– Ничем это не закончится, отцы! – сонно ответил ему проснувшийся от шума Макс. – Я оставил бедной женщине лишь слабый лучик надежды. Я сказал ей по секрету, что завтра мы выходим в далекий, смертельно опасный поход, и... и, короче, давайте спать, мужики!
Грачев и сам жутко устал, поэтому признал замечание Макса разумным. Однако проспал он не более часа – мысли не давали ему покоя даже во сне. Уединение на балконе тоже не принесло никаких результатов. Грачев не знал, что ему делать. Он был убежден, что они попросту теряют здесь время. Никаких серьезных аргументов в пользу того, что группа Хамлясова попала в чрезвычайную ситуацию, он не видел. Разгоряченное воображение Кузовкова не в счет. Но даже если с экспедицией что-то и случилось, то в первую очередь этим должны заниматься местные власти, милиция, охотники, лесники, население, в конце концов. Нужны совместные усилия. Пусть поднимут в воздух пожарный вертолет. А их появление здесь не более чем экспромт. Ни Грачев, ни его товарищи не знают здешних мест, и их слишком мало на такой обширный лесной массив. Разумеется, высокое начальство имеет право на некоторые капризы, но разумные люди ориентируются в первую очередь на логику.
Эти выводы Грачев решил довести до сведения Косицина немедленно. Будить того ночным звонком он, конечно, не собирался, но, едва рассвело, отправился на переговорный пункт. Он знал, что Косицин поднимается рано, в шесть утра, и этой своей привычке, выработанной еще в армии, никогда не изменяет.
Соединили его с Желтогорском быстро. Косицин действительно был уже на ногах, но настроение у него было пасмурное.
– Ты, Валентин, не обращай внимания, – сказал он, поздоровавшись. – Вчера на банкете слегка перебрали, сам понимаешь. А у меня печень... Ну что там у вас?
Грачев изложил Косицину все известные факты и откровенно выразил сомнение в целесообразности направления их группы в Боровск. Он высказал Косицину все аргументы, которые подготовил ночью на балконе. Тот не стал спорить.
– Так-то оно так, Валентин, – вздыхая, сказал Косицин. – Только, видишь, какое дело... Вчера уже после банкета включаю новости... московские... А там диктор про нашу Черную Топь говорит. Ну, чепуху всякую говорит – про загадочные явления, про летающие тарелки, про шаровые молнии. Только что про зеленых человечков не упомянул. А потом прямым текстом – теперь, мол, в этом загадочном месте бесследно пропала группа ученых. Но желтогорские спасатели самоотверженно их ищут. Вы то есть, понимаешь?
– Можно в суд подать, – сказал Грачев. – Слупить с них за дезинформацию...
– Ты мне пошути еще! – болезненным тоном воскликнул Косицин. – Замминистра тоже эту передачу смотрел, оказывается. Сразу и позвонил. Так держать, говорит! Знаешь, удивительный мужик – пьет за двоих, и ни в одном глазу!
– У нас Мачколян тоже будь здоров может выпить, – хмуро сказал Грачев. – Так я не понял – нам возвращаться?
– Да ты что?! – испугался Косицин. – Сейчас в управление приду – замминистра первым делом будет о ваших успехах спрашивать.
– О каких успехах? – опешил Грачев. – Мы даже не знаем, пропал этот Хамлясов или просто деньги экономит. Илларионыч, не наше это дело!
– Это дело под контролем у самого министра, – значительно сказал Косицин. – А ты говоришь – не наше.
– Значит, ты настаиваешь, чтобы мы продолжали этот фарс? – негодующе спросил Грачев.
– Однозначно, – отрезал Косицин. – И никакой это не фарс. Известные люди. Резонанс в средствах массовой информации. Вся Москва волнуется. Ты мне хотя бы какую-то весточку от них добудь – и побыстрее.
– Да я ни черта тут не знаю! – взорвался Грачев. – Ты бы хоть с местной администрацией связался – для взаимодействия. Нам техника нужна, вертолет... Люди, хорошо знающие местность.
– Ну тут ты прав, конечно, – согласился Косицин. – С Боровском я свяжусь, поговорю с кем нужно. Вы где остановились?
Грачев объяснил.
– Ну ясно. Не волнуйся, местная власть вам поможет. Об этом я позабочусь. Вчера, сам понимаешь, не до этого было. Но вы и сами там поактивнее, ладно? В общем, ты извини, мне тут нужно приготовиться, в порядок себя привести. Давай свяжемся часиков в одиннадцать-двенадцать, ладно? Я на месте должен быть. А если что срочное наклюнется, заму передам. У тебя еще что-нибудь есть? – нетерпеливо закончил он.
– Комаров тут пропасть, – мрачно сказал Грачев.
– Экология, значит, хорошая, – неуверенно отозвался Косицин. – Ну, пока! Успехов вам.
– Успехов! – желчно повторил Грачев, вешая гудящую трубку. – Ничего себе!
