Похоже, и бабы тоже. Напротив, все — уж за себя-то и за Надьку Юрка мог ручаться! — ничуточки не жалели о происшедшем. Глазенки у обеих партнерш сладко маслились, а Таран, поглядывая то на одну, то на другую, ощущал к обеим некую благоговейную нежность.Впрочем, он тут же принялся исполнять команды, полученные от законной супруги. То есть пошел в душ, окатился, умылся, побрился — хотя там и брить-то было еще нечего! — попрыскал морду одеколоном и, одевшись, явился в кухню таким, что любо-дорого смотреть. Не мальчик, а подарок девочкам!— А куда это мы гулять собираемся? — спросил Юрка, прихлебывая кофе.— Далеко! — загадочно улыбнулась Надька и стрельнула глазками на Полину. — Очень-очень!— В Стожки, что ли? — удивился Таран, но Надька мотнула головой.— Не-ет, чуточку подальше.— А куда конкретно?— А вот это сюрпри-из… — Полина с Надькой быстро переглянулись и хихикнули.Таран поглядел на этих «каштанок» и тоже хмыкнул. Ему стало глубоко по фигу, куда ехать, — лишь бы в компании с этими приятными бесстыдницами. Пусть даже он с одной из них расписан, а другая — посторонняя.Допив кофе и дружно прибрав со стола, троица стала собираться на выход. Наверное, будь Юрка в нормальном состоянии, он бы удивился, что для простого выезда за город Надька напихала чего-то аж в две спортивные сумки, а Полина прихватила свою, хоть и не очень тяжелую, но приличного объема. Тарану, конечно, вручили самую увесистую, девки расхватали что полегче, и веселая компания затопотала по лестнице с третьего этажа.Бабки у подъезда, которые уже выползли на утреннее солнышко — потом, в жару, они покидали это местечко и прятались по домам, возвращаясь только ближе к вечеру, в тенек, — проводили Тарана и его спутниц несколько недоуменными взглядами. Темы для пересудов им теперь, несомненно, хватит до вечера.Но ни Юрка, ни Надька, которых эти бабки знали, ни тем более Полина, которую старухи вчера могли и не разглядеть, насчет этого волноваться не стали, а, скоренько бросив: «С добрым утром!» — проскочили мимо.На улице, почти точно напротив того места, где вчера вязали бандитов, стояла симпатичная и довольно новая «Ауди». Таран был готов поклясться, что лично он никогда эту тачку здесь не видел. И шофера, плечистого молодца в кремовой рубашке с короткими рукавами, знать не знал. Но этот парень, увидев Тарана, Надьку и Полину, вылез из кабины и, приветливо улыбаясь им, причем не просто как старым знакомым, а как неким уважаемым и солидным людям, произнес:— Позвольте вам помочь! — и открыл багажник. Таран удивлялся и сомневался, как ни странно, не больше секунды. Он спокойно отдал сумку шоферу, и тот с явным почтением погрузил ее в багажник. Затем туда же отправились и остальные сумки, а затем гостеприимный «шеф» открыл заднюю дверцу «Ауди» и галантно произнес:— Прошу!Первой влезла Надька, за ней Юрка, а потом Полина. Шофер проворно захлопнул дверцу, обежал машину, сел за руль и, ровным счетом ничего не спрашивая, тронул «Ауди» с места. И музон включил, заряженный «Дюной»:Ни в Париж, ни в Катманду Я билет не украду, Но могу украсть билет, Чтоб попасть в Караганду!Хотя Таран вообще-то никогда не встречал таких вежливых «извозчиков», которые к тому же на «Ауди» подрабатывали — у них в городе таким бизнесом занимались в основном владельцы «Жигулей» и «Москвичей», в крайнем случае старых «Волг», но никак не иномарок, — он ничему не удивился. И даже тому, что водитель куда-то попилил, хотя никто из пассажиров не объяснил ему, куда ехать. Юрка даже не подумал об этом вовсе, как и о том, откуда, собственно, взялась эта машина. Больше того, ему было абсолютно по фигу, куда они сейчас едут: в Стожки, Париж, Катманду или Караганду. Важно, что он куда-то ехал в обществе двух таких очаровательных созданий, как Надька и Полина.По сторонам мелькали знакомые с детства улицы родного города, залитые утренним солнцем, солнце еще не пекло как проклятое, ветерок приятно обдувал лицо — настроение было прекрасное. И никаких страхов, опасений, сомнений, ревности, наконец, которыми вчера терзался Юрка, не было вовсе.Не удивился Таран и тогда, когда «Ауди» выехала за городскую черту и покатила по шоссе в направлении аэропорта. Ну и чего тут странного? Сейчас сядут в самолет и полетят куда-нибудь… Юрка даже не задумался ни на секунду, есть ли у них троих деньги на весьма недешевые авиабилеты. Хотя бы до Москвы.И тут Юрка неожиданно задремал. Вроде бы только что был совсем бодрый, выспавшийся, ни грамма усталости не чувствовал — и как-то одномоментно вырубился. На какое время — хрен его знает, но, очевидно, не на такое уж малое, потому что, когда он открыл глаза, то увидел, что сидит уже не на заднем сиденье «Ауди», а в комфортабельном самолетном кресле.