Грэхем поставил «ауди-кватро» у колючей проволоки. «Голконда» была пришвартована в двадцати ярдах отсюда. Она выглядела пустой, но он знал, что на борту находится, как минимум, двое вооруженных охранников, а может, и больше. Поначалу он думал прилепить мину к корпусу корабля под ватерлинией, но Сиобан убедила его, что там мину обязательно найдут, потому что «Голконда» никогда не отправляется в плавание, пока кто-то из команды тщательно не проверит весь корпус. Тогда у него возникла другая идея — подняться на борт и закрепить мину где-нибудь на палубе.
Он выбрался из машины и снял солнцезащитные очки. На нем была ярко-желтая рубашка с короткими рукавами, шорты бермуды, сандалии и белая кепка, надвинутая на лоб; шею, чтобы спрятать шрамы, он повязал цветастым платком.
Грэхем придумал себе образ некоего Дьюейна Хитчинса, еще когда работал в группе «Дельта»: громовой голос, властные манеры, одним словом — техасец, у которого куча денег, мало друзей, характер офицера, прошедшего Вьетнам. Этим образом Грэхем пользовался, когда назревала сложная ситуация. Сейчас была, именно такая ситуация: предстояло проникнуть на частную яхту.
Дьюейну обычно все сходило с рук — люди с облегчением вздыхали, когда видели его спину.
Ворота были закрыты на замок. Грэхем достал из кармана пилку для ногтей и быстро его открыл. Когда он подошел к сходням, на палубе все еще никого не было. Оглядевшись, он поднялся на борт и подошел к раздвижным дверям, которые вели в салон. Они были незаперты. Грэхем открыл их, но когда шагнул на порог, перекрыл невидимый инфракрасный луч, и раздался пронзительный звонок. Он еще оглядывался вокруг в поисках подходящего места для мины, когда появился охранник, вооруженный автоматом «Стар-84». Грэхем мгновенно вошел в образ Дьюейна Хитчинса. Он нервно улыбнулся, но даже не подумал поднять руки вверх: это могло послужить охраннику сигналом, чтобы спустить курок. Подошел второй охранник, вооруженный таким же автоматом.
— Не можете отключить этот сумасшедший звон, что ли? — с медлительностью техасца спросил Грэхем.
Охранники промолчали. Появился высокий белокурый мужчина, он кивнул одному из охранников, и тот побежал выключать звонок.
— Это уже лучше, черт возьми, — сказал Грэхем, когда звонок смолк. — Вы, ребята, сирену какую-то поставили, не иначе. Ты здесь капитан?
— Я капитан Хорст Диетл, — сказал капитан с характерным немецким акцентом. — А ты кто такой?
— Дьюейн Хитчинс к вашим услугам.
Грэхем показал на автомат, нацеленный ему в живот:
— Эта штука меня немного нервирует. Диетл приказал охраннику опустить автомат.
— Что тебе здесь надо?
Грэхем уселся на ближайший кнехт с озабоченным видом:
— У меня есть чертовски привлекательное предложение для вашей посудины.
— Предложение?
— Ага, в отеле прошел слушок, что она продается. Я заплачу больше, чем вам предложили.
— Яхта не продается! — возмутился Диетл.
— Какого черта? Издеваетесь, да?
— Яхта Принадлежит Мартину Шредеру, и она не продается.
— Позвони Мартину, пусть он скажет цену, а я пропущу стаканчик бурбона в баре, пока вы будете разговаривать.
— Мистер Шредер не продает «Голконду»! — взорвался Диетл, его лицо покраснело от гнева. — А теперь либо убирайся отсюда, либо я тебя арестую за незаконное вторжение на частную яхту.
— Ладно, ладно. Ухожу.
Грэхем незаметно вытащил мину из мягкого кожаного мешочка и, прежде чем подняться, прилепил ее под шляпку кнехта, на котором сидел.
— Скажи Марти, что я заходил, слышишь? Он найдет меня в отеле «Палас», если что надумает.
