пышными названиями с местным колоритом: «Снежана», «Приют четырех», «Зимовка», «Лапландский чум».
Вокруг Люси, царственно запахнутой в соболью шубку„ суетились чиновники из местной администрации во главе с мэром. Представителя мурманской фирмы оттерли в сторону как фигуру третьестепенную. Изумленные местные жители сопровождали группку, держась поодаль.
Шествие продолжалось недолго, потому что в городке нечего было смотреть. В магазины Люси заходить не стала, на растрескавшуюся дверь краеведческого музея посмотрела с большим сомнением и прошла мимо. Только в конце проспекта, где посреди круглого газончика на площади был установлен памятный камень в честь тех, кто осваивал эти края, задержалась и выслушала подробные объяснения. Из них следовало, что промышленное освоение этих мест началось еще в 30-е годы и велось, как всегда в те времена, силами заключенных.
Люси подняла руку и слегка пошевелила пальцами, унизанными кольцами. Лишь Генрих сразу понял смысл этого жеста. С непривычной для него проворностью он выбрался из толпы, купил у цветочницы на углу огромный букет белых калл и вручил его Люси. Даже не взглянув на Генриха, она возложила цветы к основанию памятного камня.
В толпе зааплодировали.
— Вот сучка! — почему-то пробормотал сквозь зубы глава местной администрации, но тоже заулыбался и присоединился к аплодисментам.
На обратном пути Люси вновь остановилась возле входа в краеведческий музей.
Оттуда вышел маленький седой старичок, назвался заведующим музеем и пригласил госпожу внутрь.
— У нас есть уникальные экспонаты, просто уникальные! — заверил он.
— Какие? — спросила Люси. И хотя глава администрации делал старикану явно запрещающие знаки, тот объяснил:
— Полный набор для пыток. Ручные, ножные и совмещенные кандалы. Женские и даже детские. Щипцы для вырывания ногтей. Установки для электрошока. А карцер-отстойник! Мы перенесли его нетронутым из лагеря 3/16. Жаль только, что большинство экспонатов находятся в запасниках. У нас не хватает выставочных площадей. А этого не должно быть. Нет, не должно! Эта экспозиция должна быть открыта для всех. Заходите, мадам. Поверьте, такого вы не увидите нигде в мире!
Люси вынула из рукава шубейки руку с кольцами и вновь требовательно шевельнула пальцами. И снова лишь Генрих сразу понял ее жест. Он извлек из кармана чековую книжку и золотое стило.
— Пятьдесят, — бросила через плечо Люси. Она небрежно подписала чек и протянула его старикану. — Пятьдесят тысяч долларов. Это немного, но на первое время вам хватит. Расширьте экспозицию. Со временем мы превратим ваш музей в одну из главных достопримечательностей города.
И она двинулась своей царственной походкой дальше, даже не оглянувшись на ошалевшего старика.
— Кстати, — неожиданно обратилась она к мэру, — в городе есть детский дом?
— Да, мадам.
— Не спрашиваю, в каком он состоянии. Нет, не спрашиваю. Сто тысяч, — кивнула она Генриху. Но, подписав чек, она лишь показала его мэру и тут же вернула Генриху:
— Позаботьтесь, чтобы все было потрачено по назначению. Все до единого цента.
— Не сучка, нет, — снова пробормотал мэр. — Настоящая сука!
И тут же рассыпался в благодарностях и в самых изысканных выражениях пригласил мадам Жермен на ужин, который город намерен дать в ее честь. Люси немного подумала и милостиво кивнула в знак согласия.
Мы, конечно, про себя похихикивали, но свои роли исполняли с полной серьезностью. Боцман, Артист и Муха, одетые в приличные костюмы и длинные серые плащи, отсекали от нашей патронессы местную пьянь, довольно, нужно признаться, застенчивую. И преграждали путь лицам кавказской национальности, ошалевшим от бюста, копны белокурых волос и манер Люси Жермен и пытавшихся прорваться к ней с пудовыми букетами красных и белых роз и пригласить в ресторан немножечко покушать и немножечко потанцевать. Почему нет, да? Их не останавливало даже то, что среди сопровождающих Люси лиц были начальник местной милиции, пожилой капитан в форме, начальник местного ФСБ в штатском и еще пара скромных молодых людей явно из ФСБ. Да разве может что-нибудь остановить настоящего джигита?