Он вышел с переговорного пункта и на противоположной стороне площади сразу же увидел журналиста Гессера. В аккуратном костюмчике, при галстуке, в затененных очках, великолепно выбритый и свежий, он бодрым шагом направлялся туда, откуда только что вышел Грачев.
«Идет диктовать материал в свою газету, – догадался Грачев. – Двести строк на первую полосу. Профессор в руках зеленых человечков! Загадка Черной Топи! Вот кому на руку вся эта кутерьма».
Он пошел навстречу журналисту, а поравнявшись, поздоровался. Гессер недоуменно вскинул голову, но тут же расплылся в вежливой улыбке.
– Простите, не узнал сразу, – сказал он, протягивая холеную, но неожиданно крепкую руку. – Виделись-то всего один раз, да и то при электрическом свете. А я вот на почту – нужно давать свежий материал в газету. Как говорится, куй железо, пока горячо. Вас это, наверное, коробит, как и многих других? Но уж такая у нас профессия, куда деваться?
– Нет, мне, собственно, все равно, – сказал Грачев. – Просто интересно, в каком духе будет репортаж. Чернуха, наверное? Кровавая тайна Черной Топи?
Гессер улыбнулся.
– Ну, на самом деле не так трагично, но в принципе вы угадали, – сказал он. – У журналистики свои законы.
– А вы действительно верите в то, что пишете? – спросил Грачев. – Например, в случае с Хамлясовым. Какие у вас доказательства, что с ним случилось что-то ужасное?
– Но я же не отчет для географического общества пишу, – возразил Гессер. – В моем жанре допускается полет фантазии. Читатели это любят.
– Но опять же вы не про Гарри Поттера пишете, – недовольно сказал Грачев. – У этих людей родственники есть, друзья... Из-за тех слухов, которые ваша братия подогревает, и нас вот сюда прислали, а, по-моему, зря.
– Сочувствую, – сказал Гессер. – Но помочь ничем не могу. Каждый выживает как может. У вас приказ, и у меня приказ. Я имею в виду редакционное задание. Такие вещи не обсуждаются. К тому же, говорят, в здешних лесах и в самом деле немало любопытного. Мне кажется, мы бы могли с вами скооперироваться. Представляете, материал в столичной газете – отважные спасатели в поисках пропавшей экспедиции! С цветными фотографиями. Прославитесь на всю страну.
– Мы скромные, – сказал Грачев и недоверчиво поинтересовался. – А вы собираетесь отправиться в Черную Топь? Сами-то не боитесь зеленых человечков?
– Так, самую малость, – засмеялся Гессер. – Но я же не в одиночку. Супруги Кузовковы, еще кого-нибудь подыщем.
– А с Кузовковыми вы давно знакомы?
– Столько же, сколько и вы, – ответил Гессер. – Их адрес мне дал Хамлясов. Однако мне нужно бежать, извините. Мы еще встретимся?
– Возможно. Я намерен еще раз поговорить с Кузовковыми. Вы ведь, кажется, у них обосновались?
– Да, так мне удобнее. Станислав Сергеевич, конечно, немного экзальтированный тип, но жена у него прелесть. Говорю это без всякой задней мысли, не подумайте чего-нибудь эдакого...
– У меня и без того есть над чем подумать, – ответил Грачев.
Он решил навестить Кузовковых немедленно – хотел выяснить, что им известно о маршруте Хамлясова. Затем он предполагал заглянуть в администрацию Боровска. Важно было знать, как относится к происходящему здешняя власть и можно ли рассчитывать на помощь официальных лиц. И еще Грачеву хотелось встретиться с семьей охотника Тарасова, потому что, следуя логике, он тоже числился в пропавших и было бы невредно узнать, что думают по этому поводу его родственники. Кстати, могло оказаться, что они осведомлены о предполагаемом маршруте экспедиции лучше, чем даже Кузовков.
В гостиницу Грачев возвращаться не стал. Если Макс узнает, куда он собрался, то непременно увяжется следом – этот еще раньше Гессера понял, что жена у Кузовкова прелесть. Когда Макс увлекался какой-нибудь женщиной, это всегда было очень серьезно, как для него самого, так и для окружающих. Женился Макс легко и так же легко вскоре обнаруживал, что смертельно ошибся в выборе спутницы жизни. Как чувствовала себя при этом избранница, можно было только догадываться. Поэтому Грачев считал, что единственно верным было гасить искру страсти в самом зародыше.
Кузовковы встретили его с энтузиазмом. Правда, весь энтузиазм исходил практически от одного Станислава Сергеевича. Его супруга была приветлива, улыбчива, но зато огорошила Грачева вопросом: «А где же ваш симпатичный товарищ, который вчера так рано ушел?» При этом в голосе ее Грачев уловил такие непростые нотки, что у него сразу же испортилось настроение. Исключительно в профилактических целях, стараясь говорить безразличным обыденным тоном, он ответил:
– А, Макс! Да он побежал на почту – у него сегодня последний срок уплаты алиментов. Платит троим, так что не всегда успевает вовремя.