Диетл свирепо посмотрел в спину Грэхема и повернулся к охранникам, ругая их на чем свет стоит за то, что оставили ворота открытыми. Они пытались доказать, что ворота были закрыты, но тот их и слушать не хотел и приказал немедленно запереть ворота за Грэхемом.
Отъехав подальше от «Голконды», Грэхем бросил кепку на сиденье машины, включил приемник, нашел музыку и всю дорогу к гостинице напевал себе под нос.
Группа туристов проходила регистрацию в гостинице. Грэхем взял ключ и пошел к лифту, пробираясь между чемоданами. Он нажал кнопку и отступил назад. Неожиданно кто-то сдвинул ему кепку на затылок.
— Нравится Рио, Дьюейн?
Грэхем оглянулся и при виде Колчинского расплылся в улыбке.
— Сергей? Когда ты приехал?
— Часа два назад, — ответил Колчинский. — Я остановился в гостинице «Каесар-парк».
Они вошли в лифт, и Грэхем нажал на кнопку седьмого этажа.
— Ну и чем ты занимался, приняв свой любимый образ?
Грэхем коротко рассказал, что произошло на борту «Голконды».
Колчинский усмехнулся:
— Ты просто прирожденный техасец!
— Не пойму, это комплимент или оскорбление? — сказал Грэхем, останавливаясь перед своим номером и вставляя ключ в замок. — Сабрины пока нет. Она появится ближе к вечеру.
— А где она?
— Через минуту все объясню. Сперва избавлюсь от этой ужасной одежды.
— А К. В. здесь?
Грэхем открыл дверь.
— Должен быть здесь.
Колчинский осмотрел номер:
— Неплохо. Очень неплохо.
— А как же иначе, ведь номер для молодоженов! — проворчал Грэхем.
Колчинский усмехнулся и сел.
— Позвоню К.В., встретимся где-нибудь у бассейна. День слишком хороший, чтобы сидеть в четырех стенах.
— Сабрина записала его номер. Он где-то у телефона, — донесся из спальни голос Грэхема.
Колчинский нашел телефон Витлока и позвонил ему. Но тот не ответил. Тогда он позвонил на коммутатор и попросил найти его.
Витлок позвонил из бассейна. Колчинский сказал, что через несколько минут они к нему спустятся. Грэхем переоделся в синие шорты и белую футболку, и они на лифте спустились в фойе.
Витлок помахал им. Он был в плавках, на шее висело полотенце. Они направились к тенту и сели под ним. Подошел официант, и они сделали заказ.
— У тебя безмерно счастливый вид, — сказал Колчинский, вытирая шею платком.
— Стараюсь изо всех сил, — улыбаясь, ответил Витлок.
Официант принес заказ, и Грэхем подписал чек.
Колчинский, пренебрегая стаканом, стал пить пиво прямо из бутылки. Вытер пену с губ и спросил:
— Кто-нибудь собирается меня ввести в курс последних событий?
Они стали по очереди рассказывать об утренних происшествиях.
— Значит, ты еще не изучил план дома? — спросил у Грэхема Колчинский.
— Нет.
— Я прихватил все с собой, — сказал Витлок, показывая на карты Силвы, лежавшие перед ним на столе. Они были свернуты в рулон и перевязаны ленточкой. — Нарисовано не слишком хорошо, но очень подробно.
Грэхем снял ленточку и сел поудобнее, собираясь углубиться в изучение схем.
— Что за яхту ты нанял? — спросил Колчинский Витлоха.
— Яхта довольно старая, но двигатель в прекрасном состоянии. Это первое, что я проверил. — Витлок отпил пива. — Были какие-нибудь проблемы с оборудованием, которое я заказал прошлой ночью?
— Абсолютно никаких. К тому времени как я приехал в аэропорт Кеннеди, все уже было погружено в самолет. Они в аэропорту, в двух ящиках, на яхту их можно доставить, не вызывая подозрений.
