А потому Генрих Птицелов без колебаний отдаст приказ «отрубить» Юрку как ненужную ниточку. Таран вообще-то боялся смерти немного меньше, чем среднестатистический гражданин России, но жить ему отнюдь не надоело.Кроме того, Зыня хоть и не самый лучший человек в России, но и какой-то особой, исключительной дерьмовитости Юрка в нем не заметил. Ну, лип к Надьке два года назад, ну, получил отлуп, который очень кстати подкрепился взбучкой, полученной от Тарана. Потом Надька вновь появляется на рынке уже в качестве семейной дамы и начинает Зыне глазки строить, а потом приглашает домой, благо муж в командировке и неизвестно, когда вернется. Конечно, стремно, но и отказываться неохота. Фиг его знает, может, у Зыни его прибор и забарахлил, потому что в голове воспоминания о Тарановых кулаках всплыли. Кроме того, Юрка его тогда еще и кроссовкой по яйцам отоварил, так что и это дело могло фантомной болью отозваться. Однако, «если женщина просит», решил рискнуть. Что ж, убивать его за это?Насчет Надьки, конечно, неприятно. Все-таки вроде бы Таран ее никогда без сладкого не оставлял, не нажирался до усрачки в ее присутствии и чужих баб в дом не приводил. Но ведь бабы — существа непредсказуемые. Не случайно ведь Надюха эти женские романы запоем читает. Наверняка ищет там, в этих сказках для взрослых девочек, что-то, чего ей не хватает в семейной жизни. К тому же этим заразам может просто и элементарно приспичить. Так, как когда-то Милке и Шурке, царствие ей небесное, приспичивало от того самого «стимулятора», на который их Дядя Вова посадил. А если такое случилось, то остановиться и удержать себя в руках далеко не каждая сумеет, тем более если за мужиком, как говорится, далеко ходить не надо. Таран тут рассуждал, что, мол, крестный Птицын наверняка позвонил Надьке и предупредил насчет приезда мужа. А почему «наверняка»? Вовсе не обязательно. Он ведь командир, у него почти двести рыл под началом только в МАМОНТе, и в семейные дела каждого он может просто не успеть вникнуть. К тому же и прочих дел, чисто служебных, у него до фига. Может, и хотел позвонить, да не позвонил…— А-а-а-ах! — услышал Таран сладкий стон своей грешной супружницы. Кончила! Стиснула ногами и руками Зыню, а потом впала в расслабуху. Теперь пару минут будет просто так лежать, как подушка, — это Юрка по опыту знал. А Зыня все знай дергается, ерзает, сукин сын, пыхтит, торопится. Но то ли сил не хватает, то ли нервишки играют — похоже, ни хрена у него не получается, а прибор, видать, слабеть начал.— Не спеши… Не спеши, Женечка… — ласково промурлыкала Надька. — Не нервничай, и все получится.— Отстань! — прорычал Зыня. — Не мешай!— Давай, я на животик лягу? Так, как ты вчера просил… Помнишь?— Так? — приободрился Зыня. — Именно так?— Именно так… — прошептала Надька с некой таинственностью в голосе. Таран вынужден был посмотреть — хотя, строго говоря, его никто не принуждал! — как Зыня вытягивает из Надьки свою систему. А потом изменщица перевернулась на животик и подставила Зыне свои смуглые половиночки с белым треугольным отпечатком плавок. Вот туда-то, между этих половинок, Зыня и наладился…— А-ай! — взвизгнула Надька, и Таран аж сам передернулся. Зато Зыня даже заурчал от удовольствия и с удвоенной силой принялся толкать Надьку, которая опять заохала, но, похоже, не столько от удовольствия, сколько от боли. Но Юрке ее не было жалко.