До сих пор Таран летал только на «вертушках», стареньком «Ан-26», который по какому-то полуофициальному соглашению был закреплен за МАМОНТом, да еще на совсем задрипанном «Ан-2», с которого его два дня назад десантировали в горы. Самым комфортабельным аппаратом, на котором ему довелось прокатиться, был бело-голубой «Ми-8», принадлежавший господину Антону, который был похищен «мамонтами» вместе с хозяином весной прошлого года. Там были почти такие же удобные кресла с чехлами. На этом же вертолете, помнится, вывозили Аню Петерсон и спящую Полину, которых «мамонты» прихватили после налета на «раболаторию».А на обычных пассажирских самолетах Юрке никогда летать не доводилось. Тем не менее он почти сразу же догадался, что летит не на тощем «Ту-134» или малютке «Як-40», которые летали из областного аэропорта в Москву, Питер и прочие российские города. Нет, это было что-то иное, солидное, широкофюзеляжное и… импортное.Самое смешное или, может быть, удивительное состояло в том, что Таран, сообразив, что уже летит на самолете, даже не задумался над тем, как его сюда затащили. И как его, сонного, не забрала милиция, приняв по меньшей мере за пьяного. Наконец, как он прошел контроль багажа. Не говоря уже о том, как ему билет покупали и так далее. Юрка, в общем-то, знал, что их областной аэропорт никаких международных линий не обслуживает — кроме Украины и Белоруссии, кажется. Да и вообще такие аэробусы из их аэропорта никуда не летают. Их там просто посадить негде.Слева от Юрки, так же, как и в машине, восседала Надька. Она, судя по всему, спала, а овальный иллюминатор был задвинут пластиковой шторкой. Справа тоже подремывала Полина. Где-то впереди за спинками кресел Таран услышал негромкую, вполголоса, но явно нерусскую речь.Через несколько минут Таран увидел стюардессу, которая катила по проходу между креслами столик со всякими напитками-закусками, и сразу догадался, что находится на иностранном борту. Нет, не потому, что на стюардессе была какая-то необычная форма сине-бело-зеленой расцветки. Теперь, когда в России много разных авиакомпаний, вовсе не обязательно, чтобы российская стюардесса рассекала в синей аэрофлотовской униформе. Просто чернокожих стюардесс в российских авиакомпаниях пока не видно. А эта стюардесса была именно негритянкой, хотя и не совсем черненькой, но так, цвета темного шоколада, уж точно.По идее, Юрка должен был задуматься над тем, что он, оказывается, каким-то образом сумел проспать не только посадку на самолет в аэропорту родного облцентра, но и пересадку на какой-то международный рейс, к тому же обслуживаемый иностранной компанией. А это, между прочим, не то же самое, что железнодорожный билет перекомпостировать. Загранпаспорта у Юрки не было вовсе и у Надьки тоже — это однозначно. Насчет Полины Таран точно не знал, но мог бы догадаться, что если она сбежала из своего «спецучреждения», то легально получить этот паспорт нигде не могла, тем более за такой короткий срок. А ведь еще какие-то визы нужны и прочее. Таможенную декларацию Юрка не заполнял — это точно. Контроль не проходил. Как же его выпустили? Наверное, и над тем, и над другим, и над третьим надо было задуматься. По крайней мере, удивиться этому. Но Юрка больше удивился тому, что в роли стюардессы выступает чернокожая девица.Еще через некоторое время Таран окончательно, убедился, что эта кучерявая — не плод советско-африканского сотрудничества 70-х годов, а натуральная, родная, так сказать. Негритянка подкатила свой столик к тому ряду кресел, где сидел Юрка с девицами, и, оскалив очень белые и ровные зубки, что-то спросила на иностранном языке. Таран уловил только слово «сеньор» или «синьор», но поначалу не усек, по-испански к нему обращаются, по-португальски или по-итальянски. Затем стюардесса, судя по всему, повторила тот же вопрос по-английски. Во всяком случае, на сей раз обозвала Юрку «мистером». Таран, конечно, догадывался, что стюардесса спрашивает, не желает ли мистер пассажир чего-нибудь прохладительного или бутербродик. Но как сказать, что, мол, я бы взял у вас баночку пива и пару бутербродов, Таран не знал даже по-английски, хотя вроде бы в школе его учил. А просто ткнуть пальцем: мол, мне это и вот это, — стеснялся. Вопрос прозвучал еще, погромче, чем в первый раз, и Полина, встрепенувшись, открыла глаза. Как видно, она поняла все, что спрашивала стюардесса, и обратилась к Тарану:— Что тебе взять?— Пиво в зеленой баночке, «Карлсберг», по-моему, ну и бутерброды, которые типа с паштетом.