— Какие новости от второй ударной? — спросил Грэхем.
— Они попытаются захватить тюрьму сегодня в полночь по местному времени. — Колчинский взглянул на часы. — Это около шести часов вечера.
— И какие шансы на успех? — спросил Витлок.
— Хорошие. Им предоставлена свобода действий в отличие от вас, когда вы вытаскивали Мастерсона из Марокко. С Марокко у ЮНАКО есть соглашение о сотрудничестве. Ливия же, напротив, отказывается сотрудничать с нами.
— Какие-нибудь шаги предпринимаются в этом направлении? — Грэхем оторвался от схем.
— Ребята применят оружие, если не будет другого выхода. Но это не значит, что они могут изменить план «Рембо».
Витлок оттолкнул от себя пустой стакан и поднялся:
— Сергей, уже три часа. Нам еще сегодня многое надо сделать.
Колчинский кивнул и легонько похлопал Грэхема по плечу:
— Удачи тебе, Михаил.
— Ага, — пробормотал Грэхем машинально.
— Счастливо повеселиться, Майк, — сказал Витлок с чуть заметной улыбкой, зная, как ненавистны Грэхему всякие вечеринки.
— Ага, — повторил Грэхем, не отрываясь от своих схем.
Витлок и Колчинский весело переглянулись и пошли в фойе. Грэхем изучал карты еще пятнадцать минут, пока не убедился, что все запомнил, затем позвал официанта и заказал еще бутылку «Перрье».
Глава 10
— Ты скоро? — прокричал Грэхем, стоя под дверью ванной.
— Через пять минут, — откликнулась Сабрина.
Грэхем в отчаянии покачал головой — Сабрина уже целый час сидела в ванной.
— А ты готов? — спросила она.
— Давно, — ответил он, заваливаясь на кровать и подкладывая руки под голову.
— Ты надел рубашку, которую я тебе купила?
— Да, — сказал он, поморщившись.
Голубую рубашку в красную и желтую полоску впору бы носить Дьюейну. Он также повязал цветастый платок, который свободно болтался у него на шее, надел джинсы, легкие туфли, а также белую кепку с длинным козырьком, на котором красовалась надпись. Это был подарок Сиобан, и он чувствовал, что кепка вполне отвечает духу Карнавала.
— Сиобан оказалась довольно милой при более тесном знакомстве, — неожиданно сказала Сабрина. — Вчера мы видели только фасад.
— Да? — пробормотал Грэхем.
— У нее было трудное детство. Ее мать была алкоголичкой, и ее воспитывал, как мог, отец. Когда он умер, она убежала из дома и пристала к шайке карманников, промышляющих в фавелах. Шайку разогнали, а ее отправили домой, где она узнала, что ее мать снова вышла замуж. Отчим тоже был алкоголиком. Он бил ее, и она вновь вынуждена была бежать. Именно тогда она попала в салон модной одежды. В двадцать лет вышла замуж за фотографа. Он был свободный художник и работал в Париже. Так она нашла там работу.
— Они еще поддерживают отношения?
— Не думаю. Ей не хотелось об этом говорить, и Я не стала настаивать.
Грэхем оглянулся на нее, когда она вышла из ванной. На Сабрине было обтягивающее белое кружевное трико, бикини с россыпью серебряных блесток и накидка из серебристо-золотой ткани, свободно закрепленная под горлом.
— Ну как?
— Тебя арестовали бы, если бы ты прошлась в таком виде по Пятой авеню.
Она усмехнулась:
— Буду считать это комплиментом. Хотя, если сравнивать с нарядом Сиобан, мой туалет выглядит весьма старомодным. Похоже, что женщины на этом приеме будут соревноваться друг с другом в экстравагантности. Наибольший успех будут иметь эротический и экзотический стиль.
— На мой взгляд, у тебя довольно смелый наряд. — Он пожал плечами. — Хотя, возможно, я вел слишком затворническую жизнь.