Такой ответ немало озадачил Елену Тимофеевну, и в глазах ее появилось жалобное выражение, как у ребенка, не получившего на день рождения игрушку, о которой давно мечтал. Ее супруг благополучно пропустил весь диалог мимо ушей и, едва ли не схватив Грачева за грудки, принялся уговаривать немедленно отправиться на поиски пропавшей экспедиции. Он уверял, что готов выступить хоть сейчас, тряс картами и демонстрировал гостю превосходные болотные сапоги. Грачеву показалось, что от него уже пахнет мазью против комаров. Елена Тимофеевна смотрела на ужимки мужа с рассеянной улыбкой.
«У тебя, брат, семейная жизнь пропадает, – подумал Грачев, – а ты о пришельцах думаешь. И оглянуться не успеешь, как уведет у тебя жену какой-нибудь ухарь вроде нашего Макса».
– Знаете, Станислав Сергеевич, – вздохнув, сказал он. – С поисками мы пока повременим, ладно? Кое-что уточнить нужно. Вот вы, например, точный маршрут Хамлясова знаете?.. Ага, значит, сомневаетесь? Я так и предполагал. А ваша Черная Топь на карте немалую площадь занимает, верно? Сами говорили, что далеко не всю ее облазили. К тому же болота там, прочие неприятности... А у меня всего трое, не считая собаки. Здесь важна точная информация, и поисковые мероприятия должны быть масштабные. Что же, мы самодеятельностью будем заниматься?
– Так ведь время уходит! Золотое время! – с трагическим надрывом провозгласил Кузовков.
– Спокойнее! – остановил его Грачев. – Откровенно говоря, никаких данных за чрезвычайную ситуацию у нас не имеется. Все это пока только предположения. Поэтому давайте для начала сделаем вот что – сводите меня к родственникам Тарасова, который проводником ушел. Возможно, они что-то знают.
Такое предложение Кузовкова озадачило. Он уже видел себя шагающим по таинственному лесу. Но Грачев настаивал, и Кузовкову ничего не оставалось, как согласиться.
Охотник Тарасов жил на окраине Боровска в невзрачном, но добротном деревянном доме, обнесенном крепким забором. На стук Грачева в калитку откликнулся собачий бас – простуженный и злобный. Чуть погодя к нему присоединился второй, звонкий, исполненный еще большей ярости.
– Странно, – пробормотал Кузовков, пытаясь заглянуть в щель между досок. – Вроде у него две собаки было.
– Две и лают, – заметил Грачев.
– Это и странно. Вот эту, звонкую, он с собой взял – в лес. А теперь она здесь. Выходит, сбежала? Я читал, в поисках родного дома собаки способны преодолевать огромные расстояния...
– С чего бы ей сбегать, интересно? – задумчиво проговорил Грачев. – А вы уверены, что это та самая собака?
– Видите ли, Тарасова я немного знаю, – объяснил Кузовков. – Несмотря на все свои отрицательные стороны, этот человек – настоящий знаток леса. Мне приходилось вместе с ним охотиться. Иногда я к нему заглядывал домой. И собак его я знаю превосходно. Вот эта, с грубым голосом, – Карай, помесь ирландского волкодава и русской дворняги. А другая – Амур, чистокровный ирландский сеттер. Я не мог перепутать. Я лично провожал их, когда они все уезжали.
– На чем уезжали?
– У Тарасова есть «УАЗ», старенький, но чрезвычайно выносливый. Представляете, они все поместились в него! Правда, пришлось выкинуть к черту все сиденья, а на крышу приладить багажник, но в результате обошлись одним рейсом. К счастью, до Сосновки, где они решили высадиться, недалеко – километров пять, и ГАИ у нас тут не слишком свирепое.
– Значит, они доехали до Сосновки на машине? – спросил Грачев.
– Ну да, не тащить же на себе все снаряжение лишние пять километров! Обычно мы туда на автобусе ездим, но он ходит всего лишь два раза в сутки, очень неудобно...
– Доехали до Сосновки... – повторил Грачев. – Значит, машину оставили там? У кого?
– У Тарасова кругом знакомые, – ответил Кузовков. – Так что с машиной, я думаю, никаких проблем не было... Однако странно и то, что нам не открывают. Жена у Тарасова, Клавдия, всегда дома... И дети тоже. Каникулы сейчас.
Он снова забарабанил в калитку. Собаки ответили ему хоровым негодующим лаем. Потом в глубине двора хлопнула дверь, неприятный женский голос прикрикнул на собак, послышались приближающиеся шаги, и калитка наконец приоткрылась. Грачев увидел угрюмое лицо не старой еще, но уже как бы состарившейся женщины. Глаза ее недоверчиво и с тревогой всматривались в чужие лица. Пускать посторонних во двор она явно не собиралась и с Кузовковым вела себя так, будто видела его впервые в жизни.
– Вам кого? – неприветливо спросила она.
– Клавдия Ивановна, здравствуйте! – скороговоркой произнес Кузовков. – Вы меня не узнаете? Я у вас был совсем недавно, с Павлом Ивановичем договаривался...
– Ничего не знаю, – убежденно сказала женщина.
Кузовков растерялся. Такого поворота он не ожидал и теперь растерялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36