Надо же, сучка! Оказывается, у них это уже не первый раз. Вчера что-то было, когда Таран только собирался из Махачкалы улетать, может, и позавчера, когда он по затопленным пещерам ползал и пять раз на дню с жизнью прощался… А может, и до этого? Фиг его знает, может, и Лешка, если присмотреться, от этого Зыни, а вовсе не от Юрки?!Но все-таки Таран сдержался. Тем более что Зыня быстро возбудился и кончил свою грязную работу в считанные минуты.— Ы-ы-ы! — прокряхтел он и, еще несколько раз дернувшись, плюхнулся всем телом на опоганенную Надьку. Около минуты или даже меньше слышно было только тяжкое дыхание.— Тебе понравилось, а? — просопел Зыня.— Пусти-и… — попросила она жалобно.— Не пущу. Скажи, понравилось? Ну, понравилось, сучка?!— Да-а… — Хрен бы Таран поверил, что ей понравилось, после такого плаксивого ответа. — Пусти, Женя-а… Мне в ванную надо.— Ладно, беги… — Смотри ж ты, как этот Зыня заговорил! Хозяином себя почуял, выползень! Но Надьку он все-таки отпустил, и она пошлепала босиком в ванную. Явно без особой бодрости в душе. Юрке даже почудилось, будто она всхлипнула.Вообще-то Таран думал, что все это порно-шоу уже завершилось. По его разумению, Зыня получил от Надьки все, что хотел, в том числе и то, что законному мужу не давалось. К тому же насчет того, что Зыня еще раз сумеет привести свою «поганку» в устойчивое положение, Юрка сильно сомневался.Вначале вроде бы Тарановы предположения начали подтверждаться. Зыня. оставшись один, начал рыться в набросанной на ковер одежде и вытащил оттуда свои брюки. Вообще-то, по идее, надо было сначала трусы поискать… Но когда Зыня взялся за свои штаны, Юрка понял: нет, этот гад вовсе не одеваться собрался!Зыня отстегнул пуговку на одном из карманов и вытащил оттуда очень знакомый Тарану предмет. Это была оранжевая индивидуальная аптечка армейского образца. Такие заготовляли когда-то на случай ядерной войны. Но Таран прекрасно помнил, что в точно таких же аптечках хранились дозы того самого «стимулятора», от которого бабы впадали в ломовой кайф и гиперсексуальность, потом в апатию и депресняк и наконец в ломку. Такую, какую без повторного укола человек выдержать не мог.Правда, все это было еще во времена Дяди Вовы — смотрящего. Вова давно сгнил на дне тухлого колодца, куда его отправил Таран, а насчет того, что кто-либо возобновил выпуск эдаких препаратов, Юрка не слышал. Да и аптечка— это всего, лишь коробочка. Во-первых, она может быть со штатным содержимым, в состав которого входит промедол — противошоковый наркотик. Если Зыня, придурок, им ширнется, ничего особо страшного не будет. Во-вторых, в эту же аптечку он мог напихать морфий, кодеин, даже героин, если бабок хватит. Наконец, в аптечке может оказаться «виагра» какая-нибудь, для поднятия тонуса и пениса.Однако, когда Зыня, воровато оглянувшись в сторону ванной, открыл коробочку, то подозрения Юрки мгновенно усилились. Там, в оранжевой коробочке были только пять шприц-тюбиков и ничего другого. Именно так выглядели «аптечки» Дяди Вовы.Зыня вытащил один из шприц-тюбиков, отломил стеклянный колпачок, закрывавший иголку, выпустил из иголки капельку, а затем спрятал иголку в кулак. Точно, сейчас пойдет в ванную и вколет эту дрянь Надьке!