— Это точно, Майк, — сказала она с улыбкой.
— Керри никогда не позволила бы себе надеть что-либо подобное. Но она всегда была немного застенчива.
Впервые Сабрина слышала, чтобы Грэхем таким образом отозвался о своей жене, обычно он говорил о ней так, будто она была причислена к лику святых. Может, боль утраты постепенно стихала?
— Мы, как и все супруги по-разному смотрели на мир, — добавил он, как бы отвечая на ее мысли. — Она, можно сказать, была воспитана в лучших традициях сенатора Республиканской партии.
— Ее отец был сенатором?
— Сенатор от штата Делавэр Говард Д. Уолш.
— Ястреб Уолш?
— Да, так его прозвали за агрессивный тон статей, касающихся внешней политики в Центральной Америке.
— Он был настоящим бедствием для демократов. Помню, моему отцу он не нравился.
— Мне тоже, но я старался ради Керри поддерживать добрые отношения.
— Она была... настроена так же радикально, как и он? — нерешительно спросила Сабрина, ожидая, что он уйдет от этого разговора, как уже бывало не раз, когда она проявляла слишком настойчивый интерес к его прошлому.
— Думаешь, я женился бы на ней, если бы она разделяла взгляды отца?
— Ты навещаешь ее родителей?
— Ее мать умерла перед нашей свадьбой. Ястреба я видел на следующий день после похищения Керри и Мики. — Грэхем, сжав кулаки, сердито заходил по комнате. — Тогда-то я и узнал всю глубину его лицемерия. В ходе предвыборной компании он обещал, что окажет давление на администрацию Рейгана, чтобы она ужесточила борьбу с терроризмом. А знаешь, что он сказал мне, когда я вернулся из Ливии? «Я пошел бы на любую сделку с террористами, лишь бы вернуть дочь и внука целыми и невредимыми, и мне плевать, сколько американцев заплатят за это своей жизнью». Это его точные слова. Я их буду помнить до конца своих дней. Двуличный монстр!
Он в ярости ударил кулаком по стене и повернулся к ней:
— Думаешь, я легко принял решение пожертвовать собственной семьей? Но я знал, если отступить, террористы продолжат творить преступления во многих наших городах, сея смерть и разрушения. Я поступил так, как считал правильным. Я не такой, как он. Не такой.
Он вышел на балкон, сделал глубокий вдох и вернулся в спальню.
— Извини, что я раскипятился. Одно упоминание о Ястребе Уолше выводит меня из себя.
— Все ясно, — мягко сказала она. — Если кто и должен извиняться, так это я. Нечего было соваться в чужие дела.
— Забудь об этом, — примирительно сказал он.
Зазвонил телефон. Из регистратуры сообщили, что за ними приехала машина.
— Ты по-прежнему думаешь, что меня арестуют? — спросила она, когда они вышли из номера.
— Пристанут, во всяком случае.
Когда они вышли из лифта, все уставились на них и провожали взглядами, пока они шли через фойе к регистратуре, где их поджидал человек средних лет.
— Вы от мистера Шредера? — спросил Грэхем, сдав ключ.
— Да, сэр. Меня зовут Фелипе, сегодня я ваш личный водитель. Пойдемте.
Они вышли из парадного подъезда гостиницы и оказались перед сверкающим «роллс-ройсом-корниш» цвета шампанского.
— Очень мило, — сказал Грэхем, проводя рукой по крыше машины.
— У мистера Шредера целый парк таких.
— Целый парк? — удивился Грэхем. — Сколько же?
— Пятнадцать. И у каждой свой водитель.
Фелипе открыл заднюю дверцу, захлопнул, когда они сели, и взялся за руль.
— В вашем распоряжении телевизор, телефон, бар, а также четыре музыкальных радиостанции — все перед вами. Выбирайте, пожалуйста, по своему желанию, а если я вам понадоблюсь, здесь есть микрофон — кнопка справа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34