Такая женщина, такая женщина, вах-вах!
Я с Доком держался в сторонке, на вторых ролях, как это и положено экспертам по оборудованию. Но лучше всего, пожалуй, свою роль исполнял Генрих. Никакой не нувориш, никакой не спортсмен — обычный опытный бухгалтер или администратор при богатой бизнес-вумен. Скромно, но без перебора, одетый, собранный, немногословный, точный и краткий в ответах на вопросы, с которыми к нему обращались начальствующие лица, быстро сообразившие, что именно этот человек держит в своих руках нити всего дела.
— Мы не готовы к детальному обсуждению. Мы даже еще не видели саму турбазу.
Верней, я видел ее раньше, но в каком состоянии находится она сейчас, не знаю.
Таким чаще всего был его ответ.
Среди публики, крутившейся вокруг Люси, я заметил еще двух крепких молодых людей, которые изображали из себя бизнесменов, приехавших сюда по каким-то торговым делам. В их распоряжении была синяя «Нива» и «Жигули» — «шестерка» цвета темный беж. Уже через, день эти тачки так намозолили мне глаза, что на очередном сеансе связи, который проходил из специально переоборудованной аппаратной местного телецентра, я прямо спросил полковника Голубкова, кто эти люди. Если это наша «наружка», то ее нужно немедленно убрать, пока на нее не обратил внимания Генрих. Функции «наружки» можем выполнять и мы сами. Если же нет, нужно срочно выяснить, кто они. В нашем деле и без них было слишком много вопросов.
Голубков не сказал мне ни да, ни нет, но уже утром «Нивы» и «шестерки» в городе не было.
Странная все-таки вещь — человеческая психология. Если бы с идеей купить или арендовать базу «Лапландия» выступил любой обычный бизнесмен, тот же Генрих хотя бы, все дело так и покатилось бы по деловым рельсам, привлекая внимание лишь тех, кто был бы к нему причастен. Но стоило появиться мадам Люси Жермен, как вокруг этого дела начался настоящий бум. Все оказались вдруг в курсе, местное телевидение выдало сюжет о пожертвованиях приезжей дамы на музей и детский дом, даже бабки на скамейках возле стандартных блочных домов горячо обсуждали намерения Люси. Почему-то они были восприняты как радостная новость для всего городишки. Потому, наверное, что раньше ничего здесь не происходило, а тут вдруг сразу такое случилось.
Как, собственно, могло повлиять на жизнь горожан, в большинстве работающих на АЭС и на обслуживающих ее предприятиях, то, что в двадцати километрах в люксовых отелях будут обитать и кататься на горных лыжах богатые иностранцы? Да никак.
Крохи налогов в городскую казну прибавятся? Так они как прибавятся, так и исчезнут совершенно бесследно, это уже все давно понимали. Но настроение у всех все равно было приподнятое.
Правда, чуть позже Люси объяснила, что ее программа гораздо шире, чем кажется на первый взгляд. Это произошло на приеме, который устроили в ее честь местные начальники. Прием проходил на базе отдыха АЭС, расположенной на берегу озера Имандра, километрах в пятнадцати от города. Здесь все было оборудовано по высшему классу. Баня с теплым бассейном и с выходом в открытое озеро. Огромный зал в стиле рюс с резными лавками, старинными самоварами и лыковыми лаптями на стенах. Ну, и с соответствующей кухней и холодильником, набитым под завязку всевозможными деликатесами.
На осторожное предложение мэра испробовать настоящую русскую северную баню Люси к полной неожиданности для всех не стала отнекиваться. Она мигом смахнула с себя все причиндалы, начиная с соболей и кончая всем остальным, и на глазах изумленной публики прошествовала в парную. Через полминуты высунулась:
— А кто, черт возьми, будет меня парить? Эй, вы что, педики? Или забыли, что такое русская баня?
Тут хозяева местной жизни и вовсе прибалдели. Первым решился мэр, за ним — главный инженер АЭС, исполняющий за отсутствием директора его обязанности. Потом рискнули и их приближенные.
Я вопросительно взглянул на Генриха. Тот лишь улыбнулся:
— Все в порядке, Серж. Люси всегда знает, что делает.
Не меньше часа красные распаренные тела снарядами вырывались из бани и с визгами и воплями плюхались в хрустально-чистые воды озера Имандры, на берегах которого еще сохранился ледяной припай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47