Полина просто посмотрела стюардессе в глаза и даже рта не раскрыла. А та радостно улыбнулась, будто ей сто долларов на чай дали, и выдала банку «Карлсберга», два бутерброда с паштетом — хотя Таран даже Полине вслух не говорил, что хочет именно два! — а потом еще маленький пакетик с черносмородиновым соком.Стюардесса укатила столик дальше, а Таран даже удивиться не успел, потому что Полина повернулась в его сторону и сказала:— Кушай, кушай, Юрик! Не отвлекайся.И Таран стал пить очень симпатичное прохладное пиво и кушать бутербродики. Они, правда, оказались мелковаты — на один укус, но очень вкусные. А вот спросить, как это Полина, ни слова не сказав и даже пальцем не показывая, объяснила негритянке, чего именно хочет Таран, почему-то забыл. Притом что Полина никуда не уходила и не засыпала, а сидела рядышком и сосала через трубочку сок из пакета. Зато сам Таран, едва допив пиво, вновь задремал.Сколько он продрых на этот раз, можно было только догадываться. Когда Таран открыл глаза, он обнаружил, что сидит уже не в самолетном кресле, а вновь очутился на заднем сиденье автомобиля. Только уже не «Ауди», а какой-то другой иномарки. И за рулем ее находится не тот парень в кремовой рубашке, а очень смуглый, чернявый с проседью, усатый мужик лет сорока в бейсболке козырьком назад, черных солнцезащитных очках, зеленовато-серых шортах и цветастой рубахе, завязанной узлом на мохнатом пузе. Этот мужик вовсю тараторил на непонятном Тарану языке, обращаясь, по-видимому, к Полине, которая его слушала и, должно быть, не только все понимала, но еще и какие-то вопросы задавала. Правда, Полина ни одного слова не произносила, но, как видно, усатый ее прекрасно слышал и понимал. Точно так же, как та кучерявая стюардесса.Надька тоже сидела рядом, как прежде, по левую руку от Юрки. Она смотрела в окно, за которым мелькала растительность, которую Таран никогда прежде не видел, иначе как по телевизору. Тропики! Правда, пока было не жарче, чем в родном городе, тем более что тут тоже покамест было утро.Шоссе, по которому ехал автомобиль, было широкое, многорядное — такие Юрка только в кино видел. Даже МКАД, по которой Тарану довелось покататься, по сравнению с этой автострадой казалась не очень широкой и гладкой. Как видно, дорога шла по склону горы, потому что справа все время просматривалась густая зелень, уходящая вверх, а слева, когда зелень, тянувшаяся по краям дороги, на какое-то время разрывалась, проглядывала безбрежная лазурная голубизна. Море! Океан! Ни фига себе! Немудрено, что Надюха туда так и таращилась в оба шарика…Таран хотел поделиться с ней впечатлениями, но в этот момент почувствовал, как мягкая ручка Полины прикасается к его плечу.— Не спеши, ты все еще успеешь посмотреть…-проворковала она, и в тот же момент Юркины глаза опять закрылись, но на сей раз, похоже, совсем ненадолго.Самым занятным, пожалуй, было то, что Таран проснулся… стоя на ногах и, более того, на ходу. Он шел по какому-то прохладному, обвеваемому кондиционерами, застекленному с обеих сторон переходу-коридору. Через стекла с обеих сторон просматривалась тропическая зелень, какие-то незнакомые пышные цветы, запах которых, несомненно, присутствовал в кондиционированном воздухе. Юрка топал под ручку с Надькой и Полиной по гладким плиткам из красного мрамора. А позади них шли какие-то темнокожие хлопцы в красных кепи, рубашках с галунами и шортах с лампасами — несли их вещи. Еще сбоку от Полины — она опять была справа — цокала каблучками смуглая девушка, одетая примерно так же, как Милагрос из столь любимого Надькой аргентинского сериала «Дикий ангел», — не то горничная, не то дежурная по этажу, хрен поймешь, — которая что-то очень быстро и непонятно говорила. Но непонятно это было только для Надьки и Юрки. Полина, как видно, и здесь все понимала. Таран обратил внимание, что на плече у нее откуда-то взялась сумочка, висевшая на ремешке. Раньше этой сумочки Юрка у нее не видел.Наконец «Милагрос», или как ее там в натуре, отперла ключом массивную дверь в самом конце перехода и жестом . пригласила своих постояльцев войти. Парни с вещами остались позади — небось опасались, что столь важные гостискажут: «Фи, какое убожество! Нет, это нам не подходит!»Но Полина привередничать не стала, кивнула девице, забрала у нее ключи, а негритята с лампасами на шортах затащили сумки в холл. После этого Полина достала из сумочки несколько мятых бумажек — может, долларов, а может, местных каких, Таран не разглядел — и раздала всей присутствующей обслуге на чай. Или, может, «на кофе», ежели у них тут чай не пьют. Негритята закивали: «Мучча грасиас, сеньорита!» — а смуглая девушка улыбнулась во весь рот и коленки на миг подогнула. После этого все они покинули помещение, а Таран, Надька и Полина остались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64