В голове у Тарана мигом все промоталось, провернулось и устаканилось: Зыня, паскудник, раздобыл у кого-то аптечку и решил посадить Надьку на этот подлый стимулятор, а возможно, уже и посадил… Впрочем, нет, наверное. Шурка и Милка в кайфе выглядели почти придурочными. Милка еще не так, а Шурка совсем с ума сходила. Оно понятно — организмы разные. Милка здоровенная, крепкая, а Шурка тощая и истасканная. Но все-таки Надька вела себя более естественно, чем они. Так или иначе, но этот бардак, очевидно, придется прикрыть…Шарах! Юрка собрался и двумя ногами изо всех сил двинул по двери шкафа. Бряк! Звяк! — перестарался, называется. Слетел не только замок, но и обе петли, после чего увесистая дверь, сделанная из фанерованной ДСП, вылетела в комнату и с большой силой треснула не успевшего ничего сообразить Зыню по башке. Он так и повалился на пол, а дверь упала поверх него.— Ой! — испуганно вскрикнула Надька, голышом выскочив из ванной, и, увидев невесть откуда взявшегося Тарана, застыла с открытым ртом.У Гоголя в «Ревизоре» немая сцена, наверное, выглядела поэффектнее, но там в ней было больше народу занято. Здесь же были только трое, участники классического треугольника. Только вот муж появился оттуда, откуда положено появляться любовнику, — из шкафа.Зыня хоть и получил по лбу дверью, но, конечно, не до смерти. Так, шишка набухала помаленьку, но ничего особо страшного — мозги при нем остались. Дверь эту Зыня от себя отпихнул и сидел в позе плюшевого мишки, тупо глядя на свою правую ладонь. Ту самую, в которой он буквально накануне явления Тарана зажал шприц-тюбик с открытой иголкой. Так вот, в момент удара дверью по балде кулак героя-любовника непроизвольно сжался, иголка впилась в мякоть ладони под большим пальцем, а остальные пальцы Зыни по нечаянности выдавили под кожу все содержимое тюбика, за исключением нескольких капель.— Ю… Юрик… — пролепетала Надька после минутного молчания. — Откуда ты взялся?Как будто выломанной двери шкафа не видела, дура траха-ная!— Трансгрессировался через гиперпространство, — важно произнес Таран, припомнив сию высоконаучную фразу, вычитанную в каком-то фантастическом романе.— И прямо в наш шифоньер!Зыня в этот момент выдернул иголку из ладони и с более или менее осмысленным выражением лица поглядел на гвардейскую фигуру Юрки. Наверное, его охватило примерно то же предчувствие, что и небезызвестного Пашу Эмильевича из бессмертного романа «12 стульев»: будут бить, возможно, ногами и скорее всего по яйцам. Как Таран это делает, Зыня уже знал на практике. Правда, на сей раз на Юрке не было кроссовок, но это Зынину участь не сильно бы облегчило. Здесь даже не было Рожка и Лехи, которые тогда, два года назад, приняли на себя большую часть ударов Тарана. В Зыниных глазах был один сплошной испуг, даже мольба, пожалуй: да, травмопункт, да, больница, да, реанимация — только не на кладбище!— Так, — сказал Юрка, немного подражая стальному голосу капитана Ляпунова.— Если ты, пидор, четко и подробно объяснишь, где взял эту дрянь, а также кто тебе растолковал, что в этих тюбиках, — жить будешь.Испуга в Зыниных глазах прибавилось. Не то чтобы он не поверил Тарану. Нет, как раз в том, что Таран его в живых оставит, он не сомневался, но ведь Таран не один на белом свете. Есть и другие люди, которые таких обещаний не давали.— Если узнают… — прохрипел Зыня дрожащим голосом, — меня убьют на фиг…— Кто?! Отвечай, быстро! Узнают они или нет — посмотрим, но если ты, падла, здесь молчать будешь, то сдохнешь раньше.— Это… — облизнув губы, нехотя пробормотал Зыня. — Ты Финю знаешь? Ну, диджея с дискотеки из парка? Он там и диджей, и менеджер, и типа хозяина…— Это такой с козлиным голосом, на «голубого» смахивает? — припомнил Таран, хотя уже пару лет на дискотеку эту не захаживал.— Он самый, — кивнул Зыня. — Так вот, там у меня парень знакомый подрабатывал пару недель назад. Не один, с друганами, конечно. Сцену ремонтировали, ограду малость поправили. Ну, и там, внутри, где типа комнаты отдыха для групп. Самого Фини не было, был какой-то зам или хрен знает кто. Короче, там в одном месте стена вагонкой обшита. Этот зам или хрен говорит: обдирайте! Пацаны эти доски ободрали, а там — уже в кирпичной стенке — типа ниши было. Заделана досками, на доски сетка металлическая набита, на нее раствор, а на раствор тонкие куски кирпича посажены. Даже вблизи не сразу видно, что стенка не настоящая… В общем, там, в нише, ящик картонный лежал, а в нем — эти коробочки. Штук триста или даже больше. Все пацаны, конечно, сообразили, что это ширялово лежит. Я, конечно, сам там не был, не знаю, как у них там чего вышло, но, короче, они пару десятков коробок скоммуниздили. Доски поменяли, все забили, чин-чинарем. Потом Финя приехал — и ну своего зама крыть: дескать, почему без его ведома работы проводишь? Пацаны сразу поняли, что дело стремное, рты на замок. Когда уходили оттуда, сперва хотели повыбрасывать, но Рожок — это тот, корефан мой — им и говорит: «Если, блин, выбросим тут, поблизости, их могут случайно найти. Дойдет до Фини — он нас в момент вычислит и братве отдаст. Отмудохают — это как минимум, а могут и почикать. «Короче, они все отдали свои коробки Рожку, и тот их в деревню к бабке увез. Ну а потом Рожку интересно стало, какой кайф с этого ловится. На себе, конечно, пробовать не стал. У него там девка знакомая была, тоже отдыхать приехала. Ну, как он там ее уговорил — опять же не знаю. Но она ширнулась, и даже не в вену, а так, в ногу куда-то. Короче, после этого девка от Рожка не отлипала. Он ее во все места — и отказа не было, понял? Сам уже не мог — меня позвал… Ну и дал коробку для пробы…— А ты, значит, решил это на моей жене попробовать? — спросил Таран, присматриваясь к физиономии Зыни. Не то очухался, не то осмелел, чуя, что не убьют. И язык больше не прилипает… Чуть ли не лыбится, гаденыш!— Ara… — Зыня удивительно глупо улыбнулся.— Ты ей уже колол эту штуку? Говори, быстро!— Не-ет, что ты! — произнес Зыня. — Видишь, тут только пять тюбиков было. Один пустой… Этот я себе, случайно…И он странным взглядом посмотрел на смятый тюбик, валявшийся на полу. Таран понял: не иначе как на Зыню начал кайф находить. Только какой, интересно? Он же не баба все-таки…— Ты чего-то чувствуешь, а? — ухватив глупо улыбающегося Зыню за подбородок, жестко спросил Юрка. — Плывешь, да? Отвечай!— Это так приятно… — произнес Зыня каким-то не своим голосом… и поцеловал Тарану запястье.Нечего сказать, приятно! Юрка отдернул руку, как от ядовитой змеи, и для страховки отскочил на шаг. Блин, если эта хреновина в мужиках женские чувства пробуждает, надо от нее подальше держаться! Впрочем, уже через несколько секунд Таран сообразил, что надо прибрать поскорее эту чертову аптечку. Он осторожно поднял с пола использованный тюбик, бросил в коробочку, а затем запихнул аптечку в карман.— И что теперь будет? — испуганно пробормотала Надька, которая, покраснев от стыда до помидорного цвета, тем не менее продолжала стоять голенькая, должно быть, полагая, что ей в этой комнате некого стесняться.— Не знаю, что будет! — злобно рявкнул Таран. — Ты долго будешь своими сиськами отсвечивать, а?! Хоть трусы надень, в конце концов…Надька быстренько подбежала к коврику и стала поспешно выдергивать из кучи тряпок свое бельишко. А Зыня одеваться не собирался. Таран, время от времени поглядывая на Зынину рожу, отметил, что ее выражение то и